Но виноват в этом не ты, а Румпель, подаривший тебе ложную надежду.

А я однажды ошиблась. Вопрос: когда? Когда увидела тебя и решила, что могу доверять тебе или сейчас, обвинив в сговоре с людьми, которые могут желать моей смерти?

- Ярко-голубые, - тихо произнесла она. - У тебя на редкость красивые голубые глаза, Виктор

- Лжёшь, - оборвала Мила. - Никто и никогда не понимает, почему от него отворачиваются другие, надевают лицемерные маски и притворяются, что рады видеть, в то время как с радостью свернули бы тебе шею. Ни ты не понимал, ни я, так что давай избавим друг друга от красивой мишуры. Ответь мне лишь на один вопрос: ты друг мне...или же тем, кто недруг мне?

Зайдя в одну из комнат, он увидел спящего Генри. Мужчина подошел к нему и тихо присел на краешек кровати, коснувшись плеча ребенка. Боясь сделать ему больно, он легонько потеребил его, произнося:

- Эй, Генри... Малый, - он боялся реакции ребенка, - Генри, вставай... Только прошу, - мужчина заранее зачем-то стал оправдываться, - прошу, не пугайся... Все хорошо...

-Что-то случилось? Где мама?

- Она отправилась сделать то, что обещала. Думаю, ты сразу поймешь все, если я скажу лишь одно слово - Зазеркалье,

- ...пока мне велено присматривать за тобой. Как думаешь, мы сможем поладить?

- Я не снимаю с себя ответственности за случившееся. Если бы я принял взвешенное решение, мой отец был бы жив, - он вспомнил, как стоял в холле и видел ужасную сцену убийства.

- Если бы я хотел твоей смерти, то не стал бы рассказывать все это и в частности о том, кто я такой, - убедительно произнес доктор

- Чтобы ты сама решила, можешь ли мне доверять.

- Ты права, - признал он, - Я бы не понял. Как не мог понять, почему люди рьяно требовали моей смерти, не давая мне шанса объяснить. Но я не совру, если скажу, что привык к этому, мое имя - клеймо. Но, - он вздохнул, - Все же нашлись люди, которые приняли меня таким, какой я есть. Я обрел друзей и хочу стать другом тебе. Я хочу помочь тебе. Конечно, мои благие намерения не исправят прошлого, но хорошими делами можно заслужить надежду на лучшее будущее.

- Мама точно сказала именно вам присматривать за мной? - спросил он, недовольно осматривая свои помятые после сна брюки и рубашку.

- Ну, - мужчина не скрывал своего собственного удивления, - думаю, если бы здесь были еще какие-то более близкие родственники, да еще и не жаждущие поскандалить с твоей мамой, то, скорее всего, мне бы не доверились...

однако мы с твоей мамой помирились, и она, по всей видимости, доверилась мне, раз поручила такое важное задание

- Это-то и смущает, - призналась девушка. - Твоя откровенность сбивает с толку. Ты, в отличие от других, не играешь со мной в кошки-мышки, а честен и прямолинеен. Спасибо тебе за это в любом случае.

- Я не знаю того человека, которым ты был раньше, - долго глядя на него, сказала Мила. - К сожалению, я не знала твоего отца и мне не довелось познакомиться с твоим братом. Но хотелось бы взглянуть на людей, которые были твоей семьей.

Поэтому я решила...доверить свою жизнь доктору Франкенштейну. Но у меня есть просьба. Я долго шла к этому и хочу видеть, как это произойдёт. Хочу всё время быть в сознании. Когда-то меня упрекали в трусости, частично это правда - я совершила трусливый поступок, бросив своего малолетнего сына, полюбив другого мужчину. Откровенность за откровенность - не хочу, чтобы ты думал, что спасаешь невинное создание, - криво улыбнулась она. - Дня не проходило, чтобы я себя не винила за это. Иногда мне казалось, что даже Киллиан считает меня трусихой. Что уж говорить о Румпеле! А эта операция...после неё никто не посмеет сказать, что я не умею преодолевать свой страх! - она вызывающе вздёрнула подбородок.

И с радостью стану тебе другом...если выживу, конечно, - цинично добавила она. - А если все же нет, то у меня будет еще она просьба. Нет, даже две. Не беспокойся, никаких предсмертных записок и прочей ерунды. Мне некому их слать. Во-первых, я не хочу, чтобы ты себя винил. Это моё решение, а ты вполне уверен в результате. А во-вторых...я хочу, чтобы ты продолжил свои исследования. Хочу быть полезна науке в случае неудачного исхода, - невесело улыбнулась Мила.

- Я еще не видел, чтобы от недомолвок или замалчиваний вышло что-то хорошее, - он неопределенно передернул плечом.

Пожалуй, это отличительная черта нашей семьи - упертая вера, только у каждого своя.

- Если ты этого хочешь. Ты не будешь ничего чувствовать, но твое сознание будет бодрствовать, - он хотел как-то обнадежить ее, ей не будет больно.

- И ты сделаешь неоценимый вклад для науки, когда после операции вдохнешь полной грудью и почувствуешь, что там внутри что-то снова начало биться!

- Это правда, я хочу, чтобы в моей новой жизни было всё иначе, - ответила на это Мила.

- Не такое плохое качество, - она ободряюще улыбнулась. - На вере многое держится, когда в руинах лежит всё остальное.

Мила просияла и порывисто обняла его. Она не стала упоминать о болевых ощущениях и была готова к тому, что боль будет, но теперь все совсем иначе! Она просто будет видеть, что происходит. Кроме того, что ей хотелось доказать себе, что она может через это пройти, ей было любопытно.
- Ты потрясающий человек, Виктор! - прошептала она. - Обещаю лежать молча и не отвлекать тебя. Словом, хорошо себя вести.

Мила впервые за этот вечер испытала подобие радости. Она сделает что-то важное, нужное и полезное, при этом сможет наконец, жить, дышать, любить!

- Я читал про вас в своей книге сказок, как вам удалось...., - мальчик не знал, как сформулировать вопрос, - вернутся?

- Прости, я до безобразия не сдержанна, - развела руками Мила. - Каюсь, это один из моих недостатков.

- Знаешь, сколько их у меня!

- Делать и говорить то, что думаешь, не прикрываясь условностями, по-моему, это здорово.

- Нет, но ты же мне расскажешь? - с неподдельным любопытством спросила Мила, тоже улыбаясь.

- Я научилась этому далеко не сразу, - прикусив губу, сказала она. - Возможно, мне всегда этого хотелось, но я не знала, как это реализовать. Матросы "Веселого Роджера" стали моими учителями, - она расхохоталась, вспомнив непосредственных ребят.

- Оу, малыш, - улыбнулся Даниэль, - твои вопросы ставят в тупик, - он снова улыбнулся. - Знаешь, а ты не думал сам как-нибудь продолжить те истории, что уже записаны в книге? Они ведь продолжаются... Видишь, и я вернулся, - Блэквелл старался отвлечься сам и отвлечь мальчика, увиливая от ответа, хотя взгляд уже стал грустным... суровые воспоминания пребывания в небытии сделали свое дело...

- Так... чем мы займемся?

- Ну, если тебе не достаточно того, что я Франкенштейн...

- Дай-ка подумать... Я самоуверенный, и к тому же собственник! - "И незадачливый самоубийца" - пронеслось в голове, но он не стал озвучивать эту мысль. Одно дело говорить о себе, но здесь фигурировала его девушка и ее секрет, - А у тебя что?

- Не могу представить тебя другой, - честно признался Виктор

- Ты Франкенштейн, который хочет помочь мне, - поправила она. - Так что это не недостаток!

- Трусость, - нехотя призналась Мила. - Мне не хватило смелости взять с собой сына на пиратский корабль, и он вырос без меня. Я презирала трусов, а оказалась одной из них.

- Я была любящей женой и хотела быть достойной матерью, - мечтательно улыбнулась Мила. - Но этим мечтам было не суждено сбыться.