Он снова прильнул губами к ее, целуя пылко, словно путник измученный голодом и жаждой, проникая языком в ее рот и дразня, маня за собой, расслабляясь и попадая во власть желания полностью теряя контроль над собой и животными порывами внутри. И как, все же, это было забавно, они знали друг друга более трехсот лет, а она не переставала его удивлять, ее прямота и игривость порой даже раздражали, но и с тем, чертовски привлекали, манили за собой. И быть может, красота, но нет, нет не обычная красота в привычно понимании и смысле, а очарование, скорее ведьмин шарм, возрождали в нем того, истинного зверя внутри. Вместе с ней, он не боялся быть непонятым, не боялся ее разочаровать или неуместно себя повести. Рядом с ней, он мог быть просто чудовищем, яростно сминающим хрупкое тело, владеющим ее душой, не старающимся угнаться за какой-то призрачной мечтой. Она принимала его, как есть, она просто была с ним, точно как и он с ней. Без сделок, без страхов, без упреков.

И возвращаясь, к былым, забытым воспоминаниям, как ему тогда казалось, выпущенной животной похоти, огромнейшей ошибки, ужасного приказывающего повиновения, почти надругательства над ней, а ведь он не понаслышке знал какого это, было, сейчас, Темный так не считал. Сейчас, он явно видел и отчетливо чувствовал, что нет в этом той вины, за которую следует терзаться, и что ей это даже нравиться.

Ослабив хватку, Румпель не сразу заметил, как ее руки уже справились с замысловатыми застежками на его жилете и рубашке, и свободно проскальзывают к пылающей, вздымающейся от каждого ее прикосновения, груди. Разгоряченная ведьма, мурлыкала и рычала словно кошка, пока его нога терлась меж ее бедер. Чуть ухмыльнувшись, он позволил разыграться нахлынувшим эмоциям девушки, позволяя ей впечатать себя в ствол дерева и почти до пояса раздеть. Камзол полетел на землю, а расстегнутая рубашка и жилет уже свисали с плеч. Его касания становились все яростней, поцелуи сильнее, и в какой-то момент ее платье стало очень некстати. Недолго думая, он сжал темную бархатную ткань на плечах Леоноры и в один рывок освободил ее субтильную фигурку, возбуждаясь еще сильнее.

И это действо не только не остановило ведьму, а распылило еще сильнее, она явно наслаждалась и почти рычала от наслаждения. Чувствуя, как напряжение от длительного воздержания, отзывается пульсацией под кожей, сгущаясь в области паха и бедер маг, все же не стал медлить и снова взял все в свои руки.
Проводя по прохладной тонкой коже руки девушки, он завел сначала одну, а затем и другую за ее спину, заставляя ее буквально полуприсесть к себе на колени. И крепко, удерживая ее руки, он такими же властными и повелительными движениями, сначала сорвал ее бюстгальтер, а затем и трусики, отправляя их к остаткам платья.

Ее обнаженное тело и точеная почти прозрачная кожа, тонкая почти костлявая, фигурка испещренная шрамами, а кое-где и свежими ссадинами и ранами, не была образцом привлекательности. И именно этим, она возбуждала и завораживала его еще сильнее. Она была живая, настоящая, со своей сильной, тягостной и болезненной историей. Она была изранена душевно и физически, и, как и он, вечно закована в кольцо безумия и невысказанной ярости. Здесь не было места любви, обожанию, возвышению или поклонению, им руководило только страстное желание, загрубевшая веками скованная страсть, как выдох перед последним вздохом, как освобождение от оков стали, морали и законов, как первый предрассветных луч, в час наибольшей тьмы.
И он видел эти же эмоции, эту же страсть, и готовность в ее полуприкрытых глаза, ощущал холодным жаром, исходящим от ее кожи, накаленными нервами и набухающими сосками ее груди и блестящей влаги между ног. Словно животные находящиеся, в закрытом пространстве со смертельным ядом внутри, они были сейчас вместе, и пока не вскрыли свои раны, не знали сами, живы были они или мертвы. Они были и живые и мертвые одновременно.

Она лизнула губы в нетерпении, и Румпель уже не сдерживался. Притягивая девушку к себе, он крепко смял ее ягодицы, вплотную притягивая к себе, отчетливо чувствуя ее сквозь натянутую кожу брюк. Он целовал ее везде, где удавалось прикоснуться, кусая и всасывая кожу шеи, ключиц, груди, на миг, останавливаясь на твердых набухших сосках, маг поочередно прикусывал их, посасывал и целовал, от чего она вся в нетерпении извивалась и терлась в такт его действиям, приглашая снова и снова овладеть ею, поддаться ей.
- О боги, какого черта мы не делали это раньше – еле-еле слышно прошептал, продолжая покрывать поцелуями ее живот, ключицы и плечи. – Дьявол, женщина нельзя же быть такой, такой.
Все еще удерживая ее ягодицу одной рукой, другой он плавно поднял ее бедро, поднимая и подтягивая к себе, а после скользнул рукой, сразу перемещаясь к влажному центру, ухватывая влажные, бархатные складки ее киски. Плавно двигаясь по ним вверх вниз, он быстро нашел ее рот, запечатывая всякие противоречия или стоны глубоким поцелуем.

Возбуждение достигало своего пика, и Румпель не мог и не хотел больше медлить.
Резко отрываясь от ведьмы, он снова схватил ее руки, разворачивая к себе спиной, чуть наклонив вперед.
- Вот и доигралась сладкая ведьмочка – хриплым жаром, голос Румпель обдал ухо Леоноры – Сейчас, ты сделаешь, как я захочу, а я знаю, что тебе это даже понравиться.

Девушка всхлипнула, невыразительно простонав. Румпель отпустил ее, давая возможность опереться руками о ствол дерева, а сам насмешливо вскидывая брови и расплываясь в самодовольной улыбке, принялся расстегивать ремень и спускать брюки до середины бедер. Его возбужденный, набухший член сочился влагой, пульсируя и почти моля о долгожданной разрядке. Стоя в полоборота ведьма, нетерпеливо покачиваясь, наблюдала, как маг вынул его, беря в руки. Делая небольшой шаг вперед, он уперся им в ее разгоряченную промежность и, помогая себе рукой, стал водить головкой вокруг ее клитора, дразня и возбуждая. Все тело девушки вмиг напряглось и задрожало, Леонора глубже наклонилась, готовясь, принять его в себя, но теперь Темный не спешил. Быстро прокладывая дорожку из влажных поцелуев по ее позвоночнику, он легонько подул ей в затылок, обнимая и пробегая кончиками пальцев, снизу вверх поднималась к шее, и сильно сжимая ее.
Ведьма хрипло застонала, что-то сказав, но из-за слишком сильного напряжения и сердцебиения Румпель не расслышал ее.

Держа девушку за горло одной рукой, другой он нежно касался твердых сосков, чуть щипая, пока его член скользил между ее ягодицами, едва касаясь клитора и бархатистых влажных губ. Не в силах больше сдерживаться, отрываясь от ее груди, он легко надавил на поясницу Леоноры, помогая себе войти в нее.
И до чего же этот сладострастный оттянутый момент был прекрасен. Румпель вздохнул, сжимая ее горло сильней, прижимаясь всем телом, входя на всю глубину. Хрупкое тело Леоноры было упругим и тесным, теплым, горячим и желанным, словно сотворенным специально для него, и для его удовольствия.
Он посмотрел на нее покрасневшее лицо, она со вздохом облизывала и закусывала губы, пылая от страсти и вожделения. На миг, отстраняясь, он, почти вышел из нее, а потом вновь вошел, погружаясь до самого корня, начиная плавные повелительные движения.

А затем, продолжая, начинал двигаться резкими ритмичными толчками. Его хватка ослабла, а руки плавно переместились в область бедер, крепко ухватившись, балансируя и удерживая девушку от падения.
С каждым движением их темп становился все быстрее и быстрее. Его член налился краской, готовый вот-вот к долгожданной разрядке, пах горел огнем, на лбу выступила испарина, разливаясь, горячим теплом по всему телу, передаваясь и откликаясь глубоко в Леоноре, заряжая их неудержимой страстью. Проводя руками вдоль ее спины, он ощущал, как пупырышками наэлектризовалась ее кожа, как вибрирует ее древняя природная магия, контрастируя и гармонируя с его темной, жидкой, горячей словно лава, приобретенной.

Их быстрый темп, приправленный отрывистыми всхлипами девушки и недолгим рычанием мужчины, скоро достигал пика. «Кончи для меня Леонора, ну же девочка, я так этого хочу» - пронеслась молниеносная острая мысль в голове Румпеля, вызывая волну гортанного сдавленного смеха.
Обхватывая ее рукой, он спустился к низу живота, быстро подбираясь к центру, надавливая на клитор и прикусывая ее за плечо.
Не удержавшись, она закричала, изгибаясь и вцепившись ногтями в его волосы. Внутри ее влажной киски он почувствовал усиленную пульсацию, и легкая разливающаяся дрожь пробежала по их телам.

Быстро выходя из нее, маг развернул девушку к себе лицом, тут же увлекая ее в объятия, крепко поцеловал. Она не прекращала извиваться и постанывать от удовольствия и накатывающего оргазма. Не разрывая поцелуя, Румпель поднял Леонору за ноги, и усадил к себе на руки, пара рухнула на лежащий, на земле камзол.

Все было прозрачно и понятно, но проще от этого не становилось. В мозгу Леоноры что-то щелкнуло, и на пару секунд она замерла как вкопанная. Не то чтобы она боялась и смущалась, но ситуация была столь нова и неожиданна, что ведьма не сразу сориентировалась, как себя вести. Как она хочет себя вести. Сделать это, вот так вот просто, сделать для Румпеля лишь потому, что он этого хочет? Но ведь не в нем одном дело, она и сама этого хотела. В реалии ее мира никак не вписывался златоокий колдун, с самодовольной улыбочкой приспускающий брюки и обхватывающий ладонью свой напряженный от возбуждения член, но и та ведьма, что послушно клала ладони на шершавую кору дерева, нагибалась вперед и призывно покачивала бедрами, безмолвно умоляя взять ее как можно быстрее и жестче, тоже была ей незнакома. Это были они - все тот же темный маг, все та же беловолосая ведьма, с общей историей длинною в три сотни лет, - представшие сейчас друг перед другом в совершенно ином качестве, знакомые и незнакомые одновременно. И дело было не в сплетении разгоряченных тел, не в откровенной похоти и даже не в чувствах. Непонятным образом, тогда, когда этому совсем не время и не место было случится, в водовороте страсти и неконтролируемого желания отдавать и брать, между ними образовалась поразительная близость: интимная, очень личная, для Леоноры она была похожа на холодную родниковую воду, на произнесенные вместе слова заклинания, на крепкие объятия, на слияние двух энергетических полей. Будто бы она начала чертить на песке знак, а Румпель его закончил. Секундное ощущение, сродни мощному магическому удару, пронзило тело дрожью и оставило после себя в груди легкое покалывание, будто изнутри скребли маленькими коготками.

Ведьма моргнула, сама не понимая, чего хочет этим достичь, и откровенно уставилась на покрытый золотисто-медной россыпью член чародея. Перед глазами замелькали картинки, одна другой краше, рот наполнился слюной, и Леонора поняла, что на этом с разумом и привычной жизнью придется проститься окончательно. Те, кто говорят, что к беде встретить ведьму просто не встречали обнаженного и возбужденного Темного мага. Беда всех ее бед и желание всех желаний. А жить после этого как? Да она же спать не сможет спокойно! Все было так плохо, так плохо, но как же от этого, черт подери, было хорошо! Колени дрожали так сильно, что Леонора едва стояла на ногах. Вцепившись мертвой хваткой в сухую кору, она со свистом выдохнула сквозь сжатые зубы и издала тихое шипение, когда маг, встав позади нее, принялся медленно водить головкой члена по половым губам, создавая трение и порождая новый прилив дрожи, касаться клитора, повторяя свои дразнящие движения снова и снова, намеренно оттягивая момент проникновения. Низ живота до боли свело судорогой, дрожащие руки съехали по стволу чуть ниже, на лице от напряжения заходили желваки. Сделав полшага назад, Леонора сильнее выгнула спину и пошире расставила ноги, но у Румпеля, помимо темной магии, очевидно, был еще и какой-то особый темный самоконтроль - никак иначе эти пытки ведьма просто не могла объяснить. Она едва не взвыла от нетерпения, когда чародей начал поспешно покрывать ее спину поцелуями, сопровождая их ласковыми прикосновениями. В районе затылка вдруг стало страшно щекотно, и ведьма непроизвольно запрокинула голову назад, быстро поводив ею из стороны в сторону, как кошка, на которую брызнули водой. Пальцы Румпеля пробежались вдоль бедер, перешли на живот, скользнули по ребрам, груди, задержались на затвердевших сосках, покрутив и легонько оттянув их. Его руки лишь на мгновение захватили ее в объятия, а после пальцы сомкнулись на горле, резко сократив приток воздуха, которого и без того не хватало.

- Опять дразнишься, - надломившемся хриплым голосом простонала Леонора, лихорадочно царапая ногтями древесную кору и вжимаясь в дерево, - Чародей.

Румпель был везде и всюду. Занимал ее мысли, накрывал, подобно черной зимней ночи, ее душу, крепко-накрепко привязывал в себе и одурманивал, как пары приворотного зелья. Будто так и должно было быть, будто каждый день и год все это время образовывали петли, и они затягивались на их колдовских сердцах все туже и туже. И ни ненависть, ни затянувшаяся вражда, ни месть и ни укоренившееся желание сделать больно и плохо никогда бы не смогли уничтожить ту их общность и интимную, только им понятную, близость, образовавшиеся при первой же встрече и протянувшиеся через долгие столетия. Леонора могла бы забыть и эту ночь, как забыла прежнюю, могла бы вновь отвернуться и бежать через лес на всех порах, вот только, куда бы и как бы быстро она ни бежала, в конце пути ее все равно будет ждать Румпель, закольцованный на ней так же, как и она на нем. Времена года сменят друг друга, луна из растущей станет убывающей, прогорят костры, иссохнут озера, и петли времени, вернув их в тот день, в тот туманный лес, вновь проклянут их, обрекут быть рядом друг с другом несмотря ни на что.

Леонора облизала пересохшие губы и прерывисто задышала, теряясь в ощущениях. Тело дернулось в попытке изогнуться, руки и ноги напряглись, но она ничего, совсем ничего не могла сделать. Ведьма едва не хныкала, чувствуя, как член Румпеля медленно трется меж ягодиц, скользит, смоченный ее влагой, вдоль половых губ и легонько касается клитора, накрывая тело волной сумасшедшего удовольствия. Одна рука крепко держала ее за горло, вдавливая острые ногти в кожу, возбуждая этим еще сильнее, а вторая вновь переместилась к груди, снова и снова, не останавливаясь, поочередно крутя, щипая и оттягивая пальцами соски. Леонора была готова кончить прямо сейчас, от одних лишь только ласк этого невозможного, слишком умелого и горячего, чтобы быть настоящим, чародея, но не успела она даже подумать об этом, как рука Румпеля уже отпускала ее грудь, перемещалась на поясницу и надавливала посильнее, вынуждая прогнуться глубже. Ведьма охотно подалась бедрами ему навстречу и невольно вскрикнула от боли. Расцарапав лоб и щеку об острую кору, Леонора шумно выдохнула и постепенно начала расслабляться, привыкая к восхитительному ощущению члена мага внутри своего тела, погрузившегося в нее до конца. Румпель глубоко вздохнул, впиваясь ногтями в шею, почти что лишая ее воздуха, и чуть подался вперед. Боковым зрением ведьма заметила его затуманенный желанием взгляд, судорожно сглотнула и закусила губу. Чувство наполненности, законченности, тепла, удовольствия. Теснее прижавшись ягодицами к его паху, Леонора довольно замурлыкала, уперлась лбом в ствол дерева и на выдохе прошептала его имя.

Маг начал медленно отстраняться, покидая ее тело, но лишь затем, чтобы через мгновение новым рывком войти в нее, наполнить собой, дать каждой клеточкой почувствовать его возбуждение, жар и горячую пульсацию. Ведьма изогнулась, громко застонала и слегка качнула бедрами в такт его движениям. Проникая в нее резкими властными толчками, заставляя постанывать и учащенно дышать от удовольствия, маг ослабил хватку, опустил руки и крепко сжал ее бедра, попутно помогая ведьме удержать равновесие. Подстроившись под темп, с которым двигался Румпель, Леонора сама почти не предпринимала никаких резких движений, лишь изредка легонько вскидывала бедра и напрягала стенки влагалища, чтобы усилить трение и прочувствовать мага еще ярче. Пальцы чародея сковала дрожь, ногти царапнули кожу, с губ сорвался гортанный стон, эхом отозвавшийся в ее грудной клетке, а темп, и без того быстрый, стал еще быстрее. Румпель будто горел огнем, перекидывающимся и на Леонору. Его пыл, желание, тягучие и хлесткие импульсы магии оплетали все ее нутро, и оно отзывалось, тянулось к нему, как растение к солнцу. Чародей не просто был проклят темной магией, со временем он сам стал ею: воплощением мощи, силы и величия горделивой бессмертной тьмы, теперь взирающей на мир его золотыми глазами.

Терпение и сдержанность летели ко всем чертям. Низкое рычание переплелось с обрывочными стонами, цепкая хватка превратилась в тесные объятия, а разум вдруг взорвался громким и четким голосом, отозвавшимся в Леоноре крупной дрожью, царапающей шейные позвонки. Денно и нощно, на протяжении стольких лет она слышала его голос, но никогда в жизни он не произносил то, что произнес сейчас. Губы были искусаны до крови, пальцы изодраны и расцарапаны жесткой корой дерева, а огонь, сжигающий и пожирающий плоть, захватил новой волной, заставляя ведьму выпрямиться, слегка откинуться назад и вытянуться в упругую струну. Скользнув пальцами по низу живота, маг опустил их ниже, надавливая и теребя клитор, попутно опалая шею частым горячим дыханием. Плечо отозвалось резкой болью, все внутри сжалось, и тело накрыло долгожданным теплом, заставив ведьму вскрикнуть и запрокинуть руки назад, изо всех сил вцепляясь в волосы чародея, прижимаясь к нему настолько близко, насколько это было возможно. Леонору колотило и потряхивало, и если бы не Румпель, державший ее, она бы тут же ничком рухнула на землю. Блестящий от ее собственных соков член выскользнул из ее тела, руки развернули к себе, а губы мага впились в ее. Сил хватило лишь на то, чтобы лениво коснуться языком его языка и шумно выдохнуть в рот. Оглушенная всем произошедшим, начисто потерянная в мареве удовольствия, Леонора не сразу поняла, что творит Румпель. Сжав ее ягодицы, он легко приподнял ее над землей, и она инстинктивно обвила руками его плечи, а ногами - бедра. Колени предательски дрожали, мешая напряжению мышц, не давая держаться, но этого и не требовалось: секунда - и маг уже бережно опускал ее спиной на камзол, лежащий на груде сухих оранжевых листьев.

Прижатая его телом к земле, еще подрагивающая от оргазма и мало что соображающая ведьма глубоко вздохнула, чтобы выровнять дыхание, и заглянула чародею в глаза. Не мигая, он не сводил с нее внимательного взгляда, будто усиленно пытаясь разглядеть в ней что-то, ведомое одному ему. Пальцы Леоноры запутались в ткани его рубашки, а ноги - в приспущенных брюках.
- На кой черт, Румпель, - недовольно прошептала колдунья, попытавшись снять весь этот ненужный ворох вещей, но маг, ничего не замечая, уже тянулся к ее губам и зарывался пальцами в волосы. С первого раза не получилось, но со второго ей удалось уклониться от его губ, вжав голову в плечи и отвернувшись. Чародей так резко поднялся на локтях, что ведьма даже ойкнула от неожиданности. По лицу Румпеля пробежала тень, на глазах меняя выражение его лица на хмурое и, даже, как показалось Леоноре, расстроенное. "Божечки, дурная твоя чародейская голова! Мне одежда мешает, а не я не хочу тебя целовать!" Брови мага взметнулись вверх, будто она сказала это вслух, хотя чародейка была уверена, что только об этом подумала. Как бы то ни было, Румпель больше не выглядел как грозовая туча, и это было самое главное. Пока он собирался с мыслями, Леонора, уличив момент, ухватила его руку за запястье, отклонила чуть в сторону и, крепко держа, крутанула ею в воздухе. Румпель ее маневр понял не сразу, но когда она зашлась в приступе веселого счастливого смеха, он улыбнулся ей в ответ, состроив гримасу. "Стой, ничего не делай, я сама!" Ведьма два раза звонко щелкнула пальцами, толком не сосредотачиваясь на заклинании, но магия уже лилась по ее телу, на краткий миг окружая одежду мага едва заметной черной дымкой, которая отродясь у нее не возникала. "Ой, ты видел-видел?!" Ведьма завозилась на месте, пытаясь заглянуть Румпелю через плечо. "Ты видел, чародей, там же, там же..." Губы Румпеля растянулись в широкой улыбке, образовав в уголках глаз тонкие лучики. Леонора глядела на него расширившимся от восторга глазами, пока как он тихонько посмеивался и приоткрывал губы, что быстро ответить, и тут же, вслед за этим, накрыть ее губы, погружая их обоих в долгий и чувственный поцелуй.

К ведьме вновь возвращался контроль над поостывшим и успокоившийся телом, но не над разумом и чувствами. Без разбору водя руками по его золотой теплой коже, она шире расставила ноги, а затем и вовсе закинула их сверху, скрестив на уровне поясницы. Проведя рукой по ее бедру, маг просунул ладонь под спину и с нажимом притянул к себе, заставляя Леонору выгнуться чуть сильнее. Прикусив его нижнюю губу и чуть оттянув ее, колдунья отстранилась, улыбнулась и смешно сморщила носик, пытливо вглядываясь в потемневшие и полуприкрытые глаза мага. Расположив локти по бокам и навалившись на нее, Румпель просунул руки под ее, обхватил ладонями пылающее румянцем лицо и смахнул пальцами упавшие на глаза белые пряди.
- Я хочу чувствовать тебя, - сбивчиво зашептала ведьма, подаваясь вперед, кладя ладони ему на ягодицы и рывком притягивая к себе, - Чувствовать тебя внутри, Румпель, - дыхание Леоноры сбилось, она без стеснения застонала ему в рот и качнула бедрами, - Чтобы... - изогнувшись и приподнявшись, колдунья проскользнула ладонью по низу его живота и обхватила член, начав совершать медленные поступательные движения, лаская его по всей длине, водя большим пальцем по головке и размазывая по ней влагу, - ... тебе было так же хорошо, - маг блаженно закатил глаза, кажется, вообще забыв, как дышать. Проведя головкой по клитору, ведьма спустилась ниже и толкнула бедра вперед, ахнув от наслаждения. Вновь сжав пальцами его ягодицы, она со свистом выдохнула через сжатые зубы и уперлась лбом в лоб Румпеля, - Раздели... - изогнув брови, Леонора застонала от резких порывистых движений и облизала губы, - ... свою тьму со мной.

Чародей утратил над собой всякий контроль, сжав ее в объятиях до хруста в костях. Проталкиваясь в нее жесткими быстрыми толчками, он прикусывал ее плечи, терзал губы, с силой оттягивал голову за волосы назад, обнажая шею, впиваясь в нее, поочередно то целуя, то до боли ухватываясь зубами, втягивая кожу и быстро обводя языком. Переместив руки на его вздымающуюся от частого дыхания грудь, ведьма хаотично принялась водить по ней ладонями, а через мгновение, когда очередное властное движение сотрясло ее тело дрожью, обхватила его плечи и впивалась в кожу ногтями. Волосы упали на его лицо, отчего Румпель, издав тихий рык, мотнул головой, и Леонора поспешным движением зачесала их пальцами назад, впиваясь в его губы и переплетая язык с его. Резко оторвавшись от ведьмы, маг шумно вздохнул, опустил голову, еще быстрее задвигался в ней, и через секунду, подрагивая всем телом, излился в нее горячей влагой. Его согнутые в локтях руки заходили ходуном, и Румпель почти что рухнул на Леонору, тут же утыкаясь носом ей в шею. Крепко прижав мага к себе руками и ногами, ведьма не спешила выпускать его из себя, наслаждаясь бешеной пульсацией и жаром его кожи, опалявшем ее не хуже обычного огня. Адреналин и эйфория не давали почувствовать боль и усталость. Не было ничего, кроме пылающего, всеобъемлющего, бешеного наслаждения, магии, перетекающей от него к ней и обратно, будто переливающаяся из сосуда в сосуд вода да щемящей, кроткой нежности, выросшей в груди подобно первому после зимы цветку. Леонора не слышала ни голоса Румпеля, ни его мыслей. Шевельнув рукой, он лениво потянулся к ее талии, чуть сжав ее, а другой оперся о землю и навис над ней. Ведьма никогда не видела его таким довольным и счастливым; выражение его лица с этой широкой не угасающей улыбкой заставило улыбнуться и ее. Обхватив ладонями лицо Румпеля и ласково погладив его пальцами, она еще шире улыбнулась и хитро прищурилась.
- Доверься мне, чародей.

Магия хлынула из ее рук бурным неконтролируемым потоком. Маг пропустил вздох, оказавшись на спине, а ведьма вслух чертыхнулась, случайно угодив импульсом в груду листьев и засыпав ими их. Сидя на Румпеле, Леонора принялась поспешными движениями рук смахивать листья с груди и лица мага, непреднамеренно обжигая его кожу чарами, от чего его тело пробивала дрожь. - Черт, прости, котик! - Румпель округлил глаза, а Леонора дышать перестала, когда поняла, что сморозила, - Черт, чародей, прости, я назвала тебя котиком, - прыснув от смеха, маг зажмурился и громко расхохотался, попутно вскидывая руки и успокаивающе гладя ее по бедрам, - Оййееей. Черт, - ведьма крепко зажмурилась, покраснела, а когда Румпель заговорил, неуверенно приоткрыла один глаз, поняв, что он вовсе не злится. "Котик. Я назвала Темного мага котиком. Можно мне умереть прямо сейчас?" Колдунья напрочь забыла, что он может услышать и это. Совершенно спокойным и твердым голосом, не терпящим возражений, ответив "нельзя", Румпель чуть притянул ее за бедра вперед и провел руками вдоль всего тела. Наклонив голову вправо-влево, ведьма шумно втянула носом воздух и чуть повела пальцами, чтобы убедиться, что никаких сюрпризов от собственной магии ждать ей более не придется. Маг, усмехаясь, внимательно наблюдал за всеми ее манипуляциями, а после в ее голове зазвучал его голос. Встрепенувшись, будто ее ужалили, Леонора сцепила зубы и выразительно выгнула бровь, с немым укором взирая на Румпеля. Чародей же откровенно веселился, следя за ее реакциями, и лениво выписывал на ее теле ломаные узоры. Расправив плечи, колдунья состроила гримаску и, закусив губу, не сводя с него взгляда, медленно провела руками по груди Румпеля, остановившись внизу живота.

Его руки легли ей на грудь, на мгновение сжав, а после, начав поигрывать пальцами с сосками, сжимая их и неторопливо покручивая. Низ живота свело судорогой, и ведьма крепко сжала его бедра ногами. Сглотнув слюну, Леонора выдохнула, отодвинулась чуть назад и так же неторопливо обхватила его член ладонью. Румпель крепко сжал зубы, немного приподнял подбородок, но рук не убрал. Ласкающими плавными движениями скользя по всей длине, ведьма чувствовала, как он стремительно начинал становиться твердым, наливаясь новым приливом желания. Увлекшись, колдунья не сразу поняла, что парочка грязных ругательств, зазвучавших в ее голове, принадлежат вовсе не ей, а чародею, который изо всех сил пытался себя контролировать. Одарив его лукавой улыбкой, Леонора изогнула брови и покачала головой, мол, "пытайся-пытайся, недолго осталось". Выгнув спину и слегка откинув назад голову, ведьма свободной рукой оперлась о ногу мага, а второй прислонила его член к своему центру. Румпель издал низкий гортанный стон, а Леонора закусила губу, пряча довольную улыбку. Балансируя, колдунья несколько раз повела бедрами, ловя нужный темп. Помогая себе рукой, она принялась мучительно медленно тереться об член мага, не позволяя Румпелю ничего делать самому, лишь сжимать ее бедра руками да наблюдать за происходящим. С ее губ сорвался протяжный стон, и хоть оттягивание момента и было невозможно приятным, ее самоконтроль таял как кусок льда в горячей воде. Не сдержавшись, Леонора подалась вперед, оперлась ладонями о грудь Румпеля и, приподняв бедра, опустилась на него сверху. Выдохнув одновременно с чародеем, ведьма начала покачиваться, изредка останавливаясь и с небольшой амплитудой совершая круговые движения бедрами. Прикрыв глаза, маг облизал губы и притянул ее к себе для поцелуя. Охотно подавшись к нему, колдунья начала долго и нежно целовать чародея, ускоряя темп. Подхватив ее ритм, Румпель издал рык, несколько раз резко двинул бедрами вперед, и, до боли сжав ее ягодицы, насадил ее на себя до упора. Из его груди вырвался протяжный вздох. Почувствовав разливающееся внутри нее тепло, Леонора свела брови к переносице, тут же, через секунду, трагично изогнула их, пару раз быстро качнула бедрами и простонала магу в рот, сбивчиво затараторив его имя. Распластавшись на Румпеле, ведьма дрожала от накатившего оргазма и тяжело дышала, прислонившись щекой к его груди. В сознание из ниоткуда втекла вялая мысль о том, что, наверное, встать и ходить она не сможет еще как минимум несколько дней.

- Румпель? - хрипло прошептала Леонора, поднимая голову и получая в ответ вопросительное мычание, - Румпель, - чародей нехотя приоткрыл глаза и вскинул брови, - Сделай, пожалуйста, свою абракадабру, - ведьма приподняла руки и крутанула запястьями, пародируя его фирменный жест, - Мне так лень самой, - Леонора улыбнулась настолько ласково, насколько умела. Проворчав что-то невразумительное и вздохнув, маг приподнялся, оперевшись спиной на кучу листьев, и взмахнул руками. Осторожно перевернув тело ведьмы в воздухе, он опустил ее рядом так, чтобы она полулежала на нем, спиной на его груди, а головой - на плече. Обняв ее и прижав к себе, чародей уткнулся носом ей в макушку и глубоко вздохнул.

- Ах, иначе в былые года, - начала тихонько напевать Леонора, прикрывая глаза, - Колдовала земля с небесами. Дива дивные зрелись тогда, чуда чудные деялись сами, - покачиваясь в руках мага и мурлыча песню, ту самую, что была связана со старой легендой о змее и ведьме, колдунья не обратила внимание на то, как Румпель напрягся и замер, - Позабыв Золотую Орду, пестрый грохот равнины китайской, Змей крылатый в пустынном саду часто прятался полночью майской...

Только девушки видеть луну
Выходили походкою статной,
Он подхватывал быстро одну,
И взмывал, и стремился обратно.

Как сверкал, как слепил и горел
Медный панцирь под хищной луною,
Как серебряным звоном летел, ой, летел
Мерный клекот над Русью лесною...

Крепко прижимаясь к телу девушки, он хотел почувствовать ее всю. Ее подрагивающее от оргазма лоно, ее губы и руки, ее глаза, сердце и душу. Идя так долго к осознанию своей, восхищающей ее, чудовищности, теперь не было нужды прятаться, таиться, убегать. Словно все барьеры были сорваны, словно та невидимая стена, все время отделяющая его истинную сущность от других, стала для них единым приютом, и совершенно неважно, что это происходило только в их головах, в сознании многолетнего тирана, на балу у заносчивого мальчишки короля. И с нескрываемым упоением, он рассматривал ее бледное, чуть раскрасневшееся лицо, три четкие отметины от свежих шрамов, подернутые пеленой страсти расширенные зрачки. Он хотел запомнить каждую деталь, каждую мелочь, запечатать ее в сознании, сохранить в душе, только для себя. Для себя одного. Ведь за границами этого мира существовал его, реальный мир. Где он был чудовищем, где была совсем другая, иная жизнь, где он никак не мог быть собой, или же пустить кого-то в свою душу. И словно вор, он прятал, каждую клеточку тела Леоноры, ловил каждый вздох, каждое биение быстрого сердца, унося все это в невидимом сундуке на край темной души.

Пульс все еще заглушал всякие звуки извне, и когда она что-то недовольно прошептала, Румпель попросту не заметил этого, уже наклоняясь к ее губам, за следующей порцией головокружительных ощущений.
- На кой черт, Румпель.
Но отчего-то девушка не собиралась целовать его в ответ, выворачиваясь и уклоняясь от его лица.
«Не понял? Что это еще такое?» - вмиг удивился Румпель, резко приставая на локтях.
Нахмурив брови, он сурово взглянул на ее лицо, удивленное от такой внезапности.
"Божечки, дурная твоя чародейская голова! Мне одежда мешает, а не я не хочу тебя целовать!"
Внезапно он услышал чей-то близкий, знакомый голос у себя в голове, расслабляясь, и вместе с этим еще больше недоумевая. Кто-то из них, точно должен был сказать эти слова вслух, но нет, он услышал их у себя в голове. Меняя строгость на удивление, он вопросительно, снова посмотрел на Леонору, которую уже не заботило, их соприкоснувшееся общее сознание, перетекающие из одного в другого мысли и вообще факт секса в чужом подсознании.

И она была права, думать о таком, в такой позе, в таком месте, с все еще возбужденным членом, хотелось мало, и уже готовясь раздеться, он вскинул руку для очередного магического трюка, как ведьма остановила его, ухватив за запястье.
"Стой, ничего не делай, я сама!"
«У маленькой ведьмочки, открылись потаенные таланты?» - он улыбнулся на ее внезапный задорный смех.
Расслабившись, он удобно устроился меж ее бедер в ожидании магии. В том, что Леоноре удастся это незатейливое колдовство с первого раза он и не сомневался, по ее жилам всегда текла настоящая сила природы, да и одним взмахом руки, ей не превратить его в кусок льда.
"Ой, ты видел-видел?!"
С нескрываемым детским восторгом она смотрела на него, пытаясь заглянуть позади, чтобы убедиться, что заклинание ей удалось.
"Ты видел, чародей, там же, там же..."
«Там лежит груда моих кожаных вещей, которые надевать сложнее, чем плевать против ветра» - подумал маг, тихо сотрясаясь от приступа смеха.
Леонора радостно возилась на месте, улыбаясь и заряжая энергией, от накатившего восторга. И не успел он подумать, что однажды уже видел ее такую, как машинально потянулся рукой к ее волосам, а затем наклонился целуя.

Медленно, словно перекатываясь подобно волне, он не спеша исследовал ее губы, рот, язык, сплетаясь, дразня, мягко проникая на самую глубину, в этот раз он не спешил, кусать ее губы в кровь, или же сжимать объятиями до боли в ребрах. Теперь Румпель уверенными властными движениями рук обнимал ее, придерживал пальцами за голову, оставлял влажную дорожку от поцелуев на шее, глубоко вдыхал ее сладко-горький аромат, прижимаясь всем телом и потираясь, пульсирующим членом о ее лоно. И словно по молчаливому согласию, она все шире и шире расставляла бедра, двигаясь в такт, приглашая, и зазывая продолжить их поглощающие ласки.
Чувствуя ее запрокинутые ноги на своем поясе, он уже был готов вновь войти в нее, чтобы почувствовать тот тесный жар, пьянящую рассудок влагу, податливую и удовлетворяющую пульсацию.
«Я снова хочу тебя, хочу так сильно, о боги, как же я тебя хочу Леонора…» - подумал маг, прикрывая глаза и притягивая ее к себе поближе.
Наклоняясь вперед, он уперся на локти, пропуская руки по обе стороны от девушки, словно приподнимая ее над землей, и придерживая за затылок, чтобы полностью почувствовать ее, чувствовать везде, ухватить ее целиком, войти и остаться в ней так навсегда.
- Я хочу чувствовать тебя.
Леонора рывком притянула его ягодицы к себе, вызывая глухой стон.
- Чувствовать тебя внутри, Румпель.
Член остановился на входе в киску, и это было подобно пытке. Маг шумно задышал, сжимая ее сильнее.
- Чтобы... тебе было так же хорошо.
Его сердце, кажется, остановилось. Румпель замер, закатывая глаза, и постанывая от удовольствия, чуть дрожа от напряжения. Замирая и наслаждаясь тем как ее тонкие, прохладные пальчики скользят по напряженному члену, он и не заметил, как она, направив его, резко подала бедрами вперед.
- Раздели... свою тьму со мной.
Быстрыми, четкими движениями он заходил в нее снова и снова, утрачивая всякий контроль.

«О да, разделю, моя милая ведьмочка, с удовольствием разделю, ты даже не представляешь как»
С животным рыком, он снова накинулся на ведьму, до боли сжимая ее в плечи, кусая и сминая ее субтильное, не без того уже, израненное тело. Он терзал ее губы, закусывал шею, оставляя ярко-багровые отметины, впивался в плечи, всасывал и целовал кожу над грудью, не переставая в это время совершать агрессивных, резких толчков внутри нее.
Руки Леоноры переместились на его грудь, выводя хаотичные узоры и чуть царапая пылающую кожу. От чего он, издавая приглушенный рык, попытался взглянуть на нее сквозь растрепанные волосы. Девушка помогла ему, запечатывая их соитие страстным поцелуем. На миг, их языки, подобно бедрам, затанцевали в общем танце огненной страсти, соединились воедино, сплелись клубком змей, встретились в одной точке, вобрали друг друга без остатка.
Чувствуя характерное покалывающее, истомленное движение в яйцах, переходящее по всей длине и отдающееся на головке члена, Румпель резко отстранился от Леоноры, опуская голову и двигаясь еще быстрее и резче. Чуть приподнявшись, он переместил руки ей на ребра, крепко сжимая их, и в доли секунды кончил. Блаженно прикрывая глаза, Темный, излился во влажные напряженные стенки лона ведьмы. Напряжение стихало, его руки задрожали, на лице заиграла довольная счастливая улыбка, и он рухнул прямо на ее разгоряченное, все еще пылающее тело, зарываясь во влажные волосы.
Ведьма обнимала его, обвившись вокруг словно лиана, не спеша выпускать. Его быстрое сердцебиение смешивалось с ее, отбивая ритм в унисон, жар тел, стечение магических импульсов витавших вокруг, все смешалось, завязываясь тугими узлами на венах.
Ему было так хорошо. Просто хорошо и незатейливо. И не нужно было никуда бежать, казаться кем-то, говорить что-то.
Румпелю просто было хорошо.

Это ли есть настоящее блаженство? Или же это все лишь сказалось напряжение, витавшее вокруг долгие годы? А может схлынувшие воспоминания? – ему сейчас все это было абсолютно безразлично.
Расплываясь в довольной, широкой улыбке, маг выпустил, все домысли и терзающие мысли на свободу, наслаждаясь лишь этим моментом, чувствуя лишь этот миг.
- Доверься мне, чародей.
Сказала она, обнимая его и по-детски наивно заглядывая в глаза.
- Ох, как много ты еще не знаешь, моя милая ведьмочка, как много… – закачал маг головой, продолжая улыбаться.
Но, не успевая закончить фразы, неведомая доселе, бурная магия, откуда, ни возьмись, хлынула потоком из рук Леоноры, переворачивая его на спину и засыпая опавшими листьями.
- Что это еще за черт? Ай! – недовольно возмущался Румпель, пока ведьма смахивала сухостой и обжигала его магией.
- Черт, прости, котик!
Но все было ничего до этого самого момента. Удивленно и почти что грозно, он, недоумевая, округлил глаза, вопросительно вскидывая бровь.
«Ну, все, час от часу не легче» - думал он, выдавая мысли наружу.

- Черт, чародей, прости, я назвала тебя котиком.
Ее невинный почти ошарашенный от этих эмоций вид, и испуганный взгляд, не просто не давали, повода для гнева, напротив, она была так мила, так нежна, так непринужденна и естественна. Это все так сильно рассмешило и развеселило Румпеля, что если бы он и постарался сдержаться ничего бы не вышло. Дикий взрыв хохота оглушил лес, а его руки легли, на ее бедра, успокаивающе поглаживая.
- Хорошо, что не пушистиком, или одноглазым змеем, а к остальному я привыкну – все еще смеясь, хрипло ответил маг.
"Котик. Я назвала Темного мага котиком. Можно мне умереть прямо сейчас?"
Прочищая горло, он тут же твердо ответил:
- Нельзя.
Читая на ее лице, легкий испуг от такого тона, он привстал, притягивая ее за бедра ближе к себе, и плавно поднимаясь, стал проводить раскрытыми ладонями, вдоль всей спины, спуская на плечи, локти, и запястья, ощупывая каждый сантиметр кожи, каждую мышцу и косточку. А потом, плавно поднимаясь вверх, провел от запястий к шее, спустился, ко все еще пылающей груди, и напряженному животу. Чтобы вновь откинуться на локти, после.

Успокоившись, девушка стала внимательно рассматривать свои руки, на предмет новой волны неконтролируемой магии. Усмехнувшись, маг стал наблюдать за ней, лениво облизывая губы.
«Гляди, сейчас, укусит. Хвать. Хвать. Ай-ай-ай. Шаловливые ручонки» - забавлялся Румпель, пока Леонора пыхтела и недовольно кривилась.
«Ну ладно тебе, пошутить уже нельзя. Это всего лишь магия, твоя магия ведьмочка. Ты же кровная ведьма, чему тут удивляться. Рано или поздно это должно было произойти»
Он стал не спеша выписывать круги и петли на ее бедрах и спине, пока ее расслабленное тело вновь приходило в тонус, призывно отвечая на ласки, мелкой дрожью.
Ее руки заскользили по его груди, спускаясь вниз к животу, и он почувствовал, как кровь вновь приливает к паху. Плавные движения рук, добрались по ее груди, обхватывая маленькие ареолы, сжимая и прокручивая твердые соски, от чего Леонора дернула бедрами, крепче обхватывая его торс.

А затем, выдыхая и беря себя в руки, ее тонкая рука скользнула между ними, направляясь прямо к паху мужчины. Заинтересованный Румпель лишь выгнул бровь, играя напряженными скулами, ожидая ее дальнейших действий. Плавные движения ее пальчиков, словно прикосновения прохладного шелка, возбуждали его с новой силой. Она скользила по всей длине, останавливаясь на головке, круговыми движениями касаясь самых чувствительных частей члена, пробегала по внутренней стороне, возвращаясь почти к основанию, и крепко сжимала корень. Пульс шумел в ушах, маг забывал дышать и думать, боясь лишь одного, что может кончить прямо здесь и сейчас.
«Ах, ты ж, маленькая мучительница, черт, черт, черт тебя дери, фак, фак, фак, мать твою как же хорошо, пропади оно все пропадом»
Поддаваясь на ее ласки и движения, Румпель возбудился пуще прежнего. Закатывая глаза от нахлынувшего удовольствия, он изредка постанывал, неразборчиво что-то рыча.
«Не останавливайся, только не останавливайся»
Вдруг она перехватила его руку сжимающую свое бедро, удобно устраиваясь над возбужденным членом мага.
«Еще секунда и ты доиграешься ведьмочка, я не шучу. Я хочу взять тебя всеми возможными способами»
Но кто бы его там слушал. Ведьме было плевать на все его угрозы и гортанные хрипы, напротив она, как ему показалось, стала тереться, о него, еще медленней, еще протяжней, обещая вот-вот впустить в себя, но никак не желая этого сделать. Его ногти впились в ее бедра, расцарапывая тонкую кожу, маг глубоко и громко дышал, и сдерживался, как мог. Ее притягивающая влага, размазывалась по напряженному члену, бархатные складочки окружали и манили, а ожидание вновь ощутить ее плотность, тягучую тесноту, и тепло, было таким близким и таким желанным, что если бы он только вошел в нее, развязка не заставила бы себя ожидать. Подаваясь вперед, ведьма все же сжалилась над магом, вбирая его своим лоном.

Пара одновременно сделала блаженный выдох, продолжая неровно покачиваться в такт движения бедер Леоноры. Все это было так чертовски, хорошо и так естественно. Темный прикрыл глаза, наслаждаясь долгожданными ощущениями, и проводя рукой вдоль спины ведьмы, притянул ее к себе, заключая долгий, тягучий поцелуй.
Ускоряясь, она вновь отстранилась, а его руки приняли привычное положения не ее бедрах, направляя в такт и темп. Чувствуя, что скоро его терпению придет конец, издавая что-то похожее на рычание, он приподнял ее, поднимая бедра и несколько раз насаживая на себя до самой глубины.
Усиленная пульсация в паху сменилась долгожданной струей спермы, изливающейся вовнутрь Леоноры, Румпель удовлетворенно вздохнул, прикрывая глаза, и опустился на камзол. Для ее развязки потребовались считанные секунды, и вот он уже ощущал, как плотные стенки ее разгоряченного лона сокращаются и сжимают его член.
Шепча его имя, она упала на его горячую быстро вздымающуюся грудь, все еще вздрагивая от нахлынувшего оргазма.