Лежать у камина, смотреть в бесконечные очи любимой женщины, находясь на таком уровне недосягаемости, о котором и подумать нельзя. Что может быть лучше, что может быть прекрасней? Растянувшись в улыбке, он мог бы так лежать часами, любуясь ею. Приятная истома, пробравшись под кожу, пьянила рассудок. Словно шепча древние заклинания, потрескивали поленья, а за окном – непроглядная тьма, и что ничто и никто не мог потревожить их покоя.

Но всему свое время, и, несмотря на усталость, тепло и уют, еще не все их проблемы были решены, и прекрасно осознавая то, что если он не поднимется ближайшие секунды, после не поднимется вообще, Румпель недовольно скривился, а после, вскочил на ноги, протягивая руку для Леоноры. Но любимая лишь небрежно отбросила ее, продолжая нежиться на мягкой шкуре и, не без явной доли эротизма, потягиваться на ней.


Сглатывая слюну, маг выдержал новый прилив возбуждения, настаивая на том, чтобы пойти все же в кровать, и как следует выспаться.

Перенося вес с одной ноги на другую, он скрестил руки, набирая побольше воздуха в легкие, и стал выжидающе сверлить ее взглядом. Так или иначе, она пойдет спать, и спать они будут уж точно не на шкуре животного, перед камином.

Время ожидания истекало, как и его шаткое терпение, и недовольно закатывая глаза, маг уже был готов без лишних разговоров подхватить Леонору на руки и отнести в спальню насильно. Но решив, что, так или иначе, но ей все равно придется вставать, он махнул рукой, демонстративно направляясь в сторону другой комнаты.


Недоумевая от такого действа, Румпель резко поднял голову, округляя глаза:
- Ну да конечно, - развел он руками.


- Сейчас, заработает – сдавленно ответил он, наваливаясь на нее всем телом, и заключая в стальные объятия.


Он прекрасно слышал, что она говорит, но отнюдь не осознавал, целуя, где придется ее спину и прикусывая кожу.

Гортанно зарычав, он с силой перехватил ее руки, вжимая их в пол и обездвиживая тело, чтобы тем самым нанести несколько отчетливых ударов по ее ягодицам.


Без промедления и лишних слов, он резко раздвинул ее бедра, и, придерживая за корень, резко ввел член до самого основания. Разрешаясь порывистыми и резкими толчками внутри жены. Продолжая сильные и четкие движения, он с силой закусил ее плечо, притягивая к себе тело любимой еще ближе и ближе. Шумно и быстро задышав, разрядка не заставила себя ждать, настигая обоих почти одновременно, и расслабляясь, Темный упал на ведьму, выдыхая в ее искусанное и уже багровеющее от синяков плечо.


Улыбнувшись ей в ответ, маг не нашелся что ответить, лишь покрепче прижимая ее к себе, и поднимаясь на ноги, понес Леонору в спальню.
- И я люблю тебя моя маленькая ведьмочка – прошептал он, уже засыпающей девушке на руках.

Обнимая ведьму за плечи сзади, он хрипло зашептал ей на ухо:
- Очень, очень плохое поведение у моей девочки нынче. Ай-ай-ай.
Властно обнимая ведьму, он сжал ее ребра, рывком расстегивая и разрывая отлетающие пуговицы на платье спереди. Запуская руку под шелковую ткань, Румпель с силой сжал ее упругую грудь, впиваясь ногтями и причиняя явный дискомфорт. Она издала сдавленный хрип, закусывая губу, и подалась слегка назад, запрокидывая шею.

- О, нет, нет дорогуша. Сегодня не будет никакой нежности, - ухватывая свободной рукой Леонору за горло, он потерся возбужденным членом о шелк ее летнего платья, притягивая к себе и кусая за затылок.
Широкий палантин, скрывающий ее плечи, упал между ними, и пришелся как раз кстати. Поднимая его, он резко завел руки жены за спину, перевязывая их двойным узлом.

Запрокидывая юбку на поясницу девушки, он приказал:
- А теперь наклоняйся девочка – с силой надавил на ее спину Румпель, - Вот так, замечательно, ну же глубже, еще и еще, я знаю, ты этого хочешь, тебе это нравиться, - он быстро завел руку между ее расставленных ног, пробегая по складочкам лона и ощущая приятную влагу.
- О да, это превосходно, - сглатывая слюну, хрипло выдавил из себя маг, быстро расстегивая ширинку брюк.
Направляя возбужденный член в ее раскрытое лоно, он дал Леоноре почувствовать свое возбуждение, наклоняясь к ее уху и шепча:
- А теперь, моя дорогая, насаживайся на него, вбирай в себя, без остатка, ну же я помогу, вот так - обхватывая ее бедра руками, он помог себе войти и задать нужный темп движения.
Подчиняясь его приказам, Леонора задрожала, принимая условия игры, и послушно стала вскидывать бедрами. Придерживая ее за скрещенные руки, он помогал ей, прогибая все ниже и ниже нависая над столом.

И когда отчетливая пульсация стянула низ живота тугим узлом, он остановился, останавливая и ее, рывком поднимая на себя и входя во всю длину:
- А теперь не шевелись, моя маленькая непослушная девочка.
Сжимая Леонору в объятиях, он сделал несколько отрывистых движений, полностью входя и выходя из нее, чтобы после войти полностью и задвигаться с удвоенной скоростью, быстро разрешаясь оргазмом внутри нее.
Всхлипывая и постанывая, его любимая полностью отдалась ощущениям, кончая вслед за магом, и задрожав, полностью обмякла в его руках, расслабляясь. Быстро развязывая ее руки, он резко повернул девушку к себе лицом, страстно и глубоко целуя.

- Я люблю тебя Леонора. – Румпель уже с нежностью обнял ее, подхватывая на руки.
- Пойдем спать.
Леонора кивнула, обвивая его шею руками и прильнув к груди, они направились в спальню.

"Ох, нет-нет-нет, только не это, Румпель, пожалуйста!" - затравленно оглядевшись по сторонам, Леонора нервно сглотнула ставший в горле ком и тут же почувствовала прилившую к лицу кровь. Щеки, кончики ушек и даже губы мигом вспыхнули, словно перед ней из ниоткуда вдруг взвился жаркий столп пламени. Из всех сторон чародея, садистская и порочная была худшей; но хуже всего, в том числе и хуже этой самой его стороны, было то, что ведьма до дрожащих коленей и мурашек обожала ее.

И Леонора была бы рада переложить всю вину на златоокого колдуна, дескать, ни возьми он тогда ее грубо и властно в Темном Лесу, она бы не познала удовольствия откровенности, порока и безумного, бесконтрольного желания падать каждый раз на самое дно, где не существует ни морали, ни законов, ни правил, но ведь нет же! Не в чем ей винить его и упрекать. Он лишь подтолкнул ее к осознанию и принятию собственных желаний, долгое время кажущиеся колдунье постыдными и неправильными. От боли должно получать боль, но никак не удовольствие, от нее нельзя становиться зависимым, нельзя искать ее, чтобы получить облегчение и легкость, однако, чем больше ее становилось в жизни Леоноры, тем сильнее она жаждала получать ее снова и снова и тем больше хотела причинять ее, чувствуя себя без боли обделенной и неполной. Она шла с болью рука об руку, примешивая ее, словно ингредиент в зелье, во все, с чем соприкасалась, что делала и что чувствовала. Это было нечто личное, интимное, только её, ведьма и подумать не могла о том, чтобы разделить с кем-то это чувство, а теперь ей нет нужды таиться, бояться и стыдиться, теперь она может напитаться болью допьяна с тем, кто чувствует тоже самое.

И сколько бы Леонора ни смущалась, сколько бы ни кляла Румпеля на чем свет стоит и ни хотела вырваться из этого плена, демонстративно играя в упрямство и жеманность, именно темные, животные и бесконтрольные порывы чародея были ей наиболее близки, потому как, проявляя их, а, значит, и отпуская себя, он задевал те струны ее души, что и делали ее той, кем она была. Агрессия, жестокость, эгоизм, терпкая откровенность, следование своим желаниям и порывам, нагота чувств, острота эмоций и колкая, возбуждающая боль - святая-святых, - что превращала муки в удовольствие и заставляла тело трепетать, дрожать и извиваться в мучительно сладкой агонии вожделения. Леонора чувствовала это, убивая и мучая других, чувствовала, поедая детей, чувствовала она это и тогда, когда наносила себе увечья, корчась на залитом собственной кровью полу, но острее прочего это проявилось в близости с Румпелем, должно быть, причиной тому было то, что, разделяя свою тьму с другим, тоньше и яснее начинаешь чувствовать свою.

Рывком притянув ведьму к себе, маг с силой сжал ее ребра и шумно втянул носом воздух. Леонора инстинктивно дернулась и отрывисто вздохнула, запоздало поняв, что уже не может сделать ровным счетом ничего, чтобы ослабить его хватку. Притихнув, она сжала и разжала кулаки в попытке унять напряжение, но когда пальцы Румпеля ухватились за темную ткань, порывисто разрывая ее и обнажая грудь, ведьма не смогла сдержать протяжного стона. Подавшись назад, Леонора вплотную прижалась к магу спиной и запрокинула голову. Не передать, как сильно она любила и хотела этого златоокого изверга. Яростный, страстный, деспотичный, жестокий и беспощадный в проявлении собственных чувств - да ведьма бы убила, скажи ей кто, что это - ее будущий муж, а что сейчас? Она влюбляется в него снова и снова, как глупая наивная девчонка. Вот до чего доводит порой ненависть и неприязнь: убить мечтали, а теперь оторваться друг от друга не могут, что за дивная ирония судьбы!

Касания и ласки Румпеля причиняли ощутимую боль, но для Леоноры она была слаще и желаннее любой нежности. Безостановочно кусая губы, ведьма издала глухой стон и потерлась ягодицами о его пах.



- Иди к черту, Румпель, - сдавленно прохрипела она, когда муж сдавил ее горло и вплотную прижал к себе, порывисто смыкая зубы на шее и давая почувствовать бедром возбужденный член, натянувший ткань брюк, - И прихвати с собой свои извращенные, - подхватив съехавший с плеч ведьмы платок, он быстро завел руки ей за спину, скрестил запястья и туго связал их, - Садистские, - на выдохе произнесла Леонора, когда одна рука Румпеля легла ей на затылок, заставляя наклониться, а вторая ухватилась за подол платья, одним быстрым движением поднимая юбку вверх, - Чудовищные, - глухо простонала она, извиваясь в его руках, - Наклонности, - с трудом смогла договорить ведьма, отрывисто вздыхая и наклоняясь по приказу Румпеля вперед.

Уперевшись щекой в столешницу, Леонора сглотнула слюну и зажмурилась, наивно полагая, что сможет найти в себе силы, чтобы не обращать внимания на жаркие и откровенные речи Румпеля, однако, кажется, чем больше она пыталась не слушать его, тем отчетливее и громче звучал его низкий гипнотический голос, обволакивая сознание подобно тому, как змей обхватывает своих жертв кольцами.

- Ненавижу тебя, Румпель, страсть как ненавижу, слышишь! - попеременно с частыми вздохами шептала Леонора, выгибая брови и шире расставляя ноги. С губ сорвался протяжный стон, когда пальцы Румпеля коснулись ее лона, нарочито медленно водя по нему снизу-вверх, тем самым сильнее размазывая влагу. Задрожав, ведьма начала призывно покачивать бедрами, все теснее прижимаясь к его руке, но стоило ей только-только ощутить накатывающую волну удовольствия, как муж остановился и переместил руку на ее поясницу, на этот раз молча приказав оставаться в том же положении. Издав тихий недовольный рык, ведьма посильнее выгнула спину, и почти сразу же облегченно вздохнула, почувствовав, как муж начинает медленно входить в нее, наклоняясь вперед и накрывая своим горячим телом.



Очередной приказ, тягучим шепотом зазвучавший на ухо, заставил Леонору покраснеть пуще прежнего и с готовностью качнуть бедрами, следуя заданному Румпелем темпу. В голове крутилось великое множество бранных слов, ругательств и проклятий, но ведьма так и не смогла произнести ни одно из них, с трудом успевая облизывать пересыхающие от частого дыхания губы. Затекшие руки начали ныть от боли, колени задрожали, шея, испещренная укусами и царапинами, колющими болью, и вовсе онемела от неудобного положения, но ради того удовольствия, возбуждения и счастья, что дарил ей Румпель, Леонора и ни то бы вытерпела. Небольшой дискомфорт, не более, на котором ведьма и вовсе не концентрировалась, с жаром и трепетом отдаваясь любимому мужу, берущему ее жестко и властно.

Румпель ускорил темп, стремительно подводя их обоих к разрядке, но вдруг черт дернул его остановиться. Почти утратившая связь с реальностью Леонора отрывисто вздохнула в ответ на его действия, сумев поняв только то, что он притягивает ее к себе за талию, заставляя выпрямиться. Беспрекословно подчинившись, она оперлась спиной о грудь мужа, чтобы сохранить равновесие, и тут же коротко всхлипнула, когда он погрузился в нее до самого корня. Насилу заставив себя не двигаться, ведьма застонала в голос и прикрыла глаза, наслаждаясь быстрыми и грубыми толчками, через пару мгновений сменившимися горячей разливающейся внутри влагой. Дернувшись, Леонора изогнулась в руках Румпеля и, кончив, задрожала крупной дрожью, вскоре уступившей место приятной истоме и расслаблению. Выдохнув, ведьма довольно улыбнулась и только-только успела немного размять затекшие руки, как маг развернул ее к себе и впился в губы, тут же проникая языком в рот и притягивая к себе за затылок еще ближе.



- Изверг ты, Румпельштильцхен, - с наигранными укором протянула ведьма, тут же целуя мага и зарываясь пальцами ему в волосы, - Я тоже люблю тебя, муж. Ты самый лучший, - мурлыкала Леонора, зевая и склоняя голову ему на грудь, - Не забывай об этом никогда.

Опуская голову, он стал нежно ухватывать и прикусывать ее кожу на затылке и шее приговаривая:
- Давным-давно приходил ко мне один северянин, - он останавливался целовал ее краснеющую кожу и снова продолжал, - Просил избавить его от терзаний, переживаний, эмоций, надежд, - их руки переплелись, Румпелю стало мешать платье девушки и сию секунду на спине затрещала тонкая ткань, - Но он пришел к тому, чье имя холоднее любого льда, чье имя сложнее головоломок, и страшнее любого страха.

- К Рум-пель-штиль-цхе-ну! – рывком он обхватил жену за талию и усадил себе на колени.

Их глаза встретились, и он с жадным наслаждением впился в ее губы. Придерживая за затылок и проникая глубже в рот сплетаясь языками, наслаждаясь и возбуждаясь. Он с силой водил руками по ее талии, ребрам, бедрам, помогая избавиться от остатков разорванного платья.

Останавливаясь на груди жены, он вобрал ее в рот, играя с соском, сначала одну затем другую. Возбужденный член уже изрядно сдавливало от натяжения кожаных брюк, а проворные ручки Леоноры каким-то образом, уже избавили мага от рубашки спускаясь к поясу. Запуская руку меж ее бедер, он, не скрывая удовольствия провел по ее влажному лону, погружаясь внутрь и слега, массируя набухший бугорок клитора.

- Встреча со мной никому не приносила ничего хорошего – прохрипел Румпель, крепко зажимая бедра жены и насаживая на свой член.

И ощущая себя внутри ее такого тесного, влажного, пленительного и уютного лона, маг ругательно выдохнул:
- Ах вы гребанные черти ада, фальшивые боги, безумные короли и безвольные стражи, это же фак, черт, дьявол! Это прекрасно!

Придерживая Леонору он помог ей войти в ритм, продолжая целовать ее везде где были открытые участки кожи. Они синхронно задвигались, постепенно наращивая темп.
Сильное возбуждение сулило и быструю разрядку. Жар магии бушевал под кожей Румпеля, отнимая руку от тела жены он мельком проверил не оставляют ли его прикосновения ожогов, и для пущей уверенности откинулся назад, облокотившись о деревянную ступеньку.

Чувствуя приближения разрядки, он ускорил темп снова ухватывая Леонорму за талию и вплотную притягивая к себе. За считанные секунды они достигли пика и Румпель излился в сокращающиеся лоно любимой.

Чародей целовал, всасывал и прикусывал кожу на шее, чем вызывал у ведьмы волну мурашек и трепета. Страшно хотелось запрокинуть голову и повести ею из стороны в сторону, но Леонора, наоборот, только ниже опускала ее, решив, что получать ласки и нежности хочет больше, чем нудить и кряхтеть о том, что ей щекотно и неудобно сидеть, согнувшись в три погибели у мужа в объятиях.



- Какая увлекательная и поучительная история! - комично, с придыханием, воскликнула Леонора, округляя глаза и цокая языком, - Просто невероятная! - ведьма устроилась на коленях мага поудобнее, запрокинула руки ему за спину и все так же язвительно продолжила в шутливой манере: - Запишу в свой гримуар и буду перечитывать долгими зимними вечерами! Р-р-р-румпельштильцхен, - сморщив носик, Леонора взглянула в потемневшие глаза Румпеля и потянулась губами к его губам, после чего всякие слова стали попросту не нужны.

Отдавшись поцелую и захлестнувшим ее ощущениям, ведьма все глубже проникала языком в рот мага, выводя круги с его языком. Шумно втянув носом воздух, она отстранилась и принялась терзать его губы, но не прошло и нескольких секунд, как Румпель резко притянул ее к себе и вновь углубил поцелуй. Выдохнув в рот мужа, Леонора немного приподнялась, уперлась коленями в ступеньку крыльца и начала энергично покачивать бедрами, намеренно создавая между ними трение. Его руки хаотично блуждали по ее телу, сжимая талию и бедра, попутно окончательно раздирая платье. Избавившись от последнего лоскута ткани, чародей, придерживая ведьму за талию, бережно отстранил ее от себя и ухватил губами сосок, начав втягивать его и покусывать.

Задохнувшись от удовольствия, Леонора инстинктивно запрокинула голову и принялась лихорадочно кусать обветрившиеся губы, не прекращая плавные движения бедрами. Сколько крику подняли в свое время люди, волшебники и боги из-за любви, сколько возложили на ее алтарь, какое значение придали ей, сколько сложили легенд и баллад о столь прекрасном и возвышенном чувстве, но все равно вожделение - примитивное, животное, естественное, как сама жизнь, было в тысячу раз острее и ярче. Оно не было лучше или хуже любви, а любовь не была лучше или хуже него, но именно вожделение, сокрушительное желание и похоть, были тем самым, что выворачивали душу, отключали разум, заставляли переживать восхитительный момент катарсиса, когда казалось, что нарастающий внутри огонь вот-вот - и сожжет тебя дотла. Обострялись органы чувств, становилось сверхчувствительным тело, сердце билось как сумасшедшее, и не было ничего слаще и чудеснее, чем чувствовать, как возбуждаешь любимого человека, как он теряет голову и контроль просто потому, что ты тесно прижимаешься к нему, ласкаешь руками и языком. Любовь, вне всяких сомнений, рука об руку шла с желанием, но любовь - чувство эфемерное, его нельзя пощупать, а вот возбужденный член мужа, натягивающий кожу брюк - можно. Это ли не счастье - когда любимый человек полон желанием владеть тобой?

Ведьма не сдержала стона, когда чародей одну грудь сжал рукой, а вторую принялся ласкать губами и языком. Подрагивающими пальцами она уцепилась за его рубашку на спине и потянула вверх, но вскоре поняла, что снять ее так просто у нее не получится. Переместив руки на грудь Румпеля, Леонора впопыхах расстегнула пуговицы и потянула рубашку в стороны. Вынув руки из рукавов, он провел ладонями от ее живота до шеи и отрывисто выдохнул. Бегло пробежавшись ладонями по его искрящейся золотыми бликами груди, ведьма поспешно опустила руки ниже и сразу же нащупала пуговицу и ширинку брюк. С удовольствием и восхищением она любовалась охваченным желанием мужем, пока он водил пальцами по низу ее живота, медленно спускаясь к лобку. Задрожав от прикосновений Румпеля, Леонора выгнула спину и расстегнула его брюки, запоздало сообразив, что и с ними возникла проблема. Пальцы мага проникли в ее лоно, начав ритмичные движения, и вот тут-то колдунья решила, что, возможно, магия сработает сама по себе.

Щелчок пальцев, и второй - на случай, если первый не сработает. Глаза, застланные возбуждением, мало что различали, но всполохи черного магического дыма ей все-таки заметить удалось - они были точь-в-точь такими же, как и на балу у Кромешника. Мгновение - и брюк на муже как не бывало. Обхватив его член ладонью, Леонора сделала пару поступательных движений и, когда он подался ближе к ней, крепко ухватила за корень.



- Молчи, чародей, заклинаю, молчи! - сбивчиво выдохнула ведьма, когда маг приподнял ее за бедра и стал медленно входить в нее, насаживая на себя. Ощутив его в себе полностью, Леонора протяжно вздохнула и вцепилась ногтями в плечи Румпеля, удерживая нужное положение. "Да, да, да" - хотелось кричать ей, но с губ в конечном итоге не сорвалось ни звука - лишь громкие стоны да учащенное дыхание. Ловя ритм, она вобрала его в себя полностью и сделала пару круговых движений бедрами.



- Лучше и не скажешь, - хрипло отозвалась Леонора, поймав, наконец, нужный темп и активно задвигавший, сидя на муже. Вскоре темп стал синхронным, сопровождающийся беспорядочными поцелуями, ласкающими кожу. Она царапала его спину и плечи, сжимала пальцами затылок, зарывалась в волосы, а после опускала руки ниже, водя по пояснице и копчику. Стремясь быть еще ближе, Леонора прижалась к Румпелю грудью и вдруг в какой-то момент поняла, что его кожа вибрирует и отдает жаром магии, причем таким, что он всерьез грозил оставить на ней ожоги. Кажется, это понял и маг, потому как через секунду он вытянул руку и взглянул на нее, словно та ему и не принадлежала. Еще секунда - и Румпель откинулся назад, придерживая ее за талию. Темп движений максимально ускорился, и вскоре, почувствовав напряжение внизу живота, ведьма напрягла мышцы и подалась вперед, почти упав на мужа. Сжав ее в объятиях, он совершил пару быстрых толчков и кончил, одновременно с этим вызвав волну тепла, окутавшую ее тело.

Как водится, маг выдал душещипательную речь, полную язвительности и пафоса, на что ведьма лишь неодобрительно покачала головой и молча села на него сверху, крепко сжав его бедра своими. Румпель не угомонился даже тогда, стремясь показать, что владеет ситуацией, но Леонора не желала более слушать все это, потому приложила палец к его губам и приблизилась максимально близко, так, чтобы их лбы и носы почти касались друг друга.

- Тшшш. Тише, мой чародей, тише, мне надо сказать тебе кое-что очень важное, послушай, - она начала медленно покрывать его лицо поцелуями, и остановилась лишь затем, чтобы добавить: - Я всегда восхищалась тобой, Румпель. Равнялась на тебя, - сладким голоском промурлыкала Леонора, покусывая нижнюю губу мага, - Хотела, чтобы ты гордился мной, - шептала она, водя руками по его торсу, - Меня до сих пор бросает в жар, когда я вспоминаю, как хотела тебя, - переместив руки на щеки Румпеля, Леонора сжала их, и после зарылась пальцами в волосы, - Я не понимала этого тогда, но понимаю сейчас, - выпрямившись, колдунья приняла сидячее положение и положила ладони мужу на грудь, - Ты был и остался моим единственным - тем, о ком я грезила, кто бы для меня всем - не больше, не меньше, - с придыханием промолвила она, медленно опускаясь и касаясь своей грудью его, - О, Румпель, как я хотела тебя тогда! И как я хочу тебя сейчас, - поцеловав мага в шею, Леонора спустилась ниже, - Мой чародей, мой колдун, мой Темный маг, мой - всегда - только мой, - шептала она, целуя его грудь и прикусывая соски, - Мой сильный, умелый, могущественный... но есть нечто, что превосходит твои чары, Румпель, - на выдохе прошептала Леонора, ведя ладонями по его бедрам, - Не врут сказания: пред ведьмовскими чарами бессилен даже великий Темный маг. Ты мой, колдун, - с нажимом сказала ведьма, целуя низ живота мага, - Ты мой навсегда, с того самого момента, как я возжелала тебя, Румпель, - глянув на мужа исподлобья, Леонора изогнула губы в кривой ухмылке, - Ты всегда будешь хотеть меня, всегда, - опустившись ниже, ведьма обхватила член мага губами, начав вбирать его в рот. Придерживая корень рукой, она совершала быстрые поступательные движения ртом. Избрав нужный ритм, она начала водить вверх-вниз рукой. Остановившись, она с нажимом провела вокруг головки языком, а после вобрала член глубже в рот, не переставая обводить его языком по всей длине. Как бы ей ни хотелось продолжать еще и еще, Румпель вскоре выгнулся и с силой вцепился пальцами ей в волосы, веля ускорить ритм. Ведомая его волей, ведьма совершила еще пару движений, и через пару секунд почувствовала по рту солоноватый привкус. Непривычно громко простонав, маг откинулся на подушки и дрожащими пальцами подтянул ее за плечи к себе.

Отнимая ее пальчик от своих губ, он многозначительно улыбнулся, кивая в ответ на слова.

Слушая речи Леоноры, целуя ее, он так и хотел покрепче прижать ее к себе, перевернуть и овладеть, но сдерживался, возбуждаясь, и с каждым вздохом сильнее сдавливая и сжимая ее бедра. Слова ведьмы смешивались с нарастающим шумом в ушах от возбуждения, и маг почти срывался на грудное рычание и глухие стоны.
«Ох Леонора, если ты сию секунду не сядешь верхом на мой член, я сам посажу тебя и буду долго трахать любимая» - думал Румпель пока по его рукам пробегал магический ток, вспарывая вены и мускулы.



- О да, да, детка, только не останавливайся – быстрым шепотом выпалил маг, подставляя шею ее поцелуям и укусам, уже дрожа от возбуждения и переполняющей его магии.



Скоро понимая к чему ведет жена, и сладострастно предвкушая её дальнейшие действия, Румпель не сдерживая улыбку, поднял голову хрипло рассмеявшись. Потемневшая головка вставшего члена уже была увлажена и вполне готова к действиям. Возбуждение отдавалось легкой пульсацией в мошонку и корень, охватывая бедра и поясницу дрожью.



- Ох, я уже тебя хочу. Я так тебя хочу, как никто не хотел. Я хочу, хочу, очень хочу. Ну же Леонора, не томи – прохрипел Темный напрягаясь всем телом.

И как только она взяла его член в рот медленно почти мучительно обводя его языком, Румпель застонал от сладкой муки, расслабляясь и напрягаясь, наслаждаясь ее ловкими и такими желанными движениями рук, губ, языка. Сладкая пытка влаги, упругости твердости и настойчивости ведьмы не могла длиться вечно и не в силах совладать с собой, с накатывающим зудом желания, разрядки и напряжения, он ухватил рукой ее затылок, впиваясь в волосы, направляя действия. Спустя считанные секунду Румпель, чувствуя напряжение мыщц во всем теле, вытянулся в струну и кончил в рот Леоноры, сопровождая эякуляцию громким стоном.

Откидываясь на подушки, он потянул любимую на себя:
- Иди сюда.

В ответ девушка лишь отмахнулась, что-то невнятно пробормотав и перевернулась на другой бок. Но вознамерившись непременно разбудить любимую Темный просунул руку под плед, водя по обнаженному телу ведьмы.

- Леонора, пора вставать, уж ночь на дворе, милая – зашептал он ей на ухо, и услышав нечто вроде «иди лучше ты сюда», забрался под плед, устраиваясь рядом с женой.

Румпель медленно начал целовать ее затылок, шею, плечи, руки, переходя к груди, переворачивая жену на спину.
- Эх, придется тебя будить, - сквозь поцелуи и прикусывания сказал маг.

Удобно устраиваясь между бедер Леоноры, он стал попеременно покрывать поцелуями ее ключицы, то одну то другую грудь, играть с сосками, проводил по ребрам останавливаясь на бедрах поднимая, сжимая и притягивая их к себе. Затем плавно стал спускаться ниже, останавливаясь на животе, он с упоением и сладострастием целовал каждый шрам на теле любимой, наслаждаясь и пьянея от возбуждения.

Переходя на бедра, Румпель резко повернул девушку на девяносто градусов, притягивая ее ноги на край кровати, а сам встал на колени, удобно располагаясь между ее ног. Теперь он стал подниматься от коленей выше и выше к центру, одновременно поглаживая выступающие бедренные кости, с нажимом касаясь лобка.

Добираясь к ее манящему влажному лону, Румпель медленно целовал каждый участок ее бархатистых складочек, всасывая и отпуская кожу. Придерживая ее за внутреннюю поверхность бедер, он раскрыл ее лоно для себя, любуясь возбуждающими стекающими соками, багровыми и набухшими губами, подрагивающими внутренними мышцами.

- Ммм, - промычал маг, опускаясь все ниже и ниже к лону ведьмы, - Ты прекрасна моя маленькая ведьмочка.

Прильнув к выступающему бугорку клитора, он стал не спеша, выводить замысловатые узоры, двигаясь то по часовой, то против часовой стрелки, дразня и возбуждая ведьму еще и еще больше. Затем Румпель ввел один, а затем и два пальца в лоно девушки надавливая и чуть потягивая его вниз, продолжая тем временем целовать и засасывать половые губы. Продолжая поступательные движения пальцами, он вернулся к клитору Леоноры обхватывая его губами и втягивая в себя. Переворачивая пальцы в лоне, он стал надавливать на заветный выступающий внутренний бугорок, продолжая посасывать клитор любимой.

Постанывая и извиваясь, она ухватилась руками за его волосы, направляя и поощряя действия, через считанные мгновения маг почувствовал нарастающее напряжение внутри лона девушки, она вытянулась в струну, замирая и кончая. Убирая пальцы, он оторвался от клитора, слизывая все ее соки, и стал быстро покрывать ее лоно, лобок, ноги, бедра, живот, грудь, соски и шею быстрым поцелуями, приподнимаясь на локтях и нависая над ведьмой на локтях.

Встретившись с затуманенным взором Леоноры, Румпель похотливо рассмеялся, самодовольно улыбаясь:

Лишь на миг колдунья открывает глаза. Потолочные доски, блики огня, короткий ворс пледа, щекочущий плечи, волнистые, взъерошенные волосы мужа, вдруг упавшие ей на щеки, быстрый и внимательный взгляд его золотых глаз. Он вновь что-то говорит ей, но Леонора совершенно не понимает, ни что именно, ни то, явь это или сон. Сознание вялое, ленивое; похоже на липкое облачко сахарной ваты. Медленно, очень медленно, колдунья втягивает носом воздух. Секунда, другая, и вот она уже твердо понимает, что не спит. Хочется ответить, что-то сделать, но руки мужа так ласково, нежно и настойчиво блуждают по ее телу, что все прочие желания, не относящиеся к процессу, гаснут, подобно задутой свечке.

- Хватит тебе, чародей, - бормочет ведьма, поглаживая его плечи, - Перестань, я уже не сплю, - едва слышно добавляет она, а после с губ слетает протяжный вздох удовольствия.

Кажется, что он целует ее везде и сразу, хотя, на самом деле, это, конечно, не так. Сперва лицо, после - шея, за ней - ключицы, солнечное сплетение, грудь, затвердевшие соски и ребра. Губы касаются уродливой, сморщенной от когда-то полученных ожогов кожи, а горячий язык очерчивает полоски шрамов и свежих ссадин, вызывая легкий зуд и щекотку. Леонора широко улыбается, закрывает глаза, выгибает спину, а после, когда он начинает целовать ее живот, зарывается пальцами в волосы Румпеля, перебирая мягкие пряди.

Ладони требовательно сжимают ее бедра, притягивая ближе, из горла мага вырывается полу-вздох, полу-стон, кажущийся для нее самым прелестным и желанным звуком на свете. Леонору охватывает жар, духота, и она чувствует, как к щекам и губам разом приливает кровь, заставляя их пылать. Между ног становится влажно и горячо, и она поспешно пытается свести колени, чтобы унять это чувство, хотя бы немного, но муж вдруг обхватывает ее ягодицы, и ведьма сквозь туманную дымку возбуждения понимает, что ее тело стремительно меняет свое положение на постели.

Становится чудовищно холодно, когда она вдруг перестает чувствовать грудью грудь мужа. Ведьма начинает ерзать на месте, недовольно хмуриться и что-то бурчать, и только через несколько секунд заставляет себя разлепить глаза и чуть-чуть приподняться. Увиденное не нуждалось ни в какой реакции. Замерев от восторга, Леонора сглотнула слюну, а после покорно откинулась обратно на лопатки и глухо застонала. Пальцы инстинктивно скомкали простынь, когда губы Румпеля коснулись внутренней стороны ее бедер, а его руки стали поглаживать выступающие кости, плавно спускаясь к лобку.

- Ай-ай-ай, - шептала ведьма, плавно вскидывая бедра навстречу его жаркому дыханию, опаляющему ее лоно, - Ай, не томи, колдун, ай, не томи, - отрывисто вздохнув, Леонора закусила губу и крепко зажмурилась, понимая, что не сможет терпеть эти ласки слишком долго. Она еле-еле сдерживалась, чтобы хоть как-то оттянуть удовольствие, но горячий рот Румпеля и его язык, выписывающий по ее клитору и лону немыслимые круги и петли, начисто убивали в ней всякий контроль, который, признаться, итак был в ней недостаточно сильным. К действиям добавился шепот, и вот тут-то ведьма напряглась всем телом, всеми силами стараясь не кончить от одних только его слов и повелительных движений, которыми он мягко разводил ее бедра еще шире, предоставляя себе больше обзора и удобства.

Леонора не открывала глаз, не поднимала головы, уверенная в том, что если еще и увидит происходящее - станет совсем худо: удовольствие тут же подойдет к своему логическому завершению. Она старалась как могла, но разум уже услужливо подкинул ей нужные картинки. Застонав и выгнув спину, она все-таки не смогла перебороть соблазн и приподняла голову. Кажется - ой ли, ну, что такого, как будто она всего этого не видела, ан, нет. Видимо, бывают моменты, которые меньше, чем за мгновение впечатываются в память и уже никак нельзя от них избавиться. Да и не больно-то хотелось. Словом... происходящее было сильнее нее. Никакой магии и талантов не хватит, чтобы воспротивиться этому.

Отпустив себя, Леонора больше не думала ни о чем, кроме получаемого удовольствия. Пальцы одеревенели, лицо горело, а колени и внутренняя поверхность бедер дрожали до того сильно, что в какой-то момент ей показалось, что это просто-напросто ненормально - когда возбуждение бьет таким мощным потоком. Каким-то немыслимым образом ведьма наконец смогла разжать пальцы, но после сразу же вцепилась в волосы мужа, требовательно прижимая его лицо еще ближе. Все чувства и ощущения на пару секунд скрутили низ живота тугим узлом, а потом растеклись по лону и ногам, заставляя тело вытянуться в струну. Дрожа и извиваясь, она ерзала на постели, стонала и часто дышала, пока, наконец, возбуждение не охватило тело тонкой, незаметной, ласковой, но плотной пеленой, кажущейся прочнее самой крепкой брони на свете.

Румпель целовал ее уже где попадется, а вскоре навис над Леонорой, удерживаясь на локтях, и одарил ее такой похабной и масляной улыбочкой, что ведьма тут же захотела закрыть его лицо ладошками, лишь бы он перестал издеваться, так смотреть, и наконец отцепил от своих пальцев нити, удерживающие ее сердце и душу в тугих силках.

Ведьма, не разрывая поцелуй, почти насилу втолкнула его в дом. Руки скользнули под рубашку, пробежались по груди, доходя до шеи, а из горла вырвался вздох, заставивший Леонору на миг отстраниться. Не говоря ни слова, она, даже не заметив, что применила магию, резко развернула Румпеля к себе спиной, и, прижавшись грудью к его лопаткам, начала быстро расстегивать мелкие пуговицы. Стянув ткань с его плеч, она бегло, скоро, торопясь, пробежалась губами по его коже и опустила руки ниже, запуская пальцы за пояс брюк.

Не сдержавшись, ведьма вновь крутанула мага вокруг своей оси, разворачивая лицом к себе, и после запечатала его губы своими, внутренне будучи готовой всерьез проклясть любимого златоокого супруга, если он посмеет сказать ей сейчас хоть слово. С силой сжав ее талию, а после - ягодицы, Румпель рывком придвинул ее к стене, на что Леонора тут же недовольно скривилась и с силой толкнула его в грудь, заставляя упасть в близ стоявшее кресло. Отстранившись, она торопливо расстегнула пуговицу на своих брюках и потянула за язычок молнии.

Плотные, облегающие, как вторая кожа, кожаные брюки было не просто снимать хоть сколько-то соблазнительно, но ведьма действительно старалась, надеясь, что и муж оценит представшую перед ним картину, ведь старалась она именно для него. Нагнувшись вперед, она спустила их до лодыжек и наконец смогла достать стопы из черного, едва слышно шуршащего, материала. Расстегнув брюки мага, она жестом приказала ему вытянуть ноги вперед, а после сняла мешающую одежду и с него.

Нарочито медленно сев на мужа сверху, она с нескрываемым удовольствием позволила разорвать на себе рубаху, а после снова прижалась своими губами к его, проталкивая язык в его рот как можно глубже. Ладони Румпеля сжали ее бедра, приподнимая их, а затем опустили, насаживая на свой член на всю длину. Громко простонав, ведьма уперлась ладонями в спинку кресла и задвигала бедрами, ловя ритм движений мага.

- Люблю тебя, Румпель, ты представить не можешь, как, - шептала она ему на ухо, потираясь своей щекой об его, - Чародей, любимый мой муж, до чего же ты хорош, боги, до чего хорош! Не останавливайся, Румпель, умоляю, не останавливайся.