- Ты знаешь, как сильно я тебя обожаю? - под шум и гогот толпы они двинулись вперед.
- Знаю. Сжимая руку Леоноры, он быстро поцеловал ее в макушку, и они двинулись вперед. Никто, никогда больше не станет корить его за то, какой, он есть. Не назовет уродом, чудовищем, не пожелает расколдовать, отсечь его тьму, не станет упрекать, пытаться завладеть его властью или же вовсе попытается убить. Наконец-то за долгие века сердце Румпеля не болело, обжигая грудь чернотой. Теперь он спокоен и счастлив, как если бы, был уверен в неизбежном приходе утра и солнца, так же он был уверен, что эта женщина, его ведьма, никогда не предаст, не уйдет, не обманет его. А он? О нет, нет, он не станет пытаться быть для нее лучшим, самым-самым, или еще чем-то, или кем-то, кем не есть он сам. Он просто будет с ней. И будет он с ней всегда.
«Должно просто быть, рядом» Вот почему решение о скором браке далось ему с такой легкостью, вот почему он за все время ни разу не припомнил и слова о бывшей жизни, и бывшей женщине, даже о сыне. В этом просто не было необходимости. Находясь здесь и сейчас, он чувствовал себя более живым чем, там и тогда с этими же людьми. Находиться здесь, было, что найти долгожданный приют, утешение, дом. Воспитанный игроком-алкоголиком и матерью, которой он и вовсе не знал, Румпель имел слабое представление об общине, ковене, семье, о каких-то общих ценностях, идеях, мыслях, но так отчаянно в них нуждался, так сильно хотел приобщиться хотя бы на эти славные мгновения к их ирреальному магическому миру. Чтобы потом, на утро, вновь вернуться к привычной жизни Темного, отшельника, злобного монстра. Но сейчас, он знал, что это утро, и всю последующую жизнь он проведет не сам, не один, а вместе с ней! С той, что так отчаянно он отталкивал, и той, что так стыдливо он желал.
И вот сейчас, идя с ней под руку, под шум и танцы всех магических существ, мимо вековых вязов и дубов, по тропе укрытой опавшей листвой, Темный не мог поверить своему счастью. Она была для него всем: верной подругой, достойным спутником, страстной любовницей, и порой, даже мудрым учителем. Она просто была его родственной душой, от чего и разрывало его душу по кускам счастье.
Лысая гора встретила их огромным кострищем, разведенным прямо на самом пике возвышенной поляны, а по разным сторонам от него, горели и плевались черным дымом горящие снопы сухого сена, собранного в купола, что в общей картине составляло пятиугольный знак пентаграммы. Деревья с человеческими ликами обступали поляну со всех сторон, немые стражи Смерти, следили за порядком, растягиваясь вдоль периметра.
Веселая и радостная нечисть, кривлялась и плясала вокруг костров. Брага и медовуха лилась здесь рекой, все самые различные яства в неограниченном количестве украшали столы. Гости поднимали тосты, пугали друг друга возгласами, громко смеялись и рассказывали забавные и нелепые истории.
Немного растерявшись, Румпель и Леонора изумленно уставившись на все это, застыли при входе, пропуская вперед танцующий и поющий сказочный народ. - Чародей! Желтоочий! Пойдем же, нам сюда. – позвал его Гипсикер с пляшущим хорьком у ног.
Без возражений они двинулись, пересекая всю поляну, к самому богатому и хорошо украшенному ведьминому столу. Подруги и сестры Леоноры уже были здесь, славно угощаясь и наперебой, все рассказывая Верховной, что сидела во главе, несколько высокомерно посматривая на происходящее. Вовлекая в свою беседу и Леонору они принялись ее угощать всем что по их мнению было вкусным, а Румпель пользуясь тем временем выдавшимся моментом, подошел к Виктории.
- Приветствую тебя о Великая Верховная! – вежливо начал он. - И тебе здравствовать Темный – со вздохом ответила она. - Пришлось, в пору тебе мое предсказание, али нет? Теперь вон вишь, не сам, еще и с истинной суженой пожаловал. Что желтоочий до сей поры не веришь мне? Удивление видимо явно читалось на лице мага, от чего он быстро несколько раз зажмурился. - Нет. Ты была права. Начинаю подозревать, что это не простое совпадение. - Совпадение? Да неужели? Viam supervadet vadens. Припоминаешь? - Да, да – закивал Румпель. – Все случилось именно так. - И что же ты, забыл и прошлое, забыл и ту, что была? – с ироничной усмешкой просила Верховная. Недовольно скривившись, он ответил: - А было ли то, что было раньше правдою Виктория? Скажи мне это, ты!? - Темный, Темный. Мягко стелет жестко спать, как всегда, резок и порывист. Ты сам огонь. А знаешь ли, что ведьма-жена не игрушка? За пояс не заткнешь, и рот ей не закроешь, тем более такой как Элеонора, поди сама уму разуму уже учила. - Так и есть – растянулся он в самодовольной ухмылке. – Но огню не страшен ветер. Ветер его развивает. - Ох, боюсь я за вас, дети мои, уже боюсь – покачала она головой с укоризной. - Лучше уж обвенчай нас, Великая Верховная, а дальше мы уж сами – доверительно кивнул маг ведьме.
Встав из-за стола, Виктория махнула рукою: - Ну что же желтоокий будь, по-твоему, но знай! Обвенчанные по нашим законам, супруги навек, и вовек их не разлить воде, не развеять ветрам, не разлучить земле. Упадет один, упадет и другой, обманет один и тут же почует второй, а разлюбит, тогда и вовсе беда. Суровея с каждым словом Виктории, Румпель кивал, в подтверждение своих серьезных намерений и ее веских слов.
К ним вовремя подоспела Леонора. Верховная, подхватила ее под руку, что-то тихо проговаривая. И махая рукой в знак всеобщего внимания, повела их через расступающихся существ к огромному белокожему древу с кроваво-красными листьями, и печальным взором застывшего портрета.
Оставив, Румпеля и Леонору друг напротив друга, речи Виктории громогласно полились по всем закоулочкам поляны: - В эту праздничную ночь Великого Праздника Урожая! Пред Новыми и Старыми Богами. Да начнется наш Венчальный Обряд!
И тут же, грянули, откуда ни возьмись барабаны, запели флейты, послышались переливы гитар, все пространство объяла лесная чарующая мелодия. Все нутро Темного разом затрепетало, вибрируя и поддаваясь на волшебные магические звуки. Магия с удвоенной силой циркулировала в его жилах, сердце удвоило свой ход ожидая дальнейших действий.
- Румпель – тихо позвала Виктория – Пора. Он поднял глаза, смотря в полные восторга и такого же, трепета и покоя, глаза Леоноры и запел:
Ни земли, ни воды, ничего… Замела метлой белый свет пыль… И страшиться теперь одного — Как не стала бы небылью быль, Как не стала бы быль…
Его хрипловатый голос чуть сбивался, но это мало кого волновало, все замерли, с благоговением наблюдая за венчанием.
И вот, вторую часть клятвы, подхватил чистый и сильный голос Верховной:
Кто грядет за пургой из обители молний, Тот единственный мог бы проникнуть за край Так гряди из-за гор, из-за гневного моря, И у этого мира ее забирай, и навеки ее забирай.
Если бы ни чародей, ласково поглаживающий тыльную сторону ее ладони, лежащей у него на локте, и мерно чеканящий шаг, Леонора уже, сломя голову, бежала бы вперед. Она никогда не задумывалась, даже и подумать секунды не могла, что когда-нибудь обручится с Румпелем и уж тем более не могла представить, что будет чувствовать при этом всепоглощающее счастье. Это так естественно, так легко, как дышать. Вспоминая каждый день, каждую их встречу, каждый бой и каждый разговор, колдунья думала: не было ли уже тогда между ними того, что они оба поспешно и остервенело заталкивали куда-то вглубь себя, ужасаясь тому, что это вдруг может выплыть наружу, что это вообще может быть? Она ведь могла отвернуться, уйти, не говорить, не помогать, попусту игнорировать, забыть его как страшный сон. Но она была рядом. Просто потому, что это был он. Как она могла его покинуть? Как он мог? Встречались, мучили друг друга, издевались, как могли, стремились поддеть, разозлить, во что бы то ни стало показать друг другу: гляди, чародей, смотри, ведьма! Я - лучше, я сильнее, моя жизнь лучше и счастливей твоей и ни секунды я не хочу быть с тобой рядом! Расходились, забывались в объятиях других, клялись им в любви, обещали, боялись, страдали и переживали, а после - вновь встречались в самое неподходящее время, в самом неподходящем месте, усталые, грустные и после - находили друг в друге покой и понимание. Ненавидели, но тянулись, презирали, но были рядом, когда никто другой не смог бы услышать.
Румпель стал для ее необходимой неотъемлемой частью, и как бы она ни относилась к нему, он должен был быть рядом. Когда, когда все это обернулось чем-то большим? Не поэтому ли они так скоро разлюбили, не поэтому ли так быстро решили пожениться? Никто из них не потерял головы, не принял необдуманное решение, о, нет. Их союз - самое вдумчивое и верное, что только можно себе представить. Будто это было решено уже давным-давно, а они только-только дошли до этой мысли. Опоздали на сотни лет, подумаешь! Иные так к друг другу и не приходят!
Ее жертва и палач, наставник и деспот, брат и отец, любовник и муж, ее опора, вера и покой. Златоокий демон, худший из худших - лучший из всех. Один единственный в целом мире, тот, за кем бы она пошла, даже если бы он повел ее на смерть. Надежный и уверенный, ласковый и жестокий, горячий, пылкий, страстный и нежный. Смотреть в его золотые глаза, видеть его улыбку, чувствовать его объятия и любить его - любить сильно и преданно, любить во сто крат больше, чем его ненавидит весь мир. Сделать его счастливым, чтобы перечеркнуть все горести и утраты. Быть с ним, просто быть, как никто никогда не был. Он заслуживает этого, она заслуживает - и пусть весь проклятый мир катится к черту.
На Ведьминой горе полыхал костер. Огромный, вьющийся до небес, освещающий собой огромную поляну со стоящими в определенном порядке снопами горящего сена. Деревья, как обычные, так и волшебные - с умиротворенными лицами и покачивающимися на ветру кронами, длинные столы и дутые бочки в железных кольцах, молчаливые Смерти и бесконечное множество гостей. Отовсюду слышался шум и гам, разговоры и бурные выкрики. Почти все как один - с кружками, тарелками, кое-кто - с цветами и суховеем, иные - и вовсе просто в объятиях друг друга. Ведьмы на чертах, черты на кикиморах, русалки на ветвях и изящные в своей красоте вампиры, горделиво восседающие на поваленных деревьях. Покрытые тиной нимфы, играющие на свирелях фавны, топот ног, копыт, взмахи крыльев, уханье птиц и тихий вой призраков. Живые, весело болтающие с мертвыми, мертвые, тянущиеся к живым. Шипящие змеи, величественные совы, крикливые вороны, поющие цикады и потешные зеленые жабы, пытающиеся свои тихим голосом изобразить подобие песни. Леонора будто знала их всех. Большая шумная семья, каждый - от самого сурового сатира и до крохотного ужика - все они были милы ее сердцу, и всех сейчас хотелось обнять и прижать к груди, поделиться своими чувствами, рассказать, как она счастлива, как не может до конца поверить, что вот-вот - и она станет женой этого невероятного чародея, с которым будет встречать каждый новый день, которого сможет обнимать и целовать когда ей вздумается, которого сможет любить и быть по-настоящему свободной, той, которой должна быть.
Шумный народ обходил их, устремляясь вперед, а Румпель и Леонора даже с места не двигались, завороженно наблюдая за происходящим. Гипсикер, окликнув их, повел за собой. Ведьма издалека завидела черную копну волос и недовольно скрипнула зубами. Виктория, с привычной усмешкой и высокомерным взглядом, слушала ее сестриц, не унимавшихся ни на секунду. Встретившись с чародейкой взглядом, Леонора едва заметно кивнула, и, о чудо, взгляд этой могущественной женщины потеплел. Конечно, даром ли, оберегала и крутилась вокруг! Раньше ведьме было невдомек, но сейчас-то она понимала: что-то очень ценное есть в ней, раз Верховная все глаз с нее не сводит. Леонора взмолилась всем богам, но Румпель уже спокойным шагом шел к ней.
"Черт возьми!" Присев на скамью, ведьма тут же получила аж две тарелки, кружку и целую гору ее любимых мясных пирожков. Колдуньи весело болтали, привычно щебетали, но Леонора слушала их вполуха, периодически механически кивая, медленно жуя пирожок и не спуская с Виктории глаз. Ох, будь проклята, в самом-то деле! Румпель держался молодцом: ни единой лишней эмоции, приветливо-насмешливая улыбка, открытая поза и хитрый взгляд. Черноволосая ведьма взирала на него сурово-снисходительным взглядом, накручивала на палец локон да иногда поводила плечами, будто смахивая с себя его слова. Леонора закатила глаза и глотнула бражки.
ЦитатаЛина ()
Ну что ж желтоокий будь, по-твоему, но знай! Обвенчанные по нашим законам супруги навек и вовек их не разлить воде, не развеять ветрам, не разлучить земле. Упадет один, упадет и другой, обманет один и тут же почует второй, а разлюбит, тогда и вовсе беда.
Ведьма намеренно с шумом опустила кружку на стол. "Ну-ка оставь мне мужа в покое!" Грациозно поднявшись с места, ведьма подошла к ним и одарила Викторию вопросительным взглядом. Та, словно девчонка, широко улыбнулась, хихикнула и быстро подхватила ее под руку. - Что к нему прицепилась? - Ах, душенька, ты так хороша сегодня! Не зря, ой, поди не зря я так на тебя надеялась! Ведь точно знала, Леонора, не судьба тот моряк тебе, ты для большего создана! - Учи свой ковен жить, Виктория, а ко мне не лезь, - осадила ее Леонора, пылая злобой, - Я больше не та девочка, которой ты можешь управлять. - Конечно нет, ласточка! Ведь это я сделала тебя такой! - Чур меня, если б ты! Виктория, я не хочу склок, но и лезть ко мне и моему мужу тебе не позволю. Знаю я, прекрасно знаю, на что ты способна. Не дури ему голову, как дурила мне. - Ну хорошо, чаровница, хорошо, - посерьезнела колдунья, - Но, знай, не всякому бы я позволила так говорить с собой. Ты умна, Леонора, и ты прошла длинный путь, я лишь надеюсь, ты прислушаешься к моим словам. Я никогда зла для тебя не желала и наперед знала, какой ты станешь. Возможно, более покладистой, но таковой тебе с мужем-колдуном быть, поди, со мной, хах! Отдам я тебя ему в жены, сказать по правде, ведьма, из всех ему бы только и отдала. Вы оба страшно упрямы, но такие славные! Казалось бы, давно бы друг другу глотки перегрызли, ан, нет, смотри-ка! Венчаться удумали! - Пристань к кому-нибудь другому, дорогуша, пока я не вгрызлась в глотку тебе, - елейно улыбнулась ведьма, получив в ответ веселый хохот. - Пойдем, моя любимая ведьмочка! Не хмурься, тебя жених ждет!
Махнув рукой, привлекая внимание, Виктория провела их к белому дереву с красной кроной, на коре которого застыл печально-задумчивый лик.
Встав напротив чародея, ведьма выдохнула, улыбнулась и крепко сжала его протянутые руки. Вот теперь ей по-настоящему спокойно и хорошо. Леонора не знала, какой именно обряд решит совершить Виктория, ведь их было сотни и все разные, поэтому просто молча заглянула в искрящиеся золотом и восторгом глаза Румпеля. "Я с тобой, чародей" - проговорила Леонора без слов.
- В эту праздничную ночь Великого Праздника Урожая! Пред Новыми и Старыми Богами. Да начнется наш Венчальный Обряд!
Леонора была готова к чему угодно, но к ЭТОМУ... Послышался звук барабанов, ритмичный топот ног, пение флейты и тихие переборы гитарных струн. Все вокруг них замерло, застыло, оставляя лишь мелодию. Колдовской обряд, единый хор магии, сил и искреннего порыва. По телу ведьмы пробежала дрожь, все внутри на секунду сжалось, а затем забилось в лихорадочном пульсе, будто в ней стучала сотня сердец разом. Сердце каждого существа, бьющееся в унисон с их сердцами. Виктория что-то сказала Румпелю, Леонора не расслышала, а когда вновь подняла на него глаза он... запел. Ее чародей, ее Румпель, ее жених, нет, муж, он... он пел! Он пел обрядную песню, которой было лет больше, чем им вместе взятым! Низким грудным голосом, ласково, властно и проникновенно одновременно. Ведьма так и застыла с широко распахнутыми глазами, и лишь когда Верховная подхватила его песнь, Леонора пришла в себя.
- И у этого мира ее забирай, и навеки ее забирай, - тихо пропела ведьма и повела мага за собой. Дойдя до костра, она отпустила его руки и покружилась на месте. Чародей смотрел на нее удивленно, немного растерянно, будто не совсем понимал, что делать. Ведьма крутанулась еще раз, и еще, следуя ритму и перебору гитарных струн, а после - крепко обняла его. Шумно выдохнув, Румпель поднял руку, покружив ее вокруг своей оси и уж было потянулся вперед, но Леонора мягко опустила руки ему на грудь.
- Коли в жизни далекой другой, - запела она, медленно отходя от мага и через мгновение оборачиваясь к гостям, - Князь серебряный был бы мне мил! - ведьма махнула рукой в сторону чертей и изящной поступью двинулась вдоль костра, - Он ходил бы студеной рекой, - заложив руки за спину, Леонора запрокинула голову и мечтательно, показно, улыбнулась. Сбавив шаг, она несколько раз попружинила на месте и вновь обернулась к собравшимся, будто рассказывала историю специально для них, попутно раззадоривая и заряжая собственной энергией, - На уздечке бы солнце водил! - послышался шум, кто-то начал даже тихонько подпевать ей, а ведьма шла все дальше, пока гости не начали махать руками и кивком головы указывать ей за спину, - На узде золотой! - Леонора запела громче и резко крутанулась на месте.
- Кто грядет за пургой из обители молний, - улыбающийся Румпель, сложив руки, медленно шел к ней навстречу, прямо через костер, по черным поленьям, через яркий огонь, каждым шагом высекая из под ног искры, - Тот единственный мог бы проникнуть за край... - завороженная, зачарованная, ведьма не сводила с него восхищенных глаз, запоминая каждый полутон его грудного обволакивающего голоса, каждый его жест, взгляд и улыбку. Как он был хорош, как красив, прекрасен и великолепен! Отовсюду послышались голоса, низкие, высокие, густые и звенящие - все, все как один, звучащие в единой чарующей гармонии, от торжественности и величия которой ведьма тряслась крупной дрожью.
Так гряди из-за гор, из-за бурного моря! И у этого мира ее забирай! И навеки ее...
- Забирай! Забирай! Пропади оно пропадом! - разлился по поляне звонкий голос ведьмы, которую маг уже сжимал в стальных объятиях и быстро кружил на месте, - Звенит на ветрах из травы тетива. Забирай! Забирай! - шаг, еще один, назад и в сторону, под треск костра, под шум ветра, рев воды и гул земли, - Крылья вспыхнули золотом! Да остались в крови рукава...
Плавный и величественный ритм песни подхватывала Виктория, а за ней серебряным перезвоном зазвучали музыкальные инструменты, разнося весть о древнем Свадебном обряде по всему Темному Лесу. Леонора стояла как завороженная, вслушиваясь в каждое слово мага, а после и Верховной. И вот, она сама начала петь.
Цитатаtender_poison ()
- И у этого мира ее забирай, и навеки ее забирай, - тихо пропела ведьма и повела мага за собой. Дойдя до костра, она отпустила его руки и покружилась на месте.
Теперь пришел черед Румпеля изумляться и теряться в накатывающих эмоциях и волнах магии. Он абсолютно не знал, даже представления не имел, что же будет дальше, и какова его роль, но решил действовать по обстоятельствам, а проще говоря, так как ему подсказывала интуиция.
Невеста повела его за руку, к костру напевая при этом и пританцовывая. Темный покорно следовал за ней, улавливая каждую ноту его родного, радостного голоса. Затем, она отпустила его руки, вертясь на месте и весело смеясь, он прокрутил ее вокруг своей оси, и уже было, хотел заключить в объятья, но мелодия продолжалась, и Леонора нежно положа, ладони на грудь Румпеля, продолжала напевать.
Цитатаtender_poison ()
- Коли в жизни далекой другой, - запела она, медленно отходя от мага и через мгновение оборачиваясь к гостям, - Князь серебряный был бы мне мил! - Он ходил бы студеной рекой, - заложив руки за спину, Леонора запрокинула голову и мечтательно, показно, улыбнулась.
Отойдя от Темного на пару шагов, она продолжала петь чистым, чуть срывающимся голосом, рассказывая магическому миру свою историю. И вся челядь замирала, вслушиваясь в каждое слово, охая или ахая всякий раз, когда песня была на высокой ноте.
Постепенно, он стал привыкать к этой замысловатой древней мелодии, качаясь в такт, музыке, невидимыми нитями пропуская природную живую магию сквозь себя, пропитываясь чарами этого дня, этой даты, отдавая и отсекая все плохое и горестное что было в прошлом.
«Огонь! Огонь! Огонь!» - зазвучало в его голове, и Румпель вступил ногой в пылающий костер.
Цитатаtender_poison ()
- На уздечке бы солнце водил! На узде золотой! - Леонора запела громче и резко крутанулась на месте.
- Кто грядет за пургой из обители молний! – спокойно принимая жар огня на себя, он сложил руки и шел сквозь полыхающее пламя, словно в нем не было стоградусной температуры, а всего лишь легкий бриз. - Тот единственный мог бы проникнуть за край! – пронзительно и глубоко пел маг, выбивая искры из-под кожаных сапог, выходя из костра. Уверенной походкой он направился к Леоноре.
И тут, его голос стал смешиваться с тысячами других голосов. Завывающих, влекущих, разного диапазона и уровня звонкости, все они поднимались и пели, становясь одним большим живым организмом, сливаясь в единении с природой и бушующей по всюду магией.
Цитатаtender_poison ()
- Забирай! Забирай! Пропади оно пропадом!
Маг подхватил ведьму, кружа в танце с радушной и счастливой улыбкой.
Цитатаtender_poison ()
- Крылья вспыхнули золотом! Да остались в крови рукава...
В голове звенели слова старинной песни, шум ветра сметал нестройный гул голосов, листья кружились и опадали, завиваясь в воронку вокруг брачующихся, костер взмывал языками все выше и выше в ночное облачное небо, но, ни Румпель ли Леонора не обращали, ни на кого, и, ни на что, никакого внимания. Он преданно улыбался ей, удерживая в цепкой хватке, а она же, была самой красивой и самой счастливой, как ему показалась, нареченной на Земле.
Они смеялись и кружились просто стоя на месте, крепко уцепившись за руки, друг друга. Он, то поднимал, то опускал, девушку придерживая за талию. - А за морем на черной скале, змей серебряный кольца плетет - продолжил он петь, ставя Леонору на ноги. - Самоцветы горят в серебре. Змей крылатый желанную ждет, - Румпель встал на одно колено, беря руку Леонору в свою.
- Он свою нареченную ждет. Обреченную ждет. – он протянул кольцо, сжатое в кулаке, надевая его не безымянный палец ведьмы. Его руки дрожали, пульс бил бешеным ритмом в висках, но он смог сделать все как нужно. Теперь все было совершено по старым магическим традициям и обрядам. Румпель из рода Штильцхен и Элеонора Слепая ведьма Темных земель Зачарованного Леса, стали мужем и женой.
Все еще, держа ее хрупкую кисть в своей ладони, он поднялся с колен, поднимая глаза на нее. Глаза Леоноры были наполнены слезами радости и переполняющего счастья. И тут она запела вновь, принимая ответное деревянное кольцо у мужа. - Кто летит за пургой из обители молний – ее голос срывался, и дрожал. - Тот единственный в силах шагнуть через край, через край.
Порывистый шумный ветер приглушал хор голосов, разнося их эхом по укрытым мраком землям Темного Леса. Шелестящие сухие листья - красные, оранжевые, желтые, цвета огня, цвета зари и заката - закружились вокруг них, обнимая, задевая и щекоча руки и щеки, даря им благословение матери-природы. Земля под ногами гудела и вибрировала, и Леонора могла поклясться, что слышит ушедших в иной мир духов, тихо шепчущих древние слова заклинаний, обручающих их с вечностью, обещающих долгий и радостный путь - до самой смерти и после нее. Золотая кожа Румпеля поблескивала в языках пламени, а глаза лучились счастьем и воодушевлением. Он смотрел на нее с такой нескрываемой нежностью и восхищением, с таким вниманием и заботой. В страшном мире, полном разрухи и боли, в подлунном царстве мрака и холода не было более ничего - только этот момент, их момент; единение, близость, две жизни, сплетающиеся воедино.
Леонора звонко рассмеялась, вторя смеху Румпеля, и, крепко сжав его руки, закружилась на месте, следуя ритму старинной мелодии и их собственному общему задору и веселью. Обхватив ее талию, маг приподнял ее и покружил над землей, а после - еще раз и еще. Не говоря ни слова, они чувствовали друг друга, понимали, слышали и чем дольше находились вместе, тем сильнее проникались друг другом подобно их магии, переливающейся, как вода, из сосуда в сосуд - то чувство, что недавно возникло у Леоноры и заиграло теперь уже новыми красками.
- А за морем на черной скале, змей серебряный кольца плетет, - забыв как дышать, ведьма не спускала с мага глаз, - Самоцветы горят в серебре. Змей крылатый желанную ждет...
Медленно опустившись на одно колено, Румпель взял руку Леоноры в свою. Глаза ведьмы наполнились слезами, губы задрожали, а тело качнулось, как тростинка на ветру.
- Он свою нареченную ждет. Обреченную ждет.
Колдунья чувствовала, как дрожали руки чародея, когда он одевал на ее безымянный палец кольцо, и от его дрожи она и сама затряслась еще сильнее, не замечая, как по щекам уже вовсю бегут горячие слезы. Не отпуская ее руки, он так же плавно поднялся на ноги, расправил плечи и улыбнулся, столь головокружительно-счастливой улыбкой, что Леонора не сдержалась и всхлипнула в голос. Поспешно выдохнув, для верности - несколько раз, - ведьма лучезарно улыбнулась, приняла из его рук второе кольцо и громко запела. То были не просто старинные чары, передававшиеся из уст в уста, для колдуньи это была вся ее душа и нутро, все то, что она хотела бы передать магу, запечатлеть в нем, сохранить в его и своем сердце навсегда.
- Кто летит за пургой из обители молний, тот единственный в силах шагнуть через край! - дрожащими руками сжав его руку, она медленно надела на его палец кольцо и тут же крепко сжала двумя ладонями, - Так гряди из-за гор, из-за синего моря, и у этого мира меня забирай! Эту ложь, горе, нежить и небыль! Я стеклянный сосуд со свечою внутри...
- Мы отвержены, - бархатным голосом пропел Румпель, сжимая Леонору в объятиях и смотря в ее глаза сверху вниз, - Что ж, упади же из неба! - подхватила Леонора сорвавшимся от эмоций голосом, - И у этого мира меня забери!
- И навеки меня забери, - прошептал чародей прямо ей в губы. - Слышишь, в небо меня забери... - ее губы коснулись его, и все померкло. Голоса, свист, крики, хлопки ладоней и топот ног - все звучало издалека, будто с самых окраин. Теплые губы мага нежно и пленительно скользили по ее губам, язык осторожно и ласково касался ее языка, а сладость долгожданного замужества смешивалась с солоноватым привкусом слез, пролитых от счастья.
Медленно оторвавшись от Леоноры, Румпель шумно вздохнул, пару секунд лишь молча взирал на нее, а затем разразился громким и звонким хохотом, звучащим как бы поверх всех прочих звуков. Хохотала и Леонора, спешно отирая щеки тыльной стороной ладони и ни на секунду не прекращая улыбаться. Маг мягко коснулся ее плеча, повел головой из стороны в сторону, призывая повторять за ним, а затем едва заметно склонил голову, отдавая присутствующим дань благодарности и уважения. Ведьма, выпрямившись, повторила его жест и снова обернулась к, теперь уже, своему мужу.
- Румпель, - с трудом выдохнула она, аж постукивая зубами от бурлящих эмоций, - Мой чародей, - ведьма повисла на его шее, а он через мгновение легко подхватил ее на руки, заключая в крепкие и уверенные объятия, - Любимый мой муж! Заместо клятв, пообещай мне спеть для меня когда-нибудь еще раз! Во всем ты чудесен и неповторим, но твой голос... в него я влюблена особенно пылко!
- Кто летит за пургой из обители молний, тот единственный в силах шагнуть через край! - дрожащими руками сжав его руку, она медленно надела на его палец кольцо и тут же крепко сжала двумя ладонями,
Затаив дыхание, Румпель смотрел, как Леонора надевает кольцо на его безымянный палец. Его сердце остановилось, все энергии внутри замедлили свой ход и вот она дрожащими руками уже крепко сжимает его ладонь. Темный не мог проронить ни слова, он был потрясен.
Цитатаtender_poison ()
- Мы отвержены, - бархатным голосом пропел Румпель, сжимая Леонору в объятиях и смотря в ее глаза сверху вниз, - Что ж, упади же из неба! - подхватила Леонора сорвавшимся от эмоций голосом, - И у этого мира меня забери!
Маг был потрясен до глубины души, казалось, он не мог ни плакать, ни смеяться, лишь петь и как-то нелепо улыбаться. Он чувствовал покой и безразмерное счастье, всепоглощающую радость и сносящие рассудок волны любви. Они пели в унисон, словно давным-давно знали слова старинной песни, и не было в этом ничего постыдного, противоестественного или же неправильно. Все было так, как должно было быть. Словно сама природа, ожидая долгие столетия, наконец-то благословила их союз.
Цитатаtender_poison ()
- И навеки меня забери, - прошептал чародей прямо ей в губы.
Притягивая Леонору к себе, сказал Румпель ей прямо в губы, заключая в крепкие объятия.
Цитатаtender_poison ()
- Слышишь, в небо меня забери... - ее губы коснулись его, и все померкло.
Он накрыл, ее губы, своими, мягко и ласково начиная поцелуй. За ними стали разноситься возгласы и аплодисменты, сыпались пожелания и отголоски раскатистого смеха. Но это все никак не волновало Румпеля. Он целовал свою невесту, свою нареченную судьбою спутницу, и теперь уже свою жену. Мягко, нежно, чувственно, их языки сплетались воедино, энергии переливались одна в другую, сливаясь и образуя нечто новое, нечто лишь им известное и понятное.
Отрываясь от жены, Темный сверху вниз посмотрел на нее любуясь. Она была чуть растрепана, с влажными струйками по щекам, но невероятно очаровательна и счастлива. Не в силах сдержать бушующих эмоций, внезапно, он разразился удовлетворенным грудным хохотом. В данном случае его эмоциональную сферу ждало лишь два пути либо смех либо слезы, и так как плакать больше сил не было, смех казался более чем, чем-то естественным. Вдоволь отсмеявшись, они поклонились магическому сообществу собравшихся свидетелей и снова обняли друг друга.
Цитатаtender_poison ()
- Любимый мой муж! Заместо клятв, пообещай мне спеть для меня когда-нибудь еще раз! Во всем ты чудесен и неповторим, но твой голос... в него я влюблена особенно пылко!
Слышать такие слова от Леоноры было упоением. Впервые за столько лет он был любим, его принимали, и разделяли его взгляды. Легко она обвила его шею руками, и он подхватил жену на руки, унося от ритуального кострища. - О-хо-хо, дорогая, боюсь тебе выпал джек-пот по моему пению, так как я обожаю напевать что-то в душе. – рассмеявшись он быстро поцеловал ее в макушку.
По дороге к праздничному столу, Румпель все еще не выпускал Леонору из объятий, принимая то тут, то там, выкрики: - Обвенчаны! Обвенчаны! Обвенчаны!
Подходя к ведьминому столу, за которым уже красовалась Верховная и часть ее приспешников, Румпель мимолетно улыбнулся жене, ставя Леонору на ноги. А вокруг, веселье продолжалось с пущим азартом, словно и не было только что, их венчания, этих величественных песен, красивых речей, народ праздновал и веселился не зависимо от происходящих перемен, смертей или свадеб. С одной стороны Румпелю импонировал такой ход вещей, он не из тех, кто любил привлекать внимание, но с другой... и все сомнения разом развеялись, когда он посмотрел на лучезарную искреннюю улыбку Леоноры. И в этот миг, маг понял, им не нужен кто-то, им не нужны лишние доказательства, пышные празднества, они уже победили себя, они нашли друг друга.
- Когда-то, я думал, мне нужен весь мир. Но мой мир это ты – тихо произнес маг. – Может ну его, этот праздник, любовь моя? Они тут и без нас, отлично попразднуют. Леонора ответила, кивая в ответ, и подхватывая ее за руку, они уже направились в сторону выхода, теряясь в серости деревьев. Останавливаясь у очередного серого столба, Темный обнял ведьму, прижимая к себе, переводя дух от быстрой ходьбы.
Нежно обнимая Леонору, маг крепко притянул ее, к себе, аккуратно целуя. Но все больше увлекаясь и вовлекаясь в поцелуй, его хватка становилась сильнее, а руки беззастенчиво блуждающие по спине переместились на бедра и ягодицы девушки. И с силой сжимая их, он сделал шаг, вперед приподнимая ведьму вверх и облокачивая о ствол дерева, плотно придвигаясь к ней всем телом. Шире раскрывая рот, его язык танцевал, властными движениями, выводя неистовые круги с ее языком, еще больше углубляя поцелуй. Все еще придерживая жену за бедра, он спустился на шею, плечи и часть открытой груди. Сейчас, он мысленно ухмылялся, своему удачному выбору, довольно открытого наряда невесты. Ее руки зарылись в его волосах, и она довольно мурлыкала в знак поощрения и продолжения. Теперь и навсегда нет больше снов или предвидений, это все будет на яву, и она навсегда стала его, только его. Его ведьма, его спутница, его мучитель, и его любимая жена. Сминая ягодицы девушки, Темный проложил дорожку из быстрых влажных поцелуев по ее верхним выступающим грудным костям, спускаясь к груди Леоноры. А затем, быстро перемещая руки на ее плечи, он начал прикусывать проступающие из-под легкой ткани затвердевшие соски. Приспуская рукава свадебного платья, маг обнажил ее грудь полностью, уже предвкушая как насладиться ее разгоряченными темными вишенками вдоволь. Продвигаясь дальше, Румпель запустил руку под платье ведьмы, ощущая приятную влажность меж ее ног, и почти что, не зарычал от удовольствия. Поднимая и притягивая ее ногу на себя, он запустил свободную руку в ее трусики, и стал медленно перебирать меж пальцев ее набухшие мокрые складочки губ, едва касаясь клитора. Мысль, о скорой встрече с теснотой ее киски, знание, что он так возбуждает ее, невероятно разгорячало его. Плотно притесняя тело Леоноры к стволу дерева, он прижимался и терся о ее бедро, давая ощутить ей и его выступающий возбужденный член, которому уже было явно мало места в плотной крокодильей коже брюк мага.
- О Боги. Лео я так хочу тебя. Прямо здесь и сейчас. Моя Лео. Моя жена. Любимая моя – на манер, скороговорки быстрым шепотом он обдал ее ухо страстным признание, кусая мочку. Она ответила что-то, вздыхая и охая в тот самый момент, когда его пальцы погрузились вовнутрь ее тела, начиная ритмичные движения. Пульс бил в висках, обдавая голову жаром, сердце Румпеля, словно бешеный мотор, прижималось к ее телу, согревая и оберегая от всего на свете, и вот когда он уже был готов содрать с себя одежду, чтобы выплеснуть всю страсть наружу, неподалеку послышался чей-то ехидный скрипучий голосок.
- Ну, давай, давай змей, засади ведьме. Давай же!
- ЧТО? В одно мгновение все его вожделение, страсть и желание спало, сменяясь бушующей яростью. Отрываясь от жены, Румпель резко развернулся, ища глазами того наглеца что посмел подглядывать за ними, да еще и выражаться в такой пошлой и наглой манере.
И совсем рядом, в метрах пяти от пары, стоял черный как уголь, тощий и жуткой страшный черт, с облезлым свиным рылом, на тонких козьих копытах. Он отчаянно теребил вставший отросток члена между своих ног, нагло осматривая тело супруги Темного, отвратительно облизывался и улыбался. Быстро поворачивая голову то на жену, то на черта, злость мага резко приняла несколько иной оборот. Громко рассмеявшись, он двинулся в сторону черта, сурово отчитывая его. - Наглый ты ублюдок! Сукин ты сын! Мелкий извращенец! Дьяволово отродье!
Не успевая закончить свое постыдное дельце, и все еще держа руки в паху, черт пустился наутек, но Румпель, уже бы, ни за что не отпустил его. Взмахом руки он оставил его, замораживая магией, в той самой отвратительной скученной позе. - Надеюсь, ты готов, иначе в аду придется туговато. В ту же секунду в руке Румпеля появился огненный шар, и он с нескрываемым удовольствием запустил его в наглеца черта, оставляя от него лишь горстку пыли. Разворачиваясь и подходя к Леоноре, маг чуть виновато развел руками: - Прости душа моя, но нам видимо придется дождаться возвращения домой. Он взял ее руку в свою, легко целуя, и приглашая уйти с этого места. - Как на счет выпить, или поесть? – маг обнял ведьму, чувствуя насколько, та стала холодна. Не особо акцентируя внимание на том, что это: ее магия или обычное смущение, он быстро нашелся с выходом. - Да ты вся продрогла. Ловко расстегивая пояс на талии, Темный содрал с себя красный плащ, накрывая им плечи жены, сам же оставаясь в красном жилете от этого же костюма и бессменных кожаных брюках. - Пойдем, пойдем. Повеселимся. Надеюсь, для нас еще остался стакан вина.
О-хо-хо, дорогая, боюсь тебе выпал джек-пот по моему пению, так как я обожаю напевать что-то в душе.
- Дорогой супруг, - с важным видом произнесла ведьма, - Хочу тебя обрадовать: твой талант нашел своего преданного почитателя! - расхохотавшись, Леонора запустила пальцы в волосы Румпеля и легонько взъерошила их, наслаждаясь его близостью и грудным обволакивающим смехом. Колдунье всегда нравилась непосредственность, присущая им обоим, нравились их шутки, веселье и привычка подтрунивать друг над другом. Леонора не так уж и часто могла посмеяться от души, но с Румпелем у нее это получалось как-то само собой. В какой бы ситуации они ни оказались, в ней всегда находилось место для улыбки, смешка, а то и вовсе для заразительного смеха. Они смеялись над жизнью и в лицо смерти, над другими, собой и друг другом, над болью и потерями, в моменты счастья или же просто так, потому что эмоции переливались через край. Сколько раз, не сосчитать, ведьму выводил из себя смех мага и столько же раз она хотела до слез хохотать вместе с ним.
Их путь до праздничного стола был устлан поздравлениями, выкриками и радостными возгласами. Проходящие мимо гости хлопали мага по спине и плечам, а ведьме приветливо улыбались и чуть склоняли головы в знак уважения, некоторые даже умудрялись на секунду-другую накрыть ее пальцы, сцепленные за шеей супруга. Леонора, не привыкшая к такому повышенному вниманию, пребывала в некотором шоке, не зная, куда скрыться и деться от всего этого. Все происходящее, безусловно, льстило ей и радовало, однако, долго терпеть подобное было сложно. Обменявшись взглядом с близ стоящим оборотнем и приветливо улыбнувшись высокому, под два метра, призраку, чародейка покачала головой, покрепче сжала шею мужа и ткнулась носом ему в грудь. Ее окружал запах можжевельника, смешанного с нотками легкой горечи и лесных трав, и чем глубже ведьма вдыхала запах, исходящий от чародея, тем спокойнее становилось на ее душе.
Дойдя до назначенного места, Румпель ласково улыбнулся Леоноре и осторожно опустил ее на землю. Не сосчитать сколько пар глаз мигом уставились на них, ожидая слов или действий, но что колдун, что ведьма не проронили ни словечка. Тот час чародейки вернулись к своей прерванной беседе, черти и фавны - к выпивке и еде, а нимфы, дриады и русалки - к оживленному обсуждению речных растений и амулетов. По большому счету, гостям не было до них с Румпелем никакого дела, и это могло бы обидеть любую другую, но только не Леонору. Ведьма с ужасом представила, как ее вместе с мужем усаживают в центр стола и заставляют отыгрывать для публики всяческие свадебные ритуалы: поцелуйтесь так и поцелуйтесь эдак, встаньте, выпейте, сядьте и снова встаньте, а потом - целуйтесь, стоит только прозвенеть колокольчику. Леонора скривилась и повела плечами. "Жуть-то какая!" Бегло оглядев сидящих за столом, чародейка встретилась взглядом с Викторией и натянуто улыбнулась. Черноволосая ведьма чуть привстала с места и махнула рукой, дескать, присоединитесь? Но Леонора тут же энергично замотала головой и, взяв мага по руку, прислонилась виском к его плечу. "Только посмей!" - ведьма сделала страшные глаза и в показном жесте поджала губы; к счастью, Виктория считывала эмоции за секунду. Опустившись на скамью, она игриво подмигнула ей, сделала глоток вина и обернулась через плечо, как ни в чем ни бывало продолжив прерванный разговор.
ЦитатаЛина ()
Когда-то, я думал, мне нужен весь мир. Но мой мир это ты. Может ну его, этот праздник, любовь моя? Они тут и без нас, отлично попразднуют.
- Из всех миров, мой милый чародей, ты выбрал самый безумный! - нараспев протянула Леонора и беззлобно рассмеялась, поднимая на Румпеля глаза и растягивая губы в улыбке, - Румпель, ты как мои мысли прочитай, ей-богу! Пойдем скорее, пойдем. Самайн подождет! - взявшись за руки, они последовали к возвышающимся у края поляны деревьям. Огибая старые вязы, встречающиеся на пути то тут то там кусты терновника и могучие величественные ели, они все шли и шли, почти переходя на бег, пока маг вдруг резко ни остановился, так и замерев под раскидистыми ветвями, будто именно это место он и искал. Успев затормозить за секунду до столкновения со спиной чародея, ведьма шумно выдохнула, переводя дыхание. Развернувшись, Румпель с хитрыми прищуром оглядел ее с головы до ног и поспешно заключил в объятия, прижимая к себе настолько близко, настолько это было возможно.
Сколько бы ее нареченный муж ни хотел целовать ее нежно и легко, жесткость и властность все равно брали над ним верх. Леонора интуитивно ловила его импульсы и желания - без сомнений, он хотел растянуть удовольствие, начать медленно и плавно, но, как бы он ни старался, сдерживать свою натуру Румпель не мог, и за это ведьма обожала его еще больше. Стоило ему обнять ее, стоило поцеловать - и она полностью отпускала себя, позволяя главенствовать инстинктам, желаниями, похоти и страсти. Как наяву она видела страшных демонов своего златоокого любимого колдуна, тянущих к ней свои цепкие пальцы, видела его тьму, ярость, порывистость и горячее, пляшущее огнем, вожделение. Но странным (немного) и поразительным (в высшей степени!) было другое: в отсутствие разума и всяких складных мыслей, она четко понимала, как осознанна и ясна, словно белый день, их близость. Быть с Румпелем было... естественно. Быть желанной и любимой им, сводить его с ума и трепетать от того, как он сводит с ума ее. За поспешными, хаотичными движениями и ласками крылись поразительная гармония и единение. Воистину, фортуна хохотала и паясничала, когда повелевала им, созданным друг для друга, ненавидеть, губить и презирать. Гнев и морок, стоящие в полушаге от любви - в этом и состояла их история, длинною в целую жизнь.
Крепко сжав ведьму за бедра, маг приподнял ее, сделал шаг вперед и, не церемонясь, впечатал в дерево. Легкая, едва уловимая колкая боль от соприкосновения кожи с жесткой древесной корой прошла моментально, стоило чародею прижаться к ней всем телом и коснуться губами ее губ. Пропустив вздох, Леонора прикрыла глаза от удовольствия, с силой сжала пальцами плечи Румпеля и изогнулась в его руках, подаваясь бедрами навстречу. Соприкосновение горячих тел лишало воли, поцелуи - рассудка, шумный прерывистый шепот - остатков терпения. Язык чародея переплетался с ее языком, углубляя поцелуй, и это заставляло ведьму хотеть его все больше и больше. Видят боги - еще чуть-чуть - и Румпелю никакой магии не хватит, чтобы удержать ее. Его хотелось целовать и ласкать, хотелось наслаждаться им, упиваться, хотелось до смерти замучить и залюбить. От чародея исходила некая первобытная сила, природная властная и могучая энергия, которой хотелось покориться, и, одновременно, покорить. Жгучее желание волной прошло через все тело, вызвав крупную дрожь. Колени задрожали, пальцы свело судорогой, а из горла, прямо ему в рот, вырвался протяжный стон.
Оторвавшись от ее губ, Румпель спустился ниже, целуя плечи, шею, ключицы и обнаженные участки груди. Через силу приоткрыв глаза, Леонора зарылась пальцами ему в волосы и довольно замурлыкала, с наслаждением наблюдая за открывшейся картиной. Массируя затылок мага и быстрыми хаотичными движениями перебирая пальцами мягкие пряди его волос, она плавно двигала бедрами, создавая между ними еще большее трение. Стянутое в тугой узел возбуждение, пульсирующее между ног, терпеть было невыносимо, но и сладкими трепещущими ласками она хотела насладиться сполна. Сжав плечи колдуньи, маг спустился к ее груди и стал поочередно прикусывать набухшие соски, вызывая новый прилив дрожи. Задыхаясь от желания, ведьма невольно выгнула спину, надавила на его затылок и с тихим шипением выдохнула сквозь сжатые зубы. Извиваясь и покачиваясь в руках Румпеля, Леонора не сразу заметила, как его пальцы медленно стянули с ее плеч невесомую ткань, обнажив грудь.
- Любимый муж, черт тебя побери, давай тебе уже надоест меня мучить? - сбивчиво прошептала она, услышав в ответ короткий гортанный смешок, в котором так и слышалось безмолвное "о, нет-нет-нет, ведьмочка". Закусив ее нижнюю губу, чародей шумно выдохнул и запустил руку ей под платье, кладя ладонь между ног. Ведьма театрально изогнула брови, быстрым движением облизала губы мага, прижалась к нему поближе и едва не заскулила от нетерпения. Притянув свободной рукой ее согнутую в колене ногу на себя, второй он скользнул под тонкую кружевную ткань трусиков и провел пальцами вдоль влажных складочек, отчего ведьма громко простонала в губы мага и теснее прижалась к его руке. Опаляя жарким дыханием ее щеку, Румпель совершил бедрами несколько поступательных движений, давая ей воочию ощутить и его желание, натягивающее кожу брюк крепким возбужденным членом. Сглотнув слюну, Леонора судорожно облизала пересохшие от частого дыхания губы и потерлась щекой о щеку мага.
- Лео, - ведьма широко улыбнулась, услышав столь неожиданное ласковое обращение, и судорожно вздохнула, - Мой златоокий, мой чародей, мой Румпель, мой ласковый повелитель, муж мой... - почувствовав пальцы мага, ритмично и быстро двигающиеся внутри ее тела, колдунья громко ахнула, закусила губу и заерзала на месте, энергично подаваясь бедрами ему навстречу, - Чародей, мой чародей, Румпель, я тебя лю...
- Ну, давай, давай змей, засади ведьме. Давай же!
- Какого долбанного дьявола?! - задохнулась от возмущения Леонора, округлив глаза. Лицо Румпеля, находившееся в миллиметре от ее лица, за секунду изменилось, став яростным и озлобленным. Крутанувшись на месте, маг затрясся от гнева всем телом и сжал руки в кулаки. Медленно натягивая платье обратно на плечи, ведьма с нескрываемым любопытством водила глазами по поляне, ища ненормального обладателя этого мерзкого писклявого голоска. Он нашелся в непосредственной близости от них: низенький, костлявый, с полинявшей черной грубой шерсткой, кривыми рожками и перекошенной мордой. Когтистая лапа судорожными движениями передергивала вставший член, а мелкие поблескивающие похотью глазки вовсю шарили по ее телу. Изогнув бровь, ведьма подавила смешок и вскинула руку, покрутив ею в воздухе.
- Прости, красавчик, - выкрикнула колдунья, качнув бедрами и широко улыбнувшись, - Я замужем, у нас ничего не выйдет! - Румпель, покрутив головой и всплеснув руками в привычном жесте, вдруг растянул губы в масляной улыбочке и громко расхохотался. Вторя его смеху, ведьма деловито скрестила руки на груди и с упоением стала наблюдать за магом, идущим в сторону черта и сыплющим проклятиями, - Если ты бегаешь так же медленно, как и кончаешь, чертеныш, то у меня для тебя плохие новости! - заливалась смехом колдунья, - Впрочем, да кто тебя теперь отпустит.
Темноту леса озарила яркая огненная вспышка, и через секунду на месте наглой поглядывающей морды не осталось ничего, окромя горстки пыли.
ЦитатаЛина ()
Прости душа моя, но нам видимо придется дождаться возвращения домой.
- Это ничего, - улыбнулась ведьма, проводя рукой по щеке мужа и с нежностью глядя на то, как он целует ей руку, - Три столетия ждали, что нам одна ночка!
ЦитатаЛина ()
Как на счет выпить, или поесть?
- И выпить, и поесть, и потанцевать и убить еще кого-нибудь! - воодушевленно подхватила Леонора, обнимая Румпеля в ответ и прижимаясь к его груди.
ЦитатаЛина ()
Да ты вся продрогла.
- Ой, да перестань ты, я ж не от холода! Румпель, все хорошо, Румпель... - но маг уже поспешно стягивал с себя красный плащ и укрывал им ее плечи. Придерживая его края рукой, ведьма с укором глянула на мага, но тут же заулыбалась и с наслаждением прильнула к его груди, - Вот уж не думала, что когда-нибудь именно я буду с гордостью носить на своих плечах камзолы самого страшного и могущественного Темного мага! Очень они мне нравятся, - довольно зажмурилась Леонора, горделиво расправляя плечи, - На тебе, правда, они сидят куда-а-а лучше! Охо-хо, надо бы не забыть свое обожание, когда мне придется их стирать. А что ты смеешься, чародей? Семейная жизнь, все такое! Кто кроликов к ужину потрошит, кто камзолы мужа от крови врагов отстирывает! Ой-ой-ой, а знаешь, что мне еще страшно нравится? Ты тако-о-ой горячий, когда злишься! Как раз за стаканчиком-другим да за пирожками подумаю, чем бы эдаким вывести тебя из себя!
- Чародей, а чародей уже опочивать засобирался, да женушку молодую ублажать, а как же Черного Змия приветствовать, без его благословения в эту ночь не одно дело не обходиться, – лукаво улыбнулся Гипсикер, подошедшим к праздничному столу молодоженам. – Такая мощь, такая сила, останься да сам на все поглядишь. - Хм… - отреагировал Темный, выпуская Леонору из объятий. Фавн приглашающим жестом освободил место рядом с собой, и пара расселась по местам. Сатир предложил им напитки, и различные кулинарный яства, с нарочитой гордостью возвещая: - Ну-с угощайтесь гости дорогие, выпьем же за эту замечательную ночь! Румпель машинально поднял бокал, выпивая залпом сухое, красное, только сейчас понимая, как сильно проголодался. Протягивая руку к мясным пирожкам и запеченному окороку, он хотел было предложить поесть и Леоноре, но к ней уже успели подсесть ее сестрицы, да увлечь задорными разговорами.
Слегка ухмыльнувшись маг обернулся к Гипсикеру. - А скажи-ка мне, дорогой друг – обратился он к сатиру – Что делает он у нас на празднике, почему на Белтейн не приходит, а только на Самхейн? - Ну как же, как же, Темный маг, тебе ли не знать душу его безликую. Чернобог – всей Нави правитель, он наш верный отец и покровитель, от бед избавитель, и всех мертвых он повелитель. От того на входе Смерть и стоит, и плату со всех собирает. - О, как – потянул Румпель, - А мы значит безбилетники. - Ха-ха-ха, ну и скажешь ты златоокий – рассмеялся рогатый фавн. – Полно уже разговоров пустых, пошли лучше в карты с чертями перекинемся, уж который год нашего поющего брата в дураках оставляют, а все, потому что у них козырь есть. Да, да – словно в подтверждение своих слов, закивал он быстро головой, поднимаясь с лавы. - Некромант у них в команде мудреный ходит, Сварталем звать. Вот он то, им все партии и подтасовывает, да мухлюет. Чую вся колода крапленая. - Право я никогда не был, силен – попытался отвертеться Румпель, но цепкая рука сатира, уже крепко сжала его плечо. - Полно, полно, не бреши. Знаю я, знаю, что играешь отменно. Иль ты, авось, несхочешь другу помочь? Я же тебе еще схожусь, пригожусь Темный, ай плут, лукавый, ай-ай-ай.
Быстро перекидываясь взглядом с Леонорой, он пожал плечами, вставая из-за стола. - Я буду… там… Он указал по направлению игрального стола, на что жена кивнула, улыбнувшись, и вызвала волну девичьего хохота. Лишь одна Виктория, вопросительно изогнув бровями, смерила подозрительным взором, беззаботно настроенных мужчин. Но Румпель решил не вдаваться в подробности и хитросплетения интриг Верховной, нарочно сохраняя деланную веселость.
Они подошли к круглому игральному столу, возле которого, вилась самая разношерстная компания вампиров и чертей, колдунов и их спутниц ведьм, сатиров, нагих нимф, фамильяров и бог весть каких невиданных магических созданий. - Так как говоришь, зовут твоего игрока? – шепотом переспросил маг. - Сварталь. Некромант Двергов и темных Альвов. Вон он сидит, играет уже – сатир повел рукой, указывая на ссутуленную фигуру в сером капюшоне. - Он очень коварный чародей, и никогда не проигрывает. И никогда, не ставь в залог ничего живого, и себя тоже не ставь, потом вовек не отыграешься. - Да ладно, - махнул маг рукой - Видал я таких шулеров. Следи за дамой. Ловкость рук. Карты это театр-р-р-р-ральное действо. - О-о-о-ох – только вздохнул Гипсикер. - Не хмурься дружище, пошли, посмотрим лучше.
Они вплотную приблизились к игральному столу, за которым, как раз, подходила к концу очередная партия «В дурака» и тот самый, жуткий некромант, выигрывал у бледного вампира. - «Дурак»? Серьезно? – скривился Румпель. - Мы желтоочий народ то простой, и игры у нас старые, но проверенные, верно тебе говорю – шепотом отвечал сатир. - Ну-с дорогуша, посмотрим, посмотрим – чуть наклонился маг, прислушиваясь к разговору.
- Валет! - На даму! - Король! - На туза. - Семерки черви, крести и пики. - Десять, девять, и восемь треф. - Но козырь, то черви был!? – изумился вампир. - Как черви, если трефы? Ты на колоду погляди – оскалился капюшон. - Ах ты!? А как же так? - А вот так. Так. Так и так – выкладывал тот, по очереди карты на стол. - И что же это? – разинул рот, стильный мертвец. - А вот так – скрипуче рассмеялся некромант. – Бери или уходи. - Вот ведь, дьявол. – стукнул рукой по столу вампир, кидая карты. – На! Подавись! Выиграл! – быстро снимая кольцо с пальца, он швырнул его в оппонента. И подпрыгивая словно ужаленный, он вскочил, покидая стол, под звуки общего улюлюканья.
«Хм это как же это, карты крапленые или он масть подтасовывает? Снова магия?» - размышлял Темный, перекатываясь с ноги на ногу. - Ну, и кто следующий? Есть желающие али это все? – самодовольно проговорил капюшон. - Да! Да! Есть! – вскричал Гипсикер, выталкивая Румпеля впереди себя, но тот, успевая вывернуть руку, отступил в тень. - Сатир? Ты что ли это? Уж не проигрался ли, мне ваш народец еще три года назад? - Ан нет, не я, а сам Темный чародей, с тобой сыграет! - Да ну? – встрепенулся Сварталь, поднимая голову. – Сам Румпельштильцхен?
Такая реакция повеселила мага и он решил не таиться более. - Так точно дорогуша. Это я, собственной персоной. Вижу тебе известно мое имя. Румпель важно чеканил шаг, несколько склоняя голову то вправо, то влево. - А вот, мое, как полагаю, тебе не известно колдун? Или эти говорливые пташки уже успели нашептать? – некромант сделал приглашающий жест рукой. Быстро оглядевшись, Румпель сел напротив мужчины, все так же оценивая его взглядом исподлобья. - От чего же, не слыхал я про тебя, давеча, раз такой ты игрок знаменитый будешь? - Дык и ты тоже не частый гость, на общих сборищах – парировал Сварталь, тасуя колоду карт. – Да и гляжу, только с ведьмами дружбу ведешь. Как свадебка то, понравилась ли? При упоминании о Леоноре, Румпель чуть напрягся, облизывая губы. Без всякого сомнения, здесь она была в безопасности, но сама мысль о возможности причинения вреда его жене, от кого-бы, то ни было, выводила мага из равновесия. Но стараясь не выдавать себя, он еще больше оскалился, шире улыбаясь. - О, да, безусловно, дорогуша. Мы, с моей ведьмой, польщены твоим вниманием. Но куда слать-то благодарности, увы, не знаем. С кем дружбу ведем, не подскажешь?! - А-ха-ха – чуть рассмеялся некромант, снимая карты левой к себе и раскладывая по одной себе и Темному. – А ведь накануне вам совсем так не казалось. Где каждый ребенок нашел свой приют, мм? Румпель заскрипел зубами. Он знал про их игры с детскими душами на берегу реки. Ну, конечно же, он знал, он же сам вызывает духов мертвого мира. Да опасное занятие заиметь врага некроманта, а может быть и не врага… - Да, да. Поиграли немного, ну с кем, не бывает. А теперь играем мы с тобой здесь и сейчас. Забавно не правда ли? - Тогда что ставишь маг? - Что-что? Сделку мою, конечно, что же еще – скривился Румпель. - И все что скажу, сделаешь? - Да-да. - И без цены, безвозмездная услуга? Румпель снова кивнул головой. - И не станешь преследовать, убивать или еще чего? - Долг платежом красен, дорогуша, так что все как говорю, так и будет. А взамен, что даешь, голубчик? Только гляди не прогляди, мое предложение подороже, перстней да золота будет, тут особый дар потребуется. Призадумался некромант, еще сильнее склоняясь к столу. А затем, зарываясь в полы плаща, достал оттуда какой-то ржавый сложенный кусок металла. - Часы замедления времени. Подходит?
«Хм, высоко берет, значит в победе уверен, ну-ну» - Идет – передернул плечами Румпель.
Сварталь было уже, потянулся за картами на столе, как Темный одернул его. - Только… играть мы будем новой колодою, а не твоей. - Что? – поднял голову некромант. - Тебе не показалось Сварталь. Новая игра, новая колода. - Ты, верно, шутишь колдун? Не доверяешь, мне? Выпрямился некромант, снимая свой капюшон, открывая бледное почти серое лицо, с узкими чертами.
- Ух, пугаешь, как, пугаешь – саркастично рассмеялся Темный. – Неуверенность что ли скрываешь? - Ладно. Будь, по-твоему Темный – скрипнул зубами некромант. - Дайте нам новую колоду!
Тут как тут, нашелся Гипсикер, что все это время стоял за спиной у Румпеля, по притихшей толпе снова прошел нестройный гул и все снова замолчали, наблюдая в напряжении за ходом игры. И когда колода была пересчитана, перетасовала, а карты розданы, Сварталь объявил: - Пики козыри у нас, бубны были в прошлый раз. - Трефы, дорогуша, трефы были в прошлый раз. - Угу, угу. – закивал головой мужчина. Не подавая вида, Сварталь раскидывал карты по столу, что-то недовольно бормоча. Маг внимательно следил за его действиями, не особо заботясь о словах, за его спиной почувствовалось какое-то движение, и лица присутствующих переменились. Кто-то что-то пил, о чем-то говорил, скованные движения публики должны были раздражать, но состояние повышенного стресса было обычным делом, для мага, напротив эта игра все больше забавляла его, подстегивая азарт.
Ход. Ответ. Ход и снова ответ. Ход и опять достойный ответ. Карта шла, игра спорилась, шаг за шагом они приближались к развязке. Пики, бубны, червы, трефы, все масти вперемешку красовались на столе. Сварталь либо красиво блефовал, либо ожидал удобного момента для колдовства. Румпель же, криво ухмыляясь, не менялся в лице, лишь раз за разом, отбивал и наступал, словно танцуя танец. Право сказать, он даже испытывал некое подобие удовлетворения от такой тонкой и опасной игры. Давно не встречался ему достойный противник, готовый удивить его в любой удобный момент. Последние карты были розданы, на руках положенное шестизначное количество. И ему не понадобилось производить долгих расчетов, чтобы знать, у него карта выше, а, следовательно, сильнее и отобьется он быстро и легко. В любом случае это была всего лишь игра, и встреча двух довольно опытных, умелых игроков. Все решал случай и элементарное везение, но уступать, не входило в планы Румпеля, сегодня, и он выжидающе смотрел на противника.
И тут, случилось это.
Молниеносным броском Сварталь выпрямился за столом, кидаясь и ухватывая Темного за грудки, с животным криком: - Мне нужна эта победа Темный! Я ждал тебя три века! Ты поможешь мне вернуть их! Опешивший Румпель, сперва, попятился назад, но из-за плотности толпы позади себя не смог выпрямиться и ему ничего не оставалось, как приметь силу в ответ. Выбрасывая руки впереди себя, он крепко сжал запястья некроманта, пропуская по ним магию и накаляя, оставляя ожоги. Сварталь вскрикнул от боли, разжимая трясущиеся руки. - Уговор есть уговор – процедил он сквозь зубы, оттягивая колдуна от своей груди. Быстро поднимаясь на ноги, маг схватил часы со стола, пряча их в карман, пока раздосадованный некромант, кричал, проклиная все и всех, корчась от боли.
- Что там? - Что? - Темный? - Что случилось? - Сварталь-некромант? - Что? Что? Что? Встрепенулся магический люд, подбегая к ним, и публике за игральным столом. - По всей видимости, на этот раз он проиграл – обернулся Румпель, обращаясь к Гипсикеру. – Ты мою жену не видел? Здесь становиться как-то душновато. - Нет, но она точно где-то рядом, говорила с Викторией…кажется… Улыбающийся и довольный сатир, смотря за спину Темного, постепенно изменился в лице, вытягиваясь и удивляясь. - Что же ты наделал ирод? – взмолился колдун, выставляя руки и показывая всем прогоревшие и почерневшие до костей запястья. Оборачиваясь на голос Сварталя, Румпель неприятно скривился. - Это всего лишь игра дорогуша, и тебе лучше смириться с поражением, чем продолжать разыгрывать ненужную драму. А это, тебе мое напоминание о себе, не дрейфь, до свадьбы заживет, в твои-то годы. - Благодарю за игру. И стоя в полоборота он уже собирался покинуть игорный стол, но некромант не спешил расставаться со своей ценностью. - Стой Темный! Отдай что взял! Отдай, не то хуже будет! Тут уже Румпель разозлился не на шутку, снова разворачиваясь к некроманту, он еле сдерживался, чтобы не убить его прямо здесь и сейчас. - Так ты еще и угрожать вздумал? Мне угрожать? Ты, верно, забыл, с кем, имеешь дело, колдун? Вскидывая руку Темный сжал пальцы на манер сжатия горла. Некромант тут же схватился за горло, задыхаясь. - Я – Румпельштильцхен, и я никогда не разрываю сделок! А ты… - ХВАТИТ! – раздался громогласный голос Верховной, и хватка Румпеля ослабела. - Достаточно Темный! Вы наигрались на сегодня. Бушевавшая до селе, разгоряченная толпа, вмиг затихла, разбегаясь в разные стороны. - Черти что! – выругался маг, опуская руку.
- Расходитесь, представление окончено – строго приказала ведьма, поведя рукой. Переминаясь с ноги на ногу, он обернулся, недовольно оглядывая Викторию с подоспевшей свитой, за ее спиной уже спешила к нему озадаченная Леонора. Быстро протягивая руку ей навстречу, он заключил жену в объятия. - Я сожалею – фальшиво сказал он, но Верховная быстро остановила мага. - Послушай Темный, мы закрытое сообщество, приняли тебя в нашу семью, но ты! Резко дернувшись вперед, маг перебил ведьму, наклоняясь к ней, грозно зашипев. - А может нам стоит отойти и поговорить без свидетелей, о твоих методах приема в ваши ряды Верховная? Не разыгрывай меня, я выгоден тебе, здесь. Виктория фыркнула, вся вытягиваясь в струну. И переводя взгляд с Леоноры на Румпеля, плотно сжимая губы, она кивнула в сторону: - Пожалуй, отойдем.
- Черный Змий? - переспросила Леонора, изумленно вскидывая брови, - Сам Чернобог? Уж не удумал ли ты шутки шутить, бес рогатый? Чернобог, подумать только! - Свой интерес особый к нему, чаровница? - сверкнул глазами Гипсикер, обернувшись через плечо. - Я не... - Румпель с силой сжал ее ладонь, заставляя ведьму вовремя прикусить язык. "Вот дурная!" Отругав себя за потерю бдительности и излишнюю экспрессивность, колдунья поспешно уселась на лавку и, коротко вздохнув, в притворном восхищении округлила глаза, - Я не думала, что смогу увидеть его! - восторженно пропела Леонора, делая крупный глоток вина из предложенного сатиром бокала, - Мой дорогой друг, тебе ли ни знать: я упустила так много, и теперь любое волшебство наших земель для меня на вес золота! - Чудная ты, чародейка, ой, чудная! - гортанно рассмеялся Гипсикер, взмахом руки указывая на стол, - Не робей - угощайся скорее!
Леоноре кусок в горло не лез. Бросив взгляд на мужа, о чем-то перешептывающимся с сатиром, ведьма выдохнула и уж было потянулась за пирожками, как вдруг ее глаза накрыли чьи-то прохладные ладошки. - Ада, перестань, я знаю, что это ты, - рассмеялась ведьма, отводя руки девушки от глаз и кивая на место рядом с собой. - Чего смурная такая, беловолосая? Аль муж чем уже успел провиниться? - Я пытаюсь поесть, - спокойно отозвалась Леонора, попытавшись набрать себе в тарелку хоть какой еды, но подлетевшие к ней колдуньи мало, что закрывали половину обзора, так еще и ощутимо сокращали место для хоть каких-нибудь маневров. Личное пространство было забито под завязку, а ведьма страсть как не любила подобного вмешательства, поэтому, схватив пару пирожков, куриную ножку и свой бокал, она поспешила встать с места и удалиться в более тихое место. Но не тут-то было. Пришлось сесть обратно, и начать выслушивать град вопросов. - А это правда, что он видит будущее? Проигнорировав юную чародейку, Леонора встретилась глазами с Румпелем. Кажется, его все-таки умудрились втянуть в какую-то авантюру. Маг кивком головы указал куда-то в сторону, и ведьма, улыбнувшись, кивнула ему в ответ, чем моментально вызвала волну хохота и улюлюканья. Леонора театрально закатила глаза, локтем отодвинула стоявшую на пути фигуру и наконец встала с места. - ... что владеет самой темной магией? - Он весь из золота? Прямо весь-весь? Даже... там? - Более нетактичного вопроса я в жизни не слышала! - вспыхнула ведьма, от возмущения чуть не выронив тарелку из рук, - Кто это сказал?! - Душенька, прости ее, она еще молода и ей все интересно! - промурлыкала Ада, обнимая Леонору за плечи и поглаживая их, желая успокоить, - Не сердись, не всем быть такими мудрыми как ты! - Ей не постичь мудрости, - обернулась ведьма и резко повела плечами, стряхивая с себя руки колдуньи, - Если она до сих пор не знает, что такое вежливость. Твоя подопечная, не так ли? - Не будь такой злюкой, в самом-то деле! - ощетинилась рыжеволосая, уперев руки в бока, - Да, Марта моя подопечная, и что с того? Хочешь померятся силой, да? О, узнаю свою Леонору: чуть что - бить наотмашь! - Моя репутация всегда шла далеко впереди меня, - поигрывая бровями, ведьма хлебнула вина. - Как и репутация твоего муженька! - Держи своих подпевал подольше от меня, дорогуша, - прошипела Леонора, вставая с Адой нос к носу, - Тебе самой еще учиться и учиться, ну а пока - верь слухам и домыслам, на большее твоего ума не хватает. Ой ли! Девочка, что я вижу, разве что пар из ушей не идет - не будь такой злюкой, в самом-то деле! - крутанувшись на месте, Леонора оглядела стол и, завидев тихий уголок, поспешила туда.
Здесь было слишком много гостей, слишком. Но, окромя количества, ведьму беспокоило другое: повышенный интерес к ней и чародею, подозрение, любопытство. Она кожей чувствовала на себе взгляд Виктории, нутром ощущала опасность и напряжение, исходившее от них и от Верховной, в частности; чутье не обмануть смехом и притворными улыбками. Несмотря на то, что каждый из присутствующих был ей близком по духу, это было не ее место, не ее дом, не ее семья. Для друг друга они, быть может, и были родными, но не для нее. Ведьма ощущала колдовскую общность каждой клеточкой тела и она же душила ее, подобно удавке. "Нужно сказать Румпелю и убираться отсюда", - твердо решила Леонора, - "Где он, кстати?" Чуть привстав со скамьи, ведьма пошарила глазами и завидела толпу людей, собравшихся вокруг небольшого столика.
- Чародей, серьезно?! - опустившись обратно на скамью, ведьма устало потерла рукой лоб, - Он еще и в карты играет, ну надо же! - Да не абы с кем - с самим Сварталем. - Триция? - обернулась на голос ведьма. - Некромант. Шулер тот еще. Но и муж твой не лыком шит. Сдается мне, с мертвяками Сварталю всю ночь выть! Можно? - Располагайся, - поспешно произнесла Леонора, указывая на место рядом с собой, - Я думала, ты с остальными. - Была, - спокойно отозвалась колдунья, вертя в руках кружку с бражкой, - Но Ада так раскричалась, что даже мне дурно стало. Эдак ты ее, - светловолосая ведьма тряхнула кудряшками и мягко улыбнулась, - На нее нет управы, но ты хорошо справляешься. - Ну, знаешь ли, - покачала головой Леонора, - На каждого есть управа. У Ады всегда язык был без костей, очевидно, она и молодых тому же учит. - Ей тяжело в неволе, Леонора. - В неволе? Вы свободнее, чем кто-либо. Особенно, учитывая нынешнего правителя, - хмыкнула ведьма, отставляя пустую тарелку в сторону и делая глоток вина. - Кромешник Виктории и в подметки не годится, - ведьма выпрямилась, облокотилась о край стола и вмиг посерьезнела. С виду Триция была точь-в-точь куколка: светлые кудряшки-пружинки, полные розовые губки, фарфоровая кожа, всегда чистенькая, аккуратная, в неизменном светлом полупрозрачном платьице с нитями кружев на рукавах, впрочем, назвать ее наряд "платьем" было бы слишком громко; скорее, причудливая смесь туники и шифоновой рубашки. Всякий незнакомец принимал ее за наивную, юную и неопытную девчонку, даже не догадываясь о том, что ей уже около четырехсот лет. Она давала фору как в красоте, так и в колдовстве; признаться, Леонора не знала и половины ее талантов. Если бы не строгий надзор Верховной, она давно утерла бы всем нос - в этом ведьма была уверена. - Я всегда тебе завидовала, - привычным ровным тоном произнесла колдунья, вызвав на лице Леоноры удивление вперемешку со скепсисом, - Да-да, Леонора. У тебя не было ковена, сестер, семьи, ты была одна в целом мире, но ты была свободна. Сама себе госпожа, сама себе закон. Если бы не моя матушка, и меня бы здесь не было. Она была хорошей подругой Виктории, моя участь и мое место были предопределены с детства, у меня никогда не было выбора. - Ты вольна уйти, Триция, - рассудила ведьма, пожав плечами, - Или ваш ковен поныне ничем не лучше тюрьмы? - Моя славная девочка, ты - счастливица, потому что не знаешь наших порядков. Это ты и твой маг можете встать и уйти, нас же держат клятвы и обеты. - Грош цена клятвам и обетам, если они сажают тебя на цепь. Тем паче - в угоду чужой воле, - фыркнула ведьма и передернула плечами, вспомнив 28 лет заточения в Сторибруке, - Вот уж не думала, что ты такая моралистка! - Скорее, это у тебя отсутствует понятие морали! Как бы то ни было, все это - до поры до времени. - Малышка подумывает о чем-то действительно аморальном? - поддела ее Леонора, осушая бокал. - Разве симпатия - это нечто аморальное? - Что я слышу! - Да-да, так и есть. И если твой муж ненароком не загубит объект моей симпатии, все действительно может измениться. - Ты грезишь некромантом?! - Ты грезишь Тёмным магом, уж тебе ли меня попрекать! - Ой ли, Триция! Нет, ну только подумать, ты и Сварталь... а он знает? - Ммм, - ведьма накрутила вьющийся локон на палец, - Узнает. Со временем. Но тебе я говорю первой и последней. Никто другой не поймет. - Это о-о-о-очень аморально! Мне нравится! - Но я хотела поговорить не о наших любовных интересах. Дело в том, что... - Триция! Триция, малышка, поди-ка ко мне! - Ай, черт подери, - шикнула ведьма, заслышав голос Виктории, - Леонора, - взяв колдунью за руку, Триция с силой сжала ее, - Заклинаю тебя, не верь им. Не верь ей. Уходи отсюда, бери своего мага и уходите. Не слушай ее, не слушай, она... - Патриция! - Иду, матушка! - крикнула ведьма, вставая с места и отпуская руку ведьмы, - Ты знаешь, о чем я говорю. Уходите. - Триция! - шепотом позвала чародейка, - Триция, черт тебя возьми, - вскочив с места следом за ней, Леонора протянула руки к ведьме, но та, будто не слыша ее, уже танцующей походкой направлялась к Виктории, - Вот Дьявол.
- Ч-ч-ч-чаровниц-ц-ц-ца, - прошипел чей-то тихий голос, - Ч-ч-чаровниц-ц-ца... - Что? - ведьма покрутила головой, но так и не смогла найти источник звука. - Чарововниц-ц-ца, я здес-с-с-сь... - опустив глаза, ведьма увидела змею, застывшую в траве возле ее ног, - Не бойс-с-с-ся меня. - Ты... ты полоз! - ахнула колдунья, тут же забравшись с ногами на скамью и поплотнее укутавшись в камзол мужа, - Ползи куда полз, окаянный, чего ко мне прицепился? Не пойду я с тобой в землю сырую, в кольца твои холодные! - То не я был, чаровниц-ц-ца. Волш-ш-шебник, - приподнявшись, змей качнулся из стороны в сторону и высунул раздвоенный язык. - Волшебник? Хочешь сказать, ты обычный змей? Не тот, что тогда в человека перекинулся? - полоз покачивался из стороны в сторону, тихонько шипя. Это значило "нет"? Или "да"? Может, он ее не понимает? - С-с-странная ты, ч-ч-чаровниц-ц-ца. С-с-следуй за мной. - Но ты разговариваешь! - полушепотом продолжала свой допрос Леонора, окончательно запутавшись в происходящем. - Только с-с-с теми, кто с-с-с-слуш-ш-шает. С-с-следуй за мной. Не бойс-с-ся.
Змей опустился в траву и резво пополз вперед, в сторону высоких деревьев. "По что ж я такая везучая?!" Поднявшись на ноги, ведьма сунула руки в рукава камзола, наспех щелкнула парой медных застежек и, на ходу закатывая чересчур длинные рукава, быстрым шагом двинулась за своим шипящим собеседником. Отыгрывать непринужденную будничную прогулку долго не потребовалось: не прошло и минуты, как за спиной уже сомкнулись тисы и вязы. Погрузившись в темноту и оглушающую, по сравнению с празднеством у костра, тишину, Леонора прислушалась.
- С-с-сюда, - зашевелилась справа от нее трава, - С-с-скоро, - спустившись в овражек, ведьма, следуя указаниями, обогнула терновый куст и уселась на кочку, поросшую пушистом мхом. Змей, поведя языком, с минуту не двигался, а затем медленно пополз по направлению к ее ступне. Забыв, как дышать, Леонора только и могла, что безотрывно наблюдать за серо-желтой лентой, осторожно вползающей по ее ноге все выше. Было страшно и непривычно лишь первые минуты, но когда ведьма поняла, что он ничего ей не сделает, немного расслабилась и неуверенно вытянула руку, помогая змею добраться выше и, наконец, устроиться на плечах, прямо под широким кожаным воротником. - Душить меня, поди, собрался? - попыталась пошутить ведьма, однако, игнорировать холодок, то и дело пробегающий по спине, было не так-то просто. - Нис-с-с-колечко. Так будешь лучш-ш-ше с-с-слышать. Лучш-ш-ше, теплее. Чую ч-ч-чародея. С-с-супруг. Венч-ч-чаны? - Сегодня, да, - отозвалась Леонора, вдруг почувствовав прилив тепла, будто на ее плечах лежала вовсе не змея, а меховая шкура, - Полоз, ты что же, ты... ты колдуешь? - Общ-щ-щаюс-с-сь! С-с-сейчас-с-с...
Тихим шипением и плавным покачиванием тела он будто вводил ее в некий транс, магический и не магический одновременно. Застыв с остекленевшими глазами, ведьма совершила серию вдохов и выдохов, гармонизируя и уравнивая свое дыхание с мерным пульсом чешуйчатого существа. В теле образовалась приятная тягучая легкость, сознание очистилось, и теперь все, что она слышала, был монотонный шипящий голос, изо всех сил старающийся четко произносить слова.
- Она врала мне, с-с-соврала и тебе. Говорит - безопас-с-сность всех, но с-с-спасает лишь с-с-себя. Время платить по с-с-счетам. - Кто? - Глава ковена, эта лживая фурия. Я видел, что было. С-с-сделку заключила с королем с-с-страха. Позволила забрать тебя, а потом пос-с-слала с-с-спасти твоего с-с-супруга. С-с-соглашение... - Что она хочет? - ледяным голосом спросила ведьма. - Выяс-с-снить больше жаждала. Найти с-с-способ с-с-справиться с влас-с-стелином с-с-страха! - Отправив меня умирать, - лицо колдуньи перекосило от злости, - Она воочию хотела узнать, на что он способен, хотела узнать, возможно ли выжить и, если повезет, узнать его слабости... несмотря на то, что все это вполне в духе Виктории, давно мечтавшей выдрессировать меня, почему я должна тебе верить? - Не должна. С-с-спроси ее с-с-сама. - Пфф! Есть ли в этом толк, дорогой друг? Да и что потом - нам биться до самого рассвета? - О, нет-нет-нет! С-с-супруг твой - змей златоокий, а ты - мас-с-стерица наговоров и бед. С-с-сделай то, что делала вс-с-сегда! По с-с-сстаринке. - Но для этого нужно... - Пос-с-смотри! - змей извернулся и медленно переполз с ее плеча на руку, - Внимательно, чаровниц-ц-ца! - Ах ты ж, маленький хитрец! - присмотревшись, ведьма поняла, о чем толкует змей: на предплечье, зацепленный за одну из медных кнопок, на красной ткани четко выделялся длинный черный волос. Осторожно сняв его, Леонора намотала волос себе на палец и, поднеся руку к лицу, шумно вздохнула, раздувая ноздри. Прошептав заклинание, она уловила всю гамму запахов; не оставалось сомнений, кому она принадлежит. - Чуеш-ш-шь? Белладонна с-с-слева, чаровниц-ц-ца. - Ты чудо чудное, полоз! Обожди, давай помогу, - нагнувшись, ведьма осторожно опустила змею на землю и огляделась, прикидывая, найдется ли рядом все необходимое. - Поспеш-ш-ши! Там... ш-ш-шум, земля чует. - Спасибо, мой хороший. Выручил так выручил! - С-с-ступай!
Нарвав ягоды, стебли и пару цветков, Леонора поспешно спрятала все в карман и сорвала с куста несколько прутиков. Пальцы сами знали что делать: наскоро слепив фигурку и закрепив ее тонкими зелеными стеблями, ведьма замерла и прислушалась. Змей был прав: у костра действительно начиналась суматоха. - Поди, любимый шороху навел, - выбравшись из овражка, колдунья на ходу покрепче перевязала куколку и тут сообразила, что ей необходимо что-то острое, что угодно. Шпилька, булавка, иголка, хоть что-нибудь. Как она ни старалась, колдовством создать вещицу не получилось. Выйдя из-за деревьев, Леонора застала нешуточное столпотворение. Все кричали, возмущались, охали и ахали, шумно разговаривали друг с другом, непонимающе переглядывались, иные и вовсе вставали на цыпочки, чтобы рассмотреть некое "представление" получше.
- Румпель! - крикнула ведьма, но ее голос потонул в шуме голосов, - Да вы издеваетесь?! - как на зло, перед ней стояла группа из высоких и статных вампиров, и самому низкому из них она еле-еле доставала до плеча, - Господа крово... - компания резко обернулась к ней, смерив презрительными взглядами, - Уважаемые-милые-любимые-хорошие, не соизволите ли вы... ? - елейным голоском пропела Леонора, улыбаясь во весь рот. - Пфе, это что еще за кнопка? - Лисса, где твои манеры! Пропусти девочку. - Кнопка?! - ощетинилась ведьма, высокомерно задрав подбородок, но тут же сменила гнев на милость, - Кнопка... - завидев в высокой прическе вампирессы сверкающие шпильки, колдунья вновь растянулась в улыбке, - Вы очень любезны, но, простите, я спешу, - прошмыгнув вперед, она крутанула запястьем, приманивая украшение. Спрятав все по карманам, Леонора наконец протиснулась через толпу и увидела впереди спину Виктории.
- Расходитесь, представление окончено! - Румпель, - выдохнула Леонора, хватая чародея за руку и через секунду оказываясь в его объятиях, - Ох, дорогой, я удивлена, что они все еще живы, - сбивчиво произнесла ведьма, пытаясь отдышаться, - Что тут... - но Румпель ее не слушал. "Ладненько. Потом, сейчас важно не это..."
- Пожалуй, отойдем.
Вся троица, возглавляемая Верховной, двинулась вперед. Колдунья летела вперед как ураган, Леонора даже не помнила, когда видела ее такой злой. В попытках придумать, как без слов рассказать мужу свой план, ведьма невольно сунула руку в карман, и решение пришло само собой. Достав куколку, Леонора крепко сжала ее в ладони и на краткий миг продемонстрировала Румпелю. Маг, заинтересованно вскинув брови, покачал головой, а затем кивнул и покрепче сжал ее ладонь. Не прошло и пяти минут, как они втроем оказались на поляне, утопающей во мраке ночи. Если бы не зажженные факелы, темнота и вовсе была бы беспросветной.
- Вздумал перечить мне, златоокий?! - ведьма так резко и неожиданно обернулась к ним, что Леонора невольно покачнулась на месте, будто от сильного и внезапного порыва ветра. Ладони зудели и вибрировали магией, но ведьма утихомирила первый порыв ярости и трогательно изогнула брови. - Любимый, не нужно, она того не стоит! - настолько трагично, насколько могла, воскликнула колдунья, для верности дернув мужа за руку, - Пойдем домой, пожалуйста! Сколько бы она ни говорила, нам никогда не найдется места в ее семье! - Леонора притворно вздохнула, вставая за плечо мага. У иного возникло бы к ней много вопросов, но только не у Румпеля. Он триста лет к ряду наблюдал ее спектакли, и, ведьма была уверена, он безошибочно "раскусит" и этот. И действительно. Отодвинув ее рукой назад, вложив в свой жест столько пафоса, сколько было возможно, он сделал резкий шаг вперед, вставая с чародейкой нос к носу. Леонора примерно знала, что из себя представляет Виктория в гневе, однако, не была уверена, что та рискнет применить магию.
- Что, не можешь смириться, что кто-то полюбил такую, как я, а от тебя, такой распрекрасной, все отвернулись?! - выпалила ведьма, делая шаг вперед. Черт, все-таки переборщила. Мощный магический заряд тут же отбросил ее назад. Крутанувшись в воздухе, ведьма приземлилась окромя в ближайший куст ежевики и издала горестный вздох. Подобное всегда больше унизительно, нежели больно. Перекатившись, ведьма растянулась на земле, спиной к происходящему и, вынув все из карманов, принялась доделывать куколку. Бурное словесное выяснение отношений перешло в магический бой, заставив ведьму поспешить. Смазав куколку ягодами и привязав цветы, Леонора прикрыла глаза, расслабилась и, четко представляя Викторию, медленно накрутила на фигурку ее волос, оставив конец накрученный на свой палец. Встав на ноги, ведьма слегка попружинила на месте, повела плечами и сделала шаг вперед.
- Лучше расскажи, что ты сделала, - перебила монолог колдуньи Леонора, - Расскажи, как использовала меня, чтобы добраться до Кромешника, расскажи все то, что не рассказала моему мужу, расскажи, как ты готова была отдать мою жизнь взамен на собственную безопасность, - на мгновение повисла гробовая тишина. Быстро нашептав наговор, ведьма вонзила острую шпильку в грудь куколки, обмотав ее волосом, - Говори, Верховная!
- Но я знала, что ты выживешь, - прохрипела колдунья, хватаясь за сердце и сгибаясь от боли, - Я всегда в тебя верила, отчего же ты не веришь в меня? Я защищала свою семью! - Отправляя меня на смерть?! - Леонора скривилась, делая еще один шаг вперед и пуская по пальцам магический импульс, - Кто ты такая, чтобы распоряжаться моей жизнью?! Кем ты себя возомнила?! - Хотя бы что-то ты сделала для нас! - рявкнула Виктория, сползая по стволу дерева на землю, - Твои чары, порча и наговоры не изменят того, что в нас течет одна кровь. Смирись, Леонора, ты не изменишь этого. - О, я тебя умоляю! Я счастлива, что у нас нет ничего общего, кроме людских домыслов. Меня тянуло сюда, Виктория, я хотела вернуться, как ты не понимаешь! Даже если вы, даже если ты отвергала меня, не принимала, хотела расплаты, я все равно стремилась сюда! - Ты можешь все изменить. Я всегда заботилась о тебе, милая, даже если тебе и казалось, что это - во зло. Для меня ты - все та же смущенная испуганная девочка, пришедшая на свое первое посвящение и в страхе бежавшая с него. Вместе мы могли бы все изменить, я никогда бы не причинила тебя вреда! - Правда?... - опустившись на корточки, Леонора изогнула брови и крепко сжала руку Виктории, - Ты... ты правда думаешь, что у нас еще есть шанс? - Правда. Я отправила златоокого чародея спасти тебя, пойми, я хотела вернуть тебя, вернуть... домой. Брось, Леонора, в глубине души ты и сама знаешь, кто твоя настоящая семья. - Ты права... - скорбно опустив голову, ведьма сломала куколку пополам и отбросила ее в сторону, - Нам это не нужно. Я действительно знаю, кто моя настоящая семья, - обхватив ладонями лицо чародейки, ведьма ласково провела пальцами по ее щекам, - И это не ты, - изменившись в лице, Леонора отпрянула от нее, и, сделав несколько шагов назад, встала плечом к плечу с мужем, - Хотела бы я сказать, что мне жаль, - проследив за манипуляциями мага, ведьма криво улыбнулась и состроила страдальческое лицо, - Но... нет. Власть так эфемерна! А самонадеянность! О, скольких она погубила! Ты хотела узнать о нем больше, не так ли? Наслаждайся сполна! - расхохоталась ведьма, наблюдая за действиями Румпеля.
Быстрым шагом они двинулись в сторону небольшой поляны, обрамляемой густыми зарослями шиповника. Ведомый скрытой яростью, Румпель и не заметил, как потеплели его руки от магических приливов, он был по обыкновению, готов к бою, сохраняя спокойствие и иронично ухмыляясь. Леонора отчего-то нервничала больше обычного, и в один из моментов успев показать ему наспех сделанную куклу - вуду, тут же положила ее вновь в карман камзола. Качая головой в знак согласия, он лишь крепче сжал ладонь жены. Чтобы не собиралась делать Леонора, он помог бы ей в любом случае.
Оказавшись почти в полной темноте поляны, Верховная не стала медлить, феерично разворачиваясь и выпаливая гневные слова.
Цитатаtender_poison ()
Вздумал перечить мне, златоокий?!
Румпель нахмурился, меняясь в лице. - Да что ты, дорогуша. Вздумала меня лечить? Так поздно, поди, да и адресом ошиблась.
- Если не припоминаешь Темный, наша заноза с тобой тянется намного глубже, чем этот век. Вы сами пожаловали на наш праздник, и были приняты в семью, так пожалуйте уважать наши законы! – парировала ведьма.
Но тут в диалог вступила Леонора, трагически заламывая руки, и дергая его за рукав.
Цитатаtender_poison ()
Любимый, не нужно, она того не стоит! - настолько трагично, насколько могла, воскликнула колдунья, для верности дернув мужа за руку, - Пойдем домой, пожалуйста! Сколько бы она ни говорила, нам никогда не найдется места в ее семье!
Вскидывая бровь, он внимательно изучил ее ломаную мимику. «Лео ты не умеешь врать ни на секунду, по крайней мере, мне, любимая» Чуть прищуриваясь, он, еле-еле кивнув жене, в знак понимания и пафосным жестом завел ее за свою спину. - Обожди дорогая.
И делая резкий шаг вперед, он встал впритык к носу Виктории. - Никак о зазнобе своей все вспоминаешь, ну-ну кто старое помянет… Румпель собрался пуститься в долгие пререкания и словесную стычку, но Леонора выбрала более решительный путь, окончательно разозлив Главу Ковена.
Цитатаtender_poison ()
- Что, не можешь смириться, что кто-то полюбил такую, как я, а от тебя, такой распрекрасной, все отвернулись?!
- Да как ты смеешь девчонка! – выкрикнула Виктория, пуская в жену Румпеля магическим ударом.
Девушка не успеха и ахнуть, поднимаясь как осенний кленовый листок в воздух, она отлетела в сторону, приземляясь в какой-то ближайший куст. Гнев и злость заполнили жилы Румпельштильцхена. - А вот это ты зря, дорогуша! Ох, как зря ты сделала это! – шипел он сквозь зубы.
Пелена ярости упала на глаза, и он двинулся вперед на Верховную. Магические заряды один за другими посыпались на Викторию. Ведьма была искусной и уверенно отбивалась от атаки, но магу уже было все равно. Выкраивая мгновение, она выкрикнула: - Наши силы равны Темный, как ни старайся тебе не одолеть меня сегодня! Быстро прикидывая, что магических волн, для той, что управляет молниями, будет маловато, он остановился, нагнетая в руке огненный шар. Все же, нет ничего лучше, чем устроить настоящее фаер-шоу, для такой ночи. - Никому и никогда! Не позволено! Бить мою жену! Он по очереди стал запускать огненные шары. - Так что приготовься, дорогуша, наш разговор только начался. Удар еще удар, она отбивала и проецировала новые удары, отходя все дальше в лес. - Вы наивные глупцы, ослепленные животной похотью. Жена, жена?! Да что тебе известно о любви Темный? Да если бы не я, вашей хваленой любви и в помине бы не было! Это я помогла вам! Я предсказала! Я послала тебя на ее поиски к Королю Страха! Что забыл уже демон желтоглазый?
Не уступая ведьме, Румпель надвигался на нее, отбивая удары и ожидая удобного момента для наступления. «Мне хватит одного точного удара. Один удар и тебе, ведьма, конец» За спиной послышался, хорош и приближающиеся шаги, и в этот момент Виктория лишь на секунду отвлеклась, дав магу, осуществить задуманное. Точный, резкий магический удар пришелся прямо в район солнечного сплетения, выбивая из ее легких последний воздух. Женщина пошатнулась, опираясь о черный ствол дерева, ее ноги подкосились, и она чуть было не осела наземь. - Вот и сказочки конец – хрипло и зло ответил маг. Быстрым шагом Румпель направился к ней, чтобы завершить их схватку, но тут из-за спины заговорила Леонора.
Цитатаtender_poison ()
- Лучше расскажи, что ты сделала
Цитатаtender_poison ()
- Расскажи, как использовала меня, чтобы добраться до Кромешника, расскажи все то, что не рассказала моему мужу, расскажи, как ты готова была отдать мою жизнь взамен на собственную безопасность
Разворачиваясь к жене, Румпель на секунду даже удивленно вскинул брови, отрезвляясь от нахлынувших чувств. Переводя вопросительный взгляд на Викторию, ему стало действительно интересно, что будет дальше.
Делая быстрые пассы руками, Леонора вытащила самодельную куколку втыкая в нее, по всей видимости, что-то острое.
Цитатаtender_poison ()
- Говори, Верховная!
При первом же ударе, Виктория схватилась за грудь, сжимая руку в кулаке, и пытаясь оправдаться.
Цитатаtender_poison ()
- Я всегда в тебя верила, отчего же ты не веришь в меня? Я защищала свою семью!
- Да что ты говоришь – покачал головой Румпель, откровенно иронично улыбаясь.
Верховная попыталась неуклюже подняться, но Леонора не спешила так скоро ее отпускать. Складывая руки на груди, он стал наблюдать и слушать их перебранку, мысленно прикидывая ее исход, и размышляя над тем, как он может помочь своей супруге.
«Если она отпустит ее, живыми нас отсюда не выпустят. Хотя сейчас удачное время, чтобы убить ее. Но нет, нет, это не выход. Убьешь Верховную, встанешь на ее место, а это неудобно. Нет. А может быть? Но наши силы почти равносильны. Хм…сила, сила, власть и страх…а, что если?»
Чуть прикрывая глаза, Темный раскрыл левую ладонь и как мог, расслабился, снимая напряжение в области головы и шеи, высвобождая поток мыслей на свободу. И тут же, в голове, словно в кадрах быстрой перемотки, забегали знакомые картинки недавнего прошлого. Вот она, хижина у быстрой и бурной реки, вон она, деревянная скрипучая дверь, и он открывает ее, вот они, запахи и звуки окружающего леса, и свечи зажженные горят под низким потолком. А вот, и его дорожная сумка на длинном ремне, скромно лежит в углу, и пальцы сами собой потянулись, ощупывая предметы внутри, и на самом дне, в тайном кармане, он вытаскивает нужный предмет.
Магия не заставила себя долго ожидать, спустя секунду другую, в его руке появился черный кожаный браслет. Самодовольно ухмыляясь, Румпель немного покрутил его в руке, делая шаг вперед к разговаривающим женщина.
Цитатаtender_poison ()
- Ты права... - скорбно опустив голову, ведьма сломала куколку пополам и отбросила ее в сторону, - Нам это не нужно.
Наблюдая за действиями Леоноры, Темный действительно был удивлен. То, что она всегда умела разыгрывать витиеватые игры, пропитанные коварством для него, естественно, не было секретом, но сейчас, она, кажется впервые, называла их союз семьей, назвала, его, своей семьей. Таких слов Румпель не слышал, пожалуй, никогда. С самого детства лишенный всякой поддержки, родственного участия, или же простого одобрительного кивка, сейчас, он наконец-то обрел то, о чем не мог бы предположить и в самых смелых мечтах. Ошарашенный таким развитием событий, он немного посторонился, удивленно вытягиваясь в лице. Естественно, ему немедля захотелось заключить любимую в объятия, не отпуская никогда и ни за что, но магия браслета, словно назойливая муха гудела в его ладони.
Быстро притягивая Лео к себе, он крепко сжал ее плечо, показывая предмет в левой руке. И, издавая, безумный полусмешок, подмигнул ей, и подошел к Виктории, что постепенно поднималась на ноги. - Вставай, вставай, дорогуша. Достойные поражения следует принимать с гордо поднятой головой!
Цитатаtender_poison ()
- Хотела бы я сказать, что мне жаль, - проследив за манипуляциями мага, ведьма криво улыбнулась и состроила страдальческое лицо, - Но... нет. Власть так эфемерна! А самонадеянность! О, скольких она погубила! Ты хотела узнать о нем больше, не так ли? Наслаждайся сполна!
- Ох! Правда что ли?! – он театрально приложил руку в область сердца, и моментально занес ее для перехвата руки Верховной – Ну тогда милости прошу. - Я очень гостеприимен.
Им хватило и доли секунды, чтобы сцепиться руками друг в друга, Румпель с нажимом надавил на запястье женщины, переламывая выворачивающуюся руку, и одевая на нее, браслет. В ту же секунду, из груди Верховной послышался душераздирающий крик похожий больше на вой или призыв.
Она пошатнулась, отступая назад к дереву, громко шипя и изворачиваясь, пытаясь снять с себя магический наручник. - ЧТО? Что ты наделал? – грудным голосом простонала ведьма, изводясь и выкручиваясь вокруг своей оси. - Всего лишь добавил немного своей магии дорогуша, ну как нравиться? Наслаждайся – ехидно улыбался Румпель, но на всякий случай уже приготовил огненный шар в руке, в разе неудачи. Оборачиваясь на них, теперь, Верховная показала им совсем иное обличие, свой настоящий лик. Потрескавшаяся, папиросная, кожа струпьями свисала с обнаженных рук и лица. Обезображенное лицо, было испещрено порезами и заскорузлыми шрамами, а дикий, огненный взгляд лазуритовых глаз, так и насылал мысленные молнии на Темного и ведьму.
- Ой… - только и смогли произнести Штильцхены. – Да тебя не хило помотало – почти по слогам сказал Румпель, беря Леонору за руку. - Вы! Вы поплатитесь за это! – квакающим голосом отвечала Виктория, хрипя. – Ко мне дети мои, все сюда, ко мне, ко мне! – призывала она помощников-фамильяров.
Оглядываясь по сторонам, Румпель и Леонора ожидали увидеть толпу из набегающих тварей или существ, готовых к бою за хозяйку, но, похоже, все давно забыли про них, двигаясь и танцуя в такт громкому голосу еще одного чудовища, как раз выступающего из недр земли. Верхняя поляна вся полыхала яркими огнями, громкая музыка доносилась вибрациями к их стопам, а пьяные разрозненные толпы постепенно выстаивались в четкие правильные ряды. Быстро прикидывая в уме, что если, их, сейчас, застигнут на месте преступления, уйти будет не так просто, маг чуть сжал ладонь жены. - Думаю нам пора убираться отсюда.
Двигаясь в противоположную от празднества сторону, они поспешили покинуть поляну, как услышали протяжный ноющий голос Верховной: - Стойте, обождите, ну стойте же.
Оборачиваясь на Викторию, Румпеля снова настигло удивление. Распластавшись на земле, она словно прижималась к ней, питаясь ее энергетикой, а вокруг нее, и даже не ней всюду сидели и квакали безобразное поголовье самых разных жаб. «Ах, вот кого она звала» - поморщился Темный, от такой гадкой картины. - Что еще? – спросила Леонора. - Спасти, я всего лишь хотела спасти нашу магию – прохрипела ведьма в ответ.
Кивая на ответ жены, в знак согласия, Румпель поторопил. - Дорогая, это не стоит того. Нам уже здесь, делать нечего.
Проходя мимо праздника, они остановились лишь на секунду, поглядывая на разворачивающееся действо. Это не могло не завораживать, так как, было поистине магическим и волшебным, окончанием праздника. Из огненного высокого костра, один за другим выступали острые рога, а за ними плечи, крылья туловище и ноги черного исполина. Яркие светящиеся глаза горели огнем, словно прожигая все вокруг. Трубный, душераздирающий вой пронесся вдоль поляны, оглушая всех присутствующих. Крепче прижимая Леонору к себе, маг отошел еще на пару шагов к краю поляны, где совсем никого не было. - Чернобог обладает серьезной силой гипноза – объяснил он ей на ухо – Погляди – указал он на толпу, бьющуюся в экстатических танцах, под стать Хозяину.
Но его радостное приветствие продлилось недолго, и вот, уже все притихли, погружая поляну в полнейшее молчание. Костер померк, застыл народ, замолчал Чернобог, закрывая глаза, и чего-то ожидая. Как вдруг, откуда-то из глубин, отбиваясь от деревьев и земли, уносясь далеко в небеса, зазвучали дивные слова на старо-кельтском наречии.
«Из глубины Веков, Сливаясь воедино, Наш мир восстанет из оков, Соединяясь с навью ныне»
Глухие слова, настойчивым шепотом проносились снова и снова, убегая вглубь, распределяясь вдоль, растворяясь и соединяясь воедино цепкой незримой магической паутиной, чтобы потом, одного за другим, выпустить из векового плена древесных Духов-исполинов. Они вознеслись высоко над землей, паря в предрассветном небосводе, и застывая священным полукругом. Они смотрели сверху вниз, словно благословляя и приветствуя всех присутствующих.
Где-то в стороне, раздались блаженные вздохи и умиления. И завороженные этим событием восторженные и удивленные магические существа снова запели, затанцевали, заулыбались. А с неба, смотрели самые разные лица, взгляды и выражения: и умудренные опытом старцы, и лица обольстительных женщин, и души молодых бравых мужчин, даже милые личики маленьких детей. И все они витали, и парили над землей, улыбаясь, восхищая и устрашая дивными размерами и источающим магическим теплом.
И вот, Духи потянули руки к Чернобогу, освещая его светом и своей силой. И распростер он черные крылья и когтистые руки, им навстречу, принимая их магию. Его глаза, кожа, торс и крылья до самых кончиков, засветились подобно черному жемчугу, опалая Чернобога белым огнем, а Духи тем временем, стали растворяться и исчезать, все так же улыбаясь и возвращаясь на вечный пост в лики вековых деревьев.
Воспарил Чернобог в чернильное небо, тяжело отталкиваясь ногами от земли, держа в лапах огромных размеров светящийся белый шар. Ударил он дважды себе по груди, издавая победоносный рев, сильно сдавливая шар, и рассыпался тот лучами на присутствующих, освещая всю поляну, всех собравшихся гостей.
Затанцевал, забесновался магический люд опять и снова, заходясь в диких корчах и истошных воплях, выпивка полилась рекою, и все снова и снова отдавали почести и выкрикивая похвалы своем Черному Змию. - Уже второй раз я здесь, а что в этом такого так и не пойму – покачал Румпель головой.
- Пора домой любимая – он поцеловал макушку жены и они растворились в пурпурном тумане. >>> Замок Румпельштильцхена
Виктория, изменившись в лице, кинулась на Румпеля, словно обезумевшая кошка. Забыв про магию, утратив самообладание и контроль, озверев от боли и унижения, она отчаянно вцепилась в него пальцами, пытаясь оцарапать острыми ногтями, однако же, прекрасно понимая, что это не возымеет никакого эффекта. Подобное поведение - последний рубеж. Так веду себя те, кому больше нечем ответить, нечем покрыть козырь другого. Леонора по себе знала это состояние, и надо было бы, по моральным законам, ей проникнуться сочувствием, но его у ведьмы не было. Напротив - были гордость и ликование, удовольствие и даже некое темное наслаждение видеть страдания той, что так обошлась с ней. Вкус возмездия всегда та-а-а-ак сладок. "К тому же, она сама напросилась!"
- Не-е-ет, - отсмеявшись, прошептала себе под нос ведьма, смотря на то, как чародей выкручивает ей руку и смыкает на запястье кожаный браслет, - Они сами напросились!
Виктория выгнула спину и, подобно раненому зверю, издала дикий рев. Леонора не смогла унять смех даже тогда, когда рев перешел в вой, а затем - в тихие подвывания, смешанные со злым шипением. Колдунья крутилась на месте как волчок, дергая браслет и выворачивая руки, но все было тщетно. Утерев выступившие от смеха слезы, Леонора ласково улыбнулась, сложила руки на груди и привалилась к плечу Румпеля, для подстраховки державшего на ладони огненный шар.
- Полно тебе, родной, - прошелестела ведьма, кладя руку на запястье мужа, - С ней покончено.
И стоило Леоноре сказать это, как Виктория выпрямилась, попружинила на месте и, сверля их уничтожающим взглядом, сделала резкий выпад, все еще держась рукой за браслет. От былой красоты и величия не осталось и следа. Лицо, руки и грудь исполосовали глубокие шрамы и отметины, то тут то там сочившиеся черной слизью, отдаленно напоминающей кровь. Ведьма увядала на глазах, являя взгляду то, что она так тщательно скрывала все это время. Волосы редели, кожа осыпалась ошметками, а изо рта с характером клокочущим звуком прорывались нечленораздельные звуки вперемешку с той же черной субстанцией, похожей на кровь, что сочилась из ран.
- В очередь, душка, - презрительно фыркнула ведьма, - Вас, таких зануд, кричащих нам о расплате, итак неприлично много!
Виктория продолжила сыпать угрозами, попутно призывая к себе фамильяров, однако, сколько Леонора ни ломала глаз, так и не смогла никого увидеть в ночной мгле. "Она блефует, быть может? Или ее зов блокируется, как и магия?" Неожиданно земля под их ногами завибрировала. Чуть согнув колени и нахмурившись, ведьма вскинула руку в сторону, готовясь отразить удар, но, как оказалось, ни о какой угрозе и речи не шло. Со стороны поляны, где полным ходом шел праздник, послышались радостные выкрики и приветственные речи. Огонь от костра вдруг взвился в небо, заставив нечисть синхронно издать протяжный благоговейный стон. Гости засуетились, зашумели, затопали ногами и стали выстраиваться вокруг костра, образовывая ровными рядами четко выстроенную фигуру. "Чернобог", - поджала губы ведьма, не спуская глаз с поляны, - "Как бы Виктория не понеслась сейчас, сломя голову, жаловаться своему папочке", - моргнув, Леонора глянула на кривящуюся у дерева чародейку и глубоко вздохнула, - "Иначе плакало мое обнуление. Живьем ведь съест и не подавится..."
ЦитатаЛина ()
Думаю нам пора убираться отсюда.
- Согласна, - вынырнула из своих мыслей Леонора, передергивая плечами и покрепче сжимая руку мужа. Но ни прошли они и нескольких метров, как за спиной послышался надрывный и умоляющий голос Виктории, - Может, хватит... - обернувшись, ведьма осеклась на полуслове. Виктория, раскинув руки и ноги, лежала на земле и мерно качала вверх-вниз головой. Сперва Леонора не поняла, что она делает, но когда сообразила, тут же почувствовала, как внутри ее будто что-то оцарапало: чародейка в исступленном безумии терлась щекой о траву, окончательно сдирая сморщенную пожелтевшую кожу и заливая траву и мох черной слизью. Как ей было это знакомо: ты рвешь себя на части, режешь, мучаешь, молишь духов и богов, а в ответ - лишь тишина. Ничего нельзя сделать, ничего нельзя изменить. "Наслаждайся! Нет. Мучайся!" Жабы, бесчисленное множество, самых разных размеров и мастей, окружали Верховную ведьму, вторя низкими тихими звуками ее вою и плачу. Отталкивающая своим омерзением, но такая яркая, завораживающая, пышущая духом старинной магии, картина. Жабы были одними из первых фамильяров ведьм, это известно всякому.
- Что еще? - холодно спросила ведьма.
ЦитатаЛина ()
Спасти, я всего лишь хотела спасти нашу магию
- Да помилует Черный Бог твою душу, чаровница, - махнув рукой, Леонора приманила к себе поломанную куколку и, с секунду погодя, спрятала ее в карман камзола, - Будь спокойна: огонь в пепел и золу обратит злость мою и наговор. Светел будет пусть твой дальнейший путь, Верховная, во славу Отца и Матери, но помяни слово моё колдовское: решишь отравить меня иль суженого моего ядом своим - сама трехкратно хлебнешь его, да так давиться будешь, что захлебнешься и хлебать на том свете будешь, - Леонора склонила голову и приложила ладонь к сердцу, - Неизменен зарок мой, и ветер, вольный брат, мне тому свидетель.
ЦитатаЛина ()
Дорогая, это не стоит того. Нам уже здесь, делать нечего.
- Теперь и впрямь нечего, - кивнула ведьма, и они двинулись вперед, надежно скрытые от чужих глаз громадой деревьев. Не сказать, что Леоноре было ах как интересно то, что происходило на поляне. Чего она там не видела? Ритуальные танцы? Не то влияние современного мира, не то тот факт, что ведьма никогда особо и не участвовала в подобных сборищах, поэтому до конца не понимала всей их прелести, что бы ни было - сейчас она поглядывала на происходящее со скучающим видом. Конечно, это было завораживающе и удивительно, но кипящее зелье, сотворенное своими руками, вызывало в ней куда больше восторга. Возможно, она бы и прониклась всеобщим духом, чувствуй она эту общность с детства, но она была ее лишена. Что она, что Румпель сейчас были лишь наблюдателями, не более, с интересом поглядывающие на шумное празднество чужой семьи.
Огонь с новой силой взвился в небеса, породив могильную тишину. Прижавшись к чародею, ведьма на миг задержала дыхание и прищурилась. Из красного пламени показались массивные черные рога и сложенные за спиной крылья, следом - могучий торс и когтистые лапы. Возвысившись, окруженный жарким огнем, Чернобог приподнял голову и, раскрыв пасть, издал дикий победоносный рев. Скривившись от шума, колдунья с интересом проследила за жестами великана, легкими и плавными, так резко контрастирующими с его размерами и суровым взглядом ярко-желтых глаз. Толпа, по мановению его рук, тут же ожила, рассредоточилась, закружилась, загудела и завыла, вознося своему богу хвалу.
ЦитатаЛина ()
Чернобог обладает серьезной силой гипноза. Погляди.
- Как хорошо, что нас там нет, - шепотом отозвалась Леонора, наблюдая за дикой дьявольской пляской. Хаотичные движения столь разных и непохожих друг на друга существ, сливающиеся по воле Чернобога в единый, дышащий в едином ритме, танец во славу древнего божества и господина. Будоражащая всех эйфория сменилась благоговейным молчанием, стоило черному исполину прикрыть глаза и медленно сложить руки на груди. Земля заходила ходуном, подул сильный ветер, Леонора могла поклясться, что даже слышит, как где-то вдалеке бьются о скалы волны. Стихии, слившись воедино и закружившись вокруг Чернобога, запели, иного слова не подобрать, тихим мелодичным звоном, гипнотизирующим и чарующим, проходящим дрожью по позвоночнику и наполняющим ладони теплыми магическими импульсами.
Ведьма шумно выдохнула, раздувая ноздри и на миг прикрывая глаза. Древнее колдовство буквально сшибало с ног. Взяв себя в руки, Леонора выровняла пульс и взглянула на деревья вдалеке, засветившиеся неровным белым светом. Секунда - и вот, первое белое облако отделилось от черной коры, шустро воспарив в небо. За ним последовало второе, третье, пока, в конце-концов, древние лесные духи ни образовали полукруг. Самые разные лица и силуэты кротко улыбались, глядя на собравшихся внизу, будто приветствуя их. Кружась и меняясь местами, духи деревьев смеялись, менялись в лицах, то взлетали выше, то, напротив, резко опускались, желая коснуться всех их, живых созданий, излучавших магию и тепло. Нечисть шумно дышала, всхлипывала, улыбалась, словно на них снизошла необыкновенная благодать. Леонора кожей чувствовала жар, наслаждение, восторг присутствующих, казалось, даже самые холодные и бесстрастные вдруг оттаяли и начали радоваться, как дети. Магия бурлила в крови подобно кипящему зелью, но ведьма всеми силами держалась, чтобы не поддаться всеобщему влиянию. Это обещала ей Виктория когда-то: вечное опьянение, вечная эйфория и радость, жизнь под крылом Черного Бога, в объятиях древних духов. Все, что нужно было - подчиниться, отдать им себя и стать свободной, но цена этой свободы была слишком высока.
Леонора с ужасом думала сейчас о том, что, не послушай она свою интуицию тогда, ее самой больше не было бы. Было бы лишь мы. Ковен, совет и семья, держащие ответ перед богом мрака. "Слава тебе, мудрый Чернобог, что подданных тебе хватило и без меня!" Ведьма не служила ни Белому Богу, ни Черному, и если когда-то это мучило ее и тяготило, то сейчас она ясно осознала, что сделала правильный выбор. Быть может, за это ее и наказали одиночеством и безумием, но лучше прожить всю жизнь так, чем склонить перед кем-то голову. Единственная, перед кем она всегда держала ответ, была сама Матушка-Природа и теперь - ее муж. До идолопоклонства ей не было дела, и пусть Чернобог разрывает ее на куски - ее душой ему не владеть.
Духи взметнулись ввысь и ринулись к Черному Богу, дарую свою милость, с ног до головы освещая его своим светом и волшебством. Могучий демон шумно вздохнул, да так, что качнулись кроны деревьев, распростер руки и расправил крылья. Неотрывно он следил своими желтыми глазами за духами, кивая каждому, отдавая им дань своего уважения. Поговаривали, что злее и страшнее Черного Змия не сыскать, но, смотря на него и его плавные, почти что ласковые отеческие движения, Леонора понимала, что слухи, как всегда, были несколько преувеличены. Они сами избрали его своим правителем и сами нарекли богом, он лишь давал им то, в чем они нуждались. Покровитель заблудших душ, Отец и Господин для каждого, даже самой крохотной пташки. Им надо было знать, что их защитят, и Чернобог делал это. Кто бы ни был правителем Сказочных Земель, что бы ни случилось, Чернобог всегда будет восседать на своем троне, незримый миру, но оберегающий свое темное наследие.
Земля содрогнулась и завыла, когда демон махнул крылами и воспарил в небо. Перекатывая в руках сияющий белый шар, он переложил его в одну ладонь, а второй дважды ударил себя в грудь, издав поистине звериный рев. Рассекая предрассветное небо черными крыльями, он резко сжал шар и тот тут же рассыпался лучами, пав на землю, будто ливень. Ведьма неотрывно следила за демоном, парящим в небесах. Крутанувшись, он гулко завыл, пронесся над толпой и ринулся ввысь, черной стрелой летя прочь от первых солнечных лучей. Помотав головой, Леонора вздохнула и на прощание обвела взглядом поляну. Почувствовав у ног какое-то движение, ведьма глянула вниз и встретилась глазами с черными глазами-бусинками, обрамленными густой шерсткой. Зевнув, Руфус отряхнулся от утренней росы и, упав набок, принялся махать лапками в воздухе в попытке ухватить развивающийся на ветру подол ее платья.
- Тебе что Белый Бог, что Черный, лишь бы весело было, да? - хохотнула ведьма, поднимая хорька с земли и бережно укладывая его в широкий карман камзола супруга.
ЦитатаЛина ()
Уже второй раз я здесь, а что в этом такого так и не пойму.
- Ох, чародей, мой чародей, - улыбнулась ведьма, прижимаясь к груди Румпеля, - Даже самой темной и пропащей душе нужен тот, кто выслушает и поймет его. Такими всегда были мы друг для друга, таков для них Черный Бог. Для нас это зрелище, для них же - откровение. Они нуждаются в этом, и Он дарует им свою милость. Не суди строго, - вздохнув, маг поцеловал ее в макушку и прижал к себе покрепче, - Домой, - вокруг них заклубился фиолетовый дым, и ведьма зажмурилась от удовольствия.
- Полоз! - воскликнула Леонора, силясь восстановить сбившиеся после бега дыхание, - Постой! Остановись, - ведьма резко нагнулась и уперлась ладонями в колени, - Дальше я пойду одна.
Охрипший от частых вздохов голос звучал приглушенно и неуверенно, и это выводило привыкшую всегда мужественно бороться с трудностями ведьму из себя. Сглотнув слюну, Леонора глубоко втянула носом воздух, а затем резко выдохнула его через рот. Прошло несколько минут, прежде чем пульс мало-мальски пришел в норму. Стараясь не спешить и не делать резких движений, ведьма выпрямилась и плавно повела плечами, разминая напряженные мышцы. Вздохнув, она мельком оглядела темно-серые безжизненные камни скал и убрала с лица перепачканные в грязи мокрые волосы, зачесав их назад пятерней.
- Ну и? Что прикажете делать дальше? - не скрывая досады в голосе, пробурчала Леонора и положила кисти рук на выпирающие бедренные кости, - Таран наколдовать, магией рушить аль лбом биться, а?! - С-с-сырые с-с-серые с-с-стены, - прошипел полоз, крепко обвивая ее ногу и высовывая раздвоенный язык, - С-с-сырые! - Что? - изумилась ведьма, - Издеваться вздумал?! Эдакий шутник, а! При всем уважении к твоей мудрой чешуйчатой головушке, полоз, здесь ВСЕ стены сырые, дождь ведь идет! - С-с-слушай, ч-ч-чаровни-ц-ц-ца! - яростно зашипел змей, сжимая ее тугими кольцами, - С-с-слушай. Вдруг ослабив хватку, он опустился всем телом на землю и быстро заскользил прочь, через считанные мгновения скрывшись за деревьями. - Стой, полоз! Погоди! Я не хотела тебя обидеть! - спохватилась Леонора, метнувшись за ним, но змея уже и след простыл, - Не бросай меня здесь одну... - изогнув брови, взмолилась она, ни в какую не желая признавать тот факт, что ее мольбы никто не услышит. - Дурная твоя голова, - сетовала ведьма, вновь устремляя взор на серые стены, - Вот и допросилась. Одна пойду, что черт, что дьявол, что Чернобог - всех одолею! - ёрничала она, бесцельно водя ладонями по камням, - Ай да умница-разумница! Черт возьми. Что же делать?
Задумчиво почесав нос, Леонора решила избрать практичный метод, иными словами - ощупать все камни, которые могла, авось хоть какой отзовется на ее касания. К сожалению, сколько бы она ни металась от одного к другому, ничего не происходило. Стены были шершавыми, мокрыми и холодными, и, хоть Леонора и чувствовала подушечками пальцев их неповторимую гулкую вибрацию, ей они поддаваться не желали. Мерно дышащая воющим ветром и грозой гора казалась бесчувственной и глухой к ее призывам, но ведьма знала, что дело не в ней, а в том, что она сама явно делает что-то не так. Матушка-природа, при должном к ней уважении, всегда охотно откликается на просьбы, касания и чары, но если она остается немой, винить в этом стоит лишь вопрошающего.
- Слушай... слушай сырые серые стены, - повторила Леонора, всем телом прижимаясь к камням, - Слушай, слушай, - шептала она, но не замечала никаких изменений. В голову вдруг пришла светлая мысль, что, возможно, она должна отдать свою кровь, чтобы войти, что колдунья тот час и сделала, полоснув ладонью по острому выступу. И снова ничего. Успокаивающийся дождь уронил на острый камень несколько капель, очищая его от крови, и унес ее вместе с водой в высокую траву. Завыв от бессилия, Леонора вцепилась пальцами в волосы, а после вскинула руку, отправляя в стену заряд магии. Ничего. Колдунья стала пробовать все заклинания, которые знала, лихорадочно перескакивая с одного на другое, но что бы она ни делала - все было тщетно. В какой-то момент Леонора совсем отчаялась и резко прекратила все свои действия. Устало оперевшись спиной о стену, ведьма вздохнула и подняла глаза к небу, давая последним каплям упасть ей на лицо. Создавалось впечатление, что все вокруг - полоз, Чернобог да даже каминные плиты понимали куда больше ее, обладали каким-то тайным знанием, которое ведьме просто не дано было постичь.
Еще не придя сюда, Леонора думала о том, что абы кто в пещеру Чернобога зайти не сможет, но, оказалось, войти не сможет не просто абы кто, а вообще никто! Ведьма была уверена, что уж тут-то точно справится, все-таки, природный дар давал ей некие привилегии в волшебном мире, но выяснилось, что одной магии в крови было ничтожно мало.
- Слушай, слушай, слушай, - без конца повторяла колдунья. Ой не просто так змей сказал ей это! Успокоившись, Леонора встала поудобнее и решила поразмыслить над смыслом его слов. Может ли быть такое, что для каждого свой вход в пещеру? Нет, не так. Каждому - свой способ - вот, как правильно. Это ведь Чернобог! Будь она на его месте, уж точно не стала бы связывать вход с чем-то обыденным, вроде крови, ведь тогда пройти бы мог любой. Но, так же, важно было и другое: нежеланный гость, хоть костьми он ляжет, не пройдет, если Чернобог не ждет его. А ее, Леонору, он ждал, раз не убил еще в лесу, когда она имела неосторожность проявить в отношении него столь яркие эмоции да еще и от души попроклинать. Раз ни одно из ее действий не возымело результата, возможно, ей следует обратить внимание на что-то посложнее силовых ударов? Или, напротив: на что-то очень простое и понятное ей. Что-то, что отличает ее от других. А отличает ее именно природная магия. Что мастерски умеет она, чего не умеет более никто из знакомых ей магов?
- Я ведаю суть вещей, - прошептала колдунья, развернувшись и проведя ладонью по камню, - Чувствую живое в безжизненном и мертвое в живом. Я слышу, как дышат горы, как поет ветер и как звонко колосится рожь. Я слышу шепот огня и мелодичный голос вод, слышу мощь земли и тоненький радостный писк только-только взошедшего, тянущегося к солнцу, цветка. Слышу голоса животных и птиц, чувствую надвигающееся горе и бесшумно крадущееся в потемках счастье. Я вижу свет и так же ясно вижу тьму. Призывая, я слышу отклик, и иду сама, когда они зовут меня. Я слышу, когда они зовут меня... - прикрыв глаза, Леонора придвинулась к камню поближе и приложила к нему ухо, - Слышу... - позволив окружающим звукам наполнить ее, будто сосуд - водой, ведьма нахмурилась и уже через мгновение распахнула глаза, - Воду! - воскликнула она, отступая от скалы.
За толщей скал, за серыми стенами весело и призывно шумела вода, никак - горные источники и небольшие извилистые речушки, впадавшие в подземное озеро. Почувствовав, будто с души камень упал, Леонора с облегчением выдохнула и принялась энергично раздвигать руками высокую траву и мелкие кусты. Из-под плоской плиты вытекал совсем тоненький ручеек, прокладывая себе дорогу по вязкой земле и вливаясь в неглубокую лужицу. Ощупав камень, ведьма схватилась за одну из его стенок и изо всех сил потянула на себя, на радостях даже забыв о том, что может воспользоваться магией. Плита зашаталась, однако, с места не сдвинулась. Леонора попробовала еще и еще, расшатывая камень все сильнее, как вдруг гору сильно тряхнуло от громкого рёва Чернобога, и плита, вместо того, чтобы поддаться наконец ее рукам, с грохотом рухнула вперед, увлекая не удержавшую равновесие ведьму за собой.
Разжав пальцы, Леонора кубарем покатилась вниз, не успев ни сгруппироваться, ни ухватиться за что-либо. Вместе с ней по склону катились камни, черепа, кости и отдельные части заржавевших доспехов, то и дело ударяя по рукам и голове. С размаху плюхнувшись в огромную, поблескивающую от осыпавшейся с потолка алмазной крошки лужу, Леонора быстро запрокинула руки и прикрыла затылок, ожидая, когда все прочие предметы спокойно окончат свой бег. Наконец всё стихло. И только когда колдунья наскоро ощупала себя на предмет травм пострашнее синяков и ссадин и не нашла таковых, она оперлась на одно колено и осторожно встала во весь рост. По ее разумению, та плита должна была падать вместе с ней, однако, ее не было, стало быть, она просто-напросто вернулась на свое место. Леонора и хотела было удивиться, да приняла это факт спокойно, как нечто вполне себе естественное. Наверное, думала она, здесь и вовсе нечего удивляться необычным вещам.
- Ну-у-у, - протянула она, зачесывая волосы назад, - Даже если я и опоздала, не поворачивать же назад!
Пещера была поразительно похожа на ту, что снилась ей в Нью-Йорке. А уже через несколько метров пройденного пути ведьма поняла, что она не просто похожа, а что это и есть та самая пещера. Те же стены, те же копающиеся насекомые, те же сухие ломаные ветви, торчащие отовсюду, те же затянутые паутиной факелы и те же невидимые жители, снующие у основания скал и о чем-то громко перешептывающиеся. Разница была в одном: более Леонора не страшилась этого места. Было ли дело в ее уверенности в себе или в том, что она просто-напросто устала бояться картин, что рисовало ее воображение, ведьма не знала. С одной стороны, Леоноре казалось противоестественным и даже неправильным не бояться пристанища Чернобога и его самого, но с другой, ведьма вдруг отчетливо поняла, что она принадлежит этому месту ровно в той же степени, что и его хозяин. Колдунья не тешила себя иллюзиями о том, что может тягаться с ним, не думала она и о себе как о ком-то особенном, а просто шла вперед, потому как сама хотела этого. Пока Леонора не оказалась здесь, она думала, что ей придется приложить титанические усилия, чтобы выбросить из головы все мысли, но оказалось, ей даже не нужно было пытаться. Вдохновленная и спокойная, единственное, о чем она думала, так это о том, как правильно обратиться к Чернобогу и как яснее объяснить ему свои желания.
За размышлениями ведьма и не заметила, как без приключений минула узкий коридор и оказалась в огромной просторной пещере. Сделав осторожный шаг вперед, Леонора запрокинула голову и принялась с восхищением рассматривать причудливый ночной свет, лившийся из небольших горных расщелин. Танцуя с тенями, он придавал мрачной пещере, уходящей ввысь острыми камнями, возвышенность и легкость, делая ее похожей на необычный, любовно вылепленный самой природой храм. Здесь было удивительно, захватывающе красиво. Заместо ожидаемой тревоги и напряжения, ведьма чувствовала лишь благоговейный покой и свободу. И дышалось иначе, и чувствовалось по-другому, как будто бы острее и тоньше, даже поступь, и та, была иной, как невольно отметила ведьма: не скованной, не угловатой, а летящей, танцующей, словно она вторила движениями тела шуму гуляющего под сводами ветра и тихому рокоту ручьев. Леонора ни секунды не старалась быть кем-то иным, не хотела понравится или показать себя, напротив - она вообще перестала сдерживать себя, и именно в этот момент ощутила невероятное единение с волшебством обители Чернобога.
В пещере не было устрашающих фигур, созданных во славу Черного Бога. Лишь камни, скалы да массивное черное плато, испещренное глубокими расщелинами и прорезями. Позади него тянулась ввысь стоявшая особняком от других заостренная скала, навевая мысли о троне. У ее подножия, вперемешку с камнями, лежали груды костей; на первый взгляд, их порядок был хаотичен, но, приглядевшись, ведьма смогла уловить стройную систему и тут же решила, что они служили не только энергетической составляющей, но и простым, хоть и своеобразным, украшением. Подойдя ближе, Леонора разглядела талый воск и черные фитили. Единственным непонятным для ведьмы было отсутствие самого хозяина. Она внимательно осмотрела стены, скалы, камни, возвышения и низменности, но вокруг не было ничего, что выдавало бы его присутствие.
Тишину нарушил громкий шелест крыльев. Инстинктивно подобравшись, Леонора согнула колени и резко обернулась. Стайка летучих мышей стрелой пронеслась прямо у нее над головой и удобно устроилась под потолком, повиснув головами вниз.
- Ох, - выдохнула колдунья, посетовав сама на себя; нельзя же подпрыгивать от каждого шороха! - И только-то! - Я ждал тебя, - прогрохотал за ее спиной низкий рычащий голос, с усилием произнося каждое слово, - Лео-но-ра.
Вот уж никогда колдунья не подумала бы, что в такой момент ей придется бросить все силы на то, чтобы побороть дурноту. Голова закружилась, ноги подкосились, желудок сделал сальто, а к горлу подступил ком, грозясь обернуться тошнотой. Часто дыша ртом, Леонора только и могла, что молиться, чтобы собственное тело хоть немного окрепло и перестало бить ее дрожью. Уперев ладони в колени, колдунья сделала серию вдохов-выдохов и прикрыла глаза, убеждая себя, что бояться нечего. Это был совершенно не тот случай, когда можно было бы заорать и броситься прочь. Вот стыдоба-то! Чернобог глухо рассмеялся, будто слыша все ее мысли, и шумно выдохнул, обдав затылок холодным дыханием.
- По своей воле пришла, чаровница, - рычал демон, делая ударение на каждом слове, - Взгляни же на меня.
Взяв себя в руки, Леонора расправила плечи и обернулась. Он сидел не более, чем в метре от нее, занимая почти все каменное плато. Огромный, полностью, за исключением ярких желтых глаз, черный, с широченными плечами и мускулистыми руками и ногами. Согнутые колени, царапающие камень когтистые лапы, острые рога и величественные антрацитовые крылья, слегка двигающиеся в ритм гулящего по пещере ветра. Склонив голову набок, демон издал тихий рык и неожиданно для нее улыбнулся, лениво растягивая полные губы и обнажая ряд белых клыков. Гримаса, призванная отразить положительную эмоцию, еще больше обезобразила его, и без того не на шутку пугающий, лик, но, вместе с тем, привнесла и толику непосредственности и искренности. Наверное, именно так улыбаются те, кто никогда в жизни не притворялся и не играл чужие роли. Ведьма окончательно растерялась. С минуту-другую она стояла подобно каменному изваянию, а после с губ сорвался неопределенный звук. Медленно опустившись на одно колено, Леонора склонила голову в почтительном жесте и набрала в грудь побольше воздуха.
- Спасибо, - прохрипела она и тут же кашлянула, чтобы прочистить горло, - Что согласился выслушать меня. - Оставь это... ве-дь-ма, - рыкнул Чернобог, растягивая рот в грозном оскале и подаваясь чуть вперед, - Не совершай ошибок загодя! - протяжно завыв, он взмахнул крылами и поднялся в воздух. Поймав на лету пищащую летучую мышь, он не без удовольствия причмокнул, клацнул зубами и проглотил ее. Опустившись на скалу, Чернобог вцепился в нее пальцами и неторопливо сложил крылья, - Стало быть, вручаешь мне свою магию? Приятно-приятно, когда гости готовы преподнести такие великие дары! - гортанно расхохотавшись, он резко взмахнул рукой, отчего сердце Леоноры тут же рухнуло куда-то вниз. - Нет, демон, стой! - выкрикнула она, инстинктивно выставляя ладонь перед собой, - Всё не так! То, что принадлежит мне - останется со мной, а что чужое - пускай воротится истинному хозяину! - Эдакая вертихвостка! Обманывать меня вздумала! - Я не обманывать тебя пришла, - вспыхнула ведьма, делая шаг вперед, - А просить помощи! Хочу пройти обряд обнуления, - уже тише добавила Леонора, опуская глаза. - Охооох. С робостью да со страхом пройти его хочешь? Тут я тебе не помощник, колдунья. Ступай с миром, отпущу тебя на все четыре стороны. Воротишься, коль скоро уверенности наберешься. - Нет! Но как же так?! Зачем же я тогда пришла сюда! - Перечить мне будешь?! - зарычал демон, раздраженно взмахивая крыльями, - Назови мне первый постулат черной магии, чародейка! - взревел он, сотрясая стены. - Любое желание должно подтверждаться действием! - громко отчеканила в ответ Леонора, не сдвинувшись с места, - Я-я... - ведьма едва удержалась оттого, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу, - Но... как? Я даже не представляю, что делать! - Не представлять надо, ведьма, - с укором произнес демон, взмахивая рукой и указывая ей за спину, - Должно делать. Любой путь всегда начинается с первого шага, - поведя ладонью в приглашающем жесте, он кивнул и расправил крылья, - Главный вопрос в том, готова ли ты его сделать?
Леонора обернулась, проследив за его движением. От одной из скал откололось несколько камней, давая бурному потоку воды свободно сбегать вниз и с шумом ударяться о серый пол. В голову тут же закралась шальная мысль о том, что это страшно напоминает душ, но ведьма тут же отбросила ее, сочтя невероятно глупой и неуместной. Однако, после того, как она, не понимая, что делать, начала совершать магические пассы руками и шептать подходящие заклинания, Чернобог стал громко рычать в ответ на ее действия; стало понятно, что, возможно, первая мысль была не такой же и глупой. Леонора, безусловно, была уверена в своих магических способностях, вот только она никак не могла предположить, что обряд столь высокого уровня и мастерства ей придется проводить самой. В ее картине мира обнуление было тем, что подвластно только самым сильным и опытным, таким, как Чернобог, к примеру, а тут он почти что прямо говорит ей, что она должна справиться самостоятельно.
Как это вообще возможно?! И пускай она хотя бы знала, как это делается, а так - ни знаний, ни опыта, ни даже малейшего представления. Да еще и этот самый "первый шаг", оказывается, заключается в том, чтобы смыть с себя грязь! Ум наотрез отказывался принимать происходящее, а чутье еще больше подливало масла в огонь, подсказывая, что причинно-следственных связей здесь и вовсе искать не нужно. Делать - такое простое слово, но чем чаще Леонора повторяла его себе, тем сильнее запутывалась, явственно понимая, что никак не может выбрать между голосом разума и чутьем.
- Не бойся, дитя, - голос Чернобога зазвучал по-отечески ласково, - Не бойся. Действуй, - импульс магии, будто невидимая рука, подтолкнул ее в спину, и ведьма наконец сделала шаг вперед.
Дойдя до бегущего со скалы ручья, колдунья обернулась через плечо и отрывисто выдохнула. Сложив крылья, он сидел абсолютно недвижим, и если бы не внимательный взгляд желтых глаз, горящих во мраке скал, она непременно приняла бы его за каменную статую. Казалось бы, ничего сложного: снять одежду и встать под потоки воды, но Леонора никак не могла пересилить себя, начав уже физически ощущать выстроенные ею же самой барьеры. Стеснение, стыд, страх, неуверенность и сомнение. Опустив глаза, она покрутила обручальное кольцо. Почему она смогла с Румпелем, а с самой собой - нет? Вот что имел в виду Чернобог, говоря, что она не готова, теперь Леонора и сама это поняла. Возможно, ей действительно лучше покинуть это место? Сдаться. Признать поражение и мучиться-мучиться, вспоминать этот миг до конца жизни и проклинать себя на чем свет стоит. Ей не хватало духу остаться, но и уйти она тоже, черт подери, не могла! Шумно задышав, колдунья прижала ладонь к груди и почувствовала, как бешено бьется сердце. Вдыхая воздух носом и выдыхая его через рот, она запрокинула голову и невольно залюбовалась голубыми с вкраплениями серебра переливами.
Леонора представила бурную синюю реку. Как быстро и ловко она бежит меж деревьев и поросших кустами берегов, как дышит и весело плещется небольшими пенными волнами, как смеется и зовет ее. Река указывала ей путь, давала воду и бросала выточенные камушки прямо ей в ладони. Она выслушивала ее страхи и дурные сны, забирала все плохое, оставляя только легкость и безмятежность. Синяя холодная вода уносила прочь яркие желтые венки и всегда дарила надежду, что вот-вот - и на излучине она непременно обретет что-то хорошее. Сердце забилось ровнее, все мысли разом куда-то исчезли. Осталась лишь кристальная ледяная вода, неспешно бегущая по жилам магическим потоком.
- Быть бы мне деревом на берегу реки, - негромко пропела Леонора, развязывая черные ленты и высвобождая ступни из мягких кожаных ботинок, - Стужею северной корни мои крепки, - осторожно стянув платье через голову, оставшись обнаженной, она бережно положила его на ближайший камень и, сделав шаг вперед, встала под бурный поток холодной воды, - Горечью горькой листва на моих руках, - ласково напевала она, неспешно водя руками по телу и волосам, смывая вместе с грязью усталость и всякие сомнения о чем бы то ни было, - Выпью глотком одним воду твою, река.
Река-река - далёко до моря, Река-река - звала за собою, Расскажешь, как добраться до воли? Ведь ты, река, звала за собою Меня.
Впервые за эту сумасшедшую ночь колдунье стало по-настоящему спокойно и комфортно. Неторопливые напевы расслабляли, помогая забыть обо всем на свете. Леонора склоняла голову то вправо, то влево, двигая ею в такт мелодии, водила руками по шершавым стенам и ловила пальцами сбегающую вниз воду, наслаждаясь ее колким холодом и озорными всплесками. Вода никогда не была ее стихией, но всегда дарила то, в чем она нуждалась более всего: покой и безмятежность. Вот и сейчас - ведьма чувствовала, будто горные ручьи, начавшие стекать уже с нескольких скал, наполняли ее силой, вдыхали уверенность и радость - просто оттого, что она жива, что может улыбаться, петь, смеяться, колдовать, поступать так, как ей хочется и находиться в гармонии с окружающей природой и всеми ее неповторимыми явлениями. С ней говорила вода, ее слушали скалы и подхватывал тихую песнь ветер. Развернувшись, Леонора убрала с лица волосы и взглянула на черное каменное плато. С ним было связано что-то очень-очень важное, она чувствовала это, потому сделала смелый шаг вперед.
Быть бы мне птицею в волнах на небеси, Звонкой зарницею вешней бессонницы -
Склонившись вбок, ведьма плавно крутанула запястьем и повела в воздухе пальцами, будто пыталась ухватить невидимые нити чар, тянущиеся к резво бегущей воде. Ручьи весело зажурчали и побежали по земле, торопливо стекаясь мимо ее босых ног к расщелинам в черном камне.
Как расплескала бы перьями пестрыми Воды ли талые мимо овес-травы.
Раскинув руки и звонко смеясь, Леонора покружилась на месте, запрокинула голову и запела чуть громче, давая своему голову достигнуть переливающихся серебром пещерных сводов и отразиться от них протяжным уверенным эхом. Совершая легкие, но четкие движения руками, она посильнее натянула невидимые нити, и ручьи, окутанные ее чарами, понеслись вперед быстрее, обгоняя друг друга и уже почти что выплескиваясь из расщелин и проемов гладкого камня. Чернобог, до того хранивший молчание, издал гулкий, протяжный вой, шумно взмахнул крыльями и, выставив ладони перед собой, начал быстро перебирать когтями, словно обводя ими воображаемый шар. Каким-то невиданным образом поняв его действия, ведьма отступила назад и встала меж острых камней, продолжая зачаровывать голубые воды.
Река-река - далёко до моря, Река-река - звала за собою, Расскажешь, как добраться до воли? Ведь ты, река, звала за собою
Резко остановившись, Чернобог приподнялся, зарычал и махнул рукой с вытянутым указательным пальцем на каменное плато. С жутким грохотом оно раскололось на четыре части и стало осыпаться в голубое озеро камнями, которые, стоило им коснуться воды, превращались в обсидиановую переливающуюся в сумрачном свете крошку. Образовавшееся озеро было до того волшебно, что от восторга у Леоноры перехватило дыхание. Ярко-ярко голубое, мерцающее темными искорками, кристально-прозрачное и будто бы светящееся чарующим гипнотическим светом. Исходившее от него сияние плавно легло ей на тело, четко вырисовывая на бледной коже линии вен, белых и розовых шрамов.
Меня, река - далёко до моря, Река-река - звала за собою, Расскажешь, как добраться до воли? Ведь ты, река, звала за собою Меня.
Чуть тише пропела колдунья, завороженная водной гладью. Медленно пройдя меж скал, она остановилась у одного из берегов и вытянула руки перед собой, с какими-то странным равнодушием рассматривая вьющиеся змеями шрамы. Она помнила, когда нанесла их самой себе, помнила она и то, что им предшествовало. Руки, шея, ключицы, грудь, живот и ноги - ведьма бережно ощупала каждое вырезанное на коже воспоминание - без устали она резала себя снова и снова, веря в то, что с кровью уйдет и ее боль. И только теперь, мысленно пройдя свой путь от детства до настоящего момента, Леонора поняла, как провести обряд, о котором она так грезила и который так отчаянно желала. Он никогда не был завязан на Чернобоге, исключительно на ней самой. Опустившись на одно колено, ведьма глубоко вздохнула и приманила со дна острый камень. Крепко сжав его в руке, она выпрямилась, привычно попружинила на месте и покрутила большим пальцем обручальное кольцо.
Как была горем - теперь обернусь бедой! В небе три зори, а мне не видать одной!
Войдя в озеро, так, чтобы вода доходила только до лодыжек, Леонора вытянула левую руку перед собой и поднесла к сгибу локтя острый край.
Голос сорвался на истошный крик, когда ведьма с силой полоснула острием по венам. Перехватив камень, она полоснула по второй руке и тот час рухнула на колени, привалившись плечом к гладкому берегу. Не медля, она открывала каждый свой шрам, покуда хватало сил, а пещера стонала, выла и пела эхом ее голоса, заставляя дребезжать барабанные перепонки от надрывных слов и собственного протяжного крика.
Река-река - далёко до моря, Река-река - звала за собою, Расскажешь, как добраться до воли? Ведь ты, река, звала за собою Меня, река - далёко до моря, Река-река - звала за собою, Расскажешь, как добраться до воли? Ведь ты, река, звала за собою Меня.
Леонора сделала последний рывок и погрузилась в воду по пояс. Прикрыв глаза и выдохнув, она запрокинула голову, легла на спину, позволяя воде удерживать ее, и разжала пальцы. Камень медленно опустился на дно, а после наступила оглушающая тишина. _________
Перемещение не заняло слишком много времени и не отняло и доли сил, и вот Румпель уже вытянувшись во весь рост, стоял подле размытого дождем земляного кургана. Ноги мага тут же накрепко увязли в грязи и редеющей траве растущей клочками то тут, то там. Осматриваясь вокруг, он недовольно фыркнул, немудрено, что все живое обходило это место стороной: везде и всегда места с наибольшим скоплением магической силы природа словно отделяла от себя, обозначая их вспоротой землей, вырванной травой или же раздвоенными стволами деревьев. Словно предупреждая и оберегая обычных людей от опасности и тем самым же, давая призывные сигналы для колдунов и магов.
- Так, так, так – недовольно бурчал он, играя скулами.
Ни камней, ни стены, ни каких либо знаков или дверей – ровным счетом ничего. Чернобог умел скрываться от не желанных гостей, тем более, если этим гостем был Темный. Но если его ведьма была уже там, в чем у Румпеля не было, ни малейшего сомнения, то и ему во что бы, то, ни стало туда самая дорога. Не зря же он поклялся быть с ней вместе до самого конца, даже если она была готова пойти на такие безрассудства. Прикладывая руки к земле, он стал ощупывать ее на предмет скрытой стены, прохода, знака. Но чем глубже входили его пальцы, тем сильнее его засасывала лишь грязь, вперемешку с гнилыми корнями. Испачкав руки по локоть, маг начинал терять терпение. Дождь промочил его плащ до кожи камзола и теперь неприятно холодил, порывистый ветер то и дело норовил сорвать капюшон и он без раздумий содрал кусок ткани, вытирая руки и кидая его себе под ноги.
- Черта с два черный демон, за мной Леший, Домовой и Перун, иль мне пойти к твоему брату?! У него просить?! Не играй со мной демон!! Мы же давние други!! – кричал он в сверкающее молниями небо.
Тут словно услышав его речи, из-под земли вырвался один за другим искривленный, на вид, дряхлый корень, ухватывая мага за запястья и с силой притягивая к земляной насыпи. Выкручиваясь и извиваясь, Румпель сопротивлялся, как мог, этому притяжению, удерживаясь от применения магии, явственно понимая, что такова была его проверка. Сумея он устоять и Чернобог пропустит его вовнутрь, а не сумея не видать ему его величества как своих ушей. Его костяшки пальцев побелели от напряжения и судорожной боли, но корни все сильнее и сильнее передавливали и сжимали запястья. И, делая хитрый шаг назад, словно показывая корням свое поражение, затем он резко дернулся, вперед, вырывая один из земли полностью.
- Ха-а-а! – победно вскрикнул Темный, освобождая руку от другого корня, но не тут то, было. На местах вырванных корней мигом выросли новые, и они уже крепко ухватывались не только за его руки, но и за ноги мага. - Дьявол! – выругался он, опуская руки вниз, - Хорошо, хорошо твоя взяла, я знаю что, тебе нужно демон. Через секунду в руках Румпельштильцхена уже красовался его же кинжал, и бережно вкладывая лезвие в левую руку, он крепко сжал его и вырвал, оставляя косой, рваный порез. Кровь заструилась из раскрытой ладони, попадая на корни, впитываясь в землю. И прикладывая окровавленную руку к кургану, Румпель язвительно выплюнул: - На тебе. Кровь Темного. Как и заказывал. Наслаждайся.
Пряча кинжал внутрь камзола, он уже со всей уверенностью запустил обе руки в рыхлую землю, шаря между корнями и листьями. И теперь, словно отвечая на его движения, корни постепенно расступились, высвобождая место для прохода, цепляясь мелкими отростками за его пальцы и руки, увлекая за собой все дальше и быстрее. Дело оставалось за малым, пройти сквозь землю и это стало основным испытанием для Румпеля.
«Встреча с землей… снова оказаться погребенным… заживо… сам себя, добровольно… пройти сквозь… тут всего-то пара метров не больше… не так страшен черт как его малюют… мелкие кровососущие твари… ох черт меня дери, я убью их, их всех» - мысли лихорадочным потоком скакали туда-сюда.
Воспоминая предыдущую встречу с черным демоном, и то, как на него тогда накинулись его вечные стражи, летучие мыши, придали должной уверенности и сил для преодоления страхов. И плотно закрывая глаза, Румпель задержал дыхание и сделал шаг навстречу земляной стене, раздвигая руками травинки, листья и ухватываясь за корешки. Доли секунды и он скрылся в земляном окопе. И незаметно для самого себя, маг уже стоял на чем-то твердом и весьма скользком. Тьму и шелест ночных стражей нарушал лишь изредка доносившийся откуда-то из глубины всплеск воды. Недоуменно нахмурившись, Румпель тут же создал огненный шар, в своей руке освещая пространство вокруг себя. Серые, ничем не примечательные стены, графитовые и выступающие камни, и раскинувшееся луноликим серпом, подземное, глубокое, мутное от грязи и ила, озеро. - Опа-а-а, - невольно выпалил маг.
Этот, новый для себя проход к Чернобогу, Румпель открыл впервые. Прежде, они встречались прямо у самого подножия черного угольного плато, где и восседало его величество Демон, самодовольно поедающий летучих мышей и недовольно булькающий желудком, нехотя отвечая на вопросы Темного. Теперь же, магу предстояло самостоятельно добраться к главному входу в приемную Чернобога, но как на зло, озеро имело два разлива по правую и левую сторону, а плавательных средств, плота или же лодки здесь явно не предусматривалось. Снова взмахивая рукой, он осветил пещеру, озираясь, и едва не поскользнулся, когда его руки коснулось что-то скользкое и падающее с высоты.
- Да чтоб меня! - удивленно воскликнул Румпель, передергивая плечами. Поднимая руку вверх, он увидел, что далеко на вершине кургана, в расщелинах, над ним, возле него и даже в воде, крутятся и завиваются кольцами, шипят и перемещаются тысячи змей самых различных окрасок и видов.
Расплываясь в довольную гримасу, Румпель ухмыльнулся. Если Чернобог и хотел устрашить его, то с треском провалился, ибо эти существа более не вызывали у него отвращения или же ощущение страха. Напротив, чувствуя некую родственность со змеями, он присел, опуская все еще окровавленные пальцы в воду. На зов Темного тут же выползла небольшая черная гадюка, обвивая кисть мага. Она тут же удобно для себя, разместилась меж его пальцев, впитывая остатки магической крови и сверкающими глазами-бусинками поглядывала на Темного.
- Ну что, дорогуша? Славно поживилась, не правда ли, ась? – прыснул он смехом, наблюдая за змеей, - Покажешь мне дорогу, к господину твоему? Качнув плоской головой, гадюка словно кивнула ему в ответ, освобождая пальцы Румпеля от своей хватки, и плавно спустилась в воду, быстро перемещаясь вперед. Стараясь удержать ее мелькающий силуэт в центре внимания, Румпель побежал за ней, перепрыгивая с одного скользкого камня на другой. Миновав несколько метров, он быстро достиг излучины раздваивающей озеро надвое.
«Вправо-влево, влево-вправо, а-а-а-а чтобы меня черти взяли, хоть считалку начинай»
Быстро останавливаясь, он задержал сбившееся дыхание, нахмурился и стал прислушиваться. Змеи шипели то тут, то там, отчетливо пытаясь что-то ему сказать. Рассеянное внимание, бьющий набатом адреналин, пульсирующая ярость и подавляемая в жилах магия не давали ему сразу все расслышать и понять, и только теперь, он начинал прислушиваться и явственно слышать, что эти твари еще и разговаривали.
- Те-е-е-е-мный, те-е-е-е-мный тут. - Отведи-и-и-и-те, покажи-и-и-и-те ему-у-у-у. - Румпель-ш-ш-ш-ш-ш-тильцхен, иди-и-и-и-и-и-и, иди-и-и-и-и-и-и, сюда-а-а-а-а-а-а-а. - Ее сы-ы-ы-ы-ын, ее кро-о-о-о-о-вь. - Вера-а-а-а-а-а-а, вера-а-а-а-а-а, вера-а-а-а-а-а. Он не види-и-и-и-ит, он не зна-а-а-а-ет. - Шшш-шшш-шшш-шшш-шшш.
Силясь собрать отрывки фраз воедино, Румпель сильно зажмурился, напрягая каждый мускул, но все равно не слышал ничего кроме невнятного шипения, да стука капель воды о камни. - Куда? Куда же мне идти? О боги!!! Какая мать? Какая вера? Моя плата, что, была недостаточной?! Иль ты демон, совсем от магии и власти охренел, почивая в этих катакомбах? – резко хватаясь за голову, вскричал Темный.
Магия и ярость бушевали в крови Румпеля, его руки бил частный крупный тремор, жилы налились, передавая энергию венам и мышцам, огонь в груди горел, словно обугленный древесный столб, вырастая и врастая в него с каждым тяжелым ударом сердца. Время шло неумолимо быстро, и как ему казалось, он терял драгоценные минуты, мешкая почти в начале пути. Что же тогда ожидало его у самого логова Чернобога? Что он может сделать с Леонорой? На секунду сосредотачиваясь, он успокоился, приводя дыхание в норму, складывая руки в замок и отпуская все тревоги. Вокруг было тихо, почти безмятежно, змеи опять что-то неясно шептали, но теперь это вовсе не было чем-то слишком важным, вода плескалась у ног, магия пещеры вибрировала, танцуя тяжелыми узорами в вышине. И выпуская весь воздух из легких, он сделал один лишь короткий вдох, задерживая дыхание и прислушиваясь к себе.
«Вера во что-то это магия. Магия – это эмоции. Эмоции – это энергия. Энергия – это материя. Материя – это сознание. Сознание – это мысли, ощущение, ум. Это вера. Отпустить себя. Поверить. Довериться. Выбрать путь. Заблудиться. А может что-то и найти» Раскрывая глаза, он расцепил руки, опуская их, сделал облегченный выдох и улыбнулся. Румпель уже знал, куда он пойдет.
- Что же магия, так магия. Если она тебе так-таки необходима, - качая головой, он выпустил из обеих рук по огненному шару, освещая свою дорогу, и стал осторожно передвигаться, перешагивая с камня на камень.
Миновав поворот, а затем еще один, он с опаской посматривал на чернеющие воды озера, где, и он был уверен на все сто, кроме змей обитало еще немало магических существ, о происхождении которых все давно уж позабыли. Дорога вилась подобно кольцам змеи, сужаясь у горизонта, а это значило лишь одно, там был либо тупик, либо выход на сушу, и, ускоряя шаг, Румпель заспешил скорее добраться туда.
К счастью, каменный помост действительно заканчивался небольшим клочком земли, с какой-то уродливой, вросшей статуей на ней. Но вместе с этим между озером, и островом было какое – никакое расстояние и перепрыгнуть или перейти его самостоятельно, ему, ни за что не удалось бы. Попытка переместиться с помощью магии так же не увенчалась успехом.
«Защитные чары» - подумал Румпель, когда повстречал холодный барьер в ответ, на свои действия. - Так, так, так – застучал он пальцами о мокрый камень, - Камень? – обернулся маг к исполину, - Точно же камень, - и, не медля, приложил раскаленные ладони к ледяному граниту.
Спустя считанные секунды пещера затряслась и задрожала, завыла и взревела, как если бы где-нибудь внутри нее перекатывался кит. Сверху на мага посыпались висящие змеи, летучие мыши взлетели, устраиваясь еще выше на пиках грота, озеро дрогнуло рябью, выплескиваясь на сапоги Румпельштильцхена. Наконец он отделил плоский длинный пласт от основной части валуна, вынимая его, и с трудом укладывая между берегом острова и гранитной тропой. Чувствуя некое облегчение от накопленного магического напряжения, Румпель перевел дух, и смело двинулся вперед. И все же, на берегу острова он вновь встретился с магическим барьером, который вовсе не сделал скидку на то, что он перешел его без магии, и на то, что он был Темным магом. Казалось, этой защите и вовсе без разницы кто стоит перед ней, герой баллад и легенд или же трехсотлетний колдун и трикстер. Хотя по явному отсутствию каких-либо признаков других людей, обычному человеку сюда не так-то просто, а вернее совсем невозможно было добраться. Тогда почему же, почему Чернобог, послал его именно по этому пути? Почему не дал сразу дороге привести его к себе, или же попросту не убил еще при переходе? Что еще за фокусы он припас?
- Ох, разве я недостаточно уплатил? – поднял он голову вверх…и… - Ух, ты-ы-ы-ы-ы-ы! – только и смог произнести Румпель, заглядывая потолок впереди себя.
Различные сталактиты, сталагмиты, отдельные сосульки и целые каменные колонны нависали высоко над куполом грота, переливаясь самыми различными цветами пурпурных, лиловых, фиолетовых цветов и оттенков, смешиваясь в окраски побежалости, радуги, переходя от одного тона к другому. Угловатые и круглые, острые и рельефные: все они были нетронуты человеком, да и вряд ли виденные кем-то ранее. Камни вибрировали, чувствуя настроение мага, они пульсировали, издавая и передавая друг другу магические импульсы, они манили к себе и завораживали величием, силой и красотой.
Будучи в полном очаровании от этой прелестной картины, от нахлынувших ощущений силы и мощи, маг, словно по наитию, вскинул рукою, сначала лишь пробуя пробить барьер, а после и вовсе без какого-либо сопротивления запустил руку между пластами наслоения магической защиты, легко преодолевая ее.
Не сводя глаз с раскинувшихся по всему потолку кристаллов, он решил идти дальше, но тут же, врезался ногой об уродливую статую. - Да чтоб тебя! – выругался Румпель, оборачиваясь, но тут же пожалел о своих таких резких словах.
Эта статуя была ничем иным как старинно отделанной чашей с вензелями и каленными изогнутыми прутьями. Ее нижняя часть была такой мощной и устойчивой, что с виду казалось, она вросла в черный камень земли, а сверху вились, изгибаясь причудливыми формами, ее плетеные руки, что словно ветви старого дерева ограждали ценный сосуд от неприятелей.
- Хм? – задумался Румпель. «Неужели это та сама "Чаша времен", о которых ходят давние легенды?»
Он много слышал о таких чашах. Ранее их часто применяли маги всех мастей для сохранения своих воспоминаний, воспоминаний своего рода, века, или даже королевства. Но так же, как и огромная сила, за все в круговороте Вселенной приходится платить и это творение рук колдовских, приносило жуткие страдания тем, кто злоупотреблял ее властью, превращая их в неуправляемых безумцев. Припоминая все прочитанное ранее об этом столь ценном артефакте, Румпель вспомнил что в последний раз такая вот чаша встречалась в жизнеописаниях около полсотни лет тому назад, еще до того как он стал Темным.
«Выходит этой не меньше, чем тысяча лет, вот так, да-а-а» - вскинул брови маг, обходя ее вокруг и рассматривая со всех сторон.
Вода что мерцала мутным блеском на дне двух сложенных вместе рук, образующих подобие умывального устройства, горела, отражая сияние нависающих сверху камней, призывно маня и привлекая опуститься с ней в недра земли, познать тайны мироздания. Останавливаясь напротив, Румпель едва коснулся резных прутьев, как тут же его кинжал что лежал глубоко в складках камзола, отозвался ощутимой покалывающей вибрацией. Машинально вынимая кинжал, он положил его рядом с собой на ребро чаши, и наклонился, набирая в руки живительной воды.
Тот час же по рукам, голове и лицу, пронеслись тысячи колких игл, пронзая сознание Темного. Пытаясь смахнуть морок рукой, он схватился одной рукой за бортик чаши, держа в другой кинжал, и с силой зажмурил глаза…
Прямой нос, открытый взгляд, широкий лоб и тонкая линия губ. Эта молодая женщина была знакомой, и в тоже время чужой. Он смотрел на нее издалека, словно толща воды мешала рассмотреть детали ее лица и наряда, а она явно не знала о том, что за ней наблюдают, так как беззастенчиво рылась в вещах намного дороже ее собственных, выискивая то ли драгоценности, то ли золотые монеты. В одно мгновение, сердце мага больно кольнуло, в беспокойстве о том, что вот-вот кто-то может ворваться в покои и увидеть ее, но вскоре поиски явно увенчались успехом, и, позвякивая награбленным, барышня поспешила скрыться.
Увлекаясь за воровкой все дальше и дальше, Румпель пересматривал, будто быстро нарезанные кадры из жизни этой женщины, что освещали самые венценосные события ее судьбы. Вот она молодая и красивая в светлой льняной рубахе набирает воду у колодца, а после уже в перепачканной кровью и грязью, той же рубахе, несется, спотыкаясь и падая о сучки и деревья глубоко в лесной чаще.
Но за этим кадр сменился и эта женщина уже совсем не молодая особа с острыми коленками и угловатым лицом, напротив, перед ним стояла статная дама в дорогих шелках и драгоценностях. И восседая подле такого же знатного и лощеного щеголя, она была столь величественна и горделива, словно и не было никогда в ее жизни нищеты и принуждения.
Засмотревшись в ее благородные черты, по-царски вышколенные манеры, сдержанные улыбки и грациозные движения, маг и не задумывался о происхождении этой дамы, постепенно забывая то, что видел ранее. И на миг ему показалось, что и она сама это тоже позабыла, так сильно вживаясь в роль леди, так естественно принимая ухаживания, так изысканно ступая средь зеленеющих пышных садов, и богато украшенных залов. Расслабляясь, маг сделал глубокий вдох, почти расплываясь в улыбке, как вдруг, картинка резко изменилась.
Враз на место балов и покоев, пришлись катакомбы и тоннели. Перепуганные женщины бежали и прятались, дети кричали и плакали, над их головами гремели выстрелы, а за спинами горели костры инквизиции. Вооруженные кто – чем мужчины, озлобленные и разъяренные, гнались за ними, осыпая проклятиями и словами ненависти. И вот, она вся нагая, уже лежит, распростершись на столе, а люди окружающие ее, плюются и стыдливо прячут глаза, пока палач пытает ее, ставя метки раскаленным железом, словно она слуга дьявола, словно она черная ведьма. Возможно, это было и так, Румпель не знал, но чем плох человек, который верит в магию? В старых и новых богов? Который, верит в природу и ее целебную силу, который не забывает о своем происхождении. Они же, стая кровожадных дикарей, жадно смотрели, угрюмо пыхтели, раз, за разом оскаливаясь на нее, как если бы эта женщина была чем-то или кем-то уродливым, непонятым, мерзким. Он чувствовал ее леденящий страх, он видел ее звериный затравленный взгляд, но слышал лишь громкий раскатистый смех. Она смеялась, сквозь слезы и боль, она смеялась им назло. Чувствуя липкий привкус крови во рту, да мерзкое покалывание на кончиках пальцев, Темный уж было невольно, отвернулся от видения, но не тут-то было, предстающий пред ним пейзаж снова сменился.
И на сей раз, она вся укутанная в плотный плащ, с травяной корзиной в руках, шла среди обычной крестьянской черни, такого же простого люда, каким был и он когда-то и был солнечный погожий день, рынок гудел тысячью голосов и манил множеством запахов. Но теперь, женщина не шла, горделиво вскидывая голову, не смотрела с высока на окружающих, а лишь искала укромное место для того, чтобы тихо сбыть свой товар и снова спрятаться в тени полуденного солнца от пытливых глаз простолюдинов. И так могло бы продолжиться еще долгие-долгие лета, если бы не он. Если бы не его звонкий певучий голос, что соловьем разливался посреди базара, если бы не его манящие карие очи, что с такой пьянящей поволокой манили к себе, если бы не задорный смех и чувство пленительной свободы, что нес он за плечами.
И она пошла за ним, и шла бы она за ним и на край света. Надеющаяся на лучшую судьбу, влюбленная в саму любовь, окрыленная мечтами и обещаниями. Женщина сняла траур, сменив плащ на свободные одежды, и зажили они тихо и мирно на краю небольшой деревушки, близ ее родных земель, близ духов и лесных детей. И, казалось бы, счастью нет их предела, как однажды утром она поняла, что их священная любовь принесла свои плоды, зародившись новой жизнью в ее чреве. И видела она счастливые полупьяные очи любимого от такого известия, и радовалась с каждым днем, поглаживая растущий живот, ласково называя будущего сына только ей известным тайным древним именем, и казалось ей, что вот оно такое желанное, такое родное и тихое счастье. Но, увы, их счастью не суждено было исполниться.
«Злые языки говорят, потому что могут.
Сплетни и слухи догоняют нас, куда бы мы, не отправились.
Судьба всегда возвращает все на круги своя.
Все имеет свою цену.
Змея укусит свой хвост.
История повториться»
Ранней весной, на заре, за женщиной пожаловал отряд стражей. Она снова сбежала, прячась в горах лесных, в чаще глухой, в землях родных. Она и не знала, что повстречает кого-то куда более опасного, чем прислужники герцога. То был не зверь, но и человеком он не был, то был не демон, но и не ангел, он не спустился с небес, и не дал ей воды или крова, но было в нем нечто опасное, нечто темное и весьма лихое. И он дал ей резную холодную сталь, вложил прямо в руки, и тихо промолвил на левое ухо:
- Я умею распознать отчаявшуюся душу. Ты готова, я знаю это, я видел. Пришел твой черед. А затем и его. Это ваша судьба – и костлявая черная рука легла на вздутый живот.
И словно во сне иль в тумане дева взяла кинжал в руки, принимая проклятие. Ее руки поддернуло золото, отпечатывая на лезвии слово «Фиона». Кинжал выпал из рук, завершая пророчество. Она стала чудовищем, стала юродивой, но она не боялась более, не бежала, не плакала.
Сумерки сгущались над летним закатом. Ни ночь, ни день, ни утро, ни вечер – время остановилось для нее в тот час. В час рождения ее сына. Сына, что она так долго ждала, сына которому заранее была уготовлена ее судьба. Нет, Фиона не допустит, она не позволит, она не даст такому случиться, и она во что было то, ни стало, оградит сына от такого злого рока. В надежде на лучшую жизнь, на нормальную семью, дом и любовь она несет ребенка к порогу их домика на окраине деревни.
А на пороге стоял он, любовь и свет ее очей. Тот ради кого она скрывалась, тот ради которого она от себя отказалась. - Береги его, - сказала дева, и во тьму и мрак ночи умчалась.
С презрением глянул он на ребенка, едва от проклятого крика сдерживаясь.
Пребывая до селе будто в неком состоянии транса, Румпель пошатнулся, еле удерживаясь на ногах. Он стал с нажимом протирать глаза от волшебной воды, но унять немой поток видений все еще не удавалось. Голова раскалывалась надвое от боли, глаза и лицо неприятно прожигало и разъедало магией, будто кислотой, но он отчетливо понимал, что все еще был там, был в своем позабытом прошлом. Раскрывая глаза, он не видел перед собой ничего кроме затравленного взгляда своей горе матери. Маг задыхался от нахлынувших эмоций, отмахиваясь от треклятой чаши и укоряя себя за пагубное любопытство. Пещера снова затряслась и заревела, в мгновении ока возвращая его в реальность.
- Леонора! – выдохнул он, злясь на себя за то, что пошел на поводу у Чернобога, поддаваясь на его трюки. Шатаясь и спотыкаясь, он пошел по одной лишь тропинке, ведущий куда-то в глубину грота. Слыша в отдалении чьи-то голоса и не громкую мелодию, он никак не мог сосредоточиться, и окончательно прогнать шум в ушах. Глаза Темного все еще болели, и всякий раз смотря перед собой, ему приходилось неприятно щуриться. Проклиная все на свете, он раз за разом, пуская огненный шар впереди себя, разгонял притаившихся здесь подземных тварей, освещая себе дорогу. Запахи становились гуще, а дорога шире и вот через каких-то два поворота, она вышла расщелиной к огромному каменному плату, главному залу приемной Черного демона.
Войдя в пещеру, он не видел ведьмы, тревога залегла у сердца, что же могло пойти не так. Зная буйный нрав жены, она могла сказать или сделать что угодно, и это было, пожалуй, самым пугающим, даже в отличие от Чернобога.
Чернобог безмятежно закрыв глаза, восседал на черном камне, почти сливаясь с обстановкой пещеры. Лишь его мерное глубокое и тяжелое дыхание да плеск подводных вод нарушали покой этого места. Подойдя почти вплотную к демону, он в упор уставился на него:
- Где она? Где моя жена? – строго спросил Румпель. - Ах, это ты Темный. Я ждал тебя – прогрохотал он в ответ, раскрывая огромные желтые глаза, - Теперь ты получил ответ на свой вопрос? - Этот вопрос я задавал тебе двести лет назад. Спасибо что так скоро надумал ответить. - Но теперь ты понимаешь почему? – его слова заглушал рокот гортанных хрипов. - Судьба, безумие, так? – оскаливался маг, - Самоубийство, одиночество, так? – делал он шаг за шагом на встречу к Чернобогу, - И даже тот факт, что моя мать как и я была Темной, мало меня утешает. Все слишком ненужно, поздно и не своевременно тебе не кажется? – уже сквозь сцепленные зубы закончил он, собирая огненный шар в руке. – Говори где Леонора!? - Агрх-ха-ха-ха-ха-грх-грх-грх-ррррр – зарычал, засмеялся демон, туша магию в руках Румпеля. – Не обманывайся Темный. Всему свое время, сам знаешь. Ведьму хочешь?
Тут он быстро взглянул на подземное каменное озеро, и только сейчас маг понял что, а вернее кто там лежит и почему Чернобог так спокоен. Багровая вода словно высасывала из Леоноры жизнь, вместе с кровью и ее магией. Старые и новые, мелкие и глубокие десятки порезов на ее коже кровоточили, распахнутые, по всей видимости, самой же ведьмой. И хотя тревога за ее жизнь теперь немного покинула его, до конца он так и не успокоился. Вид почти бездыханного, окровавленного плавающего в воде тела, не мог не устрашить даже самые холоднокровные нервы, тем более это была его любимая. Но дело есть дело, Леонора была сильной как духом, так и телом. Она была бойцом и выживала и не в таких передрягах, ему ли, не знать. И раз обряд уже был начат, то его должно закончить, магия точная, но весьма тонкая наука и любое неосторожное влияние могло и вовсе убить ее или же отменить все старания.
- Рано тебе к ней еще, рано. Он обернулся на слова Чернобога, с прищуром взглянув на него, коротко кивая. - А ты плут, демон. Почище меня будешь. Ты же так и не ответил на мой главный вопрос, ни тогда ни сейчас. - Сперва взгляни ты на это, а после…
Чернобог повел рукой, и Румпеля окутал поток летучих мышей, окружая его в кольцо. Маг посторонился, пятясь назад и готовясь к отражению грядущей атаки, но звери не готовились напасть, напротив. Кружась в плотном кольце, ни взметнулись вверх, а затем с силой обрушиваясь одна на другую, выстроились рядом с ним, образовывая сперва силуэт, а впоследствии и яркий образ человека. Человека слишком похожего на самого Румпельштильцхена. Не веря своим глаза, он счет это новым проявлением безумия или платой за видение из чаши, но никак не мог отрицать очевидного, тот час, же на него смотрела его точная копия.
- Кто ты? - Я это ты! - Нет, нет, не может быть. Это время миновало, я не безумен больше. Я не ты. - Румпель серьезно? Ты чего? Не боясь, никто не видит, признайся себе, чего ты хочешь. Здесь только мы, наконец-то только мы. Ты и я. - Я и ты, - безжизненно ответил маг, своему двойнику. - И-и-и-и-и-и-и-хи-хи-хи-хи – взвизгнул двойник, подпрыгивая на месте, - Разве это не прекрасно. - Ты все еще здесь, ведь так? Все еще со мной? – он раздосадовано указал пальцем на висок. - Всегда был, есть и буду, дорогуша, а как же? – широко улыбалась радостная копия. - И наша участь, вероятно, безумие хочешь сказать? - Да, как и есть, – закивал тот. – А еще одиночество, самобичевание и смерть, и-ха-ха-хи-хи. - Такова участь всех Темных. - Такова участь всех Темных. Уже серьезно закончили оба Румпеля, смотря друг другу в глаза. - Но я жду. - Я жду. - Я всегда буду ждать. - Они тоже. - Кто? - Обернись – подмигнул двойник ложа руку магу на плечо. И где-то там, в самой глубине, загорелись тысячи светящихся глаз, заискрилась кожа, задвигались тени. - Они? - Все Темные. Они ждут нас. Они всегда ждали. Они будут ждать. - Все Темные. Они ждут нас. Они всегда ждали. Они будут ждать. В унисон говорили Темные. - Так чего ты хочешь Румпель, скажи себе, скажи мне, – быстро зашептала копия ему на ухо. - Времени мало, дорогуша, ну же, не стыдись, скажи это, давай. - Магии, - чуть слышно ответил он. - Ммм? Не слышу, ась? – ерничал двойник, обходя Румпеля вокруг. - Магии! – уже громче ответил Темный, - Магии! Магии! Черт тебя дери проклятый ты Темный. Я ХОЧУ МАГИИ! - взревел Румпель, ухватывая свою копию за руку. - И ты урод, раз мы уже тут вместе, поможешь мне в этом!
Процедил он, пропуская сквозь руку магический заряд, а затем рывком другой руки, он поднял смеющегося и извивающегося лже-Темного в воздух, отправляя его в аккурат, на магическое силовое поле, что служило защитой для озера, где плескалось тело Леоноры. Приземляясь на магический купол, двойник рассыпался на множество черных точек, некоторые из них взорвались, другие упали, опалив крылья, остальные же взвились вверх, занимая прежнее место. - Тебе не кажется, что с нее довольно? – злобно прошипел он, направляясь в сторону озера. - Самое время. Коротко ответил Чернобог, поднимаясь с обсидиановой плиты. Зашелестели раскрывающиеся крылья, запыхтел и загудел демон, тяжело передвигаясь, готовый подняться в воздух.
- Но мы еще не закончили – процедил маг, подходя к воде.
Румпель быстро вошел в воду, подхватывая Леонору на руки и приподнимая в воде. Из открытых ран девушки все еще сочилась кровь, и казалось, вот-вот она будет на самом краю сознания, но благо температура воды была ледяной, замедляя ход крови.
- Черт побери, что ж ты натворила Леонора?! – раздосадовано он закачал головой, заскрипев зубами.
Делая два шага назад, он присел с ведьмой на руках. И укладывая ее тело себе на колени, стал постепенно залечивать ее раны своей магией. Стопы, лодыжки, бедра, живот, руки и плечи, шея и ребра: везде, где когда-то были шрамы, она сделала надрезы. И чужеродная магия уже успела покинуть ее тело, отпуская ее и освобождая ведьму. Да, безусловно, он был против того, чтобы она делала это сама, да еще и таким путем, Румпель знал, что всему есть цена, а Чернобог все еще оставался коварным демоном, но маг принимал ее такой выбор. И где-то, в глубине души, он одобрял ее выбор и радовался ему. Неприятие правил, устоев, полная свободна от условностей, ведь именно это его всегда так влекло к ней, за это он полюбил ее. Спустя несколько минут девушка начала приходить в себя, и открыла глаза.
- О, дьявол – выругался маг, смотря в невидящие глаза жены.
Ледяная вода сковала голову стальным обручем, заставляя ведьму отринуть последние иллюзии. Леонора до последнего момента думала, что ее ждет пустота, легкость, невесомость, словом - великое Ничто, но вышло так, что все ее чувства и ощущения, напротив, обострились стократно. Она слышала стук своего сердца, будто держала его у самого уха, слышала замедленный бег крови, шумящий в голове, но самым неприятным было чувствовать, как холод, участок за участком, обхватывает тело, грозя и вовсе вскоре отправить ее на тот свет. Состояние, в котором пребывала ведьма, было похоже на осознанный транс. Она будто бы была по обе стороны сознания одновременно: живая, чувствующая, думающая и, в то же время, - мертвая и опустошенная, как если бы ее душа отлетела от тела.
Мыслить было тяжело, двигаться и вовсе невозможно. Вялый рассудок подсказал, что, должно быть, ей следует как-то поспособствовать избавлению от чужого влияния, сделать хоть что-то - представить, попытаться использовать магию, произнести заклинание, но как она ни старалась - ничего не получалось. Магия, вслед за телом, окоченела в ее жилах, губы замерзли и пересохли, а заместо картинок перед глазами мелькали неясные смазанные тени, лишь отдаленно напоминающие чьи-то силуэты. Медленно, очень медленно Леонора втянула носом воздух, но тут же ей показалось, будто она просто-напросто не может вздохнуть. Парализованная и замерзшая, она балансировала между двумя мирами подобно акробату, ступающему по натянутому пеньковому канату.
В ритуале не было ни красоты, ни возвышенности. Колдунье было холодно, неприятно, больно, а стоило ей предпринять попытку пошевелиться, как тут же накатывало сильное головокружение, сопровождаемое дурнотой. Она видела себя, будто со стороны: посиневшая, недвижимая, мерно покачивающаяся в мутной, покрасневшей от ее крови, воде. Единственное, что сейчас вселяло в Леонору уверенность, было негодование. Она до того остро, то того четко ощущала его, что, казалось, вот-вот - и она пошлет к черту все эти ритуалы и выберется из воды. Упрямо, методично и воистину занудно ведьма напрягала сознание, вынимая из него воспоминания и транслируя их в темноте перед глазами. И, как на зло, картинки мелькали далеко не те, что она хотела.
Она вспоминала Ариэль и Эрика, вспоминала детей, ведьм, Викторию, Регину, но, почему-то, видела не их, а саму себя. Вот она уплетает за обе щеки сочные синие ягоды, вот беззаботно кружится на лесной опушке, а вот выхаживает маленький черный комочек шерсти, который через несколько лет вырастит в огромное, сильное, вредное, но такое любимое чудовище. Картинка сменяет одна другую, и вот она уже смущенно опускает глаза и прячет улыбку, когда слышит похвалу от, на тот момент, своего злейшего врага, а поныне - супруга, вот радуется удавшемуся сложного зелью, а вот плачет от счастья, когда наконец у нее получается безошибочно ориентироваться в своем доме вслепую. Леонора как наяву видит хрупкую беловолосую женщину с огромными синими глазами, с улыбкой встречающую ее вечером на пороге их дома после прогулки, ведьма даже была готова поклясться, что чувствует на языке вкус парного молока и сдобных воздушных булочек. Счастливый, звонкий, задорный смех - он раздается в ушах, голове, кажется и вовсе - эхом во всем теле подобно тому, как несколько минут назад отражалась от каменных сводов ее песнь. Леонора изо всех сил старается вспомнить все самое плохое, но, выходит, что вспоминает, напротив, все самое хорошее. Даже в беспросветном мире, в одиночестве, во мраке, у нее все равно находилось то, что заставляло ее улыбаться. Она тихонько плачет от счастья, и слезы, капающие из глаз, тут же застывают на щеках хрупкими льдинками.
Леонора понимала, что умирает. И пусть душа ее пела и кружилась, окрыленная счастьем и радостью, для хрупкого израненного тела это было слишком суровое испытание. Словно в замедленной съемке ведьма почувствовала непривычную тяжесть обручального кольца, почувствовала, как на глазах, наверняка привычно покрывающихся уродливой белесой пленкой, застывает темнота, ощутила, как магия Румпеля нежно обвивает ее шелковыми лентами, возвращая ей то, от чего не в силах избавить никакие ритуалы. Только теперь колдунья осознала, почему слепота всегда возвращалась к ней, будто к верной подруге: Румпель, сам того не ведая, вложил в свое проклятие тогда куда больше, чем им обоим показалось на первый взгляд. Он не просто прочел заклинание, но сопроводил его до того мощными и искренними чувствами, что, конечно, никто иной, кроме него самого, никогда бы не смог его снять. В каком-то смысле, чародей в тот момент передал ей крохотную часть своей сущности, будто запечатал ее в ней, силясь хоть немного, хоть на чуть-чуть почувствовать облегчение и свободу от собственных тягот. И если раньше Леонора ненавидела это и страшилась, то теперь не испытала подобных чувств. Она просто приняла это, сама не понимая, как у нее так легко это получилось, и на потрескавшихся обескровленных губах невольно расцвела кроткая улыбка.
Чем ближе подходила к ней смерть, тем активнее крутились шестеренки в ее мозгу. Последний рывок - так это мысленно окрестила ведьма, сопротивляясь чарам водной стихии. Теперь-то она поняла, почему перед глазами мелькали не ужасы, а самые счастливые воспоминания. Ужасы попросту ушли, они, как она всегда и мечтала, вытекли с кровью и застыли в студёной воде. Нет-нет, она не потеряла память, не переродилась, ровным счетом ничего необычного с ней не произошло, но Леонора наконец-то смогла взглянуть на все под другим углом и вспомнить нечто очень важное, то, что ей никак не удавалось нащупать в ворохе кошмаров и мрачных воспоминаний. Она вспомнила и обрела саму себя, ту ведьму, какой она была без гнета обстоятельств, людей и чар. Не даром она думала о том, что сильнее всего этого, так и оказалось. За принятием последовало осознание, а за осознанием - понимание. Обнуление состояло не в том, чтобы доверить природным силам освободить ее, но в том, чтобы самой замкнуть круг и вернуться к той себе, кого она по глупости оставила.
Преисполненная вдохновением и уверенностью, Леонора попыталась сдвинуться с места, но тело будто одеревенело. Смерть дышала ей в затылок, а она, даже со всем своим упрямством и желанием жить, ничегошеньки не могла поделать. Это было до того обидно, что, если бы она могла, то непременно бы закричала от досады. Запаниковав, она часто задышала носом и попробовала разлепить губы, но те были крепко-накрепко скованы холодом. "Румпельштильцхен!" - взмолилась Леонора, - "Румпельштильцхен! Румпельштильцхен!" - выкинув из головы все сторонние мысли и страх, она мысленно все повторяла и повторяла его имя, но это, кажется, не возымело никакого эффекта. Или же...
Черт побери, что ж ты натворила Леонора?!
Она услышала его слова в прямом смысле через толщу воды, и сейчас они показались в сто раз лучше любого признания в любви. Тело было ледяным, но сердце горело и пылало огнем. Хотелось рвануться, обнять, рассмеяться, даже пошутить или съязвить, но ведьма и дышать-то могла с трудом, что уж было говорить о большем. Магия Румпеля окутала ее теплыми импульсами, заставляя отступить холод и смерть. Через некоторое время колдунья наконец-то смогла свободно вздохнуть. Голова все еще кружилась, поэтому она осторожно пошевелила пальцами и свела брови к переносице. Странное дело: тот, кто столько раз бросал ее в объятия смерти, вот уже который раз по капли вливал в нее жизнь. Леонора попыталась улыбнуться, но у нее никак не получалось. Столько хотелось сказать ему, столько рассказать, но, черт подери, она ничего, совершенно ничего не могла сделать! Даже обнять! Приложив максимальное усилие, ведьма напряглась и резко распахнула глаза, увидев заместо мужа кромешную тьму. "Ну, ничего", - успокаивала себя Леонора, успев еще в озере свыкнуться с очередной потерей зрения - ее вечной платой - "Это ничего, не страшно! Подумаешь! Лиха беда начало!"
- И как же ты находила ответы на вопросы, находясь во мраке? - Когда не можешь видеть окружающий мир, остается направить взгляд на то единственное, что у тебя осталось: на себя.
Как же причудливо повторяется их история! Вот уже в который раз она мысленно переносится к их первому разговору и, как странно, раз за разом отдельные фразы из него звучат удивительно уместно.
ЦитатаЛина ()
О, дьявол
- Леонора, - хриплым, осипшим голосом произнесла ведьма, растягивая губы в улыбке, слово в слово повторяя то, что говорила давным-давным - Зови меня Леонора.
Порывисто обняв ее, Румпель крепко прижал ее к себе и принялся беспорядочно покрывать поцелуями ее лицо, шею и волосы. С усилием подняв руки, Леонора обхватила его за плечи и скомкала пальцами камзол.
- Ладно-ладно, чародей, ну, будет тебе, задушишь же! - шептала Леонора, счастливо улыбаясь, - Так и быть, Румпель. В первый и в последний раз признаюсь: если бы не ты - бродить тебе по свету хмурым вдовцом! Я задорно начала, но под конец... сплоховала. И всё-ё-ё, - протянула она, - Больше в своей слабости не признаюсь, так и знай! Спасибо, родной мой, - уже тише добавила она, осторожно касаясь холодными губами его губ, - Спасибо.
Румпель помог ей сесть, растер плечи и поспешно укутал в свой камзол. Вздохнув, Леонора повернула голову к озеру и вдруг отчетливо поняла, что ей страсть как нужно достать со дна тот самый камень, которым она резала себя. Безотчетное желание, на первой взгляд кажущееся нелепым, но она совершенно точно знала, что он ей нужен. Достать, забрать и унести с собой - ведьма не смогла противиться самой себе, поэтому осторожно поднялась на ноги и покачнулась.
- Румпель, - перебила она его, вскидывая ладонь, - Обожди ты с глазами, мне нужно... У нее не было сил сопротивляться ему, но чутье подсказывало, что хоть магией бей мужа - но камень достань. - Пусти, говорю тебе! - уже строже добавила она, - Румпель, родной, пожалуйста! Это очень-очень важно! С одной стороны, она понимала мужа. Она бы тоже не пустила. Но с другой... магия вдруг хлынула из ладоней таким бурным потоком, что Леонора ужаснулась сама себе. Легко, беззаботно, ТАК свободно, как никогда прежде. Не удержав равновесие, ведьма пошатнулась и рухнула обратно в воду, подняв брызги и волны.
В открытый рот хлынул поток воды. Захлебываясь и путаясь в тяжелом от воды камзоле, Леонора замахала руками в надежде вынырнуть, но все было тщетно. Студёная вода мгновенно сковала обессиленное тело. Изо всех сил напрягшись, ведьма на авось пустила вверх чары, с трудом задвигала ногами и подняла ладонь, но, к своему ужасу, нащупала лишь гладкий камень. Здесь не было течения, ее не могло никуда унести, почему тогда она упирается в каменное плато?! Воздуха не хватало. Леонора почувствовала, как тяжелая ткань тянет ее вниз, но у нее больше не было сил сопротивляться. Закрыв глаза, она расслабилась и начала стремительно опускаться на дно, успев подумать напоследок, до чего же нелепо умереть после всего пережитого именно так.
- Леонора, - хриплым, осипшим голосом произнесла ведьма, растягивая губы в улыбке, слово в слово повторяя то, что говорила давным-давным - Зови меня Леонора.
- Иной раз не знаешь поцеловать тебя или ударить, Ле-о-но-ра – по слогам произнес он ее имя, крепко сжимая в объятиях.
Обнимая и порывисто целуя жену, где придется, он искренне радовался, что с ней все в порядке. Этот не прекращающийся кошмар уже порядком ему поднадоел, и им надо было скорее выбираться отсюда, попутно решив, что делать с ее вновь обретенной слепотой. Отрываясь от ее лица, он быстро прохрипел:
- Ты прилично напугала меня ведьма, и в следующий раз так и знай спасать не приду, - он вновь крепко сжал ее, притягивая к себе. – Самоубийство, Леонора, серьезно?
ЦитатаVenefica ()
- Так и быть, Румпель. В первый и в последний раз признаюсь: если бы не ты - бродить тебе по свету хмурым вдовцом! Я задорно начала, но под конец... сплоховала. И всё-ё-ё, - протянула она, - Больше в своей слабости не признаюсь, так и знай!
- Сплоховала? - он обвел рукой кровавое озеро, но тут же, осекся, вспоминая, что она ничего из этого не видит, - Это мягко сказано, знаешь ли.
ЦитатаVenefica ()
Спасибо, родной мой, - уже тише добавила она, осторожно касаясь холодными губами его губ, - Спасибо.
Уже мягче обнимая ее, он ослабил хватку, заглядывая в ее улыбающееся лицо, и сам едва заметно улыбнулся. - И не смей мне больше умирать – спокойно ответил маг, целуя любимую.
Поднимаясь на ноги, он помог присесть и Леоноре, быстро снимая камзол и накидывая на дрожащие плечи. Осматриваясь по сторонам, он отметил, что так увлекся своей ведьмой, что и не заметил, куда это подевался Чернобог. Ему страсть как хотелось задать еще парочку вопросов этому черному демону, но сперва…
- Глаза. Леонора. Нам нужно вернуть твоё зрение – он посмотрел на Леонору, которая и не думала сидеть на месте, уже куда-то собираясь.
ЦитатаVenefica ()
- Румпель, - перебила она его, вскидывая ладонь, - Обожди ты с глазами, мне нужно...
- Куда это ты направляешься? Леонора ты, точно в порядке?
В голове промелькнула шальная мысль, о том, что вместе со слепотой, к супруге вернулось и ее, не поддающееся контролю безумие, хотя как, тот, кто только что, побывал в сосуде вечности и говорил со своим двойником, он и за себя ручаться то не мог.
Темный ухватил ее за руку, удерживая равновесие и ожидая дальнейших действий.
ЦитатаVenefica ()
- Румпель, родной, пожалуйста! Это очень-очень важно!
- Пустить куда? Обратно топиться? Ты с ума сошла? – возмутился, было, маг, но уже через секунду повинуясь какой-то неведомой силе охватывающей запястье и пробегающей до плеча, сковывая его железной хваткой, отпустил девушку, и та рухнула в воду.
Сильнейший поток магии забурлил вокруг нее с молниеносной скоростью, багровое озеро превратилось в красно-пурпурную кипящую воронку, засасывая ведьму и утаскивая за собой.
- ЧТО? – взревел Румпель, - НЕТ!
Вбегая в озеро, он стал руками разгребать воду, пытаясь пробраться к ней, ухватить за ткань камзола, вытащить оттуда, помочь, что-то сделать, но стихия и магия портала оказались сильнее.
- Нет! Нет! Нет! Черт, дьявол, фак, гребанный демон! А-а-а-а-а – кричал и ругался он, сжимая руками просачивающуюся меж пальцами воду. - Черт бы тебя побрал, Леонора – в сердцах выдохнул он, падая на колени в воде.
Портал закрылся так же мгновенно, как и начался три секунды назад. Стихли всплески воды, стихли звуки летучих мышей, даже его прерывистое дыхание и то стихло, оставляя звонкий гул в ушах да чувство полного поражения. - Черт бы меня побрал, - гадко скривившись, раздосадовано выпалил Румпель.
Поднявшись на ноги, он снова исследовал дно озера на скрытую магию, разлом плиты, остатки портала, и, сплевывая с чувством и бранными словами, пустил магический импульс по воде, вымещая агрессию. Быстро поразмыслив о том, где может находиться Леонора, маг смекнул что если он будет медлить и продолжать находиться, здесь, под землей, вряд ли услышит зов, крик о помощи, хоть что-нибудь.
Выйдя из воды, и пройдя вдоль, он искал Чернобога, чтобы уже не только задать парочку вопросов, а и задать ему трепки, но этого засранца уже нигде не было. - Куда же мать твою ты скрылся? Как? – удивляясь пропаже такого грузного исполина как черный демон, Румпель пошел вглубь.
Он уже был готов разгребать каменные глыбы руками в поисках Чернобога, но вдруг остановился, понимая, что потеряет намного больше времени и сил, чем обретет помощи, да и толка в том будет, ни больше чем от разбитых о камни рук. - К черту все, к черту – махнул Румпель рукой, разворачиваясь на каблуках.
Все еще ругая себя за легкомыслие, Леонору за непослушание, а еще Чернобога, Белобога, Лешего, Домового, всех известных и неизвестных ему Богов, кота, хорька, гномов, нимф, ведьм и сатиров, и всех кого можно было бы упомянуть тихим проклятием он направился по той же тропе, по которой пришел сюда. Надеясь в конце пути снова пройти сквозь земляную прореху и выбраться уже наконец-то из демонского логова.
Решительно и быстро он чеканил шаг и вскоре уже был снова у той самой заколдованной чаши времен. При виде ее руки мага пробила лихорадочная дрожь, к горлу подкатил ком, а в голове где-то на самом отдаленном ее участке, заиграла какая-то нестройная, но весьма призывная музыка.
Румпель всем нутро чувствовал, как его тянет к этому артефакту, как сопротивляется сознание, ища рациональное объяснение, но его сущность, его магическая сущность, бурлящая в жилах кровь, требовала обратного. Окунуться снова в недра прошлого, или узнать что-то о грядущем было таким заманчивым, таким пленительным, ведь чтобы он не говорил, сколько бы, не любил свою теперешнюю жизнь и жену, магия всегда, была, есть, и будет его слабостью, тем, что ему самому порой неподвластно.
Громко перекатывая слюну во рту, он сглотнул и подошел ближе. Легко касаясь края чаши, он лишь сейчас, заметил, как отбивается его пульс, в унисон пульсирующей магии артефакта, как его кинжал, заложенный за пояс брюк, разгорячено давит, прожигая ткань рубашки, как его лезвие и наконечник вибрируют в такт дыханию мага. Как магия, собираясь в центре энергией, скапливается на его конце ножа, и влечет за собой.
Темный занервничал. Сейчас, все что его окружало, на миг перестало существовать и волновать его. Весь смысл его бытия, собрался здесь, в центре магической пещеры, у подножия старинной чаши, собранный в одну линию материи и жизни. И ему, во что бы то ни стало, страстно захотелось забрать у Чернобога такой могучий артефакт, украсть, выудить с помощью сделки, убить – ничто не имело значения. Румпель возжелал эту чашу, как ничто ранее. Голову затуманила неуловимая дурнота, и словно находясь под влиянием сильных чар, он вынул кинжал из-за пояса, внимательно осматривая его блестящие изгибы.
- Безумие и одиночество. Самобичевание и отчуждение, - любовно уговаривал он сам себя, поглаживая сталь, - Да что они вообще понимают в этом деле. Горстка неудачников.
Безумная, нелепая улыбка разрезала его хмурое лицо, и повинуясь внутреннему порыву, он опустил кинжал в воду чаши, любуясь как вода впитывается в серебряные отливы, как вибрирует магия на кончике острия, как кинжал наполняется древней могучей силой. Лихой внутренний порыв, неведомая почти неуместная радость наполнила жилы и мысли Румпельштильцхена.
Чуть ли не подпрыгивая на месте от такой радости, он подождал несколько минут, пока кинжал не перестал впитывать воду, и вынул его, с интересом рассматривая засветившиеся красно-лиловыми бликами изгибы и тесненные буквы собственного имени. Оборачиваясь назад он осмотрелся. Возвращаться проторенным путем? Идти по скользким камням, боясь, что вот-вот какая-нибудь невиданная нечисть, выплывет и нападет или же вернуться в пещеру и самому решить свою судьбу? Не раздумывая, он выбрал второй вариант. Но сейчас, безусловно, ему следовало отрезать всякие попытки кого бы то, ни было, узнать про его тайное место, про эту чудо пещеру и чудо чашу наполненную таким количеством магии и мощи. Поднимая голову вверх он снова восхитился прекрасными переливами свисающих со стен камней, прикидывая, что неплохо было ты один такой любимой, бы, подарить, да только она далече будет и надо ли?
"Hodie laboro, cras dormiam, Perendie filium reginae rapiam. O quantum amo meum nomen ! Nemo id scit - Rumpelstiltskin!"
- И-хи-ха-хи-ха-хи-хи-хи-хи-ха – задорно рассмеялся Румпель поигрывая кинжалом, и направляясь уже обратно. - Но-о-о – потянул он, оборачиваясь, - Постойте-ка, постойте.
Взмахивая рукой с кинжалом, он одним движением рассыпал в мелкий щебень ту плиту, что установил для перехода на остров и самодовольно хмыкнул сам себе в знак одобрения пошел обратно в пещеру, еле слышно насвистывая свою собственную песенку.
Оказавшись снова в пещере Чернобога, он без промедления направился в озеро и вошел в него. За спиной мага кто-то перешептывался, даже посмеивался, он слышал тяжелое звериное дыхание, но это уже вовсе не заботило его.
“Rumple bumple isn’t here, Rumple bumple gone.. My dear.”
Весело и задорно посмеиваясь, он направил кинжал в центр воды, окуная его и мысленно задумывая перемещение. Портал не заставил себя долго ждать. Вода вокруг него заворчала, забурлив и недовольно вспениваясь, окружила мага кольцом. Темные, синие и фиолетовые вихри стали затягивать его в водоворот, и лишь тогда он поднял глаза, чуть прищурившись, встречаясь с насмешливым испытывающим и тяжелым взглядом ярких янтарных глаз Чернобога, что безмолвно наблюдал все это время за его действиями.
- До новых встреч – оскалился маг, и через секунду уже покинул пещеру.
Туман рассеялся, но, по какой-то неведомой причине, перед глазами Леоноры продолжали тускло мерцать и переливаться цветные блики: фиолетовые, синие, бледно-голубые и серебристые. Насыщенные, густые, глубокие - как будто кто-то накрыл пространство бархатной тканью. Не веря глазам, ведьма часто заморгала и для верности поводила перед лицом рукой, однако, увиденное так и не исчезло.
- Что это, чародей? - тихо спросила она, и проследила взглядом за рукой мужа. Оказывается, ничего ей не показалось. Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, ведьма еще раз моргнула и присмотрелась к сталактитам, больше похожим на драгоценные камни. Пещера, в которой они оказались, была невероятной, захватывающей красоты. Пораженная и восхищенная, Леонора медленно обернулась кругом и шумно выдохнула. Кое-где из горных расщелин, что она заметила только сейчас, пробивался неровный свет уходящего солнца, не делая пространство светлее, но добавляя еще больше красок в многообразие переливающихся острых граней. Вдобавок к красоте и великолепию, пещера была наполнена магией, да такой мощной, что она невольно заряжала своей энергией и ее, Леонору. Стены и камни буквально дышали ею, заставляя сердце биться в едином ритме с ней. Покачнувшись, колдунья крепко сжала руку мужа. Румпель же, коротко хохотнув, с минуту погодя потянул ее за собой.
Оторвавшись от созерцания красот, Леонора опустила глаза и тут же увидела чашу, не уступающую в своей красоте сверкающим сталактитам. Массивный каменный постамент, сверху - две точеные, высеченные из камня, руки, сложенные чашечкой, в окружении невысоких тонких бортиков, резные ручки и всяческие кованые элементы, добавляющие величия и изящества. Подойдя ближе, ведьма заглянула внутрь и заметила, что чаша заполнена водой, в спокойной зеркальной глади которой отражался переливающий сиреневыми и синими цветами потолочный свод. На языке крутилось множество вопросов, но Леонора ни один не успела задать, потому как из глубины пещеры, прямо из непроглядной тьмы, вдруг раздался звук шагов.
Румпель среагировал мгновенно, в ту же секунду заведя ее рукой себе за спину. Положив руку мужу на талию, ведьма осторожно выглянула из-за его плеча и обомлела. Леонора ожидала увидеть что угодно, кого угодно, но только не это. Мерно чеканя шаг, из темноты вышел мужчина. С виду совершенно обычный да еще и облаченный в костюм, привычный для Сторибрука, но никак не подходящий для пещеры Чернобога. Держа руки в карманах брюк, он остановился в паре метрах от них, повел плечами и медленно покрутил головой, вызывая характерный хруст. Сделав шаг вперед, он встал ровно в полоску солнечного света и вскинул подборок, подставляя лицо белым лучам. Жмурясь несколько секунд, мужчина глубоко и шумно дышал, а после опустил голову и наконец посмотрел на них.
Первой его взгляд встретила Леонора. Желтые глаза, большие и ясные, выражали спокойствие, умиротворение и, как показалось ведьме, мудрость. Она и не заметила, как он подошел совсем близко.
- Позволь, колдун, - удивительно мягко и даже ласково произнес он, на миг переводя взгляд на Румпеля, будто считывая все его мысли касаемо его столь близкого нахождения к ним, - Я поприветствую твою нареченную.
Вот так вот. Не жену, не супругу, не любимую. Нареченную. Ведьме показалось, что она чересчур громко сглотнула вставший в горле ком.
- Леонора, - нараспев произнес он, и ее имя эхом отдалось от стен, ударяя со всех сторон сразу.
И всё бы было ничего, если бы мужчина ни протянул к ней руки, ни положил их на ее плечи, ни притянул бы к себе и ни поцеловал бы легко в щеку, будто бы они были старинными приятелями. Ведьма ударила магией еще в тот момент, когда он только потянулся к ее лицу, но мужчина, кажется, вообще этого не почувствовал. Опешив, она моментально сделала шаг назад и с такой силой сжала руку мужа, что тот аж зашипел от боли. Лицо Румпеля выражало одно желание: разорвать желтоокого на части, а после и вовсе стереть в пыль, чтобы и следа не осталось. И только чародей открыл рот, как мужчина тут же оказался подле него, и теперь их разделяли какие-то жалкие пара сантиметров.
- Тёмный маг, - на выдохе произнес мужчина. Он смотрел на Румпеля не просто восхищенно, а ласково, нежно, будто ему вздумалось признаться в любви. Желтые глаза стали еще больше и теперь сияли не хуже солнца. Так же, как и ей, он положил ладони ему на плечи, крепко их сжав, а затем медленно склонился и по-отечески поцеловал его в лоб.
- Я рад видеть тебя, Румпельштильцхен. И тебя, дитя мое, - обратился он к Леоноре, - Но вы не нуждаетесь в моей помощи. - Да ну и к черту его тогда! - все-таки вырвалось у ведьмы, которую к тому моменту всерьез начало трясти, - Румпель, слышишь? К черту! Хотя нет, погоди, есть у меня один вопрос, но ты навряд ли на него ответишь. - Спрашивай. - Каковы последствия ритуала? - О-о-о, ха-ха-ха, - расхохотался он, - А кто будет его проводить? - А есть разница? - рявкнула ведьма, уже не в силах остановиться. - Разница велика. Как повелишь - так и будет, Леонора, будто сама не знаешь. Ты пришла ко мне, чтобы это услышать? - Нет! Я... я... нет, подожди, чародей, - перебила мужа ведьма, делая шаг вперед, - Почему я, Чернобог? Почему я, почему мы? - А кто, если не вы? - Это не ответ! - Нет, это, - отчеканил Чернобог, - Мой тебе ответ. Я простил тебе, что ты не поклонялась мне, я уважал твой ум и твои таланты, уже многие годы я закрываю глаза на твою спесь и своеволие, и что я получаю в ответ? - Я не буду склонять пред тобой голову только из-за твоего имени. - Именно поэтому всё будет так, как ты повелишь, Леонора. Ты проведешь ритуал, а после они поймут, как ошибались в тебе. Они, а после и ты сама поймешь, как в себе ошибалась. Ты одарила своего мужа великой мудростью, но в себе ты ее отрицаешь. Назови мне первый постулат черной магии, чародейка. - Любое желание должно подтверждаться действием, - хмуро отозвалась ведьма. - Потому не бойся, Леонора. Действуй. Тёмный маг? - произнес Чернобог, глянув на Румпеля, - Вижу, ты что-то хочешь сказать мне. Я слушаю тебя.
Подумать о той пещере, о той головокружительной магии снова и снова, чтобы вернуться туда, было легкой, даже приятной задачей. И вот, спустя мгновение они были на месте. И не смотря на то что сперва их окутала приятная глазу тьма, то свечение, та бушующая энергия – это нельзя было спутать ни с чем другим. Это ощущение было похлеще любого заклинания, зелья или алкоголя, чистейшая эйфория сливалась с ощущением погружения в единую целостную Вселенную. О, как не права была Регина, что когда-то, там и тогда, решила лишить Сторибрук магии, и каким ограниченным и недальновидный чувствовал себя, сейчас, Темный. Ведь только теперь, когда ему были открыты все жизненные силы Зачарованного леса разом, только теперь, он по-настоящему начал познавать и понимать всю силу первородной магии!
Но, как и всегда всякая магия имела свою цену, он это понимал, как никто другой, и каковы бы не были людские намерения – все равно, всё, всегда и везде, имело свою цену. И зло могло совершало благо, и добро…и, хотя он презирал его всеми фибрами души считая, что добро это лишь одна из обличий прошедшего зла или его будущая форма, но и оно тоже имело цену. Чтобы кто не говорил и не делал, счет приходил всегда.
Но теперь настал его черед наслаждаться ее благами до упоения. Он достаточно нажился в вечном изгнании и томлении, считая себя недостойным этих благ. Румпель внес свою часть предоплаты длинною в более чем три века жизни, и более не являясь рабом отлитого куска металла, был волен сам избирать желаемое.
- Что это, чародей? Пустившись в долгие размышления, как только они оказались внутри лысой горы, он не сразу сообразил, что совсем не хотел и даже не собирался задумываться на сей счет, и что так и стоял, завороженно разглядывая и ощупывая выступающие кристаллы, разлитой и многообразной фиолетовой гаммы.
- Это потрясающе. Это чистейшее волшебство природы. – ответил он ведьме, что, как и он мгновенно прониклась вибрациями энергии этого места.
Как завороженная Леонора осматривала выступающие камни с неподдельным детским любопытством, и это радовало его пуще прежнего, тем что он после стольких лет все еще может удивить любимую, и тем как она восхищена и рада увиденному, в точности, как и он, она обладала пытливым, острым умом. Но времени на долгие походы у них не было, и чуть рассмеявшись он ухватил ведьму за руку, потянув вперед: - Пойдем. Пойдем. Дела.
Они прошли несколько шагов и совсем рядом перед ними снова показала свои отблески граненная чаша. Все было так как он видел тогда, крупный исполин снизу, изящество наверху, древняя старинная работа, и как теперь он знал, то был не труд рук человеческих, сам Чернобог выковал ее, и видимо воздвиг на сей постамент. - В…вот, - только и успел сказать Румпель, представляя чашу.
Еще в прошлый раз, когда он был здесь, то собрал всю магию чаши в свой кинжал, но проверить все же стоило и собираясь призвать кинжал Темного он повернулся к Леоноре, как услышал чьи-то шаги за спиной, молниеносно разворачиваясь и закрывая жену от неприятеля.
Кто шел им навстречу Румпель прекрасно знал и догадался, что он будет ждать их, а вернее уже давно ждал. Не даром же он открыл недра земли обнажая золотой песок для Робина Гуда, не даром позволил ему провести свой собственный Самайн, а потом и вовсе прислал Фиара в качестве любовной записки. Чернобог ждал его, он хотел, а вернее неистово желал их встречи. И это именно он позволил своему брату без препятствий и проблем гулять по своим землям, он позволил ему примириться с матерью, и даже принял волевой выбор Румпеля перебороть силы кинжала Темного мага. Чернобог устал, он хотел мира, но мира не с ним или кем-то еще, отнюдь, мира с братом. Но вот насколько долгим он будет, не знал видимо даже он сам.
Размышляя обо всем этом, Румпель смотрел на приближающегося бога и между тем смотрел мимо него. Как тому, так и другому уже все было прекрасно известно, и в какой-то степени маг понимал Чернобога, но по большей части ему естественно хотелось разбить его человеческое лицо, избранное для такого рода ситуаций, о свой кулак. - Позволь, колдун. Я поприветствую твою нареченную.
На миг их глаза встретились. Желтые глаза Чернобога в точности отражали его собственный взгляд. Златоокий демон, желтоглазый черт, безумец, чудовище, раненный зверь – все эти эпитеты разом пришли в голову Румпеля, объединяясь родством с тем, кто стоял перед ним сейчас.
Он не смог бы воспрепятствовать ему даже если бы захотел, но отчего-то маг и не хотел этого. Чернобог считывал все его эмоции, как и Румпель понял его намерения. И чернокожий демон слишком долго ждал этой встречи, чтобы совершать глупости.
- Леонора.
Темный позволил ему подойти к ним почти вплотную и спокойно наблюдал как Черный демон протянул руки к его жене, по-отечески приветствуя ее. Но ведьма не прониклась к этому существу ни одной из фибр души, делая шаг назад, она до того сильно впилась ногтями в руку мага, что тот не успел сдержать эмоций, делая громкий вдох сквозь сомкнутые зубы. Чернобог влиял на Леонору, и видимо крайне забавлялся этим. Гнев тут же перерезал его лицо пополам, превращаясь в натянутую маску, и Румпель уже не желал спокойных разговоров, кроме тех что включат в себя избиение демона до полусмерти.
- Так…довольно…хва…- не успел он договорить, как бог взглянул на Румпеля. - Тёмный маг. Тон Чернобога стал до того береженый и аккуратный, что не будь он самым настоящим демоном из пучин Ада, первородным начало от зла, Румпель решил бы что тот его ближайший родственник, почти что брат или сам отец. Также, как и с Леонорой, он приложил ладони на плечи Темного, целуя того в лоб, приветствуя, радостно и открыто. Румпель опешил.
Передернув плечами, от таких горячих прикосновений, маг скривился, хрипло выдавив: - Не знаю, что ты там задумал дорогуша, но давай не томи уже, разберемся со всем здесь и сейчас, ты же знаешь зачем мы пришли. - Я рад видеть тебя, Румпельштильцхен. И тебя, дитя мое. Но вы не нуждаетесь в моей помощи. - Да ну и к черту его тогда! Румпель, слышишь? К черту! Хотя нет, погоди, есть у меня один вопрос, но ты навряд ли на него ответишь. - Спрашивай. - Каковы последствия ритуала? - О-о-о, ха-ха-ха, - расхохотался он, - А кто будет его проводить? - А есть разница? - рявкнула ведьма, уже не в силах остановиться. - Разница велика. Как повелишь - так и будет, Леонора, будто сама не знаешь. Ты пришла ко мне, чтобы это услышать?
- А то ты не знаешь зачем мы пришли? А то ты не знаешь, что будет дальше? Не надо прикидываться дорогуша!
- Нет! Я... я... нет, подожди, чародей, - перебила мужа ведьма, делая шаг вперед, - Почему я, Чернобог? Почему я, почему мы? - А кто, если не вы? - Это не ответ! - Нет, это, - отчеканил Чернобог, - Мой тебе ответ. Я простил тебе, что ты не поклонялась мне, я уважал твой ум и твои таланты, уже многие годы я закрываю глаза на твою спесь и своеволие, и что я получаю в ответ?
- О, да, излюбленная тема! – Румпель сделал шаг в сторону и вернулся, сложив руки на груди.
- Я не буду склонять пред тобой голову только из-за твоего имени. - Именно поэтому всё будет так, как ты повелишь, Леонора. Ты проведешь ритуал, а после они поймут, как ошибались в тебе. Они, а после и ты сама поймешь, как в себе ошибалась. Ты одарила своего мужа великой мудростью, но в себе ты ее отрицаешь. Назови мне первый постулат черной магии, чародейка.
Делая вид, что вообще мало заинтересован в словах Чернобога, Румпель повел бровью напротив слушая крайне внимательно. Он не мог не признать, что соль в его речах, таки была, и он и сам хотел бы сказать нечто подобное Леоноре, но только не при нем, мало того, согласись он с богом, и тут же признает его правоту, встанет на его сторону, признается в слабости или же в общности с ним. А этого Темный не хотел понимать, признавать и слышать тем более и его отнюдь не беспокоило насколько они были похож с Чернобогом. - Любое желание должно подтверждаться действием, - хмуро отозвалась ведьма. - Потому не бойся, Леонора. Действуй.
-Тёмный маг? Вижу, ты что-то хочешь сказать мне. Я слушаю тебя. Румпель поднял голову, сурово поглядев на Чернобога: - Я? В самом деле так считаешь? Бог кивнул, делая шаг назад. - Я принимаю любые слова и готов ответить на все твои вопросы, ты… - Только не заканчивай эту фразу, всеми богами заклинаю, иначе я за себя не отвечаю! – вспыхнул Румпель, подаваясь вперед. - Ну почему же сын мой? – спокойно продолжил Чернобог – Ведь ты сын тьмы, мой сын, ты Темный, мое чудовище и мое лучшее творение. Я знал о твоем приходе еще тысячу лет назад, и вот он мой лучший воин, защитник павших. - Так это все была игра? - Это твоя судьба. - Судьбы бывают разные, - от нарастающего гнева у Румпеля затряслись руки. - Ох, златоокий мой, очи опалены золотом, душа горит огнем, а сердце чернее ночи. Поймешь ты все, поймешь и примешь. Всему свой черед.
На этих словах Румпель переглянулся с женою, уж больно бог говорил в ее стиле, даже ударение слов походило точь-в-точь. - О чем ты вообще? Совсем от силы здешней свихнулся?
Чернобог слегла улыбнулся, поднимая глаза вверх и поглядел на стены, затем на потолок и в завершении пол.
- Свихнулся говоришь? Но от чего же, это все не мое добро – твое. Давно для тебя сотворено, наследника ожидает. Дорогой мой, Румпель-Штильцхен, ты ли забыл кто я? Я знаю все, что ты хочешь сказать, но и ты знаешь, что я отвечу, и угодно тебе ль это или нет, но тьма связала нас на века.
Слушая Чернобога Румпель постепенно отпускал злобу и ярость, все больше наполняясь покоем и умиротворением. Ведь знал он и знал демон, что Темный больше не во власти велений кинжала и ему нет никакой необходимости подчиняться его законам или прихотям. Читая мысли мага, Чернобог продолжил.
- Волен ли ты? О да, бесспорно волен. Но волен ли ты на самом деле? Волен над самим собой? – мужчина склонил голову, отрицательно качая головой, - Когда наступит миг и час и чудовище полюбил самое себя, тогда лава заполонит сердце Темного мага, его глаза вновь увидят злато, а рукам даже огонь не станет помехою, тогда ты сам пожалуешь ко мне. Ты примешь наследие тьмы, павшие восстанут в любви и благости. Вот тебе и весь мой сказ, - договорив это Чернобог опустил глаза, освобождая Румпеля от своего пронизывающего желтого взора.
Пошатнувшись на месте от такого несколько гипнотического разговора, Румпель прокашлялся, разминая плечи, несколько устало придерживая Леонору за талию. - Ну ясно все с тобой. Снова загадки демон, и не наскучило же тебе? Хотя подозреваю вы с братом то обычных слов и не знаете. Ладно, чего уж, там, - резко отвечал Румпель поглядывая из стороны в сторону, - За беседу спасибо, но пора нам уже, пора. А не то грешным делом такую же хворь подхватим.
Разворачиваясь к ним в пол оборота, Чернобог вдруг поднял руку вверх, призывая к молчанию. - Брат говоришь, а вот же он сам пожаловал, как нельзя кстати, вовремя.
Замирая на месте Чернобог стал прислушиваться к звукам приближающихся шагов.
С каждым последующим словом Чернобога Леонора все сильнее и сильнее сжимала руки в кулаки, до боли царапая ногтями ладони. Ведьма понимала, что именно этого и добивается демон: чем больше она злится, тем легче, как он, видно, полагал, ему будет подавить волю Румпеля. Чернобог пошел мерзким путем. Он подводил чародея к ужаснейшему для него выбору: магия и власть или она, его жена. Прекрасно зная мужа, Леонора понимала: такой выбор для него смерти подобен, и, если он действительно будет выбирать, ни в одном из случаев он не будет счастлив.
Чернобог предлагал ему всё и сразу. Еще бОльшую силу, нескончаемый источник магии, свободу и безраздельную власть, но, чтобы получить это, Румпелю необходимо было поддаться ему, пойти за ним и отринуть всё прочее. Среди этого "прочего" была и она. Леонора, в свою очередь, никогда не ограничивала Румпеля, более того - всячески пестовала в нем его силу и талант, но она действовала совершенно в другом направлении, нежели Чернобог. Она не могла предложить ему того, что предлагал демон, но могла предложить куда больше. "Румпель! Румпель, слышишь меня! Напряги свой золотой зад и скажи ему НЕТ!" - отчаянно молилась про себя ведьма, с ужасом наблюдая за тем, как Чернобог действует на него все больше и больше, - "Черт бы тебя побрал, чародей, не слушай его!" - но в ответ была лишь глухая стена.
- Ох, златоокий мой, очи опалены золотом, душа горит огнем, а сердце чернее ночи. Поймешь ты все, поймешь и примешь. Всему свой черед.
"Ах ты, мерзкая жаба! Скотина рогатая! Как тебя, упыря такого, земля сказочная носит?! Я тебе дам, в меня играться, ишь, что удумал!"
Это было уже слишком. Леонору затрясло, но ей стало уже глубоко все равно на то, что подумают Чернобог или Румпель. Впрочем, никакой реакции от них и не последовало. Что демон, что маг вели себя как два любовника: они были настолько увлечены друг другом, что окружающий мир для них будто и вовсе перестал существовать. Колдунья всерьез решила, что еще чуть-чуть, и ее точно сразит сердечный приступ; она ведь была уверена, что уж кто-кто, а муж не станет слушать это рогатое недоразумение, ан нет! Слушал, внимал, да еще и стоял с таким блаженным и благоговейным видом, что тот час захотелось ударить его да посильнее. Леонора от души желала богу и магу всего самого "хорошего", но, казалось, ее мысли отскакивают что от разума одного, что от другого, подобно резиновым мячикам от стены.
Гнев застил глаза. И, если случится чудо и она не рухнет в обморок, так непременно обрушатся стены, а то и вся Лысая Гора. Умом колдунья понимала: гнев - плохой советчик, и ей стоит поступить иначе, но, к сожалению, она не видела выхода.
Рука Румпеля вдруг легла ей на талию, отчего Леонора аж подпрыгнула на месте от неожиданности.
- Ну ясно все с тобой. Снова загадки демон, и не наскучило же тебе? Хотя подозреваю вы с братом то обычных слов и не знаете. Ладно, чего уж, там. За беседу спасибо, но пора нам уже, пора. А не то грешным делом такую же хворь подхватим.
Муж говорил правильные слова, однако, почему-то, тревоги и злобы ведьмы они не убавили. То ли нутром чуя, то ли потому, что знала Чернобога достаточное количество времени, она знала: демон надавит еще сильнее, а чародей сейчас не в том состоянии, чтобы как следует ему ответить. Румпель, так или иначе, но попал под его гипноз, но ведьма его за это не винила. Делить Темного мага с магией смысла не было, он любил их обеих, кажется, едва ли ни не в равной степени, а вот подрезать рога Чернобогу, что так нагло решил, будто он вправе распоряжаться ее мужем, она могла вполне. И только-только Леонора сформулировала речь, как демон вдруг резко вскинул руку, призывая к молчанию. На миг растерявшись, ведьма тут же невольно проглотила все заготовленные слова.
- Брат говоришь, а вот же он сам пожаловал, как нельзя кстати, вовремя.
- Сукин сын! - рявкнула Леонора, заменив этим ёмким выражением все, что хотела сказать до того как. Сперва она встретилась взглядом с мужем. Румпель округлил глаза и разлепил губы, но так ничего и не сказал. После она перевела взгляд на Чернобога, и вот тут-то узрела широчайший спектр эмоций, доставивший ей несказанное удовольствие и прибавивший сил и смелости. Демон ничего не ответил, но по его лицу было видно, как он мысленно перескакивает с одной реплики на другую, но, главное, он, и это было ясно видно, совершенно не мог понять, к кому из троих мужчин она обращалась. Меж его бровей залегла складка. Не мигая, он смотрел ей в глаза, и ведьма тот час почувствовала головную боль.
- Не утруждайся! - перешла на крик колдунья. Вот уж кто бы мог подумать, что именно эффект неожиданности сыграет ей на руку, - В голове моей хочешь покопаться?! Так я скажу! - Леонора не хотела перегибать палку, но теперь, быстро сориентировавшись, стала делать это намеренно, - Ты, да-да, ты, я к тебе обращалась! - вывернувшись из объятий мужа, она сделала решительный шаг вперед и, задрав голову, уставилась на высокого демона, - Темного захотел себе?! Ах, Темного?! Ты, видно, не сведущ в ведьмовской природе! Мы мужей не делим ни с кем, и плевать мне, что ты - древнее божество! Как не служила я тебе, так и не стану! Почтительно и уважительно отношусь к тебе, чту мудрость твою и силу, но помяни слово мое колдовское - погребу тебя, Чернобог, под обломками твоего же трона, на части разорву, ни кровинки не оставлю, коль хоть пальцем тронешь моего златоокого колдуна! Перейди мне дорогу, ну же, давай! - выплюнула ведьма, плавно отступая назад, туда, откуда доносились приближающиеся шаги, - И напьешься моего гнева сполна!
Леонора резко крутанулась на каблуках, вставая с Белобогом нос к носу. Старичок покрепче сжал посох и посмотрел на нее со смесью удивления и спокойствия. - Нельзя восхвалять одного бога, плюя на алтарь другого. Не так ли, Чернобог? - едко усмехнулась ведьма, мертвой хваткой вцепляясь в рукав Белобога. У нее сложились очень тяжелые отношения с телепортацией, но сейчас густой черный туман с такой легкостью взвился вверх, будто она перемещалась каждый день. Мгновение - и чары поглотили их, оставляя после себя пустоту.
- Сукин сын! - рявкнула Леонора, заменив этим ёмким выражением все, что хотела сказать до того как.
Покачиваясь из стороны в сторону, Румпель только сейчас, понял, что все это время находился под гипнозом Чернобога и внимал его словам, как своим якобы собственным. Магия крепкая штука, и сейчас она вскружила ему голову. Оборачиваясь он недоумевая посмотрел на жену, совершенно не осознавая, что только что произошло.
- Не утруждайся! - перешла на крик колдунья. Вот уж кто бы мог подумать, что именно эффект неожиданности сыграет ей на руку, - В голове моей хочешь покопаться?! Так я скажу!
Разведя руками, Румпель только и мог, что переводить удивленный взгляд с жены на бога и обратно, по всей видимости Чернобог вздумал покопаться и в ее голове, но супруга Темного, на проверку оказалась куда более выдержаннее, чем он сам.
- Ты, да-да, ты, я к тебе обращалась! Темного захотел себе?! Ах, Темного?! Ты, видно, не сведущ в ведьмовской природе! Мы мужей не делим ни с кем, и плевать мне, что ты - древнее божество! Как не служила я тебе, так и не стану! Почтительно и уважительно отношусь к тебе, чту мудрость твою и силу, но помяни слово мое колдовское - погребу тебя, Чернобог, под обломками твоего же трона, на части разорву, ни кровинки не оставлю, коль хоть пальцем тронешь моего златоокого колдуна! Перейди мне дорогу, ну же, давай! И напьешься моего гнева сполна!
Слушая речитатив ведьмы, Румпель понимал, что отчасти она была зла и на него, что это он не смог сдержаться и устоять перед искушающей его магией и властью, и что косвенно ее слова также касались и его самого. Но выбор между любимой и магией был слишком жесток, тем более сейчас, тем более после всего того, что им довелось пережить. Бесспорно, он никогда не сомневался в себе, Румпель выбрал бы Лео, он всегда ее выбирал, проходили года, исчезали столетия, но он выбирал ее, ни смотря ни на что, воспринимая магию как нечто само собою разумеющееся, как то, что было при нем всегда, было при нем, но не в нем. И лишь недавно узнав, что он был таким же по сути, как и она, что магия не является чем-то недоступным ему, чужеродным и украденным, маг еще не совсем понимал ее теперешнего состояния.
- Нельзя восхвалять одного бога, плюя на алтарь другого. Не так ли, Чернобог?
Из просвета пещеры показался все тот же милый старичок с посохом, и не теряя времени Леонора резко развернувшись на месте, забрала его с собой, исчезая в облаке черного тумана. С секунду другую Румпель помолчал, справляясь с накатывающим гневом в одночасье с растерянностью и острым желанием надавать Чернобогу по лицу. Но тут он снова заговорил.
- Не печалься сын мой, она вернется, а ежели нет, но и пускай, она не нужна нам, не нужна тебе. Румпель сощурился, поднимая на него презренный взгляд. - Я нахожусь здесь уже очень, очень долго, и я один, и посмотрим на меня, я достиг наивысшего, мой Темный, мой сын, мое творение превзошло учителя.
Голос божества был подобен обволакивающему мягкому и теплому шелковому полотну, что шелестел словно змея, забираясь в потаённые уголки сознания. Но Румпель более не слушал его. Его руки самопроизвольно сжались в кулаки, он крепко сжал челюсть высоко поднимая голову и готовясь к удару.
А тем временем, заигравшийся Чернобог подходил к нему все ближе и ближе, протягивая руку в приглашающем жесте. - Ведьмы, о, ведьмы, прислужницы луны. Народ беспечный, ненадежный. Ты скоро забудешь ее, обещаю. Она одна из тысячи, такая же, как и ее, Виктория – холодно отозвался он о своей протеже. - А хочешь, поведаю тебе один секрет?
Чернобог настолько увлекся самолюбованием, что совсем забыл о дистанции между ними, и как только он оказался в каких-то двадцати сантиметрах от Румпельштильцхена, тот занес кулак для удара и влепил богу по белоснежной челюсти, справа, отвечая: - Нет!
Тело в черном изысканном костюме согнулось пополам, он закашлялся и отряхнулся, но не отошел от него ни на миллиметр. Напротив, выпрямляясь Чернобог снова завладел зрительным контактом с магом, пытаясь пробиться в его подсознание. Но теперь уж, Румпель открыто смотрел прямо в глубину желтизны его магнетических глаз, не пряча улыбки. Читая на лице Чернобога смятение, недоумение и зарождение злобы, он стал откровенно забавляться.
- Может быть я и Темный, но я не твой Темный, Чернобог. Я никогда не подчинялся ни одному из вашей братии, что ж ты думаешь, что начну сейчас? Показал мне сопливые воспоминания из детства, познакомил с матерью и заманил в эту – он обвел глазами свисающие сталактиты, всплескивая руками, - магическую клетку, и уже все, Темный твой? Тебе служит? Тебе подчиняется? - и тут же поднимая руку вверх, он запустил ее в грудь Чернобога, ухватывая его за сердце или нечто что, было подобным органом внутри бога, он потянул его на себя, договаривая сквозь зубы: - Я так не думаю.
Опешивший Чернобог, округляя глаза, схватился за руку Румпеля, пропуская по ней магический заряд в попытке оторвать его от себя. Запястье, предплечье и плечо сковало дикой болью, спину мага и вовсе парализовало, а ноги стали подкашиваться, Темный застонал от боли, но руки так и не отнял, сжимая кулак внутри Чернобога все сильнее. - Как!? Как!? Как ты смеешь – прохрипел бог, продолжая борьбу.
Магическое напряжение нарастало, отдаваясь вибрацией в стены, потолок и пол пещеры. На миг Темный явственно услышал все тысячи голосов и отголосков змей и удавов, что обитали где-то в глубинах лысой горы, в ушах зашелестели крылья летучих мышей или то были крылья самого Чернобога, он уже не знал и не мог остановиться.
- Везде, есть, лазейка, - глотая слова напряженным голосом ответил маг, - Так, говорил, МОЙ, отец. Про-по-йца и шу-лер, - выдыхая последний слог он все же сжал кулак внутри груди Чернобога, бог взвыл зверем, сцепившись когтями в плечи мага отчего оставляя глубокие раны.
- А-а-а-а-а-а-а-а, - закричали они разом, вызывая падение сталактитов с высокого купола пещеры.
Начавшееся землетрясение внутри лысой горы, с минуты на минуту грозило перерасти в полномасштабные боевые действия. Сталактиты падали врезаясь вокруг мужчин, так и норовя поранить бессмертных, то по спине, то по плечам или голове. Румпель нажимал и давил уже во всю свою силу и мощь, вкладывая всю накопленную ярость и злость, что веками сидела в нем, но и Чернобог достойно держал удар, сжимая его руку, в предплечье почти до перелома.
И кто знает сколько еще, так они смогли бы простоять, но нависшая и раскачивающаяся от сублимируемых магических вибраций огромная каменная глыба, необъятных размеров решила все за мужчин, откалываясь и падая аккурат между ними. Мгновение и они расцепили мертвую хватку, отлетая каждый в угол пещеры. Румпель почувствовал, как острые камни больно впиваются в спину, а вниз от макушки потекло что-то горячее. «Кровь, а как же» - поднимаясь на ноги заключил он, небрежно протирая глаза рукой, и всматриваясь в Чернобога через произвольную каменную стену. Мужчина выпрямился, как и сам Румпель и отряхивая костюм снова взглянул на него непроницаемым взглядом, вот только теперь его черный стильный костюм и белоснежную рубашку очень некрасиво испортила рваная кровоточащая рана посредине груди.
- Ты еще вернешься ко мне, - хрипло сказал Чернобог. - За все, рано или поздно, нам приходиться платить, дорогуша, - оскалился Румпель и скрылся в пурпурном тумане.
