Она была права, он бы не ушел ни когда и ни за что. Губы растянулись в улыбке, она легонько взъерошила его волосы, этот мимолетный жест подарил столько тепло и нежности, что сердце забилось еще быстрее.

Сжав ее бедро еще сильнее, Джонс решил закончить то, что начал. Медленно не торопясь мужчина прикоснулся к внутренней стороне бедра, и слегка покусывая кожу, стал медленно двигаться выше, где минуту назад он оставил поцелуй. Он чувствовал, как ее кожа вспыхивает от его прикосновений, ее наслаждение отзывалось эхом на его коже.
Он переместился к ее животу и кончиком языка стал проводить по коже, вдоль резинки трусиков Леоноры. Поднеся крюк, он, зацепив кончиком, медленно спустил с нее белье, при этом продолжая мучительные ласки. Нежно и плавно, к чему спешить, когда у них впереди столько времени. И неважно было, день или ночь, он хотел быть с ней всегда. Пират почувствовал тянущее чувство, чародейка сцепилась в его волосы и не щадя чуть ли не впивалась в кожу ногтями. Это означало только то, что его маленькая ведьма была уже на пределе, что ни сказано, удовлетворяло пирата.

Слегка раздвинув ноги, мужчина, все еще водя по коже кончиком языка, коснулся мягкой и горячей плоти колдуньи. От одного этого прикосновения, Киллиан чуть не улетел за грань, до чего же она была прекрасна. Ди слегка дернулась, а Джонс крепче сжал ее за бедро, и секунду спустя и вовсе закинул на плечо. В таком положении, мужчина смог одарить ее большим наслаждением, чем прежде.
Он дразнил, посасывал, иногда слегка прикусывал воспаленную от желания плоть. Пират слышал, как Леонора тихо постанывает, прелестные звуки, ласкающий его слух. Только от его ласк, она издавала такие звуки, и больше ни кто не посмеет прикоснуться к ней. Моя. Моя. Моя.

Привычный собственнический инстинкт, возбудил еще сильнее, с жадностью он впился в ее трепетную плоть. От наслаждения в ушах загудело, он не слышал, что говорила Леонора и говорила ли она вообще? Но ее руки уже не держали его за волосы.

Плавно раздвинув ее темно-розовые набухшие лепестки плоти, он провел вдоль них языком. От прикосновений, мужчине хотелось сразу проникнуть в нее, попробовать на вкус. Резко проникнув, он стал совершать поступательные движения, упивался ее терпким вкусом, пират как изголодавший не мог оторваться от нее. Леонора задрожав, стала извиваться, но мужчина, держа ее крепко, доводил ее до грани наслаждения. С криками дойдя до исступления, девушка бурно кончила, даря ему любовный сок, измученный от его ласк, плоти. Он собрал все, все до последней капли.

Нехотя оторвавшись, он издал смешной чмокающий звук губами и, подняв взгляд на Ди, и увидел просто потрясающую картину. Она, сжавшись в стену, раскинул руки по сторонам, и будто бы держалась на нее. Тяжелое дыхание, и глаза с безумным огнем, вот только ее щеки были алые как кровь. Это было настолько не привычно для нее, что Крюк в глубине души гордился, что только он мог заставить ее так краснеть.
Состроив виноватый взгляд, он прикусил губу, пряча довольную ухмылку. Поднявшись с колен, он аккуратно поставил ее ножку, и придерживая за бедро, наклонился к ее уху,- Ты такая….горячая, -Крюк любил двусмысленные фразы, это эта фраза была как ни стать подходящей.

- Киллиан, - едва слышно на выдохе прошептала ведьма, зачарованно глядя в глаза своему мужчине. Его имя - единственное, что она была в силах произнести. В нем одном сосредоточился весь мир, вся она. Как это возможно? Неужели так бывает, и неужели, это происходит с ней? 300 лет лжи. И лишь благодаря ему она смогла обрести истину. Его глаза, смотрящие с такой любовью, - правда. Нежные прикосновения - прощение. Желание его - искупление. Его любовь... ее сила и слабость, покой и наваждение, ясное небо и темная бездна. Он - ее жизнь.

Губы пирата сложились в счастливую улыбку, и у Леоноры от нежности защемило сердце. Пальцы плавно перебирали густые темные пряди, глаза пытливо всматривались в омут его синих глаз, а тело стремительно окутывало теплом. Словно в замедленной съемке, ведьма наблюдала за тем, как мужчина плавно подался вперед и прикоснулся к, ставшей такой чувствительной, коже, водя по ней губами и языком, поднимаясь все выше и выше. Колдунья инстинктивно подалась чуть вперед, прося большего, чувствуя как тепло перерастает в жар. Казалось, что кожа плавится под его поцелуями. Пальцы требовательно сжали бедро, горячий язык мучительно медленно, будто играючи, заскользил по животу, где-то сбоку кожу резко обжег холод стали, устремившийся куда-то вниз. Между ног стало так невозможно влажно, что ведьма приглушенно застонала, поерзала на месте и тихонько всхлипнула. Невозможно было терпеть. Почти не имея возможности двинуться, крупно подрагивая всем телом, она с трудом переступила через мешающее нижнее белье и тут же, но уже с силой, вцепилась в волосы мужчины.

- Пожалуйста, пожалуйста, - одними губами беззвучно умоляла ведьма, сходя с ума от этой сладкой пытки, от мучивших ее горячих губ и языка, творивших с ней нечто невероятное, от его силы, от его нежности и требовательности, - Пожалуйста... - его язык наконец коснулся ее изнывающей плоти и она задохнулась от ощущений.

Никак не шевельнуться, не двинуться, намертво зажатая между холодной стеной и его горячим ртом... Киллиан полностью контролировал каждое движение ее тела, вызывая нескончаемую дрожь, окуная в сладость, истому, наслаждение. Леонора невольно бросила взгляд вниз и застонала в голос от возбуждения. Пират одним коротким движением забросил ее ногу себе на плечо, раскрывая ее естество перед собой еще сильнее, и перед глазами девушки все окончательно поплыло. Все внутри вибрировало, взрывалось искрящимися фейерверками, билось и извивалось в судорожном желании быть еще ближе, почувствовать глубже, сильнее. Она вся была в его власти и он делал с ней, что хотел, а она, даже если бы захотела, не смогла бы и шелохнуться без его на то воли. И эта мысль распаляла еще сильнее. Воздуха не хватало, перед глазами - марево, тело горело, пылало, сладко ныло, утопало в желании и возбуждении. Все чувства, все ощущения собрались тугим комом где-то внизу живота, а магия, до этой поры дремавшая, синим тягучим льдом потекла по венам вместо крови.

Безумная, древняя, кипучая энергия раздирала тело на части. Властные губы мужчины жадно, еще сильнее, прижались к ее истекающей влажной негой плоти, и чародейка, громко и протяжно застонав, раскинула руки и с силой уперлась ими в стену. Ладони вмиг похолодели, а по пальцам стремительно заструилась сила, рисуя на стене морозные узоры, покрывая гладкую поверхность инеем и ледяной кромкой. Больше не было сил сдерживаться.

На лбу выступили мелкие капельки пота, лицо вспыхнуло пуще прежнего, пальцы судорожно царапали голубой лед, будто пытаясь найти точку опоры. С губ сорвался крик. Ведьма на мгновение напряглась, вытянулась в струну, а затем, почувствовав будто ее накрывает лавиной, задрожала всем телом и с громким стоном излилась прямо в рот мужчины, не переставая чувствовать жаркие прикосновения его языка и губ, уводившие ее куда-то за грань этой реальности.

Оглушенная, онемевшая, запредельно счастливая, Леонора часто дышала, смотря прямо перед собой и не в силах ничего рассмотреть. Перед глазами все плыло, тело не слушалось... ее воли; только его. Она вся - его. Что он с ней делает, она так скоро забудет саму себя! Если уже не забыла. В горле пересохло, между ног сладко ныло, малейшее движение вызывало новый прилив дрожи. Колдунье казалось, что сделай она сейчас шаг вперед - мгновенно рухнула бы, так дрожали колени. С трудом отлепив трясущиеся, покрытые инеем руки от стены, она протянула их вперед, вцепилась, насколько хватило сил, в плечи пирата и подалась ему навстречу. Ухо опалило дыхание, и от его чувственного шепота закружилась голова. Подавшись чуть вперед и ахнув от ощущений, ведьма прикрыла глаза и прижалась губами к губам мужчины.

- Люблю, - прохрипела она и сглотнула ком в горле, - Киллиан... Мой.
На большее количество слов сил не хватило. Пальцы скомкали ткань рубашки и дернули ее. Нет, нет сил. Капризно надув губки, Леонора уперлась носом в шею Киллиана и глубоко втянула запах его кожи. Руки спустились ниже, принялись расстегивать непослушные пуговицы. Как их много, как неудобно. Что угодно, дьявол, лишь бы снять все это к черту. Подняв голову, она простонала ему в губы и порывисто прижалась к его обнаженному торсу своей ноющей от возбуждения грудью. Уловив его глухой стон, кажется, плавно переходящий в рык, ведьма опустила руки к ремню брюк и, удивленно выгнув бровь, тихо рассмеялась.

- Историческим раритетам, - прошептала она, вытянув мушкет и осторожно крутанув его в руке, - Место в музее, а не в постели! - оружие с громким стуком рухнуло на пол. Господи, ремней еще больше, чем пуговиц! Недовольно зарычав, она резко дернула пряжку, одну, вторую. Сабля вместе с каким-то, видимо, специальным для нее ремнем, отправилась на пол к мушкету. Продолжая воевать с пряжкой ремня на брюках одной рукой, а второй - стягивать с его плеч рубашку, ведьма настойчиво подтолкнула мужчину вперед, к кровати. Помогая выпутывать его руки из ткани, она покрывала его кожу поцелуями: лицо, шея, ключицы, плечи, грудь. Везде, куда смогла дотянуться. До чего же он одурманивающий, притягательный, дивный. Любимый. Господи, как же она скучала, как ей не хватало его. Рука пирата, приподняв ткань рубашки, легла ей на поясницу, бедра коснулась холодная сталь. Лукаво улыбнувшись, чародейка заглянула ему в глаза и, взяв левую руку за запястье, поднесла крюк к губам. Не бойся, милый, тебе понравится. Не разрывая зрительный контакт, она медленно провела языком вдоль гладкой стали, раз, другой. Нежно, игриво, то и дело растягивая губы в довольной улыбке. Выгнув бровь и подавшись чуть вперед, она призывно облизала губы, наслаждаясь его реакцией, и, приложив острие к своей груди, повела его руку вниз, плавно, но решительно разрывая ткань до конца.
Стирая любые границы, игнорируя все запреты. Полностью вверяя себя в его власть.

Пират, придерживая ведьму за талию, ответил на короткий, но такой требовательный поцелуй.
Крюк кое как держал себя в руках , а Леонора между тем стала стягивать одежду с мужчины, попутно ругаясь, на бесконечные пуговицы. Забавляясь картиной, Киллиан даже не пытался помочь девушке, ему нравилось наблюдать за ее неловкими движениями.

Когда она, наконец, то справилась с пуговицами, Джонс почувствовал ее теплое дыхание на коже, почувствовал, как она требовательно прижалась своей грудью, к нему. От соприкосновения заныло все тело, не сдержавшись он издал тихий стон, но тут услышал краем уха тихий смех Ди. Чего, ее так развеселило?!.

- Историческим раритетам, - прошептала она, вытянув мушкет и осторожно крутанув его в руке, - Место в музее, а не в постели!

«Музей..о чем она?! Ай, потом узнаю,»-тряхнув голов, отгоняя ненужные мысли, Джонс наблюдал, как Леонора сражается, в прям смысле, с его ремнями. Наконец то разобравшись со всем, девушка стянув с него рубашку, стала покрывать поцелуями его грудь , шею..и..пират уже не понимал где касались ее губы, настолько было приятно ее ощущать, что все терялось в сознание . Он даже не заметил как они оказались у кровати. Киллиан приподняв крюк, стал водить по бедру девушки, но Ди взяв его руку за запястье, поднесла сталь ко рту и сделала просто невероятную вещь. Она высунув свой язычок, провела им по крюку. У пирата от увиденного дыхание сбилось к черту. Эта картина была настолько невероятной, что желание в тысячу крат забилось под кожей. Желание любить эту женщину…ночи напролет.

Разрывая до конца рубашку, в которой он узнал свою, Джонс отбросил ее в сторону, открывая обзор на самое великолепное зрелище в мире. Ее тело.

-Я люблю тебя,- пират, прошептав, поцеловал колдунью. Не спеша путешествуя по ее губам, он, вдоволь насладившись ими, закусил нижнюю губу девушки, и все таки оторвался от ее сладких губ.

Тяжело дыша, он решил не медлить и сбросил С себя оставшуюся одежду, сапоги…брюки… все полетело в разные стороны. Он как обычно устраивал хаос у нее в доме, но к чему было церемониться, когда он не хотел терять ни секунды.

Потянув ее за собой на кровать, он развернул девушку к себе спиной, и прильнул к ней всем телом. Рукой, плавно проводя по бедру девушки, слегка сжимая кожу, приблизился к груди Леоноры и с силой сжал ее. Ди слегка застонав, выгнулась, а мужчина, продолжая ласки, целовал ее плечи, спину, убрав волосы крюком, он нежно поцеловал ее в заднюю часть шеи.

Постанывая от удовольствия вместе с ведьмой, Джонс еле сдерживал, что бы, не взять ее тут же. Но ему так хотелось растянуть это чувство, что бы потом упасть в небытие вместе со своей любимой. Отправиться на самый край, забыть в ней. Любить ее, пока сердце не разорвется. С каждым днем, он понимал, что любит ее все сильнее и сильнее. А сердце, было слишком малым, что бы уместить его любовь к ней.

Целуя, каждый участочек ее прекрасного тела, мужчина рукой не переставал ласкать ее грудь, чуть ли не рыча от удовольствия, он зажал между пальцами ее набухший от возбуждения сосок, и громко застонал.
Опустив свою руку ниже, он слегка коснулся ее горячей плоти, Леонора резко дернувшись, застонала, а потом тихо захныкала. Он понял, что его невероятная женщина не может больше терпеть. Слегка толкнув ее вперед, девушка оперяясь коленями, улеглась грудью на мягкую перину кровати. Ее спина так красиво изгибалась, что Джонс на минуту любовался только одним этим видом.

Наклонившись к ней, пират, коснувшись губами, провел ими вдоль позвоночника девушки, пока полностью не коснулся своей плотью об ее. И закусив кожу Ди, резко вошел в чародейку. Громкий стон удовольствия слетел одновременно с губ пирата и ведьмы. Тепло от проникновения, стал переходить в огонь, который забирал мужчину полностью. Джонс плавно двигался, то приподнимаясь, то опускаясь назад, он то и дело прижимал сильнее Леонору к кровати.

Оперевшись лбом об ее спину, он, подняв глаза, увидел напротив кровати зеркало. И почему он раньше его не замечал. Красивое, большое во весь рост, его обрамляла темно красная деревянная рамка.
Но то что он увидел в отражении, не возможно было передать словами, и в его голове тут же созрел план…Лукаво улыбаясь, он, прильнув губами к жаркой от ласк коже Леоноры, не прекращал свои движения, которые становились все сильнее и сильнее.

- Я люблю тебя

Бархатный шепот любимого окутал ведьму с головы до ног, заставив вздрогнуть и прижаться к мужчине еще ближе в отчаянном стремлении ощутить его тепло каждой клеточкой тела, раствориться в его объятиях, обрести единение, целостность. Пропустить через себя каждый удар его сердца, связать их души в неразрывный узел, пропасть в омуте ощущений - таких головокружительных, таких пьянящих, поистине волшебных. Казалось, все вокруг сияет: обволакивающим, мягким, чуть подернутым туманной дымкой, светом. Так сияет она изнутри. Так сияют его глаза. Так выглядит счастье.

Обвив пирата за шею руками, Леонора запустила пальцы в его волосы и слегка надавила на затылок, притягивая его лицо ближе к своему. И когда, наконец, его губы нашли ее, весь мир, такой ненужный, такой холодный и тусклый, померк окончательно, оставляя их вдвоем, наедине с этой безумной, безграничной любовью, от которой разрывалось на куски сердце. Киллиан мягко и нежно водил своими губами по ее губам, лаская, одурманивая, то касаясь совсем легко и невесомо, то порывисто углубляя поцелуй, сплетая их языки, дразня и распаляя еще сильнее. Напоследок закусив ее нижнюю губу, вызвав у чародейки короткий вздох наслаждения, пират, прерывисто дыша, слегка отстранился и принялся лихорадочно избавляться от оставшейся одежды.

Ведьма, пошатываясь на месте, будто опьяненная, не спускала с него затуманенного взгляда, медленно скользя им по открывавшимся участкам обнаженной кожи мужчины. Стоило мучиться, чтобы вернуть зрение, ради этого; представшая картина сводила с ума. Сильное, стройное, будто выточенное из мрамора, гибкое тело, с загорелой, а на ощупь горячей, кожей. Четко очерченный рельеф мышц, гордо расправленные плечи, резковатые, но твердые, жесткие, уверенные движения. Капитан, ее капитан. Леонора медленно подняла голову, чтобы встретиться с Киллианом взглядом. Дьявольски хорош. Свободный, дикий, неукротимый, сокрушительный, как и его стихия, с глубокой синей бездной в глазах. Голова пошла кругом, и ведьма непременно рухнула бы, если бы не рука мужчины, властным жестом притянувшая ее к себе. Она последует за ним куда угодно.

Устроившись на мягкой кровати, пират нежно, но твердо, движением, не терпящим никаких возражений, развернул ведьму спиной к себе, буквально вжав ее в свое тело, невольно заставив чувствовать его твердую от безумного желания плоть. Да, любимый. Она положила ладони ему на бедра. Да. Все будет так, как ты пожелаешь. Холодная сталь коснулась ключиц, затем плеч, а рука, медленно пройдясь по бедру и требовательно его сжав, начала плавно подниматься выше. Леонора часто задышала от накатывающей волны желания, а когда пальцы Киллиана с силой сжали ее налитую возбуждением грудь, она, не сдерживаясь, застонала и порывисто, насколько это позволили его объятия, прогнула спину, всем телом подаваясь навстречу его пылким ласкам. Плечи и шею обожгло дыханием, а затем она почувствовала чувственные касания его губ, прокладывающие влажные дорожки от одного участка кожи к другому, миллиметр за миллиметром. Задыхаясь от ощущений, ведьма глухо постанывала и плавно извивалась в объятиях любимого, разделяющего с ней все порывы, желания и чувства. В такт его движениям, в ритме его прикосновений. Перебросив крюком волосы ведьмы на правое плечо, Киллиан коснулся губами ее шейных позвонков, и она ахнула от наслаждения. По телу пробежала волна дрожи, отчего кожа покрылась мурашками. Его глухой стон эхом отозвался во всем ее теле, вызвав очередной прилив возбуждения и скрутив низ живота в тугой узел. Было нечем дышать.

Сталь холодила и местами царапала разгоряченную кожу, властные губы вовсю блуждали по плечам, то поднимаясь к шее, то спускаясь ниже по спине, оставляя за собой короткие поцелуи, рука мучительно медленно скользила по груди - сжимая, лаская, терзая ставшие каменными от возбуждения соски. Из груди мужчины вырвался приглушенный рык, когда он зажал один из них пальцами и слегка оттянул в сторону. Последовавший за этим громкий протяжный стон пирата слился воедино со стоном ведьмы. Желание тягучим медом потекло по внутренней стороне бедер, заставляя хотеть большего. Почувствовать его всего, вобрать в себя. Сейчас, немедленно. Пожалуйста... Она готова была умолять, но пересохшие губы не могли вымолвить ни слова. Рука скользнула ниже, теплая ладонь коснулась живота. Она качнула бедрами. Еще ниже. Пожалуйста. Почувствовав его мимолетное прикосновение к своей изнывающей от возбуждения плоти, ведьма дернулась, застонала еще громче и начала судорожно покусывать губы, стараясь сдержать всхлипывания, вырывавшиеся из груди. В ушах шумела кровь, а в голову эхом отдавались гулкие удары их бешено бьющихся сердец. Не осталось никаких сил терпеть эти сладкие пытки.

Положив руку на поясницу, Киллиан легонько подтолкнул ее вперед, и Леонора, ведомая его волей и дрожа от желания всем телом, опустилась на кровать, послушно прогнув спину. На короткий миг кожу обдало прохладой, а затем он накрыл ее своим телом. Губы проложили по спине дорожку из поцелуев, его твердая плоть коснулась ее, и ведьма глухо зарычала от нетерпения, зарывшись лицом куда-то в складки одеяла. Плечо пронзила короткая вспышка боли, а после, мир, наконец-то, разлетелся на сотни сверкающих осколков. Комнату наполнили громкие стоны, слившиеся воедино. Колдунья судорожно скомкала пальцами простынь и сильнее прогнула спину, подаваясь навстречу его движениям, сильным, властным, глубоким. Тело пылало, горело, изнывало от головокружительного удовольствия. Каждое пронзающее движение Киллиана любовью било ей прямо в сердце, одурманивая, опьяняя, сводя с ума, затягивая в темную бездну. Она бесконечно любит его. Сильно, страстно, горячо, исступленно, до боли, до крика. Она вся его, вся без остатка; все, как он скажет, все, чего бы он ни пожелал. Она живет для него, умрет за него, всегда будет с ним. В любом из миров. Во веки веков.

- Usque... usque ad spiritum extremum te amabo, - повернув голову набок, лихорадочно, сбивчиво прошептала ведьма и облизала пересохшие губы, - Я буду... - громкий стон, - буду любить тебя... до последнего вздоха.
Весь ее мир сосредоточился в нем одном. А все остальное - блажь.

Руки продолжали путешествовать по телу девушки, наслаждаясь изгибами ее тела. Их движения были свершено синхронными. Такт в такт. Они наслаждались друг другом. Джонс в который раз понимал что ее тело будто бы было создано для него. Такое гибкое, такое податливое. От проникновений в нее каждый раз у мужчины перехватывало дыхание, а с губ срывались глухие стоны, движения пирата становились все резче и быстрее. Но прежде чем подвести ее к грани он…Не переставая двигаться в ней, приподнялся и притянул вслед за собой Леонору.

Ведьма громко простонала и вцепилась ногтями в кожу Киллиана. Такое положение тел, доставляло невыносимое наслаждение, движения пирата стали медленными и пронизывающими до самых потаенных уголков ее наслаждения.

Ближе…Ближе…Хочу быть на много ближе…

Рука пирата покоились на шее девушки, и пальцами поглаживая ее точеный подбородок, иногда добирались до ее нижней губы, такой мягкой, и красной от бесконечных покусываний.

Киллиан взглянул в зеркало, и его затрясло от нахлынувшего возбуждения. Он и она, представляли собой единое целое. Каждый раз, двигаясь в ней, Леонора в такт двигалась за ним. Зрелище было на столько, завораживающим, что глаза затуманило от удовольствия. Он бы все отдал, что бы наблюдать за этим вечно.

Прильнув к ее уху, Крюк горячо зашептал: - Я хочу показать тебе, настоящую магию, которая подвластна тем, кто любит,- толчок, еще толчок, и мужчина сквозь вырывающиеся стоны продолжил, - Открой глаза любимая.
Проводя холодной сталью крюка, по воспаленной коже девушки, Киллиан смотря в зеркало, наблюдал, как Леонора кое-как открыла свои затуманенные глаза.

Мягко улыбнувшись, Джонс встретился с взглядом колдуньи и увидел в них привычный огонь, страсть, возбуждение, любовь…Но и уловил нотки смущения. Этот контакт был настолько близкий и интимным что, от этого, мужчина чуть было не перешел границу наслаждения.

Тяжело задышав, Крюк зашептал: -Я хочу, что бы ты смотрела мне в глаза, когда я глубоко внутри тебя, моя маленькая ведьма,- простонав мужчина не отрываясь от взгляда девушки, стал с неистовой силой пронизывать тело девушки. Грубо, быстро и глубже.
Громкие стоны срывались с губ. Тело к телу. Глаза в глаза. Сердце к сердцу. Душа в душу.

-Люблю,- хрипло прошептал Килииан, а в глазах зарябило и заплясало огоньками, и тоже самое, он увидел в ее бездонных глазах.
Леонора и Киллиан громко вскрикнули и одновременно подошли к пику их вожделения. Девушку затрясло, и мужчина прижал ее еще крепче. Мягкое и теплое обволакивающее чувство плавно растекалось по телу. Укутывало, согревало, в их общем танце страсти и любви.
Мокрые от пота, тяжело и шумно дыша от фантастического оргазма, Джонс и Ди рухнули на кровать.

Любить, любить... любить тебя... до последнего вздоха, до последнего вздоха, до последнего... до послед... Ведьма протяжно застонала. Ведомая волей Киллиана, Леонора двигалась ему навстречу, послушно вскидывая бедра и выгибая спину. Ближе, теснее, пожалуйста. Пальцы сквозь скомканную ткань впились в ладони, упавшие на лицо волосы прилипли ко лбу, белой пеленой заслонили глаза. Не нужно было видеть. Она слепо доверяет ему, будет все, как он скажет, все как скажет, как пожелает... о, небо... Девушке казалось, что с ее губ срывались обрывки мыслей, мелькающие в голове, но в ушах гулким эхом отдавалось лишь одно единственное слово: да.

Да... да... да!
Хриплое, неосознанное, бесконечное, тонущее в их стонах, в его жарком дыхании, опаляющем шею. Подтверждающее ее наслаждение каждым его прикосновением, каждым пронизывающим толчком, согласие на все. Возьми, возьми всю, умоляю! Киллиан, Киллиан, Киллиан... Накрывает волной и с силой бросает о скалы. Вот оно какое, твое море. Ты - мое море, и я хочу утонуть в тебе, погрузиться на самое дно, растворится в тебе без остатка. Прими меня в себя, возьми, умоляю, умоляю... на дно... да-да, любимый...

Глубже... глубже... Хочу, чтобы ты был намного глубже...

Нечем дышать, нечем дышать. Тело горит, изнывает от ласк, стремится слиться в едином порыве, почувствовать все, до последней капли, до последнего... вздоха. Нежные пальцы притягивают ближе, тянут к себе, ведут за собой. Куда угодно, что угодно, что пожелаешь. Она не может стоять даже на коленях, они так невозможно дрожат, все тело дрожит, подается назад, выгибается, хочет вобрать в себя каждый миллиметр его кожи, ощутить на себе, пропасть в этом белом мареве, отдаться целиком. Все кажется сном, так невероятно, так чудесно, как только возможно... Твоя, твоя, твоя. Киллиан, Киллиан, Киллиан... да-да-да.

С губ сорвался громкий стон, почти крик, удовольствия. Ведьма вцепилась пальцами в бедро мужчины, притягивая его еще ближе, хотя ближе уже было невозможно. Движения стали медленнее; тягучие, словно горячая карамель, сладкие, будто жженый сахар. Он скользил в ней плавно, мучительно, горячо. Она напряглась всем телом, запрокинула голову, коснувшись макушкой его плеча, еще сильнее сжала пульсирующие стенки плоти, плотнее обхватывая его в тугое кольцо желания, и плавно качнулась, вбирая его в себя, позволяя пронзать себя насквозь. Вскинув левую руку, Леонора зарылась пальцами в волосы Киллиана, страстно, до боли, желая чувствовать его всего. Прикасаться к нему, ласкать, любить его, слиться с ним воедино, ощутить его дрожь, ощущать внутри себя, весь его жар, все его желание, всю его свободу. Дикий, необузданный, жесткий. Головокружительный.

Хочет... покажет... магия, подвластная тем, кто любит? Ухо опалил его жаркий шепот, и ведьма, вздрогнув, застонала от чувственности и бархата его голоса. Что... глаза... открыть? Кажется, прошла целая вечность, прежде чем она сумела разлепить веки. Посмотрев мутным от желания взглядом прямо перед собой, она чуть не лишилась чувств от увиденного, вздрогнула и еще теснее прижалась к Киллиану.

Два тела, его и ее, до невозможности тесно прижатые друг к другу, слитые в едином порыве желания. Ее - пожалуй, даже чересчур хрупкое, с острыми выступающими тазобедренными косточками, с тонкими полосками проступающих ребер под грудью, обычно с мертвенно белой, а сейчас - слегка покрасневшей кожей, покрытой мелкими бисеринками пота. Испещренная изгибами розоватых, почти белых, шрамов, змеями тянущихся по отдельным участкам тела. По бедрам, рукам, животу. Огонь, с которым она не смогла совладать. Острая, резкая, извилистая, будто выписанная тончайшей кистью, стремительными, четкими мазками, белым цветом по черному холсту. С неестественно белыми, будто первый снег, волосами, прилипшими к лицу и плечам, с пылающими щеками, с широко распахнутыми голубыми глазами, подернутые дымкой вожделения. Его тело, крепко прижимающее ее к себе - загорелая кожа, удивительно играющая на контрасте с ее, сильные руки, широкие плечи, рельеф мускулов, при каждом движении еще четче выделяющийся под кожей. Длинные пальцы, ласкающие, терзающие, вызывающие мурашки по телу и жар под кожей, блестящая сталь крюка на левой руке, выводящая узоры, оставляющая после себя ломаные линии красноватых царапин. Властный, стремительный, поглощающий, - широкие мазки красной краской по белой бумаге. Иссиня-черные волосы, прилипшие, как и у нее, ко лбу, изумительно выточенные скулы, плавная линия губ, растянувшихся в кошачьей улыбке, жесткий подбородок и глаза, смотрящие прямо ей в душу... дьявол, помоги ей. Она тонет в этой синеве, в этой бездне, и нет ни конца, ни края. Опаляющий, горячий, будоражащий, возбуждающий. Просящий и повелевающий. Жесткий и нежный. И бесконечно любящий, светящийся, лучившийся светом, идущим прямо из сердца.

Такие удивительно разные: пират, согретый палящим южным солнцем, ведьма, обласканная неверным лунным светом. День и ночь, лето и зима, холод и зной. Соленый ветер и удушающий аромат сладостей. Море и лес. Две дороги, с которых нет возврата. Два разных мира, но... две стороны одной медали. Две реки, вливающиеся друг в друга, две стихии, поглощающие друг друга, соединяющиеся в неистовую бурю. Яд и панацея, власть и подчинение, приказ и послушание. Два сердца, бьющиеся в такт друг другу, одно дыхание на двоих, два тела, сливающиеся в единое целое, так естественное, так правильно, будто так и предначертано, что она будет принадлежать ему, а он - ей. Поразительно разные, но до боли схожие. Будто не может один без другого, будто всегда будет незримая пустота, заполнить которую может лишь тот, кого любишь всем сердцем, всей душой. Невозможно жить без тебя, любимый, невозможно вздохнуть, невозможно оторваться от тебя; прикована к тебе цепью, связана нитью сквозь сердце, не могу, не могу, не могу, до боли, до крика. Люблю тебя.

Я хочу, что бы ты смотрела мне в глаза, когда я глубоко внутри тебя, моя маленькая ведьма... Даже если бы захотела, она бы не смогла оторваться. Она может забыть себя, может забыть весь мир, но даже на самом краю, даже, если заставят, пусть делают что угодно, она никогда не забудет. Эта картина намертво врезалась на подкорку, и теперь одно воспоминание о его пылающем любовью и желанием взгляде будет сводить ее с ума. Окончательно и бесповоротно. Твоя. Мой. Навсегда.

Леонора застонала, не в силах больше сдерживаться. Казалось, тело вот-вот растает в руках Киллиана; кости плавились, по венам бежала пылающая лава. Так томительно, так невозможно, пожалуйста, ну же... Перед глазами что-то вспыхнуло, засверкало, а зеркальная гладь подернулась рябью. Или это ее глаза? Не важно.

- Киллиан, Киллиан, да, да... - господи, это единственное, что она может сказать, самое важное. Никаких других слов не хватит, всегда будет мало. Это невыносимо. Брови трагически изогнулись, а из горла вырвался крик, когда мужчина, вжав ее со всей силы в свое тело и прижавшись пылающими губами к плечу, излился в нее, бурно, горячо, глубоко, заполнив до краев, наполнив собой без остатка. Сил не осталось, и они, качнувшись, упали на мягкое покрывало.

Чародейка не то, что двинуться, вздохнуть не могла. Умопомрачительно счастливая, она так и лежала без сил, придавливаемая его сильным телом, чувствуя в себе его горячую плоть и ощущая бешеный стук сердца. Сколько они так пролежали - 5 минут, час или вечность - она сказать не могла. Она вообще ничего не могла сказать. Только упиваться близостью и теплом своего любимого. Двинув пальцами, она обнаружила, что ее рука до боли сжимает его волосы. Плавно разжав руку, она начала ласково поглаживать его по волосам, шее, лбу, стирая капли пота, даря всю свою нежность и любовь. Тело приятно ломило и горело, она ощущала на себе его мягкие прикосновения пальцев, блуждающие где-то в районе груди. Тихонько ахнув, она повернула голову и ткнулась носом в нос Киллиана. Губы так резко и широко растянулись в улыбке, что мгновенно заболели скулы. Не замечая боли, не замечая ничего вокруг, ведьма потянулась к его губам и припала к ним в долгом, невероятно сладком поцелуе, упиваясь их вкусом и мягкостью. Она не знала что сказать, но горло саднило от желания сказать хоть что-то.

- Te semper amabo, - с трудом прошептала она и глотнула воздуха, - Я буду любить тебя вечно, - Леонора, не отрываясь, смотрела Киллиану в глаза, подрагивая всем телом, будто первый раз говорила ему эти слова, будто вкладывала в них что-то намного большее, чем любовь. Что-то, что никогда описать, не выразить. Она не знала, что это, но была уверена, что он поймет ее. Понял бы, даже если бы она ничего не сказала.

- Любимый... вздохнуть... - сбивчиво прохрипела ведьма, виновато улыбаясь. Пират, растянув губы в улыбке, кажется, с огромным трудом, кое-как, все еще держа ее стальной хваткой, перекатился на бок, но тут же качнулся и обессиленно завалился на спину. Не желая разрывать плотный, близкий контакт их тел, а уж тем более - выпускать его из себя так скоро, колдунья, оперевшись на дрожащую руку, с горем пополам уложила себя на него сверху и запрокинула голову ему за плечо, теперь касаясь своей щекой его. Вот это да... о том, чтобы встать на ноги, на пару часов можно начисто забыть. Как чудесно! Глубоко вздохнув, Леонора улыбнулась и, слегка повернув голову, поцеловала Киллиана в щеку. Невообразимо. Похоже, они действительно остались в этом мире вдвоем, как и мечтали. Сталь привычно коснулась бедра, а ладонь по-хозяйски легла на грудь и слегка сжала ее. Забросив руки назад, ведьма положила их мужчине под голову и уставилась в белый потолок, стараясь навсегда сохранить чувство, рвущее сердце на части. Белый, белый... Она лишь на мгновение прикрыла глаза, как вдруг на лоб упало что-то холодное. Раз, другой, третий. Изумленно распахнув глаза, она часто заморгала и зафыркала, когда в нос попала... снежинка? Что творится... С каких пор ее магия работает сама по себе?

- Киллиан, - прошептала Леонора, повернув к нему голову, - Любимый... - она виновато потупилась и коротко рассмеялась, - Честно, это... я не знаю, оно само!

Нет было даже сил вздохнуть, тянущее чувство по всему телу, плавно растекалось, еще чуть-чуть и он провалится в сон. Пират перевалился на бок держа Леонору как можно ближе к себе. Ведьма слегка толкнув его назад, повалила полностью на спину, а сама же удобно улеглась на нем. Тепло…Теплое чувство по телу…

Джонс вздохнул аромат ее волос, ни с чем не сравнимый, Ди повернувшись к нему поцеловала его в щеку. На лице мужчины расцвела улыбка, искренняя, настоящая…В голове вертелись еще воспоминания минутной давности, ее глаза, ее взгляд, шумно вздохнув пират блаженно прикрыл глаза и зарылся в ее волосы, но тут же почувствовал…холод?! Открыв один глаз, Киллиан не мог понять, в чем дело.

- Киллиан, - прошептала Леонора, повернув к нему голову, - Любимый... - она виновато потупилась и коротко рассмеялась, - Честно, это... я не знаю, оно само!

Посмотрев на ее Джонс взглянул на вверх, и удивлению не было предела, снег летел из потолка…просто летел из ни откуда. Он верил Леоноре, она действительно не понимала как это, он видел ее замешательство в глазах девушки. Слегка поднявшись, Джонс навис над девушкой, -И что мне делать с тобой, моя несносная ведьма…-прошептал мужчина и поцеловал девушку, интересно что будет в следующий раз, засыплешь нас совсем да,- засмеялся пират, - И почему снег,- бурчал мужчина и постепенно спускаясь мужчина целовал девушку, шея..грудь.

Дойдя до живота, он провел мягко рукой и заметил то что раньше не видел. Мелкие полоски шрамов располагались, на нежной кожи колдуньи. Бросив на нее мимолетный тревожный взгляд, мужчина поцеловал в покореженный участок кожи, отметив про себя, что наверное это от огня, ведь она ему когда то рассказывала. «Интересно сколько у нее таких..» -задумался мужчина. Задумываясь над этим, да над снегом который, кружа над кроватью, Джонс опустился на спину и удобно устроился между ног девушки.

- Думаю, ты не будешь против,- усмехнулся мужчина, и повернувшись он поцеловал во внутреннею часть бедро девушки, - медленно закрыв глаза, он сам не заметив уснул в таком привлекательном положении.