На его пальцах еще остался запах ее возбуждения, ее оргазма. Он чувствовал его каждый раз, склоняясь ближе, целуя ее там, где только что касались руки. Имбирь. Кедр. Черный перец. Корица. Морская соль. Как остро и солоно все это должно ощущаться на языке. Во рту.
Его пробрала дрожь от этой мысли.
Каждый раз ему кажется, то хотеть ее еще сильнее невозможно. Каждый следующий раз смеется над этой мыслью. Ему никогда не будет достаточно.
Спасибо, господи.
Снежка понемногу оживала под его ладонями. Возвращалась. Дэвид чувствовал это по ее учащенному дыханию. По тому, как вздрагивало под гладкой кожей, под ребрами ее сердце. По тому, как кровь приливала к ее щекам, как напрягалась грудь, как сжимались соски. По тому, как уверенно ее пальцы скользнули по спине, притянули его к себе. Он громко выдохнул ей в шею. Между ними только плотная, грубоватая ткань, все, что по обе стороны от нее - сплошной жар. Снежкины пальцы вцепились в шлевки, потянули еще ближе; Дэвид почти услышал, как она чертыхается на пряжку, да, да, можно было не застегивать, вообще не надевать. В четыре руки, путаясь, переплетаясь в пальцах, стащили с него джинсы на половину, этого хватит. Подушечки ее пальцев на долю секунды задели его твердый горячий член, мазнули прикосновением легко и неосознанно, и Дэвид с силой скрипнул зубами.
Она позвала его, прежде чем их губы встретились. Прежде чем раскрылась под ним, приняла его без остатка.
- Снежка, - почти беззвучно отозвался он в поцелуй.
Их всего два или три - первых долгих томительных движения, в которых можно прочувствовать под собой и вокруг себя всем телом ее обволакивающее тепло. Насладиться им. Впитать его.
А потом их смыл жадный на грани свирепости ритм, потому что самоконтроль, который с таким трудом давался ему в последние - сколько? четверть часа? меньше? - слетел, будто Дэвид знать не знал этого слова.
Давно пора, если честно.
Вот теперь он застонал. Ее имя. Всегда только ее имя.

Они приникли и проникли друг в друга одновременно. Ее имя на его губах, заглушенное поцелуем, взметнуло волну удовольствия во всем теле. Он вдвинулся в нее аккуратно, нежно и медленно, и она инстинктивно последовала за ним, к нему. Ближе, пожалуйста, молила поцелуем, руками, всем телом. И Дэвид понял, и сорвал всё, что только можно.
Его стоны отзывались в ней оглушающим пульсом и заставляли стремиться к нему, от него, снова к нему, так, чтобы доставить мужу как можно больше удовольствия, чтобы увидеть его лицо в миг наивысшего наслаждения. Все вокруг скрадывала темнота, и глаза у Белоснежки были прикрыты , но ей не нужно было видеть лицо Прекрасного, чтобы знать, как оно выглядит.
Напряжение нарастало неумолимо, совместные движения получили небывалое ускорение. Белоснежка жадно скользила ладонями по спине мужа, бокам, плечам, изгибаясь, впечатываясь в его горячее тело. Губы впились в его вздутые от напряжения мышцы на руке, слизывали крупные капли пота. Да, вот так, так лучше. Она приподняла бедра навстречу яростным толчкам мужа, выстонала его имя. Пальцы впились в его ладони, переплелись с его пальцами. Еще раз и еще, да, пожалуйста. Голова откинулась назад, Снежка изогнулась в последнем отчаянном рывке, и время остановилось.

Снежка отвечала молча и жадно, всем телом, каждым его изгибом, каждой темной, как сама тайна, ямкой, лучше любых слов.
Боже.
Дэвид приподнялся на руках, нависая над ней, двигаясь вместе с ней - глубже, теснее, идеально; застонал снова, касаясь лбом подушек над ее ключицей, пока снежкины губы не отрывались от его плеча, ее волосы скользили по его щеке, щекоча и дразня. Невозможно молчать, ощущая ее, как сейчас, всем телом.
Я люблю тебя.
Снежка подалась навстречу, стискивая его бедра, все-таки произнесла его имя - сладко, долго, словно протянула сквозь себя каждый звук, и это уже слишком. Это уже нестерпимо хорошо. Он с силой толкнулся в нее, еще и еще, проваливаясь в темноту на последнем сокрушительном "еще" и выдыхая почти отчаянно.
И забывая, как вдохнуть.
Надолго.
Их пальцы сцеплены. Его губы прижаты к углу ее губ. Чуть-чуть повернуть голову - и уже губы к губам. Это очень нежный поцелуй.
- Я люблю тебя, - Дэвид улыбнулся. Перекатился на бок. Их пальцы по-прежнему сплетены. Он поднес ее руку к губам. Медленно перецеловал костяшки пальцев. Каждую подушечку. Каждую линию на ладони. - Радость моя.