Лес королевства Злой Королевы остался позади. Светало. И алая заря раскрашивала небо яркими багровыми всполохами, обещая ветреный день. Они шли на восток, по направлению вздымающихся, словно волны океана, гор, пересекая тропу за тропой, оставляя по правую руку русло бурлящей реки и не проходимый лес из дубов, вязов и сосен слева. Руфус бежал впереди, указывая дорогу и прислушиваясь, всякий раз, когда неподалеку раздавались громкие звуки. Румпель же, тревожно поглядывая на Леонору, думал о том, чтобы быстрее найти убежище и привести мысли в порядок.
Сперва, ведьма была неподвижна, и тиха. И лишь неровные, прерывистые вздохи говорили ему о том что, ее легкое и измученное тело все еще сохраняет жизнь. А затем она, словно очнувшись от сна, повернула к нему голову и открыла глаза, широко и будто бы трезво поглядев на него. Увидев ее лицо, маг вздрогнул, коротко вздохнув. Ее белоснежней лик покрывали три свежие еще не зажившие глубокие раны, и если их не излечить сейчас же, то на лице ведьмы останутся приличные шрамы, никак не добавляя ей привлекательности. И хотя, ему было абсолютно все равно на то, что ее могло ожидать в будущем, все же, он был ей должен за свое спасение от белой колючей заразы на балу. К тому же, они все еще были приятелями, если их общение могло бы так называться, да и слова о том, что нужно поступать с людьми так как, хотелось бы, чтобы они поступали с ним, он все еще помнил.
А ведьма, тем временем, крепко вцепившись за ворот его рубашки, начала неразборчиво что-то хрипеть.
Цитатаtender_poison ()
- Беги в лес! Он, он, он велел мне! Он приказал! В лес!
- Да, да мы и идем в лес. – отвечал он ей.
Цитатаtender_poison ()
- Пустите меня, пустите! - тело выгнулось дугой, руки и ноги свело судорогой, - Что это... куда вы меня ведете? Я не вижу, я не вижу... пусти, пусти меня, демон, пусти, златоокий! - вывернувшись, ведьма перехватила чью-то руку, с силой сжала ее чуть ниже локтя и потянула на себя, приближая лицо чужака почти вплотную к своему
Принимая ее слова за болезненный бред, он шел дальше, но не тут-то было. Быстрым рывком, девушка на руках мага, начала извиваться и искривляться будто – то нечто, что сидело внутри нее, приносило более сильную боль, чем внешние ссадины и порезы. Прерывистыми неясными вскриками, она пыталась что-то кому-то доказать, рассказать, пригрозить. И тут до него начало доходить. «Не видит, боиться, златоокий…» Хмурясь еще сильнее, он и не заметил как она, будучи в бреду, но, все еще, держась из последних сил, притянула его лицо к себе, буквально заставляя его взглянуть в ее наполненные страхами и ужасом глаза. «Кромешник «лечит» страхами, он заставил ее вспомнить. Вспомнить все.»
Цитатаtender_poison ()
- Мною тебе не владеть, демон, не владеть, - затряслась ведьма, хватая ртом воздух, - Да сгубят тебя кошмары мои, колдун... убей-убей! Прошу, убей! - срывала голос Леонора, пока вдруг не обмякла, повиснув, как неживая, -
Выкрикивая последние слова, она снова безжизненно упала в его объятия, забываясь в боли и горе. Темный скорбно нахмурился, ему даже пришлось несколько раз останавливаться, и прислушиваться, чтобы проверить дышит ли Леонора. Но она казалось, снова ушла в небытие сна. - Не бойся ведьмочка, все позади. Все прошло. Мы скоро найдем тебе пристанище. – шепотом ответил Румпель, боясь разбудить ее ненароком.
Цитатаtender_poison ()
Темно, темно. Так темно. Мне страшно... - шею прожгло что-то горячее, и ведьма ощутила, как по всему телу прошел разряд магии, будто ток, - Хватит... я не вижу... прошу... не вижу, я не вижу... - секунда - и мир поглотила густая тьма.
Но пробивающееся сознание и пережитый ужас не отпускали колдунью в оковы лечебного сна. Пытаясь ее хоть как-то успокоить, Румпель начал мычать какую-то странную давно забытую мелодию. Ту, что он когда-то давным-давно напевал для сына, в часы наиболее страшных ночных кошмаров.
Легким прикосновением к ее шее, он пропустил по ее телу небольшой заряд магии, помогая девушке расслабиться и крепко уснуть. Через минуту она уже больше не дергалась, а свернулась калачиком на его руках, и, успокоившись, она уснула.
Идя дальше вдоль реки, Румпель задумался, почему он вновь оказался в такой непростой ситуации, и почему вновь решился спасти эту несчастную. Ведь, мог же он, тогда, оставить ее замерзать на сырой дороге, когда впервые повстречал и отнял зрение, и даже сейчас, слова Верховной ведьмы хоть и имели немалый вес, но он же, как-то прожил все эти долгие лета, на зачарованной земле без ее благословения, справился бы сам и на этот раз. Но все же, было в ней, что-то, что не могло не вызвать в нем отклика. Быть может, это была сила ее природной магии. Ее великое многообразие, что он видел совсем недавно, бесспорно влекло Румпеля, неограниченной властью и достойной мощью. А может быть, история Леоноры напоминала ему самого себя, брошенного и никому не нужного мальчишки посреди толпы. Ненавистного, и всеми презираемого, сына неудачника и игрока. Но, и также, он видел в ней судьбу своего сына, который лишился матери, а затем и отца. Она, как и его Бей, не была виновата в такой своей судьбе и участи, они были достойны признания, поощрения, опеки старших. Но не получили ее, незаслуженно были обижены и безжалостно выкинуты на обочину жизни. И в этом, была вина не только его бывшей жены или нерадивых родителей ведьмы, в этом была и его вина. А вина, как известно, самый острый показатель раскаяния за совершенное, но и этого порой бывает недостаточно.
Лес поредел, сменяясь более каменистой и извилистой дорогой. Величественные сосны и дубы что так обильно населяли лес на границе, уступили место более низким кустарникам шиповника, раскидистым акациям, разухабистым каштанам. Румпель стал крепче прижимать ведьму боясь оступиться и ненароком упасть, но к его счастью и облегчению он был точно уверен, что они благополучно покинули земли бывшего Королевства Регины, вступая в обитель Темного Леса. И к его удивлению, сейчас, этот факт вызывал в нем удивительно умиротворяющий отклик. В сложившейся ситуации Темный лес стал ему прекрасным убежищем и почти вторым домом.
Направляясь все дальше и дальше на северо-восток, маг все еще не терял надежды найти прибежище, иначе, им придется разбить лагерь прямо в лесу, а это не слишком то, что нужно сейчас ему, ведьме и двум беглецам рецидивистам, коими они представлены перед всеми жителями Зачарованных земель. И вот, в одночасье беспокойный зверек, встал на две задние лапки, вытягивая шею вперед, и завертел ею в разные стороны, будто бы принюхиваясь. - Руфус! Руфус! – зашипел на него маг. – Адское ты животное, куда ты нас завел?! Не обращая на Темного ни малейшего внимания, хорек несколько раз повторил свои действия, а после быстро побежал куда-то в гущу леса. - Что? Куда? Ах, ты ж…. – ругался почем свет стоит Румпель. Ему пришлось сильнее склониться и почти скрючиться над телом ведьмы, чтобы без падений и ранений следовать за фамильяром. «Несносное ты создание, никчемное и ничему не обученное. Надо было вернуться в замок, там есть все, что нужно для трехмесячной осады, а может быть и трехлетней, если потребуется, но черт меня за руку дери, на кой…. я доверился этому животному, и теперь оказался в чаще леса!»
Но тут заросли окончились и они вышли на какую-то поляну. Румпель впервые поднял голову, и осмотрелся. И он искренне обрадовался увиденной картине. На губах стала расплываться довольная улыбка, а заскорузлая тревога отлегла от сердца. De Matris Magnae! Magne pater! Gloria tu! Древние призывные слова отчего-то зазвучали в его голове, и он тут же понял. Они нашли свой дом. По крайней мере, на ближайшее время. Это был небольшой деревянный домик на берегу реки, по обеим сторонам окруженный горами, а сзади защищенный непроходимым лесом. - То, что надо. – закивал сам себе Румпель.
Подойдя ближе, он заметил, что Руфус уже облюбовал себе местечко на заднем дворе, в мастерской хозяев, восседая на одной из полок и победно дожидаясь мага. - Ну, иди, иди сюда, звереныш. Хороший. Хороший. – Румпель жестом позвал хорька к себе на правое плечо и тот радостно запрыгнул, зарываясь мордой в мокрые волосы хозяина. А в мастерской были разбросаны самые разные поленья и рубанки, миски и поделки, даже звериные рога. Как правило, люди, живущие в такой глуши, изготовляли нечто подобное, чтобы потом сбывать на ближайшем рынке или продавали странствующим коробейникам. По всей видимости, это были обычные, ничем не примечательные люди, семья из трех, пяти, а может и семи человек, хотя какой обычный человек заберется жить так далеко, к тому же в Темном лесу. Так или иначе, им придется, помочь им, а случиться это добровольно или же добровольно-принудительно, Румпеля это не интересовало.
Они обошли дом, выходя к парадной двери. У входа, стоял стол с двумя креслами рядом. На столе была разложена какая-то еда, и Руфус спрыгнув с руки мага, моментально решил проверить ее на съедобность. На кресло рядом, Румпель аккуратно уложил тело Леоноры, жестом приказывая хорьку охранять. И еще раз, покрутившись на месте, животное покорно устроилось на подлокотнике кресла, рядом с ней. Сам же маг, прикидывая свои возможности правдивой лжи, уже было хотел постучать в двери, но мельком увидел свое отражение в боковом окне, и остановился. На него смотрел совершенно иной человек. Это был высокий блондин, с длинными курчавыми волосами, трехдневной щетиной и грязью на лице, к тому его левую бровь, глаз и левую скулу украшали шрамы. И даже одет он был иначе, чем одевался сам маг. Но если весь облик и внешний вид, еще мог запутать незнакомца или случайного путника, то его жесткого взгляда, ничего не изменило, даже перемена цвета глаз. «Ба!! Ну, дела!» - удивился Румпель, напуская локоны на лицо.
Поправляя походную сумку, он все же решился постучать в двери. - Тук-тук-тук! – раздался глухой деревянный звук.
- Кто пожаловал? – рявкнули с другой стороны. - Прошу простить нас за беспокойство, но нам с….- запнулся маг, а потом, одергивая сам себя продолжил… - нам с дочерью нужна помощь! За дверью послышалось ворчание, сменяющееся грохотом и снова чьим-то беспокойным нареканием на беспросветность жизни. Терпение Румпеля доходило до точки кипения, и еле сдерживаясь от порыва распахнуть дверь дома и тут же перебить всех на месте, он глубоко втягивал носом чистый разряженный озоном воздух. И вот спустя две минуты им наконец-то открыли дверь.
На пороге появился коренастого вида, лысоватый мужчина, весь в лохмотьях и штопанном разноцветном и засаленном жилете. - Откуда идете? – грубо спросил он. - Мы шли на свадьбу тетки, в Северное Королевство, но ночью на нас напали… - запнулся маг, делая беспомощный и виноватый вид. Но мужчина был не так прост. Правая его рука была заведена за спину, что означало, что у него явно имелось при себе оружие, а из-за его спины выглядывала субтильная, даже болезненно субтильная, хмурая и растрепанная женщина. Суровый муж перевел взгляд с мага на Ди. - А чего это она вся в грязи и ранах? - Ее подрали волки. – развел руками маг. - И оставили такие порезы? – он указал на лицо Леоноры – Чет не слыхал, что в наших краях такие волки водятся. - Ну-у-у…- начал было Темный, но вдруг его перебил скрипучий и тонкий голос женщины. - Он врет Томас, он точно врет. Я чую это! Не обычные то люди, необычные! Рывком хозяин дома, вынул топор из-за спины, подлетая к Румпелю в попытке дотянуться до его горла. - Кто ты? Отвечай немедленно! – вскрикнул тот. – Маг? Чародей? Оборотень? - Ну-ну, что же вы так, нерадушно – начал улыбаться Темный, пропуская нервный смешок. – Совсем не стоит так начинать наше общение, оно может стать, весьма плодотворным для вас. - У меня с вашим братом разговор короткий. Камнем по голове и в воду. Знаешь, скольких ведьм я тут утопил? – он указал на ручей позади мага, улыбаясь прогнившими пнями зубов. - Что же – выдохнул Румпель. – Очень жаль. Очень жаль. Кхм, грхм. Сделав шаг назад, он спокойно отошел от мужчины, для того чтобы, будто бы поправить запыленный ворот плаща. Хозяин же дома, оторопев, от того, что его слова не возымели должного эффекта, тупо разинув рот, слушал мага. - А ведь хотел по-хорошему. Честное слово. С этими словами он резким движением запустил руку в грудь мужчины, вытаскивая его сердце, а второй взмахнул, замораживая женщину на пороге. - Много ведьм говоришь, убил, утопил, хм, занятно, занятно – рассуждал Румпель, поигрывая сердцем глупца – За что же ты так лесной народ невзлюбил то, мм? - А тебе почем интересно то? – задыхался мужчина – Чертов колдун! – выплюнул он. - Эх. На самом деле, ты прав. Мне нет никакого дела до тебя или кого-либо другого, но, знаешь ли, в последнее время я часто встречаю недовольных, магами и волшебством, и это начинает меня настораживать. Как бы худо не стало. - Будь ты проклят. Ты и твое, дьявольское отродье. – кивнул он в сторону Леоноры. – Вам всем гореть в гиене огненной. - Да ну?! Правда что ли? – шутливо переспросил Румпель. – Ну, тогда, ты не умрешь первым. А первой умрет она – он указал на жену дровосека. – Потом я убью всех твоих детей у тебя на глазах, и ты в полной мере познаешь, что такое – Ад, дорогуша.
И как только он двинулся в сторону порога, позади него раздался заразительный грудной смех. - Что думаешь, напугал меня колдун? Ха-ха! Как бы, не так. Я этих выродков, своими же вот руками и убил! Они же у меня тоже – плевок – как ты! На миг глаза Румпеля округлились, и он посмотрел на хозяйку дома, спрашивать ему больше не пришлось, ответ был написан на ее лице. Это была правда. Горькая, ужасная, ошеломительная – правда. Этот отшельник в лесах убил своих собственных детей. На минуту воцарилось гробовое молчание. Замороженная магией, женщина, умоляюще смотрела на Темного, а справляющийся с болью коренастый мужчина медленно поворачивался к нему лицом. - Что не ожидал такого? Колдун! Поганое отродье! Что молчишь? Аль силенок не хватит выполнить угрозы? Коли нет, то забирай свой кусок дерьма – тут он указал на ведьму, мирно посапывающую в кресле – И проваливай! И тут Румпель горько усмехнулся, опуская голову и смотря на настоящее отродье из-подо лба. - О как же ты заблуждаешься, потерянная твоя, прогнившая душонка. – спокойно ответил маг. - Твое убийство, самая малая из моих проблем, дружище. Да и повидал я, таких как ты, уже не мало. – печально вздыхая маг продолжил. – Но на этом тебе пора. Дети ждут. С этими словами он раздавил сердце хозяина лесного дома, раздувая пепел от этого бесполезного человека, по ветру.
Затем оборачиваясь к испуганной и заплаканной женщине, он вошел в дом. С виду, это был обычный, ничем не примечательный деревенский домишко. Такой же, как и тысячи других, простых жилищ, в этих землях. Внутренне убранство было сплошь деревянным, и по-деревенски немного запущенным. - Что же, я надеюсь уже все понятно? И после своего утвердительного ответа он поступил с хозяйкой дома, точно так же, как и с ее мужем. Рассыпая ее сердце в пыль, маг добавил: - Простите что так долго. В глазах женщины застыл ужас, и она тихо осела на пол.
Затем почти привычным жестом он пригласил Руфуса присоединиться к нему. А сам вышел на крыльцо. Взмахом руки Румпель поднял тела людей, отправляя их в последнее путешествие по реке. - До чего же странные бывают эти люди. Не так ли, Леонора? – шепотом добавил он, оборачиваясь к девушке.
Она все еще безмятежно посапывала. Он легко подхватил ее и внес в помещение. Раны и грязь на ее одежде уже успели испачкать кресло, оставляя пятна темной крови, а это значило, что ведьма все еще нуждалась в немедленной помощи. Бегло осматривая дом, он искал какую-нибудь, любую свободную ровную поверхность. К счастью такое место нашлось, рядом с чуланом был приличный стол, рядом стоял какой-то стеллаж с различными горшочками и банками, а над ним висели травы.
Укладывая Леонору на ровную поверхность, он методично разровнял ее руки и ноги, осматривая костюм. Тяжелый черный бархат юбки был, чуть ли не на полметра перепачкан в грязи, с травинками, листочками и кое-где запутавшимися веточками. Верхняя блюза была хоть и немного чище, но ее рукава и ворот были нещадно изорваны, также как и задние ленты платья, которые свисали небрежными безжизненными лохмотьями. - Так, так. Это никуда не годиться. – подытожил Румпель. - Ее нужно раздеть Руфус – обратился он к фамильяру. – А ты пока, найди стоящие травы в этом захолустье. Уверенными движениями рук, маг расстегивал одну за другой пуговицы блузы, стягивая ее с костлявых плеч ведьмы, а затем развязал пояс и избавился от юбки. К счастью, на ней было белье, что облегчило некую неловкость ситуации.
Склоняясь над израненным телом ведьмы, он принялся осматривать и изучать ее травмы. Все тело Леоноры, так или иначе, было испещрено мелкими полосками от старых травм или порезов. Ладони и пальцы пострадали значительней других, словно знаки ее магических экспериментов с зельями, он и сам такие имел и потому не особенно задержался на этом. Но все же, его привлек большой парез, уже больше похожий на заживающий шрам, на ее правой ладони, он, несомненно, был знаковым и Темный бесспорно знал почему. - Кладбище. Могила Полы Шульц. Дэвид Нолан и его подружка Хлоя. Ха. - усмехнулся маг. Но на той, же правой руке, сейчас, ее запястье все заплыло синевой с остатками свежих ран и это уже насторожило мага. На суицидальную попытку, это мало походило, а схватить Леонору можно лишь надев на нее магические наручники. - Браслетик от Кромешника, ну разумеется. – пробормотал Румпель.
Осматривая девушку дальше, он обнаружил незначительные и уже заживающие порезы и царапины на руках, животе, ногах и бедрах. Кое-где были видны старые пятна от ожогов и полоски шрамов нанесенных, видимо самой себе во время особо острых приступов безумия. Но больше остальных его внимание привлекла глубокая свежая рваная рана на внешней стороне правого бедра, эту отметину явно оставляли в порыве гнева, причем при помощи острого предмета и магии, а также три полосы на лице оставленные в знак отметки, или же, такого изощренного подарка от нынешнего правителя земель. - Хм… что же делать. Он стал перебирать в голове варианты ее лечения, но при себе маг имел всего лишь скудный набор трав и кореньев. И сейчас, надо было либо срочно идти на поиски либо применять магию.
Увлекшись размышлениями, он и не заметил, как пристально стал рассматривать тело Леоноры. Но когда с ближней полки упал горшок и с треском опрокинулся на пол, высыпая какой-то порошок, маг очнулся. Взирая с полки, на него виновато и удивленно смотрел Руфус. - Ну что? – улыбнулся маг. – Давай поглядим, что там у тебя.
В импровизированной травнице они обнаружили порошок корня аира, сухую листву крапивы, целую банку березового дегтя и недавно собранные цветы белой акации. - А что, не все так и прискорбно мой пушистый друг. – подытожил маг, снимая плащ. Уверенными и точными движениями он достал с ближайшей полки чистую чашку и принялся засыпать в нее один за другим необходимые ингредиенты для заживляющей мази. - Окопник, аир, крапива, для заживления, немного дегтя для связки и дезинфекции, и акация для остановки крови. Готово. Быстро обшарив полку, он так же нашел некое подобие ступки, принимаясь усиленно все это толочь. Но проблема заключалась не в том, чтобы обработать и перемотать раны, а и в том что, самое главное нельзя было занести инфекцию.
Быстро оглядываясь по сторонам Румпель, заметил зажженную печь и рядом стоящую миску с водой. Махнув в ее сторону, он поднял ее и поставил на плиту, ожидая ее нагрева до закипания. А затем в еще кипящую воду, он быстро кинул кору дуба, листья вишни, и щепотку найденного перетертого прополиса. Как только раствор стал чуть холоднее, он разорвал пару льняных полотенец, найденных на кухне, и принялся методично омывать раны ведьмы. Неподалеку Руфус шелестел какими-то не то бумагами, не то просто листами, что по большому счету мало заботило мага. Когда первичная обработка ран и ссадин была окончена, он смазал приготовленной мазью глубокий порез на ноге Леоноры, буквально вкладывая лекарство в нее, а замет тот же фокус проделал и с рукой и с лицом. Перевязка так же не заняла слишком много времени, так как тело ведьмы было настолько худым и костлявым, он как порой ему казалось, перевязывал манекен.
Наконец, пришло время переместить ее ближе к огню для согрева и дальнейшего лечения. Но Темного, все еще беспокоили шрамы на ее лице. Нанесенные магией, они могли быть сняты тоже только ею. Аккуратно, почти что, с отеческой нежностью, он приложил руку на ее перевязанное бледное и изученное лицо, легко пропуская сквозь руку магию, он на мгновение, задержал взгляд, на правильных чертах ее лица, на больших глазах и пушистых ресницах, на четко очерченную линии губ. - Все же, не будь ты так упряма и так больна безумием Леонора, была бы истинной красавицей всего Зачарованного Леса – прошептал Румпель.
Пройдя вглубь самой большой и, по всей видимости, единственной комнаты в этом доме, он наткнулся на нечто напоминающее софу. Разворачивая одеяло и приготовив подушки, он перенес Леонору, хорошенько укрывая девушку двумя одеялами. «Если у нее есть жар, хороший согрев не даст ей заболеть».
А тем временем, день клонился к закату, и пора было позаботиться о продовольствии. Осмотревшись на кухне, он обнаружил там крайне скудный состав провизии. Остатки какой-то крупы, немного муки, да обглоданные кости зайца. На обеденном столе стоял глиняный кувшин с уже закисшим молоком, рядом черствый ломоть хлеба. В небольшой тарелке лежала горсть лесных ягод. - Да-а-а-а – потянул Темный, – Тут не особо то и разгуляешься.
Снова надевая плащ и походную сумку через плечо, он шикнул на хорька: - Руфус! Руфус ты где? Пойдем, дружище, поохотимся в лесу.
Озадаченный зверек вынырнул из каких-то веток у камина, тут же молниеносно вскакивая на плечо хозяина, и они вышли из дому.
Сквозь липкий мрак и благоговейную тишину доносились обрывочные звуки. Грохот, треск, скрип, чьи-то резкие голоса. Каждое движение отзывалось болью. Бесконечная мука, без конца и края. Перед затуманенным взором на мгновение мелькнули неровно сколоченные дубовые стены, освещенные неверным светом огня. В носу - запах вереска, смолы, сажи и горечи. Тихонько застонав, Леонора отчаянно захотела перекатиться набок, но чьи-то руки уже укладывали ее на спину. Больше всего ей хочется сказать о том, что в таком положении ей дурно, до того, что вот-вот вывернет наизнанку, но вместо слов из горла вырвались лишь хрипящие стоны. Тело вновь затряслось в лихорадке, лишая ее контроля и воли. Комната - темная, серая, обезличенная комната, из окна которой не было видно знакомого леса, в которой она не чувствовала знакомого запаха трав и цветов. Вместо них - запах хлеба, муки, мясного бульона, кислого молока. В глазах двоилось, но Леонора все же успела на краткий миг различить чей-то силуэт. Вот он - уже почти перед ее лицом, смутный, непонятный, резкий. Светлые волосы, вытянутое лицо, выцветшие лацканы походного плаща. Трудно и неудобно лежать, слишком жестко и неприятно, но двинуться она не может. Сознание падает в пустоту, вновь заставляя утратить связь с внешним миром.
До слуха, будто через стену, доносится голос. Спокойный, мерный, убаюкивающий. Незнакомый и знакомый одновременно. Плеч касаются чужие пальцы, и Леонора, даже не думая сопротивляться, позволяет стянуть с себя мокрую и грязную ткань платья. Все глубже и глубже проваливаясь в бездну пустоты, она начинает мысленно, будто в трансе, отчитывать ритм собственного дыхания. Раз-два-три, раз-два-три. Вдох-выдох-вдох. Мерещится, что кто-то зовет ее по имени. Леонора, Леонора, Леонора... она слышит это так четко, так близко. Она не ощущает мира, а он, как и прежде зовет ее обратно к себе. Кто тот, кто знает ее? Кто по капли пытается влить в нее жизнь?
Туго перевязанные шелковые ленты быстро поддаются ловким и проворным пальцам. Руки бережно, едва касаясь, блуждают по ее телу, освобождая от одежды, давая приток воздуха, окутывая кожу холодом бродящего по комнате сквозняка, но все, что чувствует ведьма - равнодушие. Звенящая, гулкая пустота. Ее шрамы, раны, боль, муки - вся ее отравленная, потерянная жизнь оказывается в руках того, чьего лица она не в силах разглядеть. Силуэт, на долю секунды виденный ею через тьму, замирает, поворачивает голову, медленно поднимает руку. Леонора замирает, пропуская вздох. Сознание мутное, склизкое, затягивающее, словно топь. То жарко, то холодно, то больно, то легко. Ей хочется кричать, но не хватает сил. Хочется плакать, но слез, кажется, не осталось. В тишине серой, пропахшей жареной дичью комнатушки она слышит только чье-то сбивчивое дыхание, которое так и хочется оборвать. Ей нужна тишина. Тишина и вечный покой. Ее не спасти.
Раненную ногу пронзает жгучая невыносимая боль. От макушки до пальцев ног тело пронзило ударной волной жара, но она не в силах шелохнуться, будто намертво прикованная к жестком деревянной поверхности. Ей что-то говорили, шептали, с ней что-то делали... ее пытались воскресить, безжалостно вырывая из нежных рук агонии и тишины. Наряду с прочими ощущениями, на ведьму вдруг накатила страшная тоска и усталость. Она смирилась с болью, приняла слабость, в полной мере осознала собственную беспомощность. Мысли, будто прыткие насекомые, разбежались по углам, превратив ее сознание в один огромный серый подвал, заросший паутиной и пылью. В нос ударил запах прополиса и акации. Ее могила, там тоже пахло акациями. Кожи коснулось приятное тепло. От запахов стало душно, но боль в ранах заметно уменьшилась. Ее лица осторожно коснулись чьи-то пальцы, и тут же глаза обдало жаром. Запах стал сильнее, муки - тише. Она была благодарна, и, в то же время, зла. Она ведь почти смирилась, почти приняла, зачем?... Она ощутила магию, не могла не ощутить. Чьи-то чары, колкие, жаркие, огненные, пролились в нее, будто ледяная вода на иссохшую землю. Тело пронзила дрожь, а собственная магия призывно потянулась вперед, будто воскресая от долгого сна. Леоноре так хотелось открыть глаза, так хотелось сказать хоть слово, но мир вдруг снова качнулся, и после, все, что она помнила, было тепло, тишина и покой. Идеальный, безмятежный мир, где больше нет боли.
~ несколько часов спустя
Сердце забилось чуть быстрее. Чувства - вот, что гоняет по ее венам кровь. Спросонья мотнув головой, Леонора шумно выдохнула и, перевернувшись набок, зарылась лицом в подушку, сосредотачиваясь на незнакомых запахах. Что угодно, но только не мысли, только не чувства. Находясь в столь шатком и опасном положении, она не могла позволить себе такую роскошь. Ведьма казалась сама себе пустым кувшином - и это состояние было наиболее оптимальным. Гармония - в тихой и невзрачной пустоте. Заворочавшись, ведьма натянула пушистое стеганое одеяло до подбородка и шумно втянула носом воздух. Свежий, легкий, невесомый аромат. Заснеженные вершины гор, скалистые овраги, ледяная, звонкая речная гладь, насыщенный аромат еловых веток и трескучего дерева, объятого жарким огнем. Запахи наслаивались один на другой, создавая удивительно спокойную и уютную палитру. Леонора не хотела шевелить не единым мускулом; ощущение было такое, будто ее под завязку накачали валерьяной и мелиссой. Нехотя открыв глаза, ведьма уставилась в стену, украшенную трофеями из костей больших и малых зверей. Где она, что с ней, кто еще есть в этом доме? Что ей делать теперь, как дышать свободно вновь, если каждое неверное движение, мысль или слово вновь грозят обернуться трагедией? Откуда-то снизу раздался странный звук. Нечто, напоминающее мурлыканье, кряхтение и сопение одновременно.
Ведьма осторожно подалась вперед, но тут же откинулась на подушки обратно, почувствовав головокружение и тошноту. Стараясь выровнять дыхание, она и не заметила, как по ее ногам и выше передвигается нечто живое. Непроизвольно захлопав глазами, Леонора почувствовала дискомфорт в области лица и, подтянув руку, стянула со щеки тряпицу. Без сомнений, ее лечил колдун или знахарь. Тряпица пахла травами; знакомый, до боли знакомый отвар. Если бы она лечила себя сама, выбрала бы такое же сочетание. Кто бы ее ни спасал, она уже прониклась к нему уважением. Он не имел никакого права решать, жить ей или умереть, но спас он ее, без сомнений, умело. Колдунья уж было потянулась к шрамам на лице, как вдруг ей на грудь опустилось что-то фыркающее и чересчур подвижное. Сделав резкий выпад вперед, зверек ткнулся носом ей в щеку и мазанул коготками по руке. Ведьма сперва даже и не поняла, что это за зверь и, лишь приглядевшись, узнала в диковинной зверушке хорька. Маленький, юркий, проворный, с черно-белой мордочкой и черными глазками-бусинками. Он прыгал и скакал по ней, фыркал, мурлыкал, кряхтел, словом - издавал целую симфонию неясных, но, вне всяких сомнений, радостных звуков. Леонора даже решила, что, все-таки, умерла; ведь не мог же реальный мир встречать ее так?
Вынув руку из-под одеяла полностью, колдунья осторожно погладила хорька и чуть надавила ему на спину, молча вела успокоиться. Зверек, крутанувшись на месте, словно юла, вжался в одеяло, вытянул лапки вперед и взглянул ей в глаза. Леонора непременно бы удивилась этому странному, чересчур осмысленному взгляду, не будь она обладательницей кота, смотревшего точно так же. В сознании зашевелилась мысль, но она так и не успела облачиться в ясную форму, потому что послышался тихий скрип двери. Хорек, оттолкнувшись от нее, спрыгнул на пол, а сама ведьма, напрягшись всем телом, подтянулась повыше и вытянула шею, чтобы рассмотреть визитера получше.
Леоноре было и боязно, и любопытно. Что-то внутри так и кричало о том, чтобы использовать магию, но другая часть велела сидеть тихо и смирно; в конце концов, хотели бы ее убить - шансов было более, чем предостаточно. Ведьма изо всех сил пыталась принять горделивый и важный вид, но когда неудачное движение вызвало приступ боли, она поморщилась, встретив, тем самым, вошедшего в комнату незнакомца с сердитым, хмурым и перекошенным лицом. Так себе знакомство. Мужчина был высок, крепок, хмур и озадачен, кажется, даже больше, чем она сама. Светлые спутанные волосы, щетина, тонкие полоски шрамов на левой половине лица. Леонора была уверена, что никогда прежде не видела его, но что-то в его лице и взгляде было страшно знакомым; будто это был человек, которого она уже когда-то встречала, но на котором не заостряла внимания. Мужчина молчал, молчала и она. Некоторое время они изучали друг друга, будто встретившиеся в чаще леса волки, а затем одновременно опустили глаза. Леонора принялась разглядывать цветные лоскуты, из которых было сшито одеяло, а мужчина, развернувшись, принялся выкладывать на стол поклажу. Судя по звукам, там было нечто тяжелое и в большом количестве. И все это - в гробовой тишине. Даже крутившийся у ног незнакомца хорек не издавал звуков.
- Подойди, - Леонора не узнала свой охрипший и сиплый голос, - Подойти ко мне, - прокашлявшись, повторила она, подтянувшись чуть выше и приняв положение полу-лежа, - Чародей, - выдохнула она и прикрыла глаза, борясь с головокружением. Мужчина как-то странно дернулся, обернувшись к ней не сразу. Ему потребовалось несколько минут, чтобы развернуться, подойти к ней и медленно опуститься на край софы. Ведьма шумно втянула носом воздух и протянула руку вперед. Пальцы, ладонь, кисть, вся рука ходила в воздухе ходуном, представляя собой жалкое зрелище, выбешивающее чародейку, презирающую собственную слабость. Сцепив зубы, она медленно опустила ее обратно на одеяло и едва заметно мотнула головой в немой просьбе сесть ближе. Каким-то волшебным образом мужчина ее понял, сев на этот раз рядом с ее подрагивающей рукой. С минуту ведьма раздумывала, как лучше совершить задуманный маневр, а затем послала сама себя к черту и протянула к незнакомцу обе руки, одновременно с этим дернувшись всем телом вперед. Мужчина явно не ожидал такого, но успел ухватить ее вовремя. Вцепившись в его плечи, Леонора сузила глаза и принялась рассматривать его лицо, будто то был не человек, а связка диковинных трав. Ей было решительно все равно, как она выглядит, в каком положении находится, как чувствует себя и что испытывает незнакомец; интерес и любопытство спасали ее от посторонних губительных мыслей, от всех воспоминаний, поэтому она отдалась своему исследовательскому интересу целиком.
- Как возможно, колдун, - тихонько прошелестела ведьма, проводя по щеке мужчины тыльной стороной ладони, - Я совсем не знаю тебя, и знаю одновременно. Твой запах, - прикрыв глаза, ведьма шумно втянула воздух, - От меня ускользает твой образ, но в нем нечто близкое мне и родное... почему ты не кажешься мне чужим? Кто ты?
Лес, в послеполуденные часы, максимально наполнен запахами трав и распустившихся цветов. Вдыхая, полной грудью, пьянящий свежий воздух Румпель решил вновь осмотреться на заднем крыльце в поисках оружия для охоты или же корзины для ягод. И его поиски увенчались успехом. В мастерской бывшего хозяина он нашел большой кинжал «баллок» и еще какие-то ножи, прочный железный прут, копья для ловли рыбы или крупной охоты, леску, еще одну походную сумку, по пятнам крови он определил, что использовали ее для дичи, и множество всякой всячины для простой крестьянской жизни.
Но прихватив лишь нож, леску, сумку и прут, Румпель решил, что разберется с исследованием этого места позже. Право, он уже подзабыл, как это жить такой вот обычной жизнью, обычного человека, да еще и в условиях близких к девятнадцатому веку. Раньше он был прядильщиком и выменивал да продавал сплетенную овчину на все необходимое, потом стал и вовсе калекой, а когда в его жизнь пришла магия, то заботы про кров, еду и обогрев отпали сами собой. Но все же, та яркая полоса жизни, что пролегла морщинами на лице, рано или поздно должна была проявить себя, возвращая все на круг своя.
Отойдя от дома на приличное расстояние и снова осмотревшись, он удовлетворенно расплылся в улыбке. До чего же было прекрасным это место, как и удачным расположение. Куда только глянь, простирались горы, деревья и вода, а за ними бескрайнее весеннее ясное небо. Это хижину не то, что по компасу, с боевым отрядом никто бы, не нашел. И он бы мог так стоять часами, просто наблюдая за неспешным движением воды, слушая звуки леса, пение птиц, шум ветра, но. Но, назойливому хорьку было не до наслаждения природными красотами, и животинка уже изо всех сил, пыталась привлечь внимание хозяина, то подпрыгивая, норовя укусить, но забираясь по его штанине наверх, крутясь в руках мага.
- Ну хорошо, хорошо уже идем. – ответил он, спуская Руфуса вниз. – Вперед! И как только Темный отдал команду, хорек быстро понесся по тропинке в самую глубь леса. Они все шли и шли, но магу никак не удавалось найти хотя бы каких-то следов кролика или какой-нибудь другой дичи. Он достал кинжал, вырубая ненужные ветки, попадающиеся на пути, внимательно оглядывал кусты и деревья.
Лес был поистине богат на травы, коренья, цветы и грибы. Идя дальше, Румпель не стал больше терять времени, а вынув леску, изготовил петлю для будущего силка, потом очистил два небольших, но крепких прутика и поставил ловушку. Продвигаясь дальше в лес, через каждые десять-двадцать метров он оставлял свои силки, не ведая, попадутся ли туда животные, но он хотя бы попытался припомнить, как это надо делать.
Но затем невиданная удача снова пришлась ему на выручку. Под одни из кустов он обнаружил своего хорька, усердно грызущего попавшегося в ловушку зайца. - Эх ты, ненасытный убийца – шутливо пожурил его Румпель – А чем же мы нашу больную кормить будем? Но хорек лишь на миг поднял окровавленную морду, непонимающе уставившись на мага, чтобы продолжить трапезу вновь.
Он продолжил свой путь, и вот уже через двадцать шагов, сидела его добыча. Небольшой кролик, запутавшийся в ранее поставленную ловушку, не мог шевельнуться из-за плотно обхватившей его горло лески. - Это конечно не королевский обед, но все же, на бульон пойдет. Он без промедления скрутил шею кролю, и положил тушку в походную сумку. Поднимаясь с колен, он заметил, как над головой пронеслись какие-то две серые птицы, прячась в ветках деревьев. - Куропатки вот так да. Раз они здесь, то у них где-то тут рядом гнездо. Взмахом руки, он пустил разряд магии в птиц и обе без промедления упали на землю. Подобрав уже мертвую дичь, он стал внимательно осматривать кусты и заросли в поисках кладки. И недаром, буквально в двух шагах они с Руфусом нашли с десяток отложенных яиц.
Аккуратно уложив яйца в ту же сумку, они двинулись дальше. Дичи было припасено на пару дней вперед, и теперь можно было, заняться собираем ранних ягод, трав или кореньев. Он собрал немного березовых и сосновых почек на случай инфекций или отеков, еще немного цветов акции и главное соцветия и цветки липы для душистого чая. Так же, ему встречалась мать-и-мачеха, толокнянка, боярышник и он срывал каждой травы по крохе, чтобы пополнить ими домашнюю аптечку. Дальше, в самой непроходимой чаще он отыскал листья молодой крапивы, и, не имея возможности их сорвать, снова взмахнул рукой, призывая молодую траву и соцветия явиться к нему в руки. А затем, так же как все остальное уложил в сумку.
Но прогулка - ориентировка на местности, продолжалась, и Румпель пошел дальше и дальше, уходя вглубь леса. И вот, на одной из полян он приметил заросли кустов черники. Останавливаясь, чтобы собрать небольшую горсть, он пустился в размышления. - И вот что прикажешь мне делать дальше Руфус? Как жить? Я теперь в няньках у ведьмы, ты только подумай! – бормотал он сам себе.
Румпелю крайне необходимо было расставить все по своим местам, или хотя бы попытаться отыскать хоть какую-то логику в сложившейся ситуации. Его целью было - вернуться в Сторибрук, и с палочкой Ученика Мерлина, это можно было бы легко провернуть, но вот незадача она была сломана. И как показывает практика, только ведьма могла, сейчас, ему помочь, но какой прок от израненной и безумной, когда ее так откровенно обработали. Вероятнее всего, Кромешник применил к ней своим особо изощренные пытки, заставляя снова вспомнить всю свою никчемную и страшную судьбу. Снова погрузив ведьму в ее собственный сладкий ад, с детскими криками и слепотой. Да, такой участи он не желал никому. А кто-кто, как не Темный, знал, каких мучений стоит припоминать каждую убитую душу, каждый горестный момент, каждую болезненную минуту, проведенную на этой земле.
- Остаться одной, наедине со своими переживаниями, испытывая страх, беспомощность, крайний ужас. Да ее ждет жуткое пробуждение. Хотя постойте-ка, а что если. Ведь, я же сейчас, не я вовсе. Она и знать не будет. – глубоко вздохнул маг. – А иначе мы разнесем эту умиротворенную обитель на щепки, и боюсь не только ее.
Солнце уже закатывалось за горизонт, когда они повернули назад к дому, и как ему показалось, в голове Темного наконец-то образовалось хотя бы какое-то подобие плана дальнейших действий. «Представиться, поговорить, рассказать легенду. Да это проще простого, сколько раз уже было такое» - храбрился маг, нервно передергивая плечами. - Во всяком случае, хуже точно уже ей не станет, так что. Главное исключить все психотравмирующие ситуации, а уж потом…
Рассуждая о всеобщем возвращении назад, и о том, что же может, сейчас, думать или предпринимать Когсворт, Белль, жители города, они повернули к дому. Внезапно Руфус рывками перепрыгивая высокую траву, быстро двинулся к дому. - Что? Что такое? Руфус стой! – окликнул его маг, но фамильяр отчаянно не слушался хозяина. «Быть может я еще не научился распознавать его тайные знаки. Ай, да и черт бы с ним» - махнул он рукой, продолжая свою неспешную прогулку.
К дому он пробирался снова через мастерскую, оставив там все подручные предметы, он взял с собой лишь сумку с поклажей добытой в лесу, и свою, с травами. Открывая дверь в доме, Румпель сразу понял, что что-то переменилось. Странные звуки ходили вокруг, странные запахи витали в воздухе, даже сам воздух как-то напрягся. Окидывая взглядом всю комнату, он к своему удивлению встретился с сердитым и нахмуренным перевязанным лицом проснувшейся ведьмы. Она была бледнее смерти, с опухшими и черными от слез и горя глазами, вернее пока одним глазом. Но все, такая же, испуганная и гордая Леонора, ведьма от рождения, со своевольным характером и острым блеском в глазах. «Да-а-а» - подумал маг. – «Славься Виктория за мое новое перевоплощение, иначе...» Правая бровь мужчины мгновенно взлетела вверх, а озадаченный вид, сменился сердитым, но ему нужно было играть свою роль дальше, и, не подавая вида, он прошел в кухню, шумно раскладывая дичь на столе. Кролик, две куропатки, с десяток яиц, две приличные горсти черники и множество трав, да у них будет шикарный ужин. Руфус метался у его ног, в надежде отхватить одно из лакомств, но Румпель отказал себе в удовольствии разговора с ним, продолжил раскладывать пищу в глухой тишине.
Цитатаtender_poison ()
- Подойди, - Леонора не узнала свой охрипший и сиплый голос, - Подойти ко мне. Чародей, - выдохнула она и прикрыла глаза
Сначала он даже не услышал ее, до чего голос был хриплым и тихим, но потом Румпель понял, что она зовет именно его. - Что? – неуверенно и тихо переспросил маг, передергивая плечами. «Неужели она знает...»
Немного помедлив, он все же развернулся и неровными шагами подошел к софе, а затем медленно опустился на самый ее край. Девушка потянула к нему руку, исследуя поле вокруг мага, но что-то у нее явно не получилось, и она жестом просила его приблизиться. И понимая ее без слов, он тут же встал, подсаживаясь ближе, чтобы она могла лучше его рассмотреть и познакомиться.
Снова воцарилось неловкое молчание, Леонора о чем-то размышляла, посматривая на свои руки, а Румпель терпеливо осматривая ее лицо, размышляя о том, что с новым набором трав, сможет скорее излечить ее раны. Но, то, что сделала ведьма потом, привело его в легкое состояние шока. Внезапно, она дернулась вперед и обе ее руки, оказались на его лице. От неожиданности маг инстинктивно подался вперед, удерживая девушку под лопатками. Ее цепкие пальцы с длинными ногтями, впивались в его одежду, но Румпель мужественно терпел, прямо смотря ведьме в глаза, пока она пытливо изучала его.
Цитатаtender_poison ()
- Как возможно, колдун, - тихонько прошелестела ведьма, проводя по щеке мужчины тыльной стороной ладони,
На что он едва заметно кивнул, в знак согласия. Все же, врать о том, что он не колдун было бы глупостью, да и, помня о том, что всякая неправдивая легенда для достижения максимальной правдивости должна быть близка к реальности, он должен был так сказать.
Цитатаtender_poison ()
- Я совсем не знаю тебя, и знаю одновременно. Твой запах, - прикрыв глаза, ведьма шумно втянула воздух, - От меня ускользает твой образ, но в нем нечто близкое мне и родное... почему ты не кажешься мне чужим?
Прерывисто вздыхая, он снова и снова прокручивал и припоминал заготовленную речь, никак не решаясь ответить ей.
И все же спустя долгую паузу маг ответил: - Меня зовут Сильван, дитя.
Цитатаtender_poison ()
Кто ты?
- И я твой … отец. Сказав последние слова Румпель, продолжал молчать сидеть и изучать изменяющиеся эмоции на лице ведьмы, ожидая ее ответной реакции.
В голове Леоноры пронесся ураган мыслей. Бесчисленные, сумбурные, глупые вопросы, так и застывшие где-то на кончике языка. Голова не соображала, тело не слушалось, эмоции, то их жалкое подобие, что ей осталось, сплелись в серый шерстяной клубок и медленно покатились вниз, в конечном итоге легонько упав куда-то на самое дно души. Что-то в ней вдруг всколыхнулось, встрепенулось, лихорадочно забилось меж ребер, как раненый желтоперый королёк. Что значит - обрести - для той, что всю жизнь терпела лишения? Каково это - нежданно-негаданно столкнуться с собственными ожившими мечтами? Как выдержать, как пережить их напор и сокрушительную мощь? Задушенная, истерзанная, забитая и окровавленная надежда вдруг посмотрела на мир ее глазами и издала тихий вздох, прозвучавший для ведьмы будто раскат грома. На мгновение ей неистово захотелось, чтобы все это оказалось правдой. И если и существует награда за все ее столетние муки - пусть это будет эта блаженная секунда. А после - она покорится судьбе и вновь уйдет в темноту. Пусть будет боль, пусть приходит смерть, пусть никогда больше ее сердце не забьется, но сейчас... Соловей пропоет в ее мрачной страшной сказке лишь однажды, а потом, как и она сама, опустится грудью на острый шип. Дрогнув всем телом, ведьма как-то неловко, смущенно улыбнулась и, избегая внимательного и цепкого взгляда голубых глаз, осторожно опустила голову мужчине на плечо и слегка приобняла за плечи.
- На самом на краю земли, - прошептала она, - В окружении северных ветров и гор, в доме, пахнущем травами, в боли, агонии и страдании, в тепле и покое. В гармонии безумия и пустоты, на пороге нового мира встретил меня тот, кто назвался отцом моим... - медленно проведя пальцами по волосам мужчины, колдунья глубоко вздохнула, - Иной я открыла глаза, иным путем мне идти теперь... отец.
Шипы терновника прошли через грудную клетку, заливая белые руки кровью. Соловьиная трель отдавалась эхом в голове, и Леонора жадно вслушивалась в каждый ее перезвон, покуда вновь не наступила ночная тишь.
Осторожно отклонившись назад, колдунья медленно, очень медленно спустила ноги с кровати и уперлась ладонями в колени, переводя дух. Тело ослабло, затекло, но при мысли о том, что она пробудет в лежачем положении еще хоть минуту, ее пробирала нервная дрожь. Сильван дернулся вперед, очевидно, желая помочь, но Леонора выставила руку ему навстречу, прося не мешать. Тепло постели и уют стеганого одеяла и перин тут же сменились холодом и ознобом. Только сейчас ведьма взглянула на себя и поняла, в каком виде предстала перед... перед... кем бы он ни был. Отец или чужак, друг или недруг - разве в такие моменты существует разница? "Представился отцом - значит, ему не должно быть никакого дела до моего... вида" - первая складная, цельная мысль, вселившая в ведьму хрупкую надежду, что она еще сможет когда-нибудь окрепнуть и прийти в себя. Приободрившись, чародейка с усилием оттолкнулась и встала на ноги, покачиваясь как тростинка на ветру. Осторожный шаг, за ним еще один, и еще. Опираясь о стены и иногда - о мебель, Леонора, превозмогая слабость, мелкими шажками двигалась вперед, туда, где успела заметить массивную деревянную кадушку. В ней обязана была быть вода, иначе для чего она здесь? Хромая, еле-еле ковыляя, но ведьма все-таки смогла преодолеть свой путь. Пара метров, не больше, стали для нее несколькими километрами лесной непроходимой чащи.
Почти упав на кадушку, колдунья расположила руки по бокам, вцепившись в деревянные бортики, и осторожно приподняла ногу, уперевшись коленом в некое подобие табурета. Она кожей чувствовала холод, исходивший от воды. Хрустальная, прозрачная, с легким запахом земли и ила. Глубоко вздохнув, Леонора медленно опустила голову вниз, скрывая лицо под водой. Нечеловеческий холод, мгновенно вышибающий все мысли. Продержавшись несколько секунд, она с шумом и плеском выпрямилась и невольно облизала мокрые губы. Набрав в грудь побольше воздуха, она перехватила кадушку поудобнее, наклонилась и опустила голову в воду вновь, на этот раз - чуть больше. По позвоночнику пробежал холодок, голову и шею сдавило морозными тисками, но ведьма могла поклясться, что это физическое ощущение - лучшее, что с ней случалось за эти пару дней. Расправив плечи и сделав шаг назад, Леонора несколько раз зачесала пятерней короткие волосы назад и легонько всплеснула кистями рук в воздухе, наровя вместе с брызгами сбросить с себя и лишний груз боли и усталости.
Бодрость, адреналин, запал и воодушевление продержались в ее теле недолго. Уже через пару секунд она начала замерзать и трястись как осиновый лист. Руки невольно потянулись в сторону, ища что-то теплое, и вдруг наткнулись на то, что искали. Чья-то увесистая и пушистая шкура, такая красивая, лощеная и теплая, что ведьма, повинуясь порыву, тут же набросила ее себе на плечи, в первое мгновение чуть не рухнув под ее тяжестью. Из-за небольшого роста и хрупкой комплекции шкура смотрелась на ней странно, будто она стояла в объятиях огромного медведя. Перехватив свою импровизированную мантию поудобнее, Леонора, хромая, пошлепала босыми ногами обратно, то и дело оборачиваясь и любуясь тянущимся за ней меховым шлейфом. Не иначе, как черт ее дернул вытворять все это, но с меховой шкурой она решительным образом не хотела расставаться больше никогда.
Софа, на которой в беспорядке были сложены одеяла и подушки напомнила ей о ее плачевном состоянии, поэтому Леонора, не глядючи, рухнула в первое попавшееся кресло. Подтянув ноги к груди, колдунья перехватила край шкуры, перекинула его через себя и наконец подняла глаза на мужчину. Он уже стоял на ногах, скрестив руки на груди и поглядывая на нее не то с укоризной, не то с раздражением, как показалось Леоноре. "Так это, стало быть, проявление отеческой заботы, хах?" Верила ли она Сильвану? Конечно же, нет. Придумать и сочинить можно что угодно. Загвоздка была в том, что она ни секунды не знала своего родного отца, а если и знала, то была слишком мала, чтобы запомнить. С чем ей было сравнить? Быть может, он говорит правду, почем ей знать? Когда-то она сотни раз представляла себе эту встречу, но никогда и подумать не могла, что она может состояться вот так. Что же ей делать? В первый миг он показался ей страшно знакомым - вдруг это - не случайность, а зов родной крови? Или - лишь бред ее больного, помутневшего, сумасшедшего разума? Последний безумец на земле - и тот не представился бы ее отцом, а этот сказал это так просто и спокойно, будто то было само собой разумеющимся. Три столетия - ни словечка, ни намека и вдруг, пожалуйте, отец! Но что, если не права она? Что если она оттолкнет его и будет жалеть об этом всю дальнейшую жизнь? А если это - просто издевка? И снова боль, снова муки, снова утрата? Ведьма мотнула головой и шумно выдохнула.
- Будь спокоен, Сильван, - медленно произнесла она, лихорадочными движениями пальцев перебирая пушистый мех, - Будь спокоен: день ли, два - я восстановлю силы и смогу уйти. Я уйду, и тебе не нужно будет разыгрывать передо мной представление, - последние слова ведьма почти что выплюнула, задохнувшись в непонятном порыве злости, - Однако же... коль скоро ты говоришь правду... - успокоившись и погрустнев, Леонора опустила глаза и трогательно изогнула брови, - Я - не та дочь, о которой можно мечтать. И будь ты хоть сотню раз кровью от моей крови, узнав меня, ты взмолишься о том, чтобы поскорее забыть. Ты породил монстра... - прошептала колдунья и, помедлив, добавила: - ... отец. И я не смею просить понимания.
Румпель настороженно и внимательно изучал меняющие эмоции, проступающие на лице Леоноры. И сохраняя внешнюю безмятежность, внутри его сжигал неистовый пожар чувств, слова вихрями прожигали дыры на его душе, горячий пароксизм буквально сжимал сердце в кулак. Пульс подступал к самому горлу, обжигая голову и руки, и отдаваясь прохладными импульсами в конечностях. И казалось, еще чуть-чуть и он сам закричит, завопит ей об обмане, раскрываясь, только бы не знать больше боли и переламывающих чувств, обвинительных фраз в голове. Зачем он обманывал ее, снова предавая, как всегда? Поверит ли она ему? Что это все значит? Их судьбы, сплетенные витиеватыми узорами, снова и снова закручивались в тугой клубок, и на этот раз он сам резал их, высекая в давно забытом камне вражды и ненастий, куя новый повод для мести и вековой злости.
«Viam supervadet vadens» - эхом застыли слова Виктории. – «Осилит дорогу идущий» - подтвердил он сам себе и сделал глубокий вздох. Верно, все было верно, глубокие вдохи, неспешные выдохи и память о высшей цели, ради которой он все это затеял. Домой. Домой. Он во что бы то, не стало, вернется домой, к сыну и к любимой. И если потребуется, он станет для этой ведьмочки кем угодно и будет делать все что угодно, все что от него зависит, чтобы добиться результата, чтобы она ему поверила, чтобы все получилось. Быть может, такая, хотя и весьма корявая версия отца поможет ей найти себя, быть может, он и сам нуждается в заботе над кем-то, ведь недаром он буквально бессознательно уже, нарек себя ее покровителем и отцом.
Пульс постепенно стихал, мысли вновь приходили в стройный порядок, а пересохшее горло саднить.
Цитатаtender_poison ()
. Дрогнув всем телом, ведьма как-то неловко, смущенно улыбнулась и, избегая внимательного и цепкого взгляда голубых глаз, осторожно опустила голову мужчине на плечо и слегка приобняла за плечи.
Леонора по всей видимости так же либо решила подыграть ему, либо довериться инстинктивным чувствам. Она как-то неловко улыбнулась и потянулась к нему. Маг ответил на ее объятия осторожным прикосновением, обнимая ее в ответ и делая очередной глубокий вдох.
Цитатаtender_poison ()
В окружении северных ветров и гор, в доме, пахнущем травами, в боли, агонии и страдании, в тепле и покое. В гармонии безумия и пустоты, на пороге нового мира встретил меня тот, кто назвался отцом моим...
Внимательно слушая слова ведьмы, Темный все гадал, как сильно она была травмирована Кромешником и как надолго это может затянуться. Ее неспешные тягучие слова, говорили ему ровным счетом ничего, она всегда так витиевато говорила, и он всегда почти беззвучно понимал ее. Но в этот раз, обманывала не она, а он, и как отбросить мысли про игры в верю - не верю, переключаясь на мысли об истинном состоянии ведьмы, он пока не знал.
Цитатаtender_poison ()
- Иной я открыла глаза, иным путем мне идти теперь... отец.
- Главное, это то, что ты будешь жить – невпопад тихо ответил маг.
Затем ведьма зашевелились, видимо, желая скорее встать с кровати. Румпель нервно дернулся, в попытке помочь ей, но та, жестом приказала не мешать ей, карабкаясь и возясь с одеялами и покрывалами самостоятельно. Подняться на ноги Леоноре явно было не просто. Ее худенькое бледное тело, все перевязанное, а еще кое-то, где покрытое ссадинами и ранами, качалось, будто тростинка на ветру. Останавливаясь и хватаясь за первым попадающиеся предметы, она все же упорно преодолела небольшое расстояние до бочки с водой. Румпель встревожено проводил ее взглядом, мало беспокоясь о ее внешнем виде, он лишь смотрел на перевязанный шрам на правой ноге, вычисляя не вызвало ли ранение заражения, воспаления, или хромоты. Перевязанная рука, ее, также была предметом его внимания, но как ему показалось, и та и другая конечности Леоноры, пребывают уже в удовлетворительном состоянии.
Добравшись кадушки, ведьма чуть не упала в нее, сразу ныряя в воду с головой. Но затем, нашлась, вставая на табурет и уже осознанно опуская голову в прохладную родниковую воду. Почти безучастно Румпель наблюдал, как она совершает свое, несколько странное омовение, и, решив, что раз она дошла к воде, но вполне может теперь и сама вернуться обратно, маг обернулся, поглядывая на выложенную дичь на кухонном столе. Ему предстояло продолжить приготовление ужина. Все же, как-никак, а ее следовало накормить, для того чтобы организм немного расслабился и принялся самостоятельно залечивать свои раны.
Быстро поднимаясь и направляясь к Леоноре и воде, он схватил какую-то меховую шкуру, небрежно свисающую на одном из крюков для одежды. Он заметил, как девушка уже начинала сильно дрожать, ища какой-нибудь накидки или одеяло, и без лишних вопросов подал ей мех, почти не глядя в ее сторону. Сам же он решил, что пора избавиться от плаща хоть на минуту, и, снимая его вместе с шарфом, повесил у входа, рядом с другими хозяйскими вещами.
Оставаясь к простой крестьянской рубахе и надетым поверх темным жилетом, он закатил рукава под локти и снова принялся смотреть на Леонору. Которая, уже завернувшись в меха, почетно восседала на кресле, и изучающее поглядывала на него. Казалось, первый морок и пелена спали с ее глаз, и теперь на него смотрели трезво без обиняков и прикрас. «Вот теперь она начинает возвращаться» - подумал маг, скрещивая руки на груди.
Цитатаtender_poison ()
- Будь спокоен, Сильван, день ли, два - я восстановлю силы и смогу уйти. Я уйду, и тебе не нужно будет разыгрывать передо мной представление
Злость и негодование смешались на ее лице. Леонора одновременно хотела поверить ему и проверить его на прочность, что же тот, кто начал играть должен играть до конца. И перенося вес с одной ноги на другую, он закатил глаза, продолжая ее слушать.
Цитатаtender_poison ()
- Я - не та дочь, о которой можно мечтать. И будь ты хоть сотню раз кровью от моей крови, узнав меня, ты взмолишься о том, чтобы поскорее забыть. Ты породил монстра. И я не смею просить понимания.
А дальше ее слова зазвенели, словно удар хлыста в голове, оставляя острое ощущение чего-то слишком знакомого, слишком родного, и слишком болючего. «Монстр, чудовище, демон, тьма да, она словно говорит про меня. И может быть мы и не так различны» - думал он, выжидающе глядя на девушку.
И поведя головой в вопросительном жесте «мол, это все?» он облизнул пересохшие губы и хрипловато ответил: - Поверь мне дорогая, если ты выросла, хоть немного подобна на свою мать или отца, то не никакой не монстр. Ну, или же нас таких сейчас, тут, двое – пожал он плечами, улыбаясь.
- Оставайся сколько потребуется, я не держу, но не уходи, еще раненой, тебя здесь многие ищут. Затем он прошелся по комнате, взял пригоршню ягод черники, и насыпал их в небольшую глиняную чашку. Потом подошел к девушке, протягивая ее ей. - И не беспокойся, я понимаю, что для родственных наставлений и отеческих напутствующих слов уже поздно. Я знаю, кто ты и что ты делала Леонора, и принимаю тебя как есть, без обиняков и церемоний.
И чуть переводя глаза, с черники на макушку девушки добавил: - Поешь немного. А я пока займусь нашим ужином.
Быстро разворачиваясь, он вернулся на кухню к куропаткам и кроликам. Руфус крутившийся то тут, то там, уже весь извелся, прыгая в разные стороны и ожидая лакомых кусочков мяса. Солнце садилось в тучи, выпуская длинные красноватые и ярко желтые лучи скользящие по воде, а их ожидала еще долгая ночь. «Неплохо бы раздобыть выпивку» - подумал маг, чувствуя накатывающую усталость.
Подвесив кролика за задние лапы, он, сперва, хорошенько вымыл руки, затем подрезал шкурку на мелких косточках животного, чтобы затем быстрым и точным порывистым движением содрать с него мех и кожу словно чулок. С куропатками было сложнее их требовалось общипать, он уже думал доверить эту процедуру Руфусу, если бы знал что его помощник потом вернет тушку в целости и сохранности, но затея была сомнительной как и настрой фамильяра.
А хорек, тем временем, все фыркал и тыкался, мокрым носом ему в шею, прося кормешки. - Руфус! Ты сожрал, целого кролика в лесу и не наелся? – журил его Темный. – Ну, ладно-ладно держи. Но это будет все на сегодня, больше не проси, иначе сам будешь кормиться, тем, что в лесу найдешь.
Беря баллок, маг вспорол кролика, выпуская еще теплые внутренности. Положив их в ближайшую из мисок, он отделил основной ливер: печень, почки, сердце, а остальное переставил на край стола и позвал хорька. Далее удобно раскладывая куропаток брюшками вверх, он методично стал их общипывать, двигаясь по направлению против роста волос. Грудка, спинка, крылья и хвосты: кухню заполонили острые запахи свежей крови и дичи, перья разлетались в разные стороны, работа кипела.
И развернувшись, всего лишь на секунду, он заметил, что ведьмы уже нет на кресле. Но где бы она не была, далеко отсюда ей не уйти, да еще и в таком состоянии. Пожимая плечами он вновь вернулся к приготовлению их ужина.
Поверь мне дорогая, если ты выросла, хоть немного подобна на свою мать или отца, то не никакой не монстр. Ну, или же нас таких сейчас, тут, двое. Оставайся сколько потребуется, я не держу, но не уходи, еще раненой, тебя здесь многие ищут.
Услышав хриплый голос Сильвана, Леонора подняла на него глаза и вся обратилась вслух. В какой-то степени, и это было ясно для нее, как день, она специально, больше интуитивно, нежели осознанно, разыгрывала маленькую трагедию и драму, уж больно интересно ей было услышать и увидеть его реакцию. Ничего особенного она не ждала, но четко знала наперед: бросься он к ее ногам со словами прощения и слезами - она бы тот час свернула ему шею или, на худой конец, послала бы ко всем чертям, на все четыре стороны. Отец ведьмы, если это был действительно он, никогда бы не стал кормить ее жалостью, никогда бы не стал молить и выпрашивать. Он был бы похож на нее, или, правильнее было бы сказать, она - на него. Кем бы ни был Сильван, притворялся он или нет, знал ее взаправду или нет, его реакция оказалась бесподобной. Он повел себя ровно так же, как поступила бы и сама Леонора. Плечи колдуньи невольно распрямились, и она вздернула подбородок, одарив мужчину гордой и одобрительной улыбкой.
- Тогда, стало быть, мой разлюбезный чародей, - проговорила ведьма, не в силах сдержать веселой улыбки, - Мы с тобой больше не одиноки.
"Многие ищут..." Демон из дворца искал не ее одну. Он искал их всех. Что Сильван знал об этом? Знал ли он других? Что он вообще знает? Не успела колдунья задать хоть один из мучивших ее вопросов, мужчина уже сменил вектор беседы. Подав ей чашу, доверху наполненную черникой, которую она очень любила, он пожал плечами и деловито махнул рукой, мол, посиди пока, у меня и своих дел полно.
ЦитатаЛина ()
И не беспокойся, я понимаю, что для родственных наставлений и отеческих напутствующих слов уже поздно. Я знаю, кто ты и что ты делала Леонора, и принимаю тебя как есть, без обиняков и церемоний.
- Знал бы ты, Сильван, как все три сотни лет мне было тяжело без них! - с чувством воскликнула Леонора, отправляя в рот горсть ягод, - Я всегда мечтала, приди кто - да скажи мне - как было бы лучше, как было бы правильнее, однако... что ж... самостоятельности я хлебнула сполна. Видится мне, это и неплохо. Могу ли я осуждать тебя? К тому же, коль принимаешь... а! - махнула рукой ведьма, пачкая руки в сине-фиолетовом соке ягод, - Что я тебе говорю, ты знаешь все лучше меня.
Сильван, не обращая на нее ровным счетом никакого внимания, принялся готовить к ужину дичь, а Леонора, тем временем, с удовольствием поглощала ягоды, изредка наклоняя голову вбок, чтобы понаблюдать за действиями мужчины. Точные, выверенные, уверенные. Сильван казался отстраненным, замкнутым, нелюдимым, но то, каким он был, страшно напоминало ей саму себя. Правда или нет - он выглядел в точности, как ее отец, реши она представить себе его образ. Светловолосый, голубоглазый, гибкий, ловкий, стройный и резковатый в каждом движении. Молчаливый, спокойный, ироничный, понимающий и мудрый. Хорек, которого, как оказалось, звали Руфус, легко вспрыгнул на плечо мужчины и зарылся носом ему в волосы, а затем и в шею. То, как Сильван нежно общался с ним, как ласково журил и берег, напомнило Леоноре собственно отношение, но уже к коту. "Видать, то - семейное!" - невольно подумалось ведьме, и эта мысль, против воли, вызвала на ее лице улыбку.
Почти доев ягоды, ведьма решила немного осмотреться в своем новом доме. Кряхтя и покашливая, она поднялась с места и, поудобнее перехватив меховую шкуру, сделала шаг вперед, вглубь комнаты. Что было странно - дом не был запущен. Ни пылинки, ни грязи, ни паутины. Здесь жил кто-то, кто-то любил это место, заботился о нем. Внутренним чутьем Леонора чувствовала энергетику дома, невидимые нити, сплетенные в одну прочную сеть. Поначалу ей показалось, что хозяйка дома была чересчур деловита и аккуратна, раз все держала в таком порядке, но потом что-то щелкнуло, и она ощутила нечто, что не замечала раньше: сеть была магической. Хозяйка была колдуньей. Заинтересовавшись, Леонора пошла дальше, ведомая ее следами. Вот, она готовит ужин, вот - закатывает на зиму банки с овощами и фруктами, вот - берет травы и цветы, чтобы растолочь их и сделать целебную микстуру. Микстуру для кого-то дорого, близкого ей. Она злится, у нее получится не сразу, но она пытается, корпит день и ночь, собирает все новые и новые травы. Она рассыпает по столу кунжут, меняет котел, бьет посуду, пачкает чашки. Она - не такая как она, Леонора, но, все-таки, ощутить ее не составляет труда. Для ведьм другие ведьмы чуяться, будто по радару. И колдунья чувствует жизнь другой колдуньи, хозяйственной, нервной, взбалмошной... темной. О чем она жалеет, о чем плачет, оставляя в комнате разгром? Что ее мучает, когда она, нерадивая, выливает остатки зелья прям на пол посреди комнаты?
Обойдя потертый диван, Леонора вдруг замечает какое-то движение. Чуть не подпрыгнув от страха, ведьма вскоре понимает что это - всего лишь ее отражение. Подойдя поближе, она ощупывает старое зеркало, обрамленное круглой деревянной рамой. Всего лишь она - и нечего бояться. Бледная, с впалыми щеками, отеками под глазами и обветренными губами. - Жалкое зрелище, - прошептала ведьма, невольно проводя пальцами по розовым шрамам. Леонора почти успела отвернуться, как вдруг зеркало начало подергиваться рябью. Сперва ведьма подумала, что ей показалось, но, всмотревшись в зеркальную гладь, она поняла, что все это происходит наяву. Застыв, как вкопанная, она только и могла, что смотреть на себя, на свое отражение, мутнеющее и дрожащее, как в диковинном сне.
- Ты выжила! - в ее голове зазвучал раздосадованный, хмурый голос, полный разочарования, - Жаль. Жаль-жаль! Покажи мне, ведьмочка, покажи и расскажи... - Нет, - прошептала колдунья, - отпрыгивая от зеркала, как ошпаренная, - Нет... оставь меня, демон, оставь... - Перестань, Леонора, ты не сможешь сопротивляться... Будто по приказу, ногу пронзила боль, заставив ведьму согнуться и зашипеть от злости. - Не обольщайся, ведьмочка. Разве можешь ты быть сильнее меня? Разве можно противиться? Боль усилилась, становясь невыносимой. Уперевшись спиной в ближайшую стену, Леонора судорожными движениями принялась срывать повязку с ноги, а голос все не унимался. - Стать моими глазами. Покажи, прелестница, где ты, кто с тобой рядом, покажи-и-и-и... На краткий миг подняв голову, Леонора увидела, как зеркало, от края к центру, начинает покрываться черным, юрким, всепоглощающим песком. Она знала его, она уже видела это, и будет видеть каждый раз, закрывая глаза. - Пропади ты пропадом, дьявол, - ей хотелось закричать, но из горла вырвался лишь неопределенный хрип. Со всей силы запустив в зеркало глиняную чащу, Леонора отвернулась и, еле держась на ногах, пошла вперед. - Покажи, и я смогу найти тебя-я-я-я... "Помоги, помоги мне, маг, помоги!" Пошатываясь, ведьма почти бегом устремилась вперед, пока, наконец не оказалась в чьи-то объятиях. Сильван что-то говорил ей, спрашивал, обеспокоенно обнимал ее, пытаясь понять, что случилось, но Леонора не могла вымолвить и слова. Тело затрясло крупной дрожью, и она, скинув меховую шкуру с плеч, почти рухнула у каменной печи, осев на пол. Часто поморгав, ведьма вдруг осознала, что ничего не видит. Она знала, что смотрит точно в глаза мужчине, но перед ее взором была темнота.
- Кто это, моя родная? Кто тот, кто хранит тебя? Кто смеет спасать тебя, ведьмочка?! Я, я один владею тобой, Леонора! - проскрежетала Леонора не своим голосом, и тут же мотнула головой, отводя взгляд. - Будь ты проклят, будь проклят, в аду гори, демон, оставь меня! - сорвалась на крик колдунья, чувствуя, как раненная нога горит огнем. - Кто бы ни был ты - ты умрешь в муках, как и она умерла на моих руках, - вновь пропела ведьма, извиваясь в руках мужчины, - Ничтожество, ведьма! Вся она - вся принадлежит мне! - Чертов демон, мною тебе не владеть, никому не владеть, - прошипела Леонора, и услышала, как все вокруг нее заходило ходуном и затряслось, будто на землю обрушилось землетрясение. Послышался звон битого стекла. Что-то падало на пол, рушилось, взрывалось, но ей было все равно. На ее лицо легли руки Сильвана, посылая ударную дозу магии, но для Леоноры сейчас она показалась лишь короткой вспышкой боли.
Поняв, что она способна видеть вновь, она магическим импульсом оттолкнула от себя мужчину и сорвала с ноги повязку. Рана не просто загноилась, она была вся черная, исторгающая кровь вперемешку с черным песком.
- Боже, боже, боже, нет-нет-нет! - сорвавшись на истерику, запричитала ведьма, бездумно водя по ране пальцами. Она ведь не могла отрезать ее сама себе, это безумие! Она должна была сопротивляться, она не должна слушать голос, она должна, должна справиться...
- Что ты только думаешь о себе, ведьмочка! Слишком поздно, ты сама сделала это с собой! - Нет-нет-нет, - Леонора глубоко вздохнула и махнула рукой в воздухе, - Я никому не позволю, никому и никогда, - в ее руку лег искривленный нож, и ведьма, не думая, полоснула по ране. Из ее горла вырвался крик, но она физически ощущала, как ей становится лучше.
- Сильван... Сильван! - истерично выкрикнула она прямо в лицо мужчине, не сразу поняв, что он находится рядом с ней, - Я делала подобное раньше, - изогнувшись от боли в его руках, Леонора посильнее нажала на кожу, чтобы крови вышло побольше, - Я делала, делала! Один колдун, мой давний друг, он мучился, страдал, отравленный, он почти умер на моих руках! Я выпустила ему кровь, выпустила, вместе с заразой... Я не хотела спасать его, видит дьявол - не хотела! Но спасла, как было не спасти? Кто спас бы его, коль не я? Подай мне тряпицу, нужно убрать это.
Подсуетившись, мужчина подал ей тряпицу и ведьма незамедлительно приложила ее к ране, смотря на то, как на белой ткани остается черный песок. Не мешкая, ведьма бросила тряпицу в огонь и вздохнула. Голос в голове умолк, дышать стало значительно легче.
- Ты владеешь магией, - не вопрос - утверждение - Мне ли учить тебя? - с этими словами Леонора протянула ему руку и, взяв ее, приложила к ране, накрыв своей ладонью сверху, - Только пожелай - и я смогу выжить. Пожелай - и ты сможешь спасти меня.
Магия пролилась из их рук синхронно. Естественно, правильно, гармонично. Леоноре было так легко и просто колдовать вместе с ним, будто она делала это сотню раз. Ведьма успела даже удивиться. Привыкшая к одиночеству, она и представить не могла, что можно вот так вот делить свои силы вместе с кем-то. И сейчас, в этот самый момент, ей стало совершенно все равно, кто Сильван на самом деле. Пусть дурит ей голову, пусть обманывает, пусть притворяется и играет - магия и ее чутье не врет - с ним она чувствует себя уверенно, раскованно и легко, вот что было важно. С ним она была сама собой - и он не просил иного. Кем бы он ни был.
- Прижигай... - прошептала ведьма, убедившись, что весь песок вышел вместе с кровью, - Душа моя, обними покрепче и прижги. Я чую в тебе огонь, чародей, я точно знаю, какая сила бежит по твоим венам. Не бойся, я стерплю.
Леонора, подняв руки, со всей силы вцепилась в плечи мужчины и плотно сжала зубы. Она вытерпит. Всего-то - мгновение. Она сможет. Боль была адская, как будто ее всю жгло изнутри, но ведьма каждую секунду убеждала себя, что это ей необходимо. В нос ударил запах паленой плоти, мерзопакостный и удушливый, но Леонора молча снесла это, все повторяя и повторяя себе, что иного пути нет. Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Обмякнув в объятиях Сильвана, ведьма шумно вздохнула и, извернувшись в его руках, благодарно поцеловала его в щеку.
- Хороша дочурка, хах? - улыбнулась Леонора, чувствуя, как жар в теле сменяется холодом, - Сядем за стол? Я чертовски голодна.
Ведьма попыталась встать сама, но мужчина пресек ее порывы на корню. Осторожно, на руках, перенося ее за стол, он усадил ее на длинную скамью и даже вновь вернул на плечи ее излюбленную меховую шкуру. Уже не вручную, магией, наложив на ее ногу новую повязку, он встал по другую сторону стола и, бросив на нее короткий взгляд, покачал головой и уложил готовую тушку кролика на небольшой чугунный противень. Закончив с едой и отправив ее в печь, он на некоторое время удалился куда-то вглубь дома, а затем вернулся, держа в руках запыленную бутылку.
Пока Сильван откупоривал пробку, Руфус, зацепившись коготками, ловко взобрался по ее меховой мантии и теперь уютно устроился на плечах, создав ей, тем самым, своим тельцем пушистый и теплый импровизированный воротник. Почесав хорька по макушке, ведьма улыбнулась и приняла из рук мужчины грубоватого вида стакан, щедро наполненный вином.
- Вино, значит, - усмехнулась ведьма, подтянув здоровую ногу к груди и оперевшись руками о колено, - Помнится, однажды, мы с одним магом, тем самым, которого я не раз выручала, очень весело проводили время, как раз за бутылочкой вина. Ты знаешь его, наверное. Румпельштильцхен, он известен всему Зачарованному Лесу. Единственный, кого я вспоминаю сейчас с улыбкой, иных, увы, не могу, как вдумаюсь, что меня... меня... - Леонора запнулась и сделала глоток, - Ты можешь представить, меня даже никто не ищет! Он обещал, но его не было рядом!
Слова Леоноры эхом отдавались в голове Румпельштильцхена. Поверила ли она ему, или же проверяла на прочность, он точно не знал, но упорно продолжал делать свою работу. Простая работа, уверенные точные движения, сосредоточение на настоящем моменте, без заботы о совести, и размышлениях о поступках. Он давно искал покоя, простоты жизни, уверенности и гармонии, и кто бы мог подумать, что находил он ее далеко от тех мест, где предполагал их найти. Спокойные вдохи и выдохи, хижина в далеком лесу, звуки реки за окном и тишина.
Цитатаtender_poison ()
- Я всегда мечтала, приди кто - да скажи мне - как было бы лучше, как было бы правильнее, однако... что ж... самостоятельности я хлебнула сполна. Видится мне, это и неплохо. Могу ли я осуждать тебя? К тому же, коль принимаешь... а! - махнула рукой ведьма, пачкая руки в сине-фиолетовом соке ягод, - Что я тебе говорю, ты знаешь все лучше меня.
Ее слова, словно отдаленные отзвуки, раздавались где-то в глубине дома, не вызывая в нем никакого желания ответить. А что он мог? Подтвердить или опровергнуть? Настоящий Румпель никогда не имел примера для подражания и не был хорошим отцом, и лишь малая доля вероятного, что он им когда-нибудь станет.
Закончив общипывание дичи, Румпель хорошенько промыл туши куропаток и кролика, и подошел к печи. Разжигать огонь дедовскими методами ему страшно не хотелось, да и скопление магии витавшей буквально повсюду, ощущалась зудящим покалыванием в руках. Легко складывая пальцы в щелчке, он развел огонь в камине, наполняя дом теплотой, разгоняя вечерние тени. Украдкой улыбнувшись простоте и легкости магии, он тот час же, развернулся, и взмахом руки зажег остальные свечи и подсвечники в доме.
Возвращайся к приготовлению дичи, он нашел какие-то припасенные хозяйские травы для мяса. По запаху определив фенхель, петрушку, укроп и перец он решил, что этот состав неплохо подойдет для кролика и куропаток. И вот, когда он уже достаточно натер мясо и собирался отправить все их добро в духовку, в глубине дома снова начали раздаваться громкие звуки, срывающегося на крик голоса. - Что такое? Что случилось Леонора? – негромко спросил он, двигаясь к ней на встречу.
Шатаясь и трясясь от боли и страха, ведьма буквально упала в его объятия. - Что произошло? Расскажи? Что болит? Где? Непонимающе Румпель стал осматривать ее лицо: судорожные кривляния в гримасах боли, вымученная поза, холодная дрожь конечностей. Неужели он сделал что-то не так? Неужели ее мнимое пробуждение и радость были лишь агоническими приступами, перед настоящей катастрофой? «Бред да не может быть такого! Я все правильно сделал. Правильно! Я не могу ее потерять, не сейчас, не так, не здесь!» - лихорадочно думал маг. Он держал крепко, но не мог удержать, когда она рухнула на пол, неразборчиво что-то нашептывая.
Цитатаtender_poison ()
- Будь ты проклят, будь проклят, в аду гори, демон, оставь меня! Ты умрешь в муках, как и она, умерла на моих руках. Ничтожество, ведьма!
«Он! Это все он! Он в ее голове» - осознание пришло столь скоро, как и причина перемены ее здоровья. Внезапно все прояснилось, и встало на свои места. Глаза Леоноры закатились, а девушка все распласталась на полу, словно обреченная на распятие и непосильные страдания. И вот, на Темного смотрела уже не ведьма, а лишь черная мгла ее зрачков, сотканная из страхов и бесконечного покаяния. И не придумав ничего нового, он стал действовать быстро и резко.
Хватая первый попавшийся нож на столе, он сбил пару чашек, или еще каких-то предметов, чьи очертания были не разборчивы во время вспышки адреналина. Вокруг, казалось, все вибрировало, плясало и дрожало, срывая повязку с ее лица, он лишь коротко сказал: - Сейчас будет больно, но так надо, держись. И прикладывая ладони к глазам ведьмы, Румпель сосредоточился, посылая электрические импульсы магии. «Любая магия это эмоция. И эту эмоцию нужно поглотить, растворить, удушить в зародыше» Черные глаза, он уже видел это и не раз, и что делал черный песок с этими несчастными людьми, он тоже прекрасно знал. Леонора, так или иначе, не смогла бы самостоятельно с ним справиться, а чем глубже проникает отрава, тем сложнее от нее избавиться. Магия, сильная и мощная, словно небольшой электрический разряд, пронзала тело девушки, сотрясая ее сильнее прежнего. Но вот ее внезапный приступ и тремор утихли, она вновь размякла в его объятиях, распластавшись на полу. Румпель отвел руки от ее глаз, ожидая результата.
«Только бы она снова не ослепла, а то ведь точно догадается, что я не ее отец вовсе» - промелькнула мысль голове, когда девушка мигом открыла сияющие голубые очи и уже совершенно трезво и внимательно посмотрела на него. - Что? Что такое? Переспросил маг, но был тут же, отправлен на пару метров назад, импульсивным толком ведьмы.
- Хм… - нахмурился Румпель. Поднимаясь и отряхиваясь, он снова подошел с ней. А Леонора тем временем, вновь и вновь сходила с ума. Захлебываясь эмоциями и болью в вперемешку со словами и вскриками, она с остервенением сорвала повязку с ноги и стала ее пристально рассматривать, чтобы потом в миг схватить первый попавшийся нож со стола, и с силой разрезать только-только зажившую рану.
Цитатаtender_poison ()
- Сильван... Сильван!
От звука своего нового имени он чуть пошатнулся, но затем быстро нашелся в ответной реакции, рывком перехватывая взгляд и руки ведьмы. И пока он крепко держал ее, она все сильнее и сильнее нажимала на рану, пока из нее сочился черный отравленный песок вперемешку с кровью.
Цитатаtender_poison ()
- Я делала, делала! Один колдун, мой давний друг, он мучился, страдал, отравленный, он почти умер на моих руках! Я выпустила ему кровь, выпустила, вместе с заразой... Я не хотела спасать его, видит дьявол - не хотела! Но спасла, как было не спасти? Кто спас бы его, коль не я? Подай мне тряпицу, нужно убрать это.
Молча и внимательно выслушивая Леонору, Румпель лишь кивал, продолжая ей ассистировать. Естественно он знал, о каком колдуне, а точнее, о ком, говорила ведьма. Это она спасла ему жизнь, и это она пустила ему кровь, чтобы вынуть отравленное растение. И это она одна из немногих всегда была готова прийти на помощь. И он, все еще, безусловно, был должен ей, и все еще, обманывал ее, как и тысячи раз. Без лишних вопросов он нашел одно из многочисленных кухонных полотенец и передал ей, для протирания пореза.
Цитатаtender_poison ()
- Только пожелай - и я смогу выжить. Пожелай - и ты сможешь спасти меня.
Косо усмехнувшись, Румпель коротко кивнул, выпуская магию из руки. Это было простое, забытое и одновременно естественное чувство. И не было в нем ничего лишнего, никаких далеких или же ближних мыслей. Простота и быстрота. Все, чтоб помочь, чтобы спасти, чтобы расслабиться отдаваясь в руки неповторимого творения, самой сути природы – жизни человека.
Цитатаtender_poison ()
- Прижигай...
- Что? – удивленно вскинул брови маг. Но, кажется, она говорила вполне серьезно, даже не просто прося, а почти умоляя об этом. Что же, это было единственное и самое простое, что он мог сделать сейчас. Аккуратно притрагиваясь к только что, снова развороченной и свежей ране ведьмы, он сначала по чуть-чуть, а затем уже и в полной мере, орошал ее огнем, словно раскаленным железом. И как по волшебству, а это и было именно волшебством, края пореза постепенно обугливались и затягивались, приобретая черный, угольный оттенок. И он почувствовал, как Леонора еще крепче сжала его предплечье, а в воздухе повеяло жженой плотью.
Цитатаtender_poison ()
- Хороша дочурка, хах? - улыбнулась Леонора, чувствуя, как жар в теле сменяется холодом, - Сядем за стол? Я чертовски голодна.
Спектр ее меняющихся эмоций был так же переменчив как летние набегающие облака на небе. Мигом, выворачиваясь в его объятиях, она беззаботно чмокнула его в щеку, в знак благодарности, ведя себя, словно ничего и не произошло, словно не произошло ничего необычного и такого, о чем стоило бы хотя бы поговорить.
Нелепо улыбнувшись, Румпель выпустил ее из своей твердой хватки, лишь разводя руками от недоумения. Но попытки ходьбы не увенчались успехом, и ведьма чуть снова не упала на пол. Тогда он решительно взял все в свои руки. Без лишних разговоров и ненужных слов, Румпель поднял ее на руки и донес до скамьи у стола. И раз прятать магию уже не было нужды, он взмахом руки вернул на место ее меховую накидку и точно так же, снова осуществил перевязь верхней части бедра, все же раненая или обожженная, ее конечность нуждалась в уходе и покое. А сам, пуская короткие взгляды в ее сторону, как бы проверяя ее состояние и что главное поведение, он вернулся к прежним делам. Кролик уже хорошенько успел пропитаться травами и запахи кухни, и он без труда отравил его, а за ним и куропаток в печь для запекания.
«Выпить, нужно немедленно выпить. Иначе мне не пережить этот вечер» - размышлял он, сурово поглядывая в сторону ведьмы и хорька. Уйдя вглубь хижины, он остановился у одной из двери, что вела в кладовую. Быть может, он найдет здесь, какое-никакое вино или же брагу на худой конец, а может и встретиться с очередным скелетом в шкафу, когда видишь их больше, чем три за один день, это уже становиться не случайностью, а закономерным последствием ряда взрывающихся и изменяющихся вещей. Делая глубокий вдох, он открыл дверь и к счастью, это была обычная кладовая, с приличным запасом консервированной и засушенной провизии, а также неплохим складом домашнего вина в запыленных бутылках. - Хоть что-то начинает налаживаться – пробурчал маг, закрывая дверь и возвращаясь к Леоноре.
Она все еще сидела, закутанная и несчастная, замученная и такая очаровательная, в этой своей безумности и хрупкости. Открывая бутылку, он немного смущенно заулыбался. «В темном лесу, на окраине, Жили-были два мага в избушке на курьих ножках, Она носила меха и глазами ворочила, Ну, а он был просто дурак, что уже само по себе смешно»
Придумывая нескладные стихи, Румпель потер лоб и поставил стакан наполненный вином перед Леонорой, садясь напротив.
Цитатаtender_poison ()
- Помнится, однажды, мы с одним магом, тем самым, которого я не раз выручала, очень весело проводили время, как раз за бутылочкой вина. Ты знаешь его, наверное. Румпельштильцхен, он известен всему Зачарованному Лесу.
Чуть поперхнувшись вином, он все же сделал глоток, переводя взгляд на ведьму и начиная активно кивать ей в такт. - Знаю, знаю. Слыхал. Да кто же его не знает, то, в здешних краях. Но не знавал что ты дружбу с ним водишь, дочка. Не уж то сделка была?
Цитатаtender_poison ()
- Ты можешь представить, меня даже никто не ищет! Он обещал, но его не было рядом!
Нахмурившись, Темный делал обеспокоенный вид, но на самом деле, он прекрасно знал, о ком она сейчас говорила. «Крюк. Капитан Киллиан Джонс» - эхом пронеслось в его голове, но где же он пропал, почему не с ней. Об этом Румпель как-то не подумал. И делаясь серьезным он спросил: - А кто он? Где и кто вас разлучил?
- Знаю, знаю. Слыхал. Да кто же его не знает, то, в здешних краях. Но не знавал что ты дружбу с ним водишь, дочка. Не уж то сделка была?
- Чур меня! - всплеснув руками, Леонора истерично расхохоталась. И лишь когда горло сдавило свистящим кашляем, ведьма была вынуждена замолчать, успокаиваясь и выравнивая дыхание. "Силы побереги, совсем из ума выжила!" Сделав осторожный глоток вина, она глубоко вздохнула и подняла на мужчину глаза.
- Помилуй, отец, сделка, хах! Какое там! Он лишил меня зрения. За просто так, можешь представить? Стало быть, не понравилась я ему, али сказала что из того, что он слышать не хотел, - спокойно произнесла колдунья, не видя смысла утаивать произошедшее, - Из-за него я бы умерла, так и знай, умерла бы, да он же сам меня и спас, да-да. Подобрал на дороге, отвел в какой-то дом... веришь ли - сама не знала, если бы всю жизнь не пришлось заново переживать у этого... этого... - поджав губы, ведьма нахмурилась и тряхнула головой, не заостряя внимания на подробностях, - В общем, теперь я все знаю. Столетиями мечтала отомстить, а как умер он, наконец, маг, я вдруг поняла... - Леонора потупилась, буравя взглядом алое вино, оседающее на стенках стакана, - Не было ни радости, ни грусти. Я думала, это что-то изменит, но ничего не произошло. Будто не было смысла, понимаешь? Только жизнь себе испортила, снова. Поспешила помочь, сама себя лишила зрения, отдав плату за магию, да вот толку-то? Так и осталась наедине с кромешной тьмой, как он и повелел когда-то. Выжил он, конечно. Темный маг - да чтобы не воскрес! И бог бы с его сделками, с собственным разумом мне надо было заключать альянс, да вот, сглупила. И сколько раз, подумать только... не зря безумной кличут, очевидно.
Сильван внимательно слушал ее, не перебивая, лишь изредка поднося к губам бокал с вином. О чем он думал, что хотел сказать? Наверняка, осуждал ее и мысленно укорял. Переведя дух, ведьма крутанула пальцами стакан и покачала головой. Вряд ли ему хоть сколько-нибудь было интересно ее слушать, но Леонора так долго молчала и ни с кем не говорила, что слова лились из нее сами собой. Быть может, где-то в глубине души, она хотела, наконец, выговориться. Или, быть может, послушать чье-то мнение со стороны. Как бы то ни было, она была уверена, что ее страшная, запутанная биография - не то, что человек захотел бы рассказывать на каждом углу или где-нибудь в таверне, в компании друзей. "Тоже мне, сказочка! Да кому ты нужна со своими историями, ведьма?"
ЦитатаЛина ()
- А кто он? Где и кто вас разлучил?
- Я нас разлучила! - чересчур резко отчеканила Леонора, тут же отвернувшись и сцепив зубы. Она бы и хотела, но не могла так скоро вспоминать о Киллиане. За мыслью потянется мысль, за ней - другая, и вот, она снова окунется в бездну боли и сожалений. - Он капитан, - процедила она сквозь зубы, - Пират. Более известен как Капитан Крюк, и я... он... мы с ним, мы... - вздернув подбородок повыше, ведьма изменилась в лице. Губы ее задрожали, брови изогнулись, и Леонора запрокинула голову повыше, чтобы ни одна слезинка не пролилась из ее глаз. Шумно втянув воздух через нос, она через пару минут взяла себя в руки и, быстрым движением отерев глаза пальцами, взглянула на Сильвана.
- Моя... подруга.... начала оборачиваться драконом и мне ничего не оставалось, кроме как броситься за борт вместе с ней. Как иначе мне было остановить это? То уже не важно. Он остался там. Тогда-то, в море, меня и ударила трезубцем по лицу какая-то нечисть. Тритон, полагаю. И теперь я - тут, а он... я не знаю. Он не найдет меня здесь, но он даже не пытается! - разозлилась Леонора, вновь ощутив вокруг себя опасную магическую вибрацию, накрывающую пространство, - Хваленая любовь! Никогда не брошу! Никогда не оставлю! Я люблю тебя, всегда буду рядом! - не выдержав, ведьма махнула рукой в сторону, и стекла в одном из окон вдребезги разлетелись на ее глазах, будто их выбило с одного удара молотом, - Конечно, он жив! Я знаю, что жив! Конечно, любимый, приходи, любимый, давай, я расскажу тебе, как ела детей, я расскажу, как весь Зачарованный Лес трепетал при одном лишь упоминании моего имени, я расскажу тебе, как пережила ад, снова и снова, и расскажу, как видела наяву, как убиваю тебя, поделюсь, как я устала бояться убить тебя, как боюсь не уберечь от себя самой! - безумно и истерично шипела ведьма, понимая, что ее слишком заносит, но остановиться она уже не могла. Она больше не хотела держать это в себе, ей осточертело таится, бояться, молчать, вздрагивать и переживать, ей нужно, необходимо было облечь это в слова, признаться, в первую очередь, себе. Слишком много случилось, чтобы она вновь очнулась прежней, слишком много, чтобы она продолжила жить как жила. Отдышавшись, Леонора сделала щедрый глоток вина, со звоном опустила стакан на стол и нервно сжала кулаки, напрочь забыв, что напротив нее сидит Сильван.
Руфус, издав странный протяжный звук, напоминающий мурлыканье, заворочался и легонько прикусил ее за плечо. Очнувшись, как от транса, Леонора часто поморгала и виновато взглянула на мужчину.
- Прости, чародей, я... кхмн... дня не прошло, как я видела там, во дворце, как мое собственно отражение убивает его. Это было страшно, но тогда я в полной мере осознала, что самая большая угроза для него - всегда буду я сама. Храни тебя силы тьмы, отец, никогда не влюбляйся! Это - самое сложное, что было у меня в жизни, небом клянусь! - и, не дав вставить ему хоть слово, Леонора резко сменила тему, - Расскажи о себе. О нас. Почему вы с мамой бросили меня?
Делая глоток за глотком, он смотрел на смеющуюся Леонору, и дивился ее стойкости и внутренней силе, либо то, была хорошо напущенная маска, либо ей уже было действительно нечего терять. Все же, он не знал и доли того, что заставил пережить ее Кромешник, так что она могла либо окончательно сойти с ума, либо увидеть все новым свежим взглядом. Всякая боль всегда очищает нас, отрезвляет, возвращая к истокам проблемы, заставляет думать более логично, более глубоко, на благо своего самосохранения, либо, унося с собою наш разум, заглушает голос рассудка и потом все становиться одноцветным.
Цитатаtender_poison ()
Он лишил меня зрения. За просто так, можешь представить? Стало быть, не понравилась я ему, али сказала, что из того, что он слышать не хотел,
Это было истиной. Тогда он даже и не думал о последствиях своих скоротечных решений, а когда он вообще о них думал? Он убивал, отбирал добро, вырывал сердца, лишал людей радости, и Леонора не была какой-то особенной, она, как и многие, была лишь одной из тысячи. Тысячи и тысячи обездоленных людей, ради призрачной цели снова воссоединиться с сыном, обрести семью. Эти слова, до боли знакомо отозвались горечью в душе. Не повторяет ли он прежние ошибки? Не застило ли, ему очи, желание вернуться в тот мир, где он даже собой не мог быть? А все по одной лишь причине? Она – Белль. Но ждет ли, она его? Верит ли, в него? Все было столь зыбко и столь же сложно. Без сомнения имея, какой-никакой план и опыт за спиной, он без труда построит новую Вавилонскую башню из интриг и хитросплетений, чтобы добиться результата, но так ли это ему необходимо? Вновь убивать и обманывать? Вновь бросать на ветер мириады жизней? Он! Он и никто другой был повинен в том, что случилось с ведьмой, как сейчас, так и ранее. Но самое страшное было то, что он уже делал это с ней вновь и даже не собирался останавливаться. Делая глоток за глотком, Румпель хмурился, лишь продолжая, молча слушать.
Цитатаtender_poison ()
- Из-за него я бы умерла, так и знай, умерла бы, да он же сам меня и спас, да-да. Подобрал на дороге, отвел в какой-то дом... веришь ли - сама не знала, если бы всю жизнь не пришлось заново переживать у этого... этого...
«Кромешника» - добавил маг за нее. Да, он был чудовищем, и он прекрасно признавал в себе темное начало, но этот тип…Кромешник, всегда был особым видом насильника с маниакально-суицидальными наклонностями. И если, он без труда залез в головы доброй половине жителей Зачарованного Леса, то, что мог он сделать, если бы остался один на один с ведьмой? Ее лицо застыло. Леонора наклонила голову, укрывшись волосами. Долгие секунды тянулись тягучими стуками сердца, и когда она подняла голову, ее красота... нет, не исчезла, но померкла. Покрылась шрамами. Теперь он вспомнил и увидел ее, принимая всю без прикрас, без остатка. Ее шрамы, ее измученное тело и лицо, ее искореженная жизнь – все это была она сама. Эти шрамы, эта боль, эти беды – они лишь закалили Леонору, делая из нее сильную личность подобно самой Верховной жрице. Вот почему ее нужно было найти, вот почему в ней течет сама магия, и вот почему он ее тогда, спас. Он спас ее, потому что ее нельзя было не спасти. Эта девочка достойна жизни, достойна любви, достойна, нет, нет, не славы, а признания. Лишь развязавший, столетнюю войну, сможет упокоиться на дне морском, лишь червоточина в душе, может быть покрыта пеплом земным, лишь шрамы на теле, могут излечить кровоточащее сердце.
Цитатаtender_poison ()
Столетиями мечтала отомстить, а как умер он, наконец, маг, я вдруг поняла. Не было ни радости, ни грусти. Я думала, это что-то изменит, но ничего не произошло. Будто не было смысла, понимаешь? Только жизнь себе испортила, снова.
От ее слов в душе Румпеля что-то заскрипело, больно царапая изнутри, словно ржавый кран, перед открывающейся истиной. Они с пиратом слишком долго жили во вражде и жажде мести, неся каждый свой крест, бессмысленно обвиняя друг друга в содеянных грехах, но были ли, то грехи? Были ли они виноваты? Безусловно, он ранил и тяжело ранил Леонору, но это были лишь их счета, между собой. Он убил Милу, но она выжила. Он отобрал руку у Крюка, но оставил его в живых. За все это пират отомстил сполна, отвечая за свою честь и честь своих дам. С его смертью этот Гордеев узел был разбит, разворочен, но каким путем? Какими затратами? Белль больше никогда не станет прежней чистой и невинной принцессой, пирату так и не вернуть прожитых триста лет, ну а, Румпелю, никогда не отмыться от воспоминаний предательства от самого дорогого и любимого человека. Больше ничто не станет прежним. От такого осознания, у мага защипало в глазах. Кто бы мог подумать, Леонора говорила такие простые и такие стоящие вещи. Теперь, наконец-то теперь, можно признаться. «Я стал слишком замкнут и окончательно потерял веру в любовь и людей. Все это бессмыслица какая-то»
Цитатаtender_poison ()
Выжил он, конечно. Темный маг - да чтобы не воскрес! И бог бы с его сделками, с собственным разумом мне надо было заключать альянс, да вот, сглупила. И сколько раз, подумать только... не зря безумной кличут, очевидно.
На этом маг чуть рассмеялся. Его судьба была пронизана безумием и жаждой жизни, и по правде говоря, порой, он думал, что многого не сможет, но потом, неожиданно обнаруживал, что очень даже может, и может даже больше, чем ему казалось, особенно, когда оказывался в безвыходном положении. - Человеческая природа не имеет дна. Она так же глубока и загадочна, как и божественный разум. Что было, то было, Леонора. Теперь многое уже в прошлом. - А этот, маг твой, Румпельжштильзгхен – он намеренно исковеркал имя – Если не убил тебя тогда, то уж точно не убьет и сейчас. Видимо, что ты не только безумная, но и чертовски удачливая, ведьмочка. Сказав это, он выше поднял стакан, осушая его до дна.
Цитатаtender_poison ()
- Я нас разлучила!
- Кхм, гррхх – закашлялся Темный, но тут, же нашелся, беря себя в руки – Не пора ли нам проверить кролика. Как бы, между прочим, сказал он, поднимаясь с полотенцем в руках.
Цитатаtender_poison ()
- Он капитан, - процедила она сквозь зубы, - Пират. Более известен как Капитан Крюк, и я... он... мы с ним, мы...
Намеренно больше положенного поворачиваясь к печи, Румпель отвел внимание от ведьмы, тем самым, дав ей время на смирение эмоций. Удивляясь, пуще прежнего, он лихорадочно витал мыслями в раздумьях, где же может быть, сейчас Крюк. - Кажется, все готово. Он вытащил уже зарумянившегося кролика и куропаток, быстро выставляя их на стол, чтобы не обжечься. Исходивший пар от еды, создал невидимое подобие занавесы между ними, и Леонора снова посмотрела на Румпеля.
Цитатаtender_poison ()
- Моя... подруга.... начала оборачиваться драконом и мне ничего не оставалось, кроме как броситься за борт вместе с ней. Тогда-то, в море, меня и ударила трезубцем по лицу какая-то нечисть. Тритон, полагаю. И теперь я - тут, а он... я не знаю. Он не найдет меня здесь, но он даже не пытается!
Чуть прищурившись, он внимательно слушал Леонору, наливая им еще вина. Капитан, Малефисента, Леонора, он и Регина были здесь, а с ними был и корабль и магический триггер, чтобы вернуться с магией обратно в Сторибрук. Что же, если собрать их всех вместе, они смогли бы, оказать должный прием как и самому Кромешнику, так и вернуть себе Зачарованные земли, или же просто вернуться домой, что тоже, само по себе было не плохо в таком-то звездном составе.
Цитатаtender_poison ()
- Хваленая любовь! Никогда не брошу! Никогда не оставлю! Я люблю тебя, всегда буду рядом! - не выдержав, ведьма махнула рукой в сторону, и стекла в одном из окон вдребезги разлетелись на ее глазах, будто их выбило с одного удара молотом,
Ее ярость постепенно выходила из-под контроля, но маг не смел ее останавливать, или же, перебивать. Если ведьма была зла на пирата, то ей нужно было выговориться, выпустить пар, чтобы хоть какая-то часть ее разума освободилась, и можно было бы начать ее лечение от ее же безумия.
Цитатаtender_poison ()
- Конечно, он жив! Я знаю, что жив! Конечно, любимый, приходи, любимый, давай, я расскажу тебе, как ела детей, я расскажу, как весь Зачарованный Лес трепетал при одном лишь упоминании моего имени, я расскажу тебе, как пережила ад, снова и снова, и расскажу, как видела наяву, как убиваю тебя, поделюсь, как я устала бояться убить тебя, как боюсь не уберечь от себя самой!
«Дык он не знает?!» - пронеслось в голове у Темного. Без всякого сомнения, Белль тоже не знала о многом, о слишком многом, что творил он за все эти добрых триста лет своей жизни, но то, что он был чудовищем и деспотом, знали все, грехом меньше, грехом больше – никого не удивишь. Но это! Дети. Пряничный домик. Людоедство. Леонора была поистине устрашающей особой, к тому же, весьма известной во всех землях. И если пират и был, лихим мореходом, безжалостным убийцей и покорителем морских глубин, все же, ее деяния могут навести страху даже на такого как Джонс. Ох, не хотел бы он, оказаться тем, кто откроет ему правду, ох как не хотел.
Цитатаtender_poison ()
- Прости, чародей, я... кхмн... дня не прошло, как я видела там, во дворце, как мое собственно отражение убивает его. Это было страшно, но тогда я в полной мере осознала, что самая большая угроза для него - всегда буду я сама. Храни тебя силы тьмы, отец, никогда не влюбляйся! Это - самое сложное, что было у меня в жизни, небом клянусь!
Маг понимающе закивал головой. Любовь была, есть и будет его ахиллесовой пятой. Любовь была слабостью и оружием, она была силой и отвагой, и всякий, кто позволял открыть сердце и влюбиться, безусловно, так или иначе страдал от нее. Люди находят друг друга, называясь половинками, создают настоящую силу, познают истинную любовь, но, сколько лет должно уйти на то, чтобы тяжесть прожитых вместе дней, проведенных общих вместе дней, выжала все из обетов, которые даются при вступлении в брак, при создании как думается вечного союза. Как ему казалось, он создавал это уже дважды, пытался создать и третий раз, но увы…увы. Темный маг не создан для любви. И какой судьбой, какой любовью, он должен быть награжден? Чтобы его любовь обогнала его время, чтобы его любовь была отражением его души, не была подобна, равна, пленительна, а именно отражала его черную душу. Удобного устроившись в самом ее уголке, прорастая сквозь ее паутину, в полном мраке, оставаясь под кожей, растекаясь по венам, но, не ломая его, не заставляя быть кем-то или чем-то, а просто быть, не давя на слабости или жалости, а добавляя силы и мудрости. После своей смерти он утратил эту былую связь со своей любимой, и к сожалению, все еще не мог найти, а может быть не найдет уже, никогда.
Но делая глубокий вдох, он широко улыбнулся Леоноре отвечая: - Ох, припозднилась ты дочка. И между тем, если бы не любовь, как бы на свет появилась такая прелестница как ты. Поднимаясь, он потянулся за тарелками, расставляя их по обе стороны от себя и Леоноры.
Цитатаtender_poison ()
- Расскажи о себе. О нас. Почему вы с мамой бросили меня?
- Это сложная и очень запутанная история Леонора, в ней много того, что не хотелось бы, говорить ребенку при первой встрече. Он обернулся и внимательно посмотрел на пытливый взгляд ведьмы. - Но я постараюсь.
Не спеша он начал резать приготовленное мясо и рассказывать: - Мой отец был священником, и в нашей большой семье крепко почитали веру в Бога нашего и Спасителя Иисуса Христа. И мы молились, молились до сбитых в кровь колен. Меня и еще четырех братьев и сестер били во Имя Господа, морили голодом и холодом. Мы все служили в отцовском приходе, работали и до поздней ночи не смыкали глаз. – нервно передернув плечами он продолжил – Мне говорили Леонора, что моя вера, моя преданность и отверженность принесет чудо в наш дом, и я верил. Верил так сильно, что мог бы горы свернуть ради этого. Я мог бить себя, истязать во имя веры. Я готовился быть подобным отцу, который ни разу за всю мою жизнь не выказал мне одобрения, не улыбнулся, не подал отеческой руки.
Разрезав мясо, Румпель вдруг остановился, видя, как его рука дрожит от переизбытка чувств, ведь его истинная история была не так далека от той, что он преподносил. «Только совершенство может возродиться, возвышаясь над своим естеством, иначе все деяния судьбы напрасны» Переведя дух, он продолжил: - И вот однажды я увидел чудо. Оно само пришло ко мне. И этим чудом была магия. Я почувствовал ее в своих руках, я почувствовал, как она течет в моих жилах, как она пропитывает мое тело и уже не мог остановиться. Тогда я думал, что это и есть чудо, что как гласила Библия, мне воздалось по моей вере. Но мой отец, считал иначе.
- Когда он узнал, чем я занимаюсь, что делаю и умею, он приказал найти и убить меня. Сжечь на костре за ересь. – выплевывая последние слова Румпель взглянул на Леонору. - И тогда, я сбежал. Прятался в лесу, жил в одиночку.
- Ну, а потом… - заулыбался маг – Я встретил твою мать – Лею. - Она была истинной красавицей, как и ты дочь. Ее магия была самой частью природы. Будто бы вода струились ее белые локоны, словно огонь горели глаза, легкая ее поступь несла ее по ветру, а сила духа поражала, словно была древней силой земли. Вскоре, мы уже, ждали твоего рождения, и знай, моя дорогая, ты была плодом любви и искренности наших душ, а не какой-нибудь ошибки или не законного союза. Нас повенчала сама Мать природа и Отец прародитель.
- Но когда мы пришли к Римме, твоей бабушке. – тут он горестно вздохнул, сделав глоток вина. – Она узнала. Она узнала, что я был церковным служкой, и что я сын того, священника, что возглавил теперь уже, охоту на ведьм. На самом деле, ему нужен был только я. – он развел руками.
- Мы расстались. За мной охотились, а вернуться в деревню, к Лее и ее матери я не мог. Это было слишком опасно. Долгое время я бесцельно скитался, находя пристанище то тут, то там. Жил магией, жил дорогой. Сложно было и чертовски страшно. Отлюбил я людей за это время, окончательно.
Румпель снова поднял глаза на ведьму, переводя дух и делая глоток. - Ну, а потом. Встретивши, действительную опасность, однажды, я узнал о самой грозной, как мне сказали, и самой могучей магии снега и льда. И самонадеянно решив, коли буду иметь такую силищу смогу защитить тебя и мать, и отправился на корабле, идущем на север, чтоб истоки ее найти.
- Но по приезду, что-то случилось, сам не пойму что. Не успел я сойти на берег, как весь город льдом покрылся, и все, все, что было в нем, покрылось льдом и снегом. А когда мы все очнулись, нам говорили, что это все сделала Злая Королева, и что прошло много-много лет. А и сам не знаю, сколько лет провел стоя ледяной статуей, но такой участи не пожелаешь и врагу.
- С первой же лодкой, я припыл обратно, оказалось, прошло уже двадцать восемь лет. Мне сказали, что моя Леа умерла давно, что и Римма уже почила, что отца убили сожжением на костре, а что дочь стала самой знаменитой людоедкой детей и самой опасной и безумной ведьмой всего Зачарованного Леса.
Прочищая горло, он дополнил: - Я даже и не надеялся найти тебя, но видимо провидение пощадило нашу семью. К тому же ты очень похожа на нее, на свою мать, не узнать тебя я не мог. Из глаз Сильвана потекла скупая слеза, эмоции играли на его лице различными красками, он вновь поднял голову и посмотрел в глаза Леоноре. - И вот теперь мы здесь. Это вся моя история.
- А этот, маг твой, Румпельжштильзгхен. Если не убил тебя тогда, то уж точно не убьет и сейчас. Видимо, что ты не только безумная, но и чертовски удачливая, ведьмочка.
- Румпельштильцхен, - мотнув головой, механически поправила его Леонора, - Моего мага зовут Румпельштильцхен. Удачливая ли? Не назвала бы я произошедшее удачей. Сотню раз мог убить, а заместо смерти... - крепко задумавшись, ведьма часто заморгала и вдруг резко выпрямилась, положив ладони на стол, - Сотню раз он был рядом! Он всегда был подле меня! Я уложила его тело в могилу, а он все равно и пальцем меня не тронул... бессмыслица. Аль напротив? Тысячекратно мудрее меня оказался мой маг.
За своим рассказом и эмоциями Леонора напрочь упустила из виду и Сильвана, и его действия, и его реакции. Когда буря в ее душе поутихла, она обратила внимание на то, что мужчина уже достал из печи ароматное жаркое, откуда-то выудил для них приборы и тарелки, разлил по бокалам новую порцию вина. Руфус, принюхавшись, соскочил с ее плеч и теперь принялся волчком кружиться по полу, изредка вставая на задние лапки, чтобы дотянуться до стола в поисках лакомого кусочка. Подперев подбородок рукой, Леонора взглянула на Сильвана, мучаясь единственным вопросом: почему он никак не отреагировал на ее слова? Или его реакция была, но она ее успешно пропустила? В понимании колдуньи, хоть она и сама не была уверена, но, все-таки, ей представлялось, что любой родитель, будто то отец или мать, без всяких разговоров снесут голову тому, кто смел бы обидеть их чадо. Леонора, будь у нее дочь и услышь она такое, оставила бы от обидчика горстку пыли, но Сильван, судя по всему, не спешил браться за оружие. Более того, он успел, за время ее рассказа, закончить все приготовления к ужину, достать дичь, расставить приборы и обновить их бокалы - значило ли это, что ему все равно? Он говорил, что слишком поздно для отеческих наставлений - именно поэтому он пропустил все мимо ушей? Или, напротив, слишком внимательно слушал, и ему стало неловко? Она сказала что-то не то? Что, что, что вдруг пошло не так, почему он не удостоил ее ни словечком, ведь это было важно для нее! Для Леоноры и открытое проявление чувств и эмоций порой было загадкой, что уж было говорить о молчании и отстраненности. Она буравила взглядом мужчину, который принялся осторожно нарезать мясо, и в упор не понимала, что скрыто за его маской равнодушия и покоя.
ЦитатаЛина ()
Ох, припозднилась ты дочка. И между тем, если бы не любовь, как бы на свет появилась такая прелестница как ты.
"Вот теперь я понимаю, откуда у меня этот талант: так ловко прыгать с одной темы на другую!" Ведьма сморщила носик и отхлебнула еще вина, невольно втягивая ароматные запахи кролика и птицы. Сильван, будто бы внутреннее подобравшись, сжал губы и, продолжив методично нарезать мясо, заговорил вновь.
ЦитатаЛина ()
Это сложная и очень запутанная история Леонора, в ней много того, что не хотелось бы, говорить ребенку при первой встрече.
Отставив стакан в сторону, ведьма села к мужчине вполоборота и так и застыла в предвкушении рассказа, на мгновение даже позабыв о том, что все это может оказаться не более, чем чьей-то выдумкой. Сердце забилось быстро-быстро, терзаемой жаждой правды и страхом сомнений. Пока он собирается с мыслями, у нее есть секунда на то, чтобы решить, верить ему или нет, но кто бы на ее месте знал точно? Кто бы, брошенный и оставленный, не захотел бы услышать хоть какую историю, чтобы за пару мгновений прожить ее, пропустить через себя и после - отпустить, смирившись с тем, что то было слишком давно, чтобы сожалеть и сокрушаться сейчас? Сильван уже начал свой рассказ, и тут Леонора четко поняла, что совершенно к этому не готова, не готова слушать, не готова знать. Однако неведомая сила уже слишком прочно пригвоздила ее тело к месту, а мысли - к тому, что произошло тогда.
ЦитатаЛина ()
Мой отец был священником, и в нашей большой семье крепко почитали веру в Бога нашего и Спасителя Иисуса Христа. И мы молились, молились до сбитых в кровь колен. Меня и еще четырех братьев и сестер били во Имя Господа, морили голодом и холодом. Мы все служили в отцовском приходе, работали и до поздней ночи не смыкали глаз. – нервно передернув плечами он продолжил – Мне говорили Леонора, что моя вера, моя преданность и отверженность принесет чудо в наш дом, и я верил. Верил так сильно, что мог бы горы свернуть ради этого. Я мог бить себя, истязать во имя веры. Я готовился быть подобным отцу, который ни разу за всю мою жизнь не выказал мне одобрения, не улыбнулся, не подал отеческой руки.
Сильван, скривившись, нервно повел плечами, а Леонора неосознанно нахмурилась и отвернулась, будто все эти события происходили на ее глазах, а у нее не хватало духу, чтобы выдержать это зрелище. Божий крест, возложенный на его плечи чужой волей, священные писания, выжигающие его покрасневшие глаза, застывающие на обветренных губах, будто едкая краска. Стоя на коленях, о чем просил Господа тот маленький мальчик? Просил ли уже тогда о чуде, о милости, здравии? Или, пока не слышал отец, он просил Господа дать ему сил, просил дать шанс, призрачный и мимолетный, но шанс спастись? За что, спрашивал он, за что я должен нести этот крест? За что - страдать? За что мне, ребенку, боль? За что муки? Чем он прогневал Господа, когда получал удары, чем она прогневала его, когда в нее летели камни? И то была воля Господа - оставить их, не слышать, отвернуться, позволить другим издеваться, потешаться; страдать - снова и снова, даже не успев узнать прекрасную, чарующую сторону этого мира.
Лицо Леоноры скривилось в горькой, скорбной гримасе. Невольно проведя руками по лицу, будто смахивая эмоции, она шумно выдохнула и вновь взглянула на мужчину. Руки Сильвана, замершего над кроликом, будто над мертвым телом человека, тряслись как в лихорадке, лицо ожесточилось и помрачнело, и только лишь глаза выдавали настоящие чувства, потускнев и будто бы увлажнившись, словно от непролитых слез. Инстинктивно она подалась чуть вперед, но этого мгновения хватило с лихвой, чтобы мужчина взял себя в руки и вновь натянул маску отстраненного равнодушия. Правда ли аль нет все сказанное, но в одном сомневаться не приходилось: что-то в душе Сильвана давным-давно было сломлено, что-то, что до сих пор напоминало о себе, приносило боль. Его трагедия, его страшная мрачная сказка. Совсем как у нее самой.
ЦитатаЛина ()
И вот однажды я увидел чудо. Оно само пришло ко мне. И этим чудом была магия. Я почувствовал ее в своих руках, я почувствовал, как она течет в моих жилах, как она пропитывает мое тело и уже не мог остановиться. Тогда я думал, что это и есть чудо, что как гласила Библия, мне воздалось по моей вере. Но мой отец, считал иначе. Когда он узнал, чем я занимаюсь, что делаю и умею, он приказал найти и убить меня. Сжечь на костре за ересь. И тогда, я сбежал. Прятался в лесу, жил в одиночку.
- Сжечь на костре! - выдохнула Леонора, лихорадочно забарабанив пальцами по губам и заерзав на месте, - Собственный отец! - ведьма не знала куда себя деть. Ей чудилось, будто ее со всех сторон колют иглами, заставляя пережить весь этот кошмар за него. Но не было нужды заставлять - все это было и у нее. Костер, побег, лес, слепота... На то всё - Божья воля?! Знать она не хотела того Бога, никакие силы не вправе были мучить их и истязать.
Сильван вдруг изменился в лице, улыбнулся, даже как-то мечтательно вздохнул, и Леонора, подивившись такой разительной перемене, вся вновь обратилась вслух.
ЦитатаЛина ()
- Ну, а потом…Я встретил твою мать – Лею. Она была истинной красавицей, как и ты дочь. Ее магия была самой частью природы. Будто бы вода струились ее белые локоны, словно огонь горели глаза, легкая ее поступь несла ее по ветру, а сила духа поражала, словно была древней силой земли. Вскоре, мы уже, ждали твоего рождения, и знай, моя дорогая, ты была плодом любви и искренности наших душ, а не какой-нибудь ошибки или не законного союза. Нас повенчала сама Мать природа и Отец прародитель. Но когда мы пришли к Римме, твоей бабушке. Она узнала. Она узнала, что я был церковным служкой, и что я сын того, священника, что возглавил теперь уже, охоту на ведьм. На самом деле, ему нужен был только я. Мы расстались. За мной охотились, а вернуться в деревню, к Лее и ее матери я не мог. Это было слишком опасно. Долгое время я бесцельно скитался, находя пристанище то тут, то там. Жил магией, жил дорогой. Сложно было и чертовски страшно. Отлюбил я людей за это время, окончательно.
- Лея, - смакуя каждую букву, шепотом повторила ее имя Леонора. Они могли бы быть счастливы, могли бы прожить долгую и счастливую жизнь, втроем, вместе. Но все было разрушено, и нет нужды сейчас думать о том, кто и что мог бы сделать или не сделать. Их жизни были разрушены, их семья была разрушена, и теперь остались они вдвоем, двое выживших, стоящих на пепелище собственной боли и потерь, смотрят друг на друга, зная, что ближе, чем они друг другу, нет никого, но не знающие, как собрать все воедино, как начать заново. Полные пустоты, недоверия, старых обид, но мечтающие обрести хоть кроху того, что было утеряно, казалось, безвозвратно. Но разве нет в сердце каждого того уголка, где мы храним любовь к нашим родителям и детям, даже если они оставляют нас? Леонора вдруг ощутила страшную усталость. Кем бы он ни был, говорил ли правду или врал, все было в прошлом. Все, каждая секунда, осталась в прошлом в тот самый момент, когда она открыла глаза в этой хижине. Прошлое осталось в прошлом, а в настоящем были она и он, отец или наглый врун - он был рядом, когда она потеряла все. Вот, что имело значение.
Сильван рассказал о долгом путешествии в далекие северные земли, о вечной зиме и ледяной колдунье. Пусть ему и говорили, что все то - вина Регины, Леонора интуитивно чувствовала, что то были не ее происки. Заточенный в лед и холод, что мог он сделать? Как мог найти ее? Судьба будто специально поиздевалась над ним, оставив на долгие года страдать и мучится в его ледяной тюрьме без всякой надежды на счастливый исход. Он - в тюрьме из холода из снега, она - в тюрьме из сладостей и смертей. Воистину, отец и дочь.
ЦитатаЛина ()
Я даже и не надеялся найти тебя, но видимо провидение пощадило нашу семью. К тому же ты очень похожа на нее, на свою мать, не узнать тебя я не мог. И вот теперь мы здесь. Это вся моя история.
По лицу мужчины пробежала тень, и сколько бы он ни пытался сдерживаться, по его щеке все-таки проскользила слеза. Спрятав лицо в волосах, он тяжело вздохнул и медленно опустился на край скамьи, так и сжимая в руках длинный нож, перепачканный в соке мяса и травах. Наклонившись вперед, он оперся руками о колени и глубоко вздохнув, очевидно, вновь собираясь с духом. У Леоноры сердце кровью обливалось, и она сама не понимала почему. Она так рьяно и упорно убеждала себя, напоминала каждую секунду, что все это может оказаться ложью, а теперь сама же и сидела, ни жива ни мертва, оглушенная, пораженная, будто бы вывернутая наизнанку. Она не должна была так проникаться к нему, не должна сочувствовать, понимать, не должна переживать и разделять его боль, но от мыслей и убеждений легче ей не становилось. Что-то внутри нее не находило покоя, трепыхалось, зудело, скребло и дергало. Его история, его судьба, каждое его слово, каждый жест каким-то странным образом находили в ней живейший отклик. Она знала его, точно знала. Чувствовала. Такого не могло быть, не должно, но ведьме казалось, что он всегда был рядом, она бы не спутала, не ошиблась, это - уж точно не было ложью и притворством. Магия ли, чутье, интуиция - как ни назови, сейчас она предельно остро ощутила его присутствие в своей жизни. Он знал ее, он тоже чувствовал ее, он видел ее боль, он знал, что она пережила и какую цену заплатила.
- Чародей, - вдруг сорвалось с ее губ, и Леонора сама подивилась этому слову, столь неуместному в данной ситуации. Ни Сильван, ни отец, ни друг - чародей. Это слово вдруг заполнило все ее нутро, она как-то интуитивно знала, что именно оно из всех - самое верное, самое правильное. Оно было правдой и значило для нее очень-очень много. На протяжении всей жизни ее сопровождал именно чародей. Этот чародей. С его запахом, движениями, манерой говорить и подбирать слова. То, как он смотрел, как улыбался, как кривился и складывал руки - она уже видела это, но никогда не придавала особого значения. Его магия, легкие взмахи рук, точные движения, молчаливое понимание, умения, таланты, частые кивки головой и это его - "ведьмочка". Не ведьма, ни колдунья, ни чаровница, именно - "ведьмочка". Истина была очень близко, что-то важное и существенное, но Леонора никак не могла поймать ее, ухватить. Что в нем было не так, что было чужим? Что она не в силах рассмотреть?
Мысли и эмоции вдруг обрели гармонию, а Леонора, благодаря этому - уверенность в собственном решении. Пододвинувшись к мужчине, ведьма спокойно обняла его за плечи и положила голову ему на грудь. Она сидела лицом к столу, он же - к нему спиной, поэтому обнять его получилось только сбоку, но даже не самое удобное расположение их тел не помешало ведьме крепко уцепится за него и не отпустить сразу, как только он дернулся и, видимо, инстинктивно, попытался мягко убрать ее руки. По его телу прошла дрожь, не то - человеческая, но то - магическая, Леонора не придала этому значение. Она лишь слушала частые удары его сердца, четко понимая: с ее стороны - это - не просто порыв, не отчаянные объятия брошенной когда-то девочки, не истерика, не безумие, не игра. Она, та, какой была сейчас, взрослая, отстрадавшая свое, прожившая долгую жизнь, потерявшая все, обнимала его, того, в ком видела родного и близкого себе человека. И даже скажи он ей сейчас: "Нет, Леонора, я Дьявол, а не твой отец" - пусть так. Значит, ей близко сердце Дьявола. Велико ли горе? Она - ведьма. Ведьмовское чутье не лжет. Она никогда не должна забывать об этом.
- Пылью да травой поросло прошлое, чародей, не печалься о нем. Кто должен был уйти - ушел, чему должно было умереть - мертво. Оставили друзья, покинула любовь, рассыпались в прах надежды. И даже магия временами может быть тебе неверной подругой, так и знай, но не печалься ни о чем. Тебя покинул Бог, меня отринул Дьявол, но так ли ужасна жизнь, когда в ней остался хоть один человек, способный обнять и не оттолкнуть твоей руки? Очнувшись здесь, я точно знала: я не вернусь назад. Я избавлюсь от всего, что меня мучило, я найду в себе силы, стану той, кем должна стать. Меня более не страшит то, кто я есть. Я - ведьма, а ты, - извернувшись, Леонора посмотрела в глаза Сильвану и ласково улыбнулась, - Чародей. И весь чертов мир у наших ног!
Отстранившись, ведьма взяла нож из рук мужчины, отложила его на стол и подала ему бокал, попутно беря свой. - Прошлого больше нет. Есть только будущее, и в нем - ты и я! Прекрасный, новый, обновленный мир, со всеми его дарами, красками и запахами - он весь - для нас двоих! - их бокалы, соприкоснувшись, весело звякнули. Украдкой поглядывая на мужчину, ведьма с удовольствием отметила, что он, после ее слов, кажется воспрял духом и даже повеселел. Какая бы ни была ситуация - всегда выжимай из нее для себя всё, Леоноре казалось, что это кредо применимо к ним обоим.
Еда оказалась на редкость вкусной. Уплетая кролика и куропатку за обе щеки, Леонора попутно пыталась поддержать разговор, но с набитым ртом сделать это было несколько неудобно. Они болтали обо всем, что приходило в голову. О свойствах трав, о зельях, в перерыве между едой и вином, ведьма даже успела рассказать о знаменитом отравленном яблоке, чем вызвала живейшую реакцию и одобрение со стороны мужчины. Сильван, в свою очередь, рассказал ей о зельях, что изобрел сам, и пришла уже очередь Леоноры округлять глаза и удивляться. Тут же захотелось попробовать самой сделать их, или усовершенствовать, или же и вовсе - создать что-то новое. Время шло своим чередом, и вот, не успела ведьма взглянуть в окно, как уже увидела алый закат и густой вечерний туман.
- Пойдем погуляем! - почти взмолилась Леонора, ерзая на месте и жадно вдыхая запах леса и травы, - Я знаю, мне нельзя, но я так хочу на воздух! Пойдем? Пожалуйста! - Сильван согласился не сразу, но потом, все-таки, сдался. Повеселев, ведьма уж было собралась вскочить с места, но потом вспомнила, что ей даже не в чем идти. - Только я тебя попрошу, мм... конечно, я могла бы пойти итак, мне-то все равно, но было бы славно раздобыть хотя бы обувь. Есть идеи?
- Моего мага зовут Румпельштильцхен. Сотню раз он был рядом! Он всегда был подле меня! Я уложила его тело в могилу, а он все равно и пальцем меня не тронул... бессмыслица. Аль напротив? Тысячекратно мудрее меня оказался мой маг.
От таких лестных фраз, Румпель чуть не сдержался от довольной ухмылки, но все же, не ответил ей и не стал прерывать рассказа.
Рассказывая свою легенду, он так сильно вжился в историю, напрочь забывая скрывать истинные эмоции и следить за реакцией Леоноры. Ведь и ему когда-то, тоже сильно доставалось от отца, его тоже бросила мать, его шпыняли, обижали, гнали со двора. Он, так же, как и Сильван, был опьянен магией, и он, так же, как и тот, другой, слишком сильно пострадал из-за нее, лишаясь семьи. Их судьбы, их миры, переплелись воедино в этот момент, оставляя лишь небольшой луч света и надежды, и этим лучом в данный момент была ведьма, сидящая перед ним. Конечно, для Сильвана все уже было кончено, а для Румпеля даже не начато, но, то, что она слушала, принимала и проникалась его повествованием, уже о многом говорило. «Все же прав был ты, Руфус. Это его история, это моя история, это наша общая история, гораздо лучше неловких уловок и корявых сказок, что приходили мне на ум до того как»
Цитатаtender_poison ()
- Чародей
Румпель дрогнул, когда раздалась голос Леоноры в окружающей их звенящей тишине. Он поднял голову, глядя на нее, когда она заерзала на скамье, плотнее пододвигаясь к нему, и прижимаясь, в попытке заключить в объятия. Она снова обнимала его, снова клала ему голову на грудь в доверительном жесте, и это было нечто совершенно новое, неизведанное для Румпеля чувство. Благодарность, смешенная с тайной радостью, некое подобие прощения и принятия, дополненное мягкостью и оглушающей легкостью прикосновений. Разряд дрожи пробежал по его телу, инстинктивно заставляя отпрянуть, но ведьме уже было все равно. Она сильнее прижималась к груди Румпеля, словно желая услышать неровное биение его сердца. И, чуть ослабляя хватку, он позволил себе расслабиться и принять ее тепло и доброе расположение, успокаивая биение пульса, отпуская былые воспоминания. Вымучено прикрывая глаза, Темный обнял ее в ответ, и тихо ответил: - Спасибо. Она верила ему или же думала что верит, это было уже не важно. Что-то щелкнуло в его душе, заставляя ослабить подпругу, и пускай, он рассказал ей не всю правду, а лишь какую-то часть полуправды, и пускай, это была не его история, он видел, Леонора прониклась. А это значит лишь одно, что еще не все потеряно, что она не так безумна и травмирована, как ему, сперва, казалось.
Цитатаtender_poison ()
- Пылью да травой поросло прошлое, чародей, не печалься о нем. Кто должен был уйти - ушел, чему должно было умереть - мертво. Оставили друзья, покинула любовь, рассыпались в прах надежды. И даже магия временами может быть тебе неверной подругой, так и знай, но не печалься, ни о чем. Тебя покинул Бог, меня отринул Дьявол, но так ли ужасна жизнь, когда в ней остался хоть один человек, способный обнять и не оттолкнуть твоей руки?
Он внимательно выслушал ее, чуть сжимая руку Леоноры в знак согласия. Она говорила правду, она говорила как есть, и впервые за долгие годы, будучи на краю света, будучи заключенным, не в своей оболочке, но он был с ней полностью согласен. Ведьма была права, и это приходилось, принять как факт. Безумие было всегда тем и хорошо, что в нем можно было больше не прятаться, а просто быть собой.
Цитатаtender_poison ()
Очнувшись здесь, я точно знала: я не вернусь назад. Я избавлюсь от всего, что меня мучило, я найду в себе силы, стану той, кем должна стать. Меня более не страшит то, кто я есть. Я - ведьма, а ты, - извернувшись, Леонора посмотрела в глаза Сильвану и ласково улыбнулась, - Чародей. И весь чертов мир у наших ног!
- Складная философия, Леонора. – ответил он ей, ласковым взглядом. - Но может ты и права, пришло время отпустить старое и забыть прошлое, и новый день принесет нам новый путь.
Ее откровенные и в одночасье простые действия поражали Румпеля. Еще никто так по-свойски не обращался с ним, даже Белль, которая казалось бы, не должна была его бояться, но и ее слова и движения всегда были несколько скомканными и скованными будто и она, всегда в тайне ожидала, что не ровен час и чудовище набросится на нее. Но ведьма! Леонора была совершенно другой, открытой, без страха и упрека, словно за нее говорило само естество. Она вынула из его руки нож, положила на стол и предложила выпить и все это время, он, молча и удивленно, лишь взирал на ее действия.
Цитатаtender_poison ()
- Прошлого больше нет. Есть только будущее, и в нем - ты и я! Прекрасный, новый, обновленный мир, со всеми его дарами, красками и запахами - он весь - для нас двоих!
На ее слова, маг ответил благодарным кивком, расплываясь в улыбке. Он с удовольствием выпил за этот тост. Брать от жизни все, и не платить по счетам, радоваться и не думать о грусти, расслабиться и уйти в водоворот прелести Зачарованного Леса. Нечто похожее он уже встречал, побывав на шабаше ведьм в Вальпургиеву ночь. Именно там, он был по-настоящему свободен и открыт, и именно там, он обрел внутреннюю свободу, объединяясь с другими такими же, как и он, волшебными существами и бестиями. Но самое страшное было то, что Румпель и в самом деле, очень бы хотел зажить, как говорила Леонора, отпуская все прошлое, оставляя его где-то в другом мире, с другими проблемами и людьми. Но все еще скребущая червоточина в груди, тревожила его мысли о том, кого он оставил в том, Богом забытом городе, и заставляла рассуждать трезво и расчетливо.
Оставляя позади задушевные разговоры, они приступили к еде. На удивление кролик и куропатки отлично пропеклись, вбирая в себя ароматы трав, и хорошо дополняли вино. Леоноре явно понравилась еда, или же, она была столь голодна, что съела бы любую более-менее сносную похлебку. С легкой улыбкой на губах она уплетала еду, пока он рассказывал ей всякие простые, почти, что глупые истории и случаи из жизни. Травы, зелья, настои, они говорили, словно на одном языке, иногда, даже перебивая друг друга или сворачивая в другое отклоненное русло. Ведьма рассказала и про отравленное яблоко, долгие годы, хранившееся у нее, а потом послужившее на благо планов Регины, с легкой подачи Темного мага. Они говорили и про зелья, что лишают голоса, слуха и других чувств или воспоминаний. Румпель крайне аккуратно обходил темы, заведомо связанные с ним самим, чтобы не вызвать лишних подозрений, а сам рассказал ей даже о том, особом зелье, что вызывает огненный взрывной удар и светиться ярким флуоресцентно-зеленым светом в темноте.
Все шло тихо, мирно, и по-домашнему спокойно. На секунду или две Румпель даже задумался, что давно уже так не отдыхал и не расслаблялся. И тут, пока он занимался легкой уборкой, после трапезы, Леоноре вздумалось выйти на улицу.
Цитатаtender_poison ()
Пойдем погуляем! - почти взмолилась Леонора, ерзая на месте и жадно вдыхая запах леса и травы, - Я знаю, мне нельзя, но я так хочу на воздух! Пойдем? Пожалуйста!
- Но как, же ты пойдешь? Ты еще так слаба дочь, подумай хорошенько. – предостерег ее маг. – Ты недавно была ни жива, ни мертва, и тебе бы, стоило хоть немного поберечься. Он снова попытался строго смерить ее взглядом, но вышло весьма забавно, тогда Румпель перестал как-то пытаться повлиять на решения ведьмы. - Ты же все равно, если что задумала, сделаешь.
Цитатаtender_poison ()
Только я тебя попрошу, мм... конечно, я могла бы пойти итак, мне-то все равно, но было бы славно раздобыть хотя бы обувь. Есть идеи?
- Хорошо я что-нибудь придумаю – запинался маг. Он совсем забыл, что все это время Леонора была в одном белье с мехом поверх, а ее старое платье требовало немедленной стирки и починки.
Он пошел вглубь дома, направляясь к ложу бывших хозяев. На небольшой тумбочке и около кровати не нашлось ничего похожего на приличное платье все какие-то лоскуты да рванина. Либо хозяин это бедной женщины был последним скупердяем, либо они были настолько бедны, что женщине приходилось по несколько раз перешивать одно, и тоже, платье. Но осматриваясь внимательней, он заметил в дальнем углу, вбитый в стену гвоздь, и свисающую одежду на нем. Немного перебирая потрепанные и изношенные рукава, подолы и воротники, он все же, смог отобрать более-менее сносную одежу. Вкусов Леоноры он не знал, да это, сейчас, было и не столь важным. Он принес ей простое крестьянское платье и капюшон, а на ноги предложил надеть еще сносные, почти не поношенные прочные кожаные ботинки. - Ты можешь переодеться вон там – он указал на софу, а мы пока с Руфусом будет ждать тебя на улице.
Подхватывая походную сумку и плащ, он вышел вместе с резвящимся во всю хорьком.
Но как, же ты пойдешь? Ты еще так слаба дочь, подумай хорошенько. Ты недавно была ни жива, ни мертва, и тебе бы, стоило хоть немного поберечься.
- Я и подумала! - улыбнулась ведьма, пожимая плечами, - Полно тебе, отец, далеко мы ведь не пойдем! - состроив трогательную мордашку, ведьма опустила ноги на пол и легонько постучала ладонями по коленям, будто пританцовывая, - Ни жива, ни мертва, хах. Лиха беда начало, - фыркала Леонора, смотря на удаляющегося вглубь дома мужчину, который, даже если и не хотел, был вынужден смириться с ее волей. Колдунью страшно тяготило висящее над ней состояние болезни; будто она теперь должна неделю лежать, не вставая, вот еще! Леонора была готова на любые действия, лишь бы жизнь вошла в, какую-никакую, а стабильную колею. Раздумывая над своим положением, ведьме только и оставалось, что диву даваться, как лихо весь ее мир вдруг встал с ног на голову. В глухой чаще, в окружении гор, в чужом доме, с сильным колдуном, которого она знает дай-то бог - несколько часов, травмированная, фактически без магии, только-только выбравшись из кромешного ада; и на фоне сей чарующей картины - ни единой мысли о том, что ей угрожает опасность. Иной раз в собственном доме, запертом, с закрытыми ставнями и на засовах мелькала мысль: вот уснет она, забудется, да, поди, свернут ей шею - и поминай как звали, но здесь... да хоть сам Дьявол явится - и тот на порог не войдет, будто сила неведанная сразу же уйти заставит. Обведя взглядом комнату, ведьма приметила метлу, одиноко стоящую в самом дальнем углу. Не зря, ох не зря взгляд на нее упал! Леонора уж было дернулась, чтобы встать, как-то вдруг позабыв про все прогулки, но из мыслей ее выдернул голос Сильвана.
ЦитатаЛина ()
Ты можешь переодеться вон там, а мы пока с Руфусом будет ждать тебя на улице.
Положив на софу найденную одежду, мужчина сгреб в охапку сумку и плащ и поспешил на улицу, даже не удосужившись дождаться ее ответа. А сказать Леонора хотела очень много. Скривившись, так, будто ее заставляют целовать лягушку, ведьма возвела очи горе и глубоко вздохнула, успокаивая саму себя. Ей было абсолютно все равно, как выглядела одежда, трудность была в том, что она была с чужого плеча. Каждый, а ведьмы и подавно, знают, что нельзя носить чужие вещи, предварительно не очистив их от энергетики прошлого владельца. Какая дрянь, хворь и морок к ней прицепятся, стоит ей только надеть вещь некогда живущей здесь колдуньи?! Не просто женщины, она была ведьмой, при том - не самой простой. Кряхтя и вздыхая, Леонора скомкала меха, перекинула их через плечо и медленно поднялась с места. Хромая, она наконец добралась до софы и презрительным взглядом окинула платье. И хоть оно и было очень даже симпатичным, ведьма уже заранее чувствовала зуд от одной только мысли, что эта ткань касалась тела другой чародейки. Ладно бы шкура - на ней хоть и был энергетический след, но он был почти обезличен; эти меха явно не пользовались у хозяев спросом, им почти не уделяли внимания, то ли дело одежда... Чародейка "накрутила" себя так сильно, что невольно затряслись руки.
- Так. Хорошо-хорошо, - приговаривала Леонора, глубоко дыша и внимательным взглядом обводя комнату, - Хорошо! - колдунья повела в воздухе пальцами и слегка встряхнула руками, - Как обретена была связь ваша - так и уйдет в никуда. Нет здесь более старого, отжито все. Что чужое - то с миром пусть уйдет да найдется и обретется новое. Силою своей да волей, чарами да желанием искренним сердца колдовского - да будут добры и милостивы духи, берегущие эти стены, да сохранят они покой наш, да услышат слова мои, - сбросив с плеч шкуру и осторожно уложив ее на скамью, Леонора доковыляла до печи и опустилась перед ней на колени. Собрав горсть золы, она последовала к входной двери и, раскрыв ее настежь, принялась бережно выкладывать золу вдоль порога. Взглянув на ничего не понимающего Сильвана, Леонора покачала головой и быстро приложила палец к губам, призывая к тишине. Вернувшись в дом, ведьма поснимала с ближайших темных углов паутину и провела пальцами по самой дальней и запыленной полке какого-то шкафа. Побродив по комнатам, Леонора вдобавок нашла хозяйский деревянный гребень да пару парафиновых свечей. Прихватив с собой метлу, ведьма вернулась со всем найденным к порогу. Сбросив к золе паутину, пыль и пару волосков с гребня, колдунья демонстративно выставила перед собой свечу и, слегка приподняв брови, посмотрела на мужчину.
Сильван, судя по виду, был крайне озадачен происходящим, но все-таки через мгновение взмахнул рукой, и фитиль, дав искру, тут же вспыхнул верным рыжеватым огнем. Продолжая бубнить себе под нос, Леонора пошарила глазами по импровизированной веранде дома и, увидев среди прочей утвари глиняный не то стакан, не то тоненькую вазочку, тут же взяла ее в руку и опустила в нее свечу, установив всю конструкцию по ту сторону порога, как раз на деревянной веранде. Ловко перехватив рукоять метлы, ведьма встала у порога и махнула свободной рукой, прося мужчину отойти в сторону. Леонора молча выметала с порога, а затем и с крыльца созданную причудливую смесь из золы и других составляющих. Со стороны все ее действия могли показаться форменным сумасшествием, но все эти ритуалы, а точнее - лишь мизерная их часть - были чертовски важны. Необходимо было хотя бы начать избавляться от влияния прошлых хозяев, если они собираются прожить здесь больше, чем один день. Но мало было избавиться - дом требовалось заполнить чем-то новым. И, для начала, Леонора решила заполнить его собой. Любому дому нужна хозяйка, а уж если эта хозяйка - ведьма, да такая, как она... Леонора очень надеялась, что она придется этому дому по душе. Потому что ей он действительно нравился. Закончив, колдунья отставила в сторону метлу, взяла с пола свечу и довольно улыбнулась.
- Две минуты, отец, - отчеканила колдунья, закрывая за собой дверь. Вернувшись к одежде, ведьма медленно провела над ней свечой, мысленно представляя, как пламя уносит все дурное влияние. Для начала - неплохо. На всякий случай мысленно представив блок от всего негативного, Леонора пальцами затушила фитиль и принялась вспоминать, как облачаться в такого рода наряды. У нее получилось не с первого раза, но, в конце-концов, она справилась с собственными забытыми навыками. У ведьмы создалось ощущение, словно она скакнула на 300 лет назад; будто и не было Сторибрука, будто того современного мира не существовало и в помине. Сунув ноги в мягкие и удобные ботинки, Леонора поправила накидку с капюшоном и одобрительно улыбнулась сама себе.
- Что ни время, а всё одно, - шутливо протянула ведьма, осторожно спускаясь с порога и хромая на одну ногу, - Ночи напролет мужчины терпеливо ждут своих женщин, обещавших собраться как можно скорее! Как будто никогда и не покидала родные земли! - хохотнула Леонора, медленно кружась и рассматривая свой наряд, - Что скажешь? Так посмотришь - и не скажешь же, да, что я - та, что детей в печи запекала чаще, чем картошку? - подхватив Сильвана под руку, ведьма с бодрым настроем зашагала вперед, однако навряд ли ее хромые ковыляния выглядели хоть сколько-нибудь быстро и задорно.
- Где ты нашел гитару?! Или... что бы это ни было, черт возьми, выглядит точно как гитара! - изумилась Леонора откидываясь корпусом чуть назад, чтобы получше рассмотреть инструмент, висящий на плече мага, - Ты умеешь играть! - не вопрос - утверждение, - Да у нас, оказывается, магическая музыкальная семья! - весело пропела Леонора, - А ты мне и не говорил даже. Я сама-то играть не умею, зато голосок неплохой. Мой, ну не тот... ах черт, ты же не знаешь. Было как-то дело, я у русалки голос забрала, дескать, она мне его, а я ей - браслет, чтобы смогла ходить по земле. То дело давнее, хотела заклинание одно испробовать, да как-то не вышло у меня, ну а голос остался. Нужен он мне больно, хах! Ведьмовский куда более чарующий, в нем - сама магия. Даром ли слухи средь людей простых ходят, дескать, захоти ведьма - и любой мужчина воле ее покорится! О, видел бы ты моих сестриц на Первомай! Взгляд один - забудешь, как звать тебя да откуда пришел. Чаровницы и прелестницы, а чуть не так что - сгинешь быстрее, чем слово сказать успеешь! Признаюсь, всегда немного завидно мне было... не моя то сила - обольщать, стало быть. Да и опыта как такового... - отчего-то смутившись, Леонора демонстративно прокашлялась и попыталась продолжить так же беззаботно, - Да и не такая я красавица, а прошлое уж мое, охо-хооо! Гляди! - вытянув шею, колдунья с улыбкой взглянула на бурную бегущую меж гор реку, - Действительно - на самом на краю земли, но это чертовски прекрасно.
Пройдя не больше пары метров, они оказались недалеко от крутого обрыва. Лес несколько поредел, и теперь можно было рассмотреть весь вид, лежащий как на ладони: горный массив с белыми поблескивающими вершинами, стремительно утопающими в быстро наступающих сумерках, тянущаяся синей змеей река, лес, лес - куда ни глянь, на мили вокруг! Ни одной живой души, только спокойная тишина и безупречная гармония. Руфус, издав звук, похожий на тихое рычание, скачками устремился куда-то в кусты, очевидно, почуяв свой второй, а то и третий по счету, ужин. Завидев неподалеку массивные выступающие из земли корни, маг и ведьма тут же удобно устроились на них. Закрыв глаза, Леонора подставила лицо последним уходящим лучам солнца, попутно вслушиваясь в спокойный, очень приятный для слуха, голос чародея.
Преодолевая неловкость ситуации, Румпель а-ка Сильван не хотел больше положенного находиться рядом с ведьмой. Мало того, что он боялся одним, неловким словом или движением выдать себя, к тому же, вид ее израненного тела, испещренного шрамами и ссадинами, наводил на него ужас и тоску. Он понимал, что поступал несколько малодушно, зная о ее состоянии. Так как помощь с его стороны ей явно бы не помешала, но вместе с этим, смотря на тело Леоноры, Румпель совершенно забывал кто она такая, да и кто он сам. Отчего-то, ему хотелось показать ей и свои шрамы, рассказать о том, что ей нечего бояться и тревожиться, что она не виновата в том, что с ней случилось. Ее безумие, ее обескураживающее приподнятое, если не сказать безумно-веселое настроение вовлекали его в опасную игру, и где-то, в глубине души, он знал что стоит ему поддаться ей, как весь его мир повалиться с ног на голову, подобно перекати-полю. Но и вместе с этим, другая часть его души, прекрасно понимала, что он отчаянно желает, чтобы подобное случилось. Уж слишком он засиделся в своей кожуре, слишком много повесил на себя обязанностей и условий, слишком сильно заперся в золотой клетке.
Выйдя на улицу, он быстро раскрутил рукава рубахи, и мигом натянул плащ, а сумку повесил поперек левого плеча. Руфус быстро крутился и подскакивал у его ног, скорее зазывая на прогулку, но маг мягко приподнял его за шею и тихонько сказал: - Не так быстро дружок, нам надо дождаться даму, а потом ты сможешь поймать еще парочку полевок.
Развернувшись и осмотревшись по сторонам, Румпель подумал, что не плохо, было бы скоротать время, исследуя хозяйскую мастерскую, все же, там еще осталось немало интересных и нужных вещиц. Не спеша они обогнули дом, заходя сзади, и оказались в небольшой уютной бревенчатой коморке. - Так, так, так – постучал он пальцами по стене. – Поглядим что тут у нас.
И чего только там не было куча различных инструментов, отверток и ключей, предметы для шитья, молотки, несколько небольших топоров, разные фигурки и поделки из дерева, сухих листьев, шишек и желудей, приличный запас самодельных свечей, дрова и даже музыкальные инструменты. - Да уж, да-а-а. – потянул Румпель, осматривая все по порядку.
Руфус скакал в нетерпении, весело перепрыгивая с полки на полку, буквально подгоняя хозяина. - Хорошо, хорошо, успокойся, уже скоро. Пробормотал он, но вслед за недовольством пришла мысль о том, что вдруг хорек пытается что-то ему показать, предостеречь, а может рассказать, ведь уже было такое и не раз, пора бы учиться распознавать характер своего помощника. Сосредотачивая внимание на фамильяре, маг, прищурившись, следил за его колкими колеблющимися движениями, когда он прыгал то назад до вперед. За которыми, скрывался не то какой-то круговой порядок, не то хаотичные указки. И потом, он заметил, что Руфус бегал лишь вдоль одной полки, остальные же были лишь прикрывающей ширмой. Вдоль той, на которой лежали детские игрушки. Кое-где сломанные, с растрескавшейся краской и приличным слоем пыли, они были зарыты в коробке, в глубине. Чужие, поникшие лица неваляшек, буквально говорили о той несладкой участи, что настигла их обладателей. Маленькие лошадки, солдатики и погремушки виновато и особенно одиноко смотрелись рядом с деревянными ложками, железными прутами. Развороченные лица пупсиков и мишки без лап и глаз вызывали в нем глухую тоску, и даже чувство всепоглощающего ужаса. Да, Румпель убивал, и убивал он много. И да, порой, это было даже незаслуженно, но это чудовище, притаившееся и живущее столько лет в этих благодатных краях не должно было жить, и он нисколько не жалел о своем решении избавиться от хозяина этого дома, тот час же, узнав о том что он делал с подобными ему или ведьме. Заканчивая осмотр коробки, он заметил странную и очень занимательную деталь на самом ее дне. Здесь лежали куклы, но не простые, а обережные. Безликие, смотанные из ярких лоскутков и нитей, они должны были хранить дитя от ненастий, злых духов, плохих людей и болезней. У него самого была такая, он сам делал такую же, для Бея. При этих воспоминаниях, легкая улыбка заиграла на лице Темного, он немного потянул за веревочку вытягивая одну за другой куколку и, как оказалось, они все были связаны друг с другом прочной красной нитью. Куклы были почти одинаковыми, с одной лишь разницей, что немного отличались цветам в одежде. Заинтересованно рассматривая, он начал их пересчитывать: одна, вторая, третья, вот и пятая, и седьмая кукла.
- Не может быть… - нервно сглотнул Темный. В его руках лежало семь кукол, а это значило лишь одно, что в этом доме родилось и погибло семеро детей. Ощущая, что его пальцы постепенно теряют чувствительность, маг медленно стал сжимать изношенные лоскуты в руках, борясь с накатывающей силой гнева. Семеро детей могли бы жить и расти, семеро магов, если верить словам их отца могли бы пополнить их ряды, семеро ребятишек родившихся с великим даром, так бездарно развеянным по ветру. Сжимая зубы покрепче, он снова раскрыл ладони, осматривая игрушки. Несправедливость и зло этого мира, были ничем не лучше, того иного мира, откуда он пришел. Добро и зло, магия и вера, где сильный, пожирает слабого, но как, как можно было убить свою же, собственную плоть и кровь? Хмурясь пуще прежнего, но сглотнул слюну, потряхивая головой, пытаясь отгородиться от гнетущих мыслей. «Это место само зло. Напрасно я привел сюда Леонору, она почувствует это, но она еще так слаба для поисков другого жилища. Что же делать. Что делать…» - переминался он, неспешно ступая по мастерской.
Но тут раздался, тягучий и раздражающий струнный звук, в каком-то углу. - Руфус, дьявол, опять ты! Метнувшись в сторону хорька, маг увидел, что его животное весело забавляется и играется со струнами небольшой барочной гитары. - Ну да, как же еще. Натворил дел, а теперь веселье, а ну отдай, негодник. Он выхватил инструмент из лап фамильяра. - И не прости! Нет! Нет! Это не игрушка! – забавно журил его Румпель. Небольшая, аккуратная гитарка на 5 хоров по две струны, удобно, и как-то совсем удачно легла ему прямо в руки. -А ну-ка. Румпель взял несколько знакомых с далекого прошлого аккордов. - Ха-ха, Руфус да это же отличная затея дружок. - Пойдем. Возьмем ее с собой. Только вот ремня не хватает. Вытащив из сумки один из отрезов ткани, он привязал его с обоих концов гитары и повесил себе на плечо.
Он уже было хотел покидать мастерскую, как взгляд снова упал на раскрытую и оставленную коробку старых игрушек. Подавляя негодование, Румпель подошел к ней, сгреб в охапку обережниц и задвинул коробку на ее прежнее место. - Может Леонора знает, что можно с ними сделать – пожал плечами маг, пряча кукол в своей длинной походной сумке.
Вновь возвращаясь к двери, он заметил что Руфус, отчего-то притаился у порога, вытянув голову и будто бы ожидая чего-то. - Хех дружище, чего здесь такое происходит? Спросил Румпель и с его словами, двери дома распахнулись, открывая их взору все еще не одетую Леонору, зато почему-то несущую в руках золу. И к его удивлению она начала просыпать ею порог. «Что?» - застыл он в немом вопросе, но ведьма поспешила предотвратить любые попытки заговорить с нею, приказав молчать.
Затем, она исчезла на несколько минут. И вернулась уже с отличным колдовским набором. «Метла, свеча, гребень, не уж-то магичит?» - призадумался Темный, наблюдая за действиями Леоноры. Ее магия всегда восхищала и привлекала его, своей естественностью и древней силой. Ведь его магия была совсем иной, построенной на законах химии и физики, еще немного на эмоциях и вере, но никогда она не смогла бы достичь высот той магии, что обитала в здешних краях. Магии гор, и рек, деревьев и лесного, волшебного народа. Да, они приняли его, да и ему это, безусловно, льстило, но все же, он никогда не обладал слишком высоким уровнем тщеславия, чтобы позволить себе возгордиться своими заслугами и мощью силы.
Цитатаtender_poison ()
колдунья демонстративно выставила перед собой свечу и, слегка приподняв брови, посмотрела на мужчину.
Ему так и хотелось передразнить ее, и тоже непонимающе выставить руки вперед, но маг сдержался, прекрасно понимая, что ей нужна искра огня. Взмахом руки, Румпель зажег свечу, и Леонора продолжила ритуал. Поставив какую-то чашку со свечой за порог, она принялась выметать остатки, как он догадался, энергии прошлых хозяев из дому. Он внимательно и озадаченно наблюдал за ее действиями, пока Леонора жестом не попросила его немного отойти.
Цитатаtender_poison ()
- Две минуты, отец,
Заканчивая свое магическое подметание, она отставила метлу, забрала с порога свечку и быстро скрылась за дверью. Румпель лишь, молча, закивал, не сказав ни слова. Он обернулся на Руфуса, который, кажется, уже, как ни в чем не бывало, вновь крутился у ног. Спустя некоторое время, она вышла.
Цитатаtender_poison ()
- Что ни время, а всё одно, - шутливо протянула ведьма, осторожно спускаясь с порога и хромая на одну ногу.
Леонора хромала, и каждый шаг отражался легкой тенью на ее лице, но все же, девушка не переставала улыбаться, шутя, и напущено веселясь.
Цитатаtender_poison ()
- Ночи напролет мужчины терпеливо ждут своих женщин, обещавших собраться как можно скорее! Как будто никогда и не покидала родные земли!
- Как знать дочка, как знать. – пожал плечами Сильван, предлагая ей свою руку.
Цитатаtender_poison ()
- Что скажешь? Так посмотришь - и не скажешь же, да, что я - та, что детей в печи запекала чаще, чем картошку?
- Выглядишь… - маг запнулся, подбирая нужные слова - достойно. Однажды мне сказали, что не всякого следует судить по одежде, но бесспорно этот наряд тебе к лицу.
Помогая ей опираться на его руку, они не скорым шагом пошли вперед.
Цитатаtender_poison ()
- Где ты нашел гитару?! Или... что бы это ни было, черт возьми, выглядит точно как гитара!
- Гитара, гитара – закивал он головой. - Да, так. – махнул рукой Румпель – Валялась в мастерской. Ничего особенного.
Цитатаtender_poison ()
- Да у нас, оказывается, магическая музыкальная семья! - весело пропела Леонора
- Ты тоже играешь или поешь? – изумился маг, этого он действительно про нее не знал.
Цитатаtender_poison ()
- А ты мне и не говорил даже. Я сама-то играть не умею, зато голосок неплохой. Мой, ну не тот... ах черт, ты же не знаешь… не моя- то сила - обольщать, стало быть. Да и опыта как такового...
Сильван лишь пожал плечами продолжая слушать ведьму. Они, по сути, познакомились только несколько часов назад, и не смотря на общий ужин и разговоры про мастерство, они еще очень многого не знали друг о друге. Внимательно слушая Леонору, на лице Сильвана менялись самые различные эмоции, от искреннего удивления, до беззаботной улыбки и даже печально поднятых бровей. Сказать, что ему было интересно, это значило бы, ничего не сказать. Она удивляла, восхищала, веселила и даже успокаивала его. Леонора была так естественна, так жива, он уже и позабыл что такое, может быть. Его прошлое общение с прекрасным полом, как и с нею, лично, заканчивалось там же, где надо было проявлять эмоции более сильные, чем просто заинтересованность. В целом, все женщины в мире мага, чего-то да хотели от него, была ли то власть, магия, деньги или же совет, ни одна, кроме, быть может, его первой влюбленности и матери его сына, не была искренней с ним, в отличие от ведьмы, сейчас. Но самое прекрасное и трагичное в этом было то, что она сама не знала насколько была особенной, живой и настоящей. Но ответить на ее монолог он так и не смог, так как ведьма уже увидела что-то другое, отвлекаясь.
Цитатаtender_poison ()
Гляди! - вытянув шею, колдунья с улыбкой взглянула на бурную бегущую меж гор реку, - Действительно - на самом на краю земли, но это чертовски прекрасно.
Румпель повернулся в сторону, куда смотрела Леонора. Постепенно его грозный вид расплывался под давлением широкой добродушной улыбки. - Да-а-а – тихо выдохнул он, любуясь видом.
Они прошлись еще пару метров вдоль реки, выходя на поляну у обрыва, где им открылась замечательная картина. Спереди, блестели и влекли величием вековые горы, сзади чернел, редеющий лес, а внизу струилась и шипела крутая горная река. В отдалении слышались затихающие звуки дневных и настойчивые, глубокие звуки просыпающихся ночных зверков и птиц. Хорек снова помчался делать очередной перекус. - На удивление прожорливая зверушка. – изумился маг. Сам же, он предложил ведьме чуть перевести дух, и полюбоваться этим видом еще немного, пока горы совсем не скрыли лучи уходящего солнца, а сумерки не поглотили долину во тьму.
Когда они удобно устроились, он снял с плеча гитару, и еле-еле перебирая пальцами по струнам, начал вспоминать давно забытые аккорды. - Я Леонора, никогда не думал, что окажусь именно здесь и сейчас, именно с тобою. Что ни говори, поистине пути Господа неисповедимы, порой самый забытый случай из прошлого, повлияет на нашу будущую судьбу, порой друг, может стать врагом или наоборот, порой под ликом обычного прохожего, мы встречаем венценосные перемены.
Снова неспешно проводя по струнам, он продолжал: - Когда-то я уже играл на таком инструменте, когда-то я это делал очень даже хорошо. Ты знаешь, она никогда не говорила мне, но сдается, твоя мать тоже любила петь, по крайней мере, голос у нее был поистине колдовской и чарующий. Леонора, я знаю, мы знакомы не так давно, но просто поверь мне, я не прощу доверия или еще чего, но я должен это сказать. Ты особенная ведьма Леонора, тебе суждено творить великие дела. Да, я знаю о твоей нелегкой судьбе, и я понимаю твои страдания, может быть, даже не совсем понимаю, потому, что пережить такое – это настоящее испытание. Но испытания даются нам в знак ожидания лучшей жизни, лучше судьбы, этому учила меня Библия, и она на удивление равнозначно похожа на учение самой природы.
Найдя мотив мелодии, он заиграл уже более уверенно: - И чтобы там, ты себе не говорила дочка, ты не чудовище. Я видел чудовищ, и деяния похуже твоих. И я хочу просить у тебя прощения, и сказать тебе. Кто-нибудь, мог бы прийти и спасти тебя от всего того ужаса, но никто не пришел... потому что, никто никогда не приходил, но не сейчас, не теперь. Теперь ты не одна Леонора, и никогда не будешь одна.
Умолкнув, он продолжил играть, вспоминая тихий мотив старой песни.
… Я красавиц таких, лебедей, С белизною такою молочной, Не встречал никогда и нигде, Ни в заморской стране, ни в восточной…
Послышался тихий перезвон гитарных струн. Мягкий, едва слышный, неуверенный. Не открывая глаз, ведьма вытянула ноги вперед и скрестила руки на груди. Легкая гитарная трель аккомпанементом звучала голосу Сильвана: спокойному, ласковому, умиротворенному. Соединяясь, они рождали собой особенную мелодию, древнюю, почти забытую, ту, что слышала Леонора, оставаясь наедине с собой в темному лесу, ту, что мерещилась ей почти каждую ночь где-то на грани яви и сна. Смакуя каждый полутон, колдунья начала медленно покачивать головой в такт звенящим струнам. Что-то очень близкое, личное, спрятанное на самой глубине души, то, что она всегда мечтала услышать еще хоть раз. Тихие напевы проникали ей под кожу, окутывали сердце, вели за собой в чащу леса, туда, где она, наконец, смогла бы разглядеть того, кто так долго звал ее.
ЦитатаЛина ()
Я Леонора, никогда не думал, что окажусь именно здесь и сейчас, именно с тобою. Что ни говори, поистине пути Господа неисповедимы, порой самый забытый случай из прошлого, повлияет на нашу будущую судьбу, порой друг, может стать врагом или наоборот, порой под ликом обычного прохожего мы встречаем венценосные перемены.
- Ты хотел этого, - вдруг резко проговорила ведьма, широко распахнув глаза и взглянув на мага, - Хотел, - она намеренно подчеркнула это слово, - Оказаться там, где ты есть. С тем, с кем ты есть, - будто не будучи до конца уверенной в собственных словах, ведьма принялась рассеянно покусывать нижнюю губу. Через мгновение она продолжила свою мысль: - Ничто не случайно, чародей. В мире нет совпадений! Провидение ведет нас, ветра ведут нас, природа, вселенная - как ни назови - круг всегда замыкается. И какой бы странной или пугающей ни казалась нам наша дорога - мы должны идти по ней до конца. Люди поговаривают, что счастливый конец возможен лишь для тех, кто нашел в себе силы отринуть тьму. Они заблуждаются, отец. Наиболее ярко огонь горит именно во тьме. Годами я бежала от нее, столетиями убеждала себя отринуть свою суть, мечтая именно таким образом обрести счастье и покой. Теперь я понимаю: мое счастье в том, кто я есть. И в том, кто не устрашится моего мрака.
Отведя взгляд, Леонора глубоко вздохнула, отчетливо понимая, что она как никогда прежде близка к удивительной гармонии с самом собой. Ей не нужно было юлить, не нужно было молчать, не было нужды бояться. Какой бы она ни была, сейчас она явственно почувствовала, что ее принимают именно такой, какой и она сама видела себя. Цветы в ее волосах, демоны в ее голове, кровь на ее руках. Темная, злая, нелюдимая ведьма, не заслуживающая понимания, была ли она ужасна и омерзительна в своем мрачном величии или же, напротив, удивительно искренна и обворожительна в каждом своем безумном порыве? Леонора пропустила вздох, а Сильван, тем временем, продолжил говорить, и с каждым его словом гитара звучала все увереннее и звонче.
ЦитатаЛина ()
Когда-то я уже играл на таком инструменте, когда-то я это делал очень даже хорошо. Ты знаешь, она никогда не говорила мне, но сдается, твоя мать тоже любила петь, по крайней мере, голос у нее был поистине колдовской и чарующий. Леонора, я знаю, мы знакомы не так давно, но просто поверь мне, я не прощу доверия или еще чего, но я должен это сказать. Ты особенная ведьма Леонора, тебе суждено творить великие дела. Да, я знаю о твоей нелегкой судьбе, и я понимаю твои страдания, может быть, даже не совсем понимаю, потому, что пережить такое – это настоящее испытание. Но испытания даются нам в знак ожидания лучшей жизни, лучше судьбы, этому учила меня Библия, и она на удивление равнозначно похожа на учение самой природы.
- Мне неведомо Библейское слово, чародей, однако, одно я знаю точно, - потупившись, полушепотом произнесла чародейка, - Мой Бог и Дьявол - во всем, что ты ощущаешь: в шуме ветра, в пении горных вершин, в стрекоте сверчков, в шуме трав, в звоне синих рек и озер, - поддавшись порыву, Леонора обвела пространство вокруг себя руками и ласково погладила выступающие из земли коренья, - Я ждала лучшей судьбы слишком долго, верила в нее слишком сильно, чтобы сейчас умолять себя не думать об этом! - распалившись, колдунья на миг крепко сжала руку мага и пару раз шумно вдохнула через нос, - Я клялась, клялась вечностью и тьмой, и только теперь понимаю, как спешила. Я слишком сильно хотела покоя и счастья, чтобы думать о том, где мне следует искать его. Никогда, слышишь, никогда я не хотела принимать свое прошлое, и только сейчас, с тобой, чудом избежав смерти, я понимаю: принять его - единственное верное решение для меня. Особенная? Быть может, мой маг, быть может! - Леонора беспокойно поерзала на месте, опустила глаза, а когда подняла их вновь, вдруг увидела в глазах Сильвана странный отблеск. Под изогнутыми бровями на долю секунды мелькнуло яркое, тягучее золото, она узнала бы эти сверкающие переливы из тысячи. Внимательный, пронзительный, понимающий взгляд - было ли это лишь плодом ее воображения или игрой теней?
Дернувшись, ведьма резко отдернула руки и часто заморгала, глядя в пустоту. Взглянув в глаза мага секунду спустя, она вновь увидела обеспокоенный и теплый взгляд уже знакомых голубых глаз. Показалось, стало быть, ей всего лишь показалось. Леонора мотнула головой, стремясь прогнать ненужные мысли, а Сильван, сделав вид, что не заметил перемены в ее настроении, глубоко вздохнул и сильнее ударил по струнам.
ЦитатаЛина ()
И чтобы там, ты себе не говорила дочка, ты не чудовище. Я видел чудовищ, и деяния похуже твоих. И я хочу просить у тебя прощения, и сказать тебе. Кто-нибудь, мог бы прийти и спасти тебя от всего того ужаса, но никто не пришел... потому что, никто никогда не приходил, но не сейчас, не теперь. Теперь ты не одна Леонора, и никогда не будешь одна.
- Чудовище, хах! - ведьма отвернулась, нервно сжав корягу пальцами и искривив губы в едкой ухмылке, - Оно всегда будет жить во мне, отец, что бы ты ни говорил. Все дело в том, что... - обернувшись через плечо, ведьма выдержала пытливый изучающий взгляд мага и ласково улыбнулась, - Ты принимаешь его во мне. Как и я, отчего-то, принимаю тебя. Незнакомец, чужак, назвавший себя моим отцом - я будто слышу каждый удар твоего сердца и мне невдомек - почему. Я просто... слышу, - легонько пробежавшись пальцами по щеке мага, колдунья улыбнулась и пододвинулась к нему поближе, - Спасать нужно тех, кому угрожает острый клинок, - положив голову на плечо мужчины, Леонора устремила взгляд куда-то вдаль, - Того, кто испил смертельного яда, кто заперт в клетке, кто умирает от ран, нанесенных заклятым врагом. Меня же не нужно спасать. Меня должно слышать. Со мной нужно быть.
Некоторое время Сильван молчал, не решаясь даже пошевеливать пальцами, лежавшими на гитарных струнах. Но не прошло и пары минут, как он снова заиграл, сопроводив свою игру тихим и мелодичным голосом. Казалось, он забыл обо всем на свете, так легко и, даже, чуточку отстранено, зазвучали слова произносимой им песни. Прислушавшись, Леонора невольно ахнула, отстранилась и внимательно взглянула на мага, чье лицо выражало лишь интерес и радость. Заулыбавшись, ведьма вновь прильнула к его плечу, попутно указывая рукой на вершины утопающих в сумерках гор.
- Взгляни, мой чародей! Видишь тот горный хребет? - Сильван кивнув, а Леонора, бросив на него мимолетный взгляд, продолжила: - Его очертания схожи со змеем. Я расскажу тебе... Когда-то, давно, в одной заморской стране, жило страшное чудовище. По крайней мере, люди, как водится, считали его таковым. Величественный, непокорный, грациозный и страшный - то был змей, рожденный тьмой и самим огнем. Люди боялись его, трепетали перед ним, а что он? Как только месяц входил в свой зенит, становясь ярким и острым, будто серп, Змей пролетал над селениями, чтобы забрать дары, те, что давали ему люди, в надежде на его милость. Давали ему отцы и братья девиц - самых прекрасных и чистых, и Змей, впиваясь когтями в их плечи, уносил их с собой, в свой темный и древний замок, далеко-далеко за глубокое буйное море. Но любая девица знала: коль скоро она будет отдана Змею, нужно иметь при себе иль клинок острый, иль отраву страшную - так и умирали они в лапах его, так ни одна и не побывала в замке его. А все мертвые тела Змей сбрасывал в море, денно и нощно грезя: нашлась бы хоть одна, что согласилась бы остаться с ним, что согласилась бы разделить с ним ложе, стать его венчанной суженной. Но кто бы захотел касаться чешуи его, какова была та девица, что приняла бы душу его черную да поцеловала бы в уста проклятые? Одна лишь нашлась: ненавидели ее в селении, смерти желали, одну ее в майскую ночь на заклание отправили, Змею в дар. Да углядела она в нем мудрость вековую, да красоту нашла она в серости пещер его, мраке да позолоте чешуи его, да полюбила всем сердцем, и Змей полюбил ее, оставив навек людей, дав им покой да благодать. Но однажды вызвался на подвиг смелый молодец, широкоплеч он был и статен, решил он, дескать, одолеет навек зло, одолеет тьму. Вышел тогда он на Змея, натянул тетиву да приказал ему: "Верни деву мне ясноглазую, верни, прелестную, да пощажу я тебя, чудище!" Разгневался Змей да начался бой кровавый, но вот, глядит молодец - девица навстречу ему идет, очами ясными смотрит, речами искренними очаровывает. Подался ей навстречу, опустил лук, и был тот час же поражен кинжалом в самое сердце. Никто более не видел того Змея, никто слыхом не слыхивал о той девице... - ведьма перевела дух и взглянула на зачарованного историей мага, - Тебе, стало быть, знакома та баллада? - Сильван кивнув и, перехватив гитару поудобнее, пробежался пальцами по струнам, наигрывая нужный мотив. Набрав в грудь побольше воздуха, ведьма принялась легонько водить рукой по воздуху в такт мелодии, напевая слова песни. Начав тихо и неуверенно, Леонора вскоре полностью погрузилась в создаваемую атмосферу, отчего ее голос зазвучал звонче и увереннее.
Ах, иначе в былые года Колдовала земля с небесами, Дива дивные зрелись тогда, Чуда чудные деялись сами.
Позабыв Золотую Орду, Пестрый грохот равнины китайской, Змей крылатый в пустынном саду Часто прятался полночью майской.
Только девушки видеть луну Выходили походкою статной, Он подхватывал быстро одну, И взмывал, и стремился обратно.
Как сверкал, как слепил и горел Медный панцирь под хищной луною, Как серебряным звоном летел Мерный клекот над Русью лесною:
"Я красавиц таких, лебедей, С белизною такою молочной, Не встречал никогда и нигде, Ни в заморской стране, ни в восточной;
Но еще ни одна не была Во дворце моем пышном, в Лагоре - Умирают в пути, и тела Я бросаю в Каспийское море.
Спать на дне, средь чудовищ морских, Почему им, безумным, дороже, Чем в могучих объятьях моих На торжественном княжеском ложе?
И порой мне завидна судьба Парня с белой пастушеской дудкой На лугу, где девичья гурьба Так довольна его прибауткой..."
Эти крики заслыша, Вольга Выходил и поглядывал хмуро; Надевал тетиву на рога Беловежского старого тура
- Ты хотел этого, - вдруг резко проговорила ведьма, широко распахнув глаза и взглянув на мага, - Хотел, - она намеренно подчеркнула это слово, - Оказаться там, где ты есть. С тем, с кем ты есть,
Ее слова отозвались отголосками слов предсказания: «Все что здесь и сейчас, это все ты задумал себе когда-то сам. Перемены уже прочно вошли в судьбу, и останутся вовеки веков. Ты сам этого хотел, сам и получил» «Неужели все так и есть?» - размышлял он. «Неужели это все было уже предрешено? Но я же, не видел этого тогда, в видении в баре, или видел, но не прочитал?» - борясь с отчаянным желанием вернуть калейдоскоп произошедших событий назад, маг продолжал тихо перебирать струны, еще глубже уходя в свои размышления.
Цитатаtender_poison ()
- Ничто не случайно, чародей. В мире нет совпадений! Провидение ведет нас, ветра ведут нас, природа, вселенная - как ни назови - круг всегда замыкается. И какой бы странной или пугающей ни казалась нам наша дорога - мы должны идти по ней до конца.
«А может я смотрел недостаточно глубоко? Может, стоит довериться чутью, и идти по его наитию?» Длинные солнечные лучи озаряли последним светом благодатную землю Зачарованного леса. Это был его дом, место о котором, он мечтал все время с падения проклятия, да что там маг, об этих землях грезил каждый житель города, и не зря. Но также, это место было его проклятием, ведь когда-то, именно оно разделило его с сыном на долгие годы, ведь когда-то, именно эти земли принесли ему самые горькие страдания и шрамы, печать от которых, он носил в себе до сих пор.
Но все всегда возвращается на круги своя, все вращается по зацикленному кругу, словно так и должно быть. Спиральная ось земли, змея, кусающая собственный хвост, бесконечность Вселенной, судьба и ее предрешение, цена за все ошибки. Рано или поздно его круг замкнется, и бежать будет уже некуда, Румпель понимал это. Но также, сейчас, ему было невероятно стыдно за то, что он таким легким и, казалось бы, глупым, незаслуженным путем попал сюда.
И уверяя себя до последних минут, что здесь он быть не должен, что он не заслужил это, не отдал взамен часть себя, не заплатил, для того чтобы быть в этих местах, Темный отчаянно желал вернуться, переиграть, прожить все сначала, отказаться от шальной мысли прийти в порт в тот пасмурный день. И испытывая при этом, жуткое разочарование и злость на самого же себя, за то, что он, уже так крепко связал себя с магией здешнего мира, с обычаями лесного народа, с обещаниями этой молодой женщине, он глубоко в душе наслаждался происходящим и отчаянно не хотел ничего менять и никуда идти.
Поворачивая голову, он встретился взглядом с Леонорой, продолжая внимательно ее слушать.
Цитатаtender_poison ()
Наиболее ярко огонь горит именно во тьме. Годами я бежала от нее, столетиями убеждала себя отринуть свою суть, мечтая именно таким образом обрести счастье и покой. Теперь я понимаю: мое счастье в том, кто я есть. И в том, кто не устрашится моего мрака.
«Не устрашиться мрака моего» - грустно вздохнул Румпель. «La Morte. Le Diable. La Lune.» - всплывали картинки старых и потрепанных карт. «Две сломанные игрушки, блуждающие во тьме» - скептическая тоскливая улыбка пересекла его лицо. Она несла тяжкое бремя. И только сейчас, он понимал, как, давняя печать прошлой жизни тяготила ее, но она же, и делала ее самой собой, как и его. Ведь если бы, не было бы, там и тогда, их встречи, судьба Леоноры могла бы повернуться совсем в другую сторону, и не стань он Темным магом, они могли бы никогда и не встретиться, вовсе.
«Но что есть истина?» - задался он вопросом. В данный час, даже у Румпеля не было на то ответа. Они находились на краю земли, в своем, но уже чужом для них мире. Словно загнанные в угол звери, по вине безумного фанатика, вследствие, каких-то нелепо сложившихся обстоятельств, без любви, и практически без надежды, но поддержки, кроме как друг друга.
Цитатаtender_poison ()
Я ждала лучшей судьбы слишком долго, верила в нее слишком сильно, чтобы сейчас умолять себя не думать об этом! Я клялась, клялась вечностью и тьмой, и только теперь понимаю, как спешила. Я слишком сильно хотела покоя и счастья, чтобы думать о том, где мне следует искать его. Никогда, слышишь, никогда я не хотела принимать свое прошлое, и только сейчас, с тобой, чудом избежав смерти, я понимаю: принять его - единственное верное решение для меня.
«Как причудливо тасуется колода» - подметил для себя маг. Ведь это именно он послужил началом ее тьмы и отчаяния, и теперь, же он, вынул ее из нее, уберегая от поцелуя смерти. Румпель понимающе сжал руку Леоноры, в знак одобрения. О, он как никто другой понимал ее настроение в данную минуту. Побывав на краю между жизнью и смертью, он понимал то чувство окрыляющей свободы, приходящее после пробуждения. И если, сейчас, она решила выбрать сторону тьмы, значит, такова была ее истинная сущность и кто- кто, а он не был вправе, упрашивать ее, или же менять, ломая крылья.
«Дорогу, осилит идущий. Совершенство возродиться. Прольется кровь, а вода омоет серый камень, огонь очистит, воздух развеет, и начнется новый виток» - откуда ни возьмись мысле - образы заплясали разноцветными всполохами в сознании мага.
«Если прошлое догоняет нас, заставляя прожить его снова и снова, значит тогда, мы избрали для себя не самый верный путь. Ты принимаешь его, я принимаю его, ты принимаешь себя, надеюсь, и я когда-нибудь смогу принять, себя»
Цитатаtender_poison ()
Особенная? Быть может, мой маг, быть может!
Леонора была права, она была не простой ведьмой и необычной женщиной. Она была другой. Она была сама по себе. Но это и делало ее одинокой, нелюдимой, неправильной для общества. И этим можно было бы гордиться, если бы она так не выстрадала свою участь, так много не потеряла, так сильно не обезумела, столько боли не перенесла. Ее особенность была ее слабостью, ее безумие было ее силой, ее отчуждение и тьма надежной опорой. И кто он такой, чтобы сейчас разуверять ее, ведь ее слова так сильно походили на его чувства. Те странные потаенные и скрытые даже от самого себя убеждения, что как бы долго он не прожил, и сколько не старался бы стать правильным и честным, пытаясь вернуть все на прежнее место, Румпель любил то, что делал. Он любил магию это бесспорно, но и точно также, он любил свою тьму, лелеял обратную тайную сторону своего облика. Это было его слабостью, его сутью и его тайной особенностью.
Неловко пряча ухмылку, он вновь посмотрел на ведьму, поворачиваясь к быстро набегающим фиолетовым сумеркам. Быстро беря себя в руки, через несколько секунд, он снова глядел на нее, изучающее пытливым взором.
Цитатаtender_poison ()
- Оно всегда будет жить во мне, отец, что бы ты ни говорил. Ты принимаешь его во мне. Как и я, отчего-то, принимаю тебя. Спасать нужно тех, кому угрожает острый клинок, - положив голову на плечо мужчины, Леонора устремила взгляд куда-то вдаль, - Того, кто испил смертельного яда, кто заперт в клетке, кто умирает от ран, нанесенных заклятым врагом. Меня же не нужно спасать. Меня должно слышать. Со мной нужно быть.
«Она чует, она чует или догадывается, но времени у меня все меньше» - подумал маг, когда ее холодные пальцы коснулись его щеки. А затем, придвигаясь ближе, она и вовсе, совсем по-хозяйски положила, голову на его плечо, продолжая беседу. - Быть. – ответил он, наигрывая древние мотивы. - Я знаю это чувство Леонора. Ты сломана, ты одинока, да ты само разрушение – чуть хохотнул он, вспоминая треснувшее окно хижины. – Но вся суть в том, что это, то, кем ты являешься на самом деле. Покой, мир, тишина, это сложно, я знаю. Тьма, боль, отчуждение это как дышать, это позволяет прожить день за днем. И сколько бы я не верил в лучшую тебя, я не стану пытаться сделать тебя лучше, повернуть на путь праведный или заключить в цепи отцовской заботы. Я знаю, это лишь сломает тебя, напоминая, насколько ты не идеальна, насколько ты грешна, насколько сильно можешь разочаровать меня. Нет, моя милая Леонора, я просто собираюсь быть с тобой, ибо мы равны, и мы подобны друг другу. И пускай у нас было отнято наше золотое время, и многого уже не вернуть, мы все еще можем начать все сначала, мы можем быть семьей. И мы будем ею.
Цитатаtender_poison ()
- Взгляни, мой чародей! Видишь тот горный хребет? - Сильван кивнув, а Леонора, бросив на него мимолетный взгляд, продолжила: - Его очертания схожи со змеем. Я расскажу тебе...
- Хм… - он с интересом уставился на горы, слушая сказку Леоноры.
Цитатаtender_poison ()
. - ведьма перевела дух и взглянула на зачарованного историей мага, - Тебе, стало быть, знакома та баллада? - Сильван кивнув и, перехватив гитару поудобнее, пробежался пальцами по струнам, наигрывая нужный мотив. Набрав в грудь побольше воздуха, ведьма принялась легонько водить рукой по воздуху в такт мелодии, напевая слова песни. Начав тихо и неуверенно, Леонора вскоре полностью погрузилась в создаваемую атмосферу, отчего ее голос зазвучал звонче и увереннее.
Ее сказка завораживала, восстанавливая старинные образы, словно сошедшие с древних фолиантов, в его воображении. Драконы, рыцари, принцессы это было столь знакомо и столь позабыто. Румпель мечтательно заслушался, приветствуя историю, будто бы старинного позабытого, но все еще любимого, друга. Как близко она была к истине, как остро балансировала на грани его сознания, как искусно пела под неспешную мелодию струн.
И вот, он уже и сам увидел, как оказался на том поле, увидел, как юные девы играют в салки, смеясь и невинно шутя, зеленеют поля, золотиться рожь и краснеют спелые плоды. Увидел древние дворцы и южные садовые изумрудные заросли, и даже увидел пустой и мудрый, переливающийся каменный глаз змея. Все это, безусловно, было и в его жизни и во многих других последующих. Все это жило здесь и по сей день.
Но вот история была рассказана, песня допета и наступила напряженная минута тишины. Маг не мог подобрать нужных слов, Леонора видимо задумалась о чем-то только своем. Озираясь по сторонам, он отметил для себя, что лес уже значительно почернел, а воздух все больше наполнялся прохладой. - Что же – он отложил гитару в сторону. – Нам не мешало бы согреться. Пойду, отыщу хвороста для костра. А потом, если захочешь, споем еще, у тебя прекрасный голос дочь, и … спасибо за песню. И утвердительно кивая, словно сам себе, он быстро поднялся на ноги, уходя ближе к опушке.
Найти веток разного размера не составило большого и долгого труда и уже через считанные минуты Темный, вернулся к Леоноре. Та, в свою очередь, положила гитару себе на колени, мягко перебирая по ним. Присаживаясь на корточки, он стал укладывать палочки для костра, продолжая прерванный разговор: - Твой голос… - запнулся Румпель, чуть покашливая – твой голос действительно магичен, я знаю это, я уже видел это. И при желании ты могла бы воспитать в себе недужий дар такой вот завораживающий речи, но великая сила, как и великая любовь, всегда граничит с великим риском, а также расплатой по законам природы. Твоя магия это сама природа и ее суть, ты мудро решила, выбирая не поступать таким образом. Немедленная искра в руке мага, разожгла небольшой костерок, и, выравниваясь во весь рост, он вновь присел рядом с Леонорой, беря в руки гитару.
Чуть помолчав, он добавил: - Ну, а теперь, может еще одну песню? И как только Сильван вновь, хотел прикоснуться к струнам, где-то неподалеку раздался отчетливый всплеск. Один, другой, а за ним и следующий. Будто бы кто-то барахтался в воде посреди ночи, в оглушающей их тишине. Была ли то игра подсознания или же правда, он озадаченно посмотрел на Леонору и незамедлительно спросил: - Дочь! Ты тоже слышишь это? Неужели здесь где-то неподалеку есть озеро?! Вопросительно-утвердительный тон мага, побуждал его сейчас же, направиться по направлению звука и все разузнать, но ведьма была не в самой лучшей форме для перемещения, и поэтому он лишь сурово нахмурил брови, прислушиваясь снова.
Нет, моя милая Леонора, я просто собираюсь быть с тобой, ибо мы равны, и мы подобны друг другу. И пускай у нас было отнято наше золотое время, и многого уже не вернуть, мы все еще можем начать все сначала, мы можем быть семьей. И мы будем ею.
"Почему он говорит это?" - задумалась ведьма, когда последний аккорд наряду с ее голосом умолк, - "Он так легко выбирает меня, вот так вот просто - несмотря на года, расстояние, несмотря на то, что мы пережили, - он все равно выбирает меня!" - вновь и вновь прокручивая в голове слова мага, ведьма на миг отвернулась и не смогла сдержать глупой счастливой улыбки. Можем начать сначала... будем семьей. "А если он не тот, за кого себя выдает? Если обманывает? Тогда... зачем обещать? Ему нужно мое расположение - оно итак у него есть. Нужно доверие? Неужели он не понимает, что не будь доверия - не было бы и меня рядом с ним. Что он скрывает? Чего я не вижу, что упускаю? Никто и никогда не хотел быть мне семьей, никто не говорил мне об этом напрямую... а он хочет. Не просто быть - повязать себя со мной узами многим крепче, чем любые другие на свете! А если я права? Если он лжет? Что он скажет, раскройся обман, если он существует? Кто... кто он? Кто он для меня, кто я для него? А если я действительно дорога ему, кем бы он ни был, что тогда? Забыть его слова, забыть его признания, как будто их не было, и что же? Остаться одной? Стоит ли мой гнев и гордость моего одиночества? Почему, ну почему я не могу понять!"
ЦитатаЛина ()
Что же. Нам не мешало бы согреться. Пойду, отыщу хвороста для костра. А потом, если захочешь, споем еще, у тебя прекрасный голос дочь, и … спасибо за песню.
Не ожидая, что его голос так скоро нарушит повисшую между ними тишину, Леонора вздрогнула и рассеянно закивала. - Спеть, - обернувшись, выдохнула она, смотря на мага снизу вверх, - Конечно! И... спасибо, - потупившись, ведьма сцепила руки в замок и положила на колени. Мягко, почти неслышно ступая по земле, Сильван вскоре углубился в чащу леса. Проводив его взглядом, колдунья растерла плечи ладонями и поерзала на месте. Он был прав: ночные сумерки несли с собой свежеть и прохладу. Конечно, это не зимние морозы, но студеные лесные ночи ничуть ни лучше. Передернув плечами, ведьма тряхнула головой и бросила взгляд на гитару, прислоненную к корням. "Нет, куда тебе! Даже не думай!" Она бросила взгляд еще раз, а затем - еще. Не сдержавшись, Леонора все таки осторожно взяла ее, положила себе на колени и попробовала перехватить точно так же, как перехватывал ее до этого маг. Она совершенно не умела играть, но ведьме нравилось слышать ее ласковый перезвон, нравилось ощущать пальцами тугие натянутые струны.
- Долго слушала молитвы горьких трав, - мурлыкала ведьма, перебирая струны, - Долго плакала, свивала нитью дым...
Маг появился будто из ниоткуда, и ведьма тот час замерла, положив на струны раскрытую ладонь. Сильван принялся раскладывать хворост, укладывая его "домиком" для последующего костра, сопровождая свои действия словами. Прислушиваясь, Леонора инстинктивно прислонила к себе гитару поближе и перекинула через нее руки.
ЦитатаЛина ()
Твой голос… твой голос действительно магичен, я знаю это, я уже видел это. И при желании ты могла бы воспитать в себе недужий дар такой вот завораживающий речи, но великая сила, как и великая любовь, всегда граничит с великим риском, а также расплатой по законам природы. Твоя магия это сама природа и ее суть, ты мудро решила, выбирая не поступать таким образом.
- Не поступать таким образом? Ой-ли! - задорно усмехнулась ведьма, встречаясь с озадаченным взглядом мага, - Риск, расплата! Чародей мой, разве ты еще не заметил, что мне все равно? Я делаю то, что хочу, поступаю так, как велит мне сердце, и будь, что будет. Аукнется ли мне это? Что же, я готова. Принесет ли мне это счастье? Я буду только рада. Румпельштильцхен день ото дня повторяет: всякая магия имеет свою цену. Прав ли он? Несомненно. Но так ли это нужно: думать о том, что за каждое свое действие ты вынужден платить? Порой ты платишь уже тем, что пережил. И за годы боли тебе положено счастье. Прими его, не нужно роптать на судьбу! Отец, ты тоже должен понять это, я хочу, чтобы ты понял, - подавшись чуть вперед, Леонора кивнула, будто в подтверждение своих слов, - Риски, границы и запреты придумываем мы сами. Отринь их, позволь себе быть свободным - и ты увидишь мир таким, каким вижу его я. Нет нужды бояться, нет нужды корить себя - прошлое, наши ошибки, промахи и боль - они нужны нам, чтобы мы стали собой. С тобой я понимаю это, я понимаю многое, что раньше ускользало от меня...
Выслушав ее, маг выпрямился, размял мышцы и вновь присел рядом, беря из ее рук гитару. Понял ли он ее слова, проникся ли ими - Леонора не знала. На его лице не дрогнул ни один мускул, но, отчего-то, ведьма знала, чувствовала, что он услышал ее. Он был таким замкнутым, таким отстраненным, будто что-то внутри его не давало ему воли, не давало быть собой. Ведьма чувствовала его энергетику - теплую, нежную, ласковую, отзывчивую, но, наряду с этим, он будто бы боялся признать это. Что его мучило, что терзало? Неужели он не понимает, что с ней нет нужды притворяться? Какие оковы сдерживали его, какие демоны терзали? Он должен стать свободным, ему просто необходимо было вздохнуть полной грудью! Быть может, ему и не нужна была ее помощь, но Леонора просто не могла спокойно смотреть на то, как он зарывает себя в землю, когда бы мог воспарить над нею, как сейчас удалось ей самой.
ЦитатаЛина ()
Ну, а теперь, может еще одну песню?
- Я как раз... - начала было ведьма, но маг вдруг обернулся, внимательно прислушиваясь к чему-то. Леонора напряглась, и вдруг поняла, что отвлекло его: всплеск воды. Тихий, ритмичный, и где-то совсем рядом с ними. Сев вполоборота, ведьма втянула носом воздух, но голос мага отвлек ее.
ЦитатаЛина ()
Дочь! Ты тоже слышишь это? Неужели здесь где-то неподалеку есть озеро?!
- Озеро ли, ручей... - тихо проговорила ведьма, вытягивая шею и вся внутренне устремляясь к источнику звука, - Так может мы... - взглянув на мага, стало ясно, что он уже готов был следовать вперед, идя на странный звук, однако, он вдруг помрачнел и свел брови к переносице, будто враз передумав.
- Полно тебе, чародей! - ведьма осторожно коснулась его плеча, на что получила неодобрительное покачивание головой и хмурый взгляд, - Довольно сдерживаться! - отчеканила она, неловко поднимаясь с места и беря его руку в свою, - Доколе будешь хмуриться, отец? Пока ты хмуришься - вся жизнь пройдет! Пойдем, посмотрим!
Потянув его за собой, ведьма убедилась, что маг готов последовать вперед, и лишь тогда устремилась в чащу. Вздохнув, он что-то недовольно пробурчал за ее спиной, перекинул гитару через плечо, как успела заметить колдунья, и медленным шагом, очевидно, чтобы не торопить ее, пошел вперед. Нога все еще болела, мешая идти быстрым шагом, однако Леонора, ведомая азартом и интересом, и вовсе старалась не обращать на боль внимания. Некоторое время они шли молча, пробираясь через темный лес. Ведьма изредка поглядывала на мага, то и дело ловя на себе мрачный и, вместе с тем, заинтересованный взгляд; сама же она упрямо шла вперед, казалось, не замечая ничего вокруг. Засмотревшись на ночное небо, мелькавшее меж деревьев, Леонора пропустила выступающий из земли корень и непременно прочесала бы носом землю, если бы маг вовремя не ухватил ее за талию, вновь приводя в вертикальное положение и сопровождая свои движения наигранно громким вздохом. Рассмеявшись, будто ничего особенного и не произошло, ведьма глубоко вздохнула и тихонько запела, сопровождая свои голос мягкими движениями рук. Водя ими перед собой, она словно прощупывала воздух, лишь изредка касаясь коры встречающихся на пути деревьев.
Долго слушала молитвы горьких трав, Долго плакала, свивала нитью дым, Покачу теперь клубочек по мхам, По пням да по корням, По теням лесным, И сама пойду за ним…
Завидев поваленное дерево, ведьма, резко сменив траекторию, подошла к нему и в просящем жесте протянула руки магу. С его помощью взобравшись на поваленный ствол, Леонора сделала осторожный шаг вперед и, прихрамывая, держась, при этом за руку Сильвана, пошла вперед, продолжив напевать свою песню:
Ровно десять лет я не смыкала глаз, Десять лет ты спал спокойным сном, мой князь. Но в ночь гнева все не так, и жена не жена, и душа не мила, И когтей летучих стая развернула крыла.
Княже мой, княже, Шелкова пряжа До ворот твоих мне дорогой легла. Враже мой, враже, Грозна твоя стража, Что ж от меня-то не уберегла?
Дойдя до конца, Леонора, не без помощи Сильвана, спрыгнула на землю, и, пританцовывая, пошла вперед, иногда - кружась на месте, иногда - ускоряя шаг.
Черной бронзою окованы холмы, Через сердце прорастают тени тьмы. Тени-оборотни, темно-серый мех. Ох, Господи, не введи во грех! Я ударюсь оземь да рассыплюсь в прах, Но я знаю - тебе неведом страх.
Княже мой, княже, Шелкова пряжа До ворот твоих мне дорогой легла. Враже мой, враже, Грозна твоя стража, Что ж от меня-то не уберегла?
Резко обернувшись, ведьма неловко столкнулась с магом, встав с ними теперь почти нос к носу. Не растерявшись, ведьма взяла его за руки и слегка крутанула на месте, ведя, словно в танце. Рассмеявшись, Леонора продолжила:
Через семь смертей к тебе я шла, Мой князь. И заклятья сеть тебе ткала, Мой враг. Наконец-то я тебя нашла! Проснись И взгляни на меня…
Встав к магу вплотную, ведьма улыбнулась и вдруг крутанулась в его руках, встав к нему спиной. Его руки оказались на ее талии, ее ладони - на его руках, а ее тело - прижатым к нему. Запрокинув голову, колдунья прикрыла глаза и, вздохнув в легкие побольше воздуха, на одном дыхании пропела:
Ночь гнева темна… Я пришла бедой, Дождевой водой, Горькою слезой, Слепой грозой — Так напейся меня и умойся мной, Осыпается время за спиной…
Отстранившись и развернувшись, Леонора взяла Сильвана за руки и повела за собой.
Что мне делать с собой, Князь мой, враг мой, Моя боль, мой свет, Если жизни нет, Если ночь темна, Велика цена? Мне не уйти — Ты прости, прости, Прости мне…
Они сделали лишь несколько шагов, но этого хватило сполна. Выйдя из леса, они вдруг оказались стоящими на обрыве. Вцепившись в плечи мага, словно вот-вот упадет, Леонора оглянулась через плечо и ахнула от увиденной картины. Перед ними простиралось изумительной красоты озеро, скрытое скалистыми горами: чистое, прозрачное, мерцающее, словно кристалл. Зачарованная этим видом, колдунья уж было подалась вперед, но Сильван потянул ее обратно, как поняла ведьма - подальше от крутого склона.
- Тут должен быть спуск, - выдохнула Леонора, осматривая тающую в ночи местность, - Пойдем же, чародей, пойдем! Ты только посмотри! - восхищенно шептала ведьма, - Посмотри, какая красота!
Чародей мой, разве ты еще не заметил, что мне все равно? Я делаю то, что хочу, поступаю так, как велит мне сердце, и будь, что будет. Аукнется ли мне это? Что же, я готова. Принесет ли мне это счастье? Я буду только рада. Румпельштильцхен день ото дня повторяет: всякая магия имеет свою цену. Прав ли он? Несомненно. Но так ли это нужно: думать о том, что за каждое свое действие ты вынужден платить? Порой ты платишь уже тем, что пережил. И за годы боли тебе положено счастье.
«Румпель – штильцхен – повторяет - всякая магия – имеет – свою – цену» - подумал маг, по буквам повторяя ее слова, и еле-еле ухмыльнулся, призадумываясь. Смотря правде в глаза, ведьма была права. Он действительно это повторял, убеждал, корил себя, плотнее и плотнее закрывая засовы безумия, словно эти слова, могли как-то оградить его и его родных от совершаемых ошибок. Но когда ты любишь кого-то, то все равно отступишься, сделаешь, то, что считаешь правильным, во благо родных, невзирая на последствия. А подтверждением этим словам прекрасно послужил тот факт, что он сейчас находиться здесь, а не спокойно нежиться в объятиях Белль в Сторибруке. Плата, плата, плата. Она преследовала его везде и всегда, и где бы, он не оказался, сколько бы лет не прожил, все равно его сознание расщеплялось на время «до» и «после». И, как только он отпускал вожжи, как только открывал занавесу, все летело к чертям. Он был чудовищем, и его зверь, сидящий глубоко под золотой грубой кожей, всякий раз изнывал и скулил от наносимых ран и пережитой боли. Счастье, мир, покой, какие красивые, но вздорные слова. Румпель настоящий Румпельштильцхен, а не, тот, кем он был сейчас, или же, тот, кем он хотел казаться для Белль. Именно он, он сам – никогда не считал, что заслуживает счастья, и никогда не был достоин тех благ, что дарила ему судьба, хотя, быть может, это были вовсе не подарки, а все таки плата и испытания.
Цитатаtender_poison ()
Риски, границы и запреты придумываем мы сами. Отринь их, позволь себе быть свободным - и ты увидишь мир таким, каким вижу его я. Нет нужды бояться, нет нужды корить себя - прошлое, наши ошибки, промахи и боль - они нужны нам, чтобы мы стали собой. С тобой я понимаю это, я понимаю многое, что раньше ускользало от меня...
«Может быть Леонора. Может быть. Когда-нибудь. А пока… нет. Пока я не могу» - философски размышлял Румпель. Вновь испугать, устрашить мир своею персоною, дабы обречь себя на вечные скитания. Что он мог дать этой милой хоть и израненной девушке, кроме боли и жестокости? Теперь, теперь он отчетливо понимал, почему Виктория приказала ему измениться. Если бы на его месте, сейчас, был настоящий облик Темного, реакция ведьмы была бы ошеломительной. Он принес ей много зла, и тем менее, приносил его даже сейчас, обманывая и воруя у нее, те самые, счастливые семейные моменты.
Цитатаtender_poison ()
- Полно тебе, чародей! - ведьма осторожно коснулась его плеча, на что получила неодобрительное покачивание головой и хмурый взгляд, - Довольно сдерживаться! - отчеканила она, неловко поднимаясь с места и беря его руку в свою, - Доколе будешь хмуриться, отец? Пока ты хмуришься - вся жизнь пройдет! Пойдем, посмотрим!
Румпель не одобрял такого энтузиазма Леоноры, она все еще, была ранена, и был слаба, а впереди их могло ожидать все что угодно, особенно в темном лесу, особенно ночью. Но все же, взять ее с собой было стоящей идеей, по крайне мере, таким образом, он сможет оградить ее от дальнейших трав и ранений. - Ну, хорошо, хорошо – закивал Сильван, беря ее руку. – Пойдем. Только будь осторожна, умоляю.
Но кто бы там внял его словам, услышав одобрение, она чуть ли не затанцевала на месте. - Ну да, да кто бы меня слушал – пробормотал он, вешая на плечо гитару. Он намеренно пошел медленно, дабы не она не отстала, но все же, выбрал роль ведущего. «Не хватало еще, чтоб она упала и поранилась, опять»
То и дело он всякий раз оборачивался на нее, посмотреть все ли в порядке, с интересом сурово поглядывая на ее реакцию. А Леонора будто бы дитя малое, совсем не хотела или просто не могла, смотреть себе под ноги, устремившись взглядом в ночное звездное небо. Впереди, на их пути выступили могучие корни деревьев, и аккуратно переступая через них, он хотел подать ей руку, но уже только успел словить ее, уберегая от падения. - Ох… - громко вздохнул маг, возвращая ее в вертикальное положение.
Качая головой, он украдкой прятал улыбку, смотря на смеющуюся ведьму. И вот она запела, снова вовлекая его в миры-образы, ощущения и эмоции. И чтобы он там себе не думал, но Леонора действительно обладала магическим и чарующим голосом. Он помог встать ей на дерево, и она легко пересекла его, играючи, смеясь, словно она была созданием самой природы. Ему же оставалось лишь неудовлетворенно качать головой, в знак неодобрения. Но ее смех, ее шум, ее живость были ему приятны. Они даже льстили ему, в некотором роде. Леонора была такая простая, такая отзывчивая, радостная и естественная, она приносила умиротворение в его душу, и даже если учесть то, что такое ее поведение он отчасти списывал на рикошет безумия, все равно, он радовался и мысленно восхвалял ее.
Протягивая руки вперед, он снова ухватил ее за талию, помогая спуститься с трухлявого вяза. Почти столкнувшись лбами, она снова весело засмеялась, кружась на месте и кружа Сильвана вместе с собой. Не в силах сдерживать серьезную мину, сначала он лишь слегка улыбнулся, а после и вовсе задорно рассмеялся, поддаваясь ее танцу и волшебной песне. Останавливаясь, она обернулась к нему спиной, прижимаясь всем телом и ложа руки на его ладони. Леонора делала глубокие размеренные вдохи и свистящие выдохи, чтобы перевести дух и на одном дыхании пропеть куплет.
Обнимая ведьму, Румпель не мог сдержаться, сильнее сжимая ее в объятиях, ему и в самом деле захотелось, словно зарядиться от нее этой неиссякаемой энергией, этой живостью и радостью простого бытия. Поразмыслив он понял, что таких вот простых эмоций, искренней радости или же напротив удручающей душу тоски не испытывал уже слишком долгое время. Дело в том, что Белль, до того, как стать Лейси была не шибко-то веселой. Зарываясь в книги, она могла, просидеть, молча почти весь день. И они, будто бы по обоюдному сговору, дополняли друг друга, гуляю призраками по Темному замку. Он, как обычно, усердно изучающий магию и науку, и его тихая спутница, внимательно следящая за его покоем и сосредоточением. А после, когда она уже стала Лейси, и ее интересы кардинально сменились в сторону выпивки и магии, они редко могли провести незатейливый и забавный вечер вдвоем, только если этот вечер не предполагал наличие их разгоряченных тел в кровати.
Ловя себя на мысли о том, что странная улыбка все еще так и оставалась на лице, он позволил ей вести себя за руку, по прежнему удивляясь поведению ведьмы. И тут перед их глазами открылась картина удивительной красоты. Куда не глянь, повсюду было небо и сверкающие звезды и освещающая все круглая полная луна, и скалы, скалы, скалы. Вокруг были одни скалы. Вода озера была словно отблеском хрусталя, она отражала в себе все тайны, черного как обсидиан, неба и ветер казалось, что застыл, дав путникам привыкнуть к такой ошеломительной красоте. - О-о-о – потянул маг. Давно он не видел ничего подобного, ничего столь до дрожи красивого.
И в тот час же, он удачно успел снова подхватить Леонору за талию, спасая ее от падения с обрыва.
Цитатаtender_poison ()
- Тут должен быть спуск, - выдохнула Леонора, осматривая тающую в ночи местность, - Пойдем же, чародей, пойдем! Ты только посмотри! - восхищенно шептала ведьма, - Посмотри, какая красота!
- Да – да, гляди вон там тропа. – терпеливо ответил маг, уводя ее от склона.
Но когда они подошли к самой тропе, она оказалась засыпанной мелкими камнями, и была на удивление крутой и узкой, а хромота Леоноры, тем временем стала, все более и более заметной. Она явно устала, хотя и храбрилась, что сможет все сама. - Леонора. Хватит уже себя испытывать – твердо ответил Сильван. - Ты так никуда не пойдешь.
Невзирая на слабые протесты и нарекания, он подхватил девушку на руки, и добавил: - Тем более, что мне совсем не сложно, ты же легкая как пушинка, дочь. Недовольно качая головой, он снес ведьму к берегу озера и поставил на ноги.
Затем он избавился от гитары, снимая ее с плеча, и положил рядом походную сумку. Маг накрыл их плащом, оставшись в брюках, жилете и рубахе. По привычке он закатил рукава, озираясь по сторонам. Вокруг стояла волшебная тишина. «И кто бы мог здесь купаться так поздно? Не уж то у здешнего Геракла – детоубийцы есть соседи?»
В любом случае, был ли здесь кто-нибудь или не был, сейчас, на озере царил полнейший штиль, глушь и благодать. А ранний купальщик по всей видимости уже ушел. Подойдя к берегу, он присел, проводя рукой по воде. Она была теплой, но не настолько, чтобы стать тухлой и была чуть прохладной, но не могла довести до холодных судорог, она была просто приятной и манящей. Румпель устал от скопившегося напряжения последних дней, тяжелые веки постепенно наливались свинцом и он сильнее и сильнее клонился к земле, чуть ли не падая в воду. «Еще минутку, еще совсем чуть-чуть» - вяло думал он, упираясь руками в дно. Но тут, как и прежде его разбудил, приводя в чувство, задорный и по-прежнему веселый голос Леоноры. - А? Где? Что? Я просто решил немного освежиться – пожимал он плечами, усиленно плеща водой на лицо.
- В воду? Искупаться, но как? – повернулся он к ведьме и оторопел от изумления. На ведьме, откуда-то взялось, или появилось с помощью магии, точно он не знал, некое подобие купального костюма, состоящего из веток и прутьев, украшенное зелеными листьями. Оно прикрывало особенно целомудренные участки тела, но оставляло оголенной светлую кожу, для полета фантазии. - Как? Что? – непонимающе уставился на нее маг. – Да ты мастерица дочка. Он провожал довольную Леонору восхищенным взглядом. Но более всего, его не столь впечатлил ее наряд или то, что она была подобна нимфе в этом заполняющем все пространстве лунном сиянии, а то, что она уставшая и пережившая испытания сильнее прочих, в последние дни, все еще удивляла его и не теряла энтузиазма.
И пока она увлеченно что-то говорила и заходила в воду, он успел переспросить: - Стой-стой! Покажи, как это делается? Я тоже… - запнулся Румпель – Хочу искупаться, может быть… поплавать. Повторяя все за словами Леоноры, он вскоре тоже соорудил себе нечто подобно, напоминающие плавки, снял остальную одежду, надел их и уверенным шагом прошагал к воде.
Несмотря на то, что найденная магом тропа вела прямо к берегу, одолеть ее казалось для Леоноры целым испытанием. Узкая, по обе стороны - густые заросли и сорняки, вместо земли - серые камушки, напоминающие щебенку, тут же невольно вызывающие мысли о чем-то остром и колючем. Представшая перед ними графитового цвета дорожка, крутыми изгибами убегающая вниз, не внушала ведьме ни доверия, ни воодушевления; просто так легко сбежать по ней вниз вряд ли удастся. Только сейчас ведьма заметила, что инстинктивно держится за руку Сильвана, сжимая ее, пожалуй, чересчур крепко. Напустив на себя важный вид, Леонора, чертыхаясь, хромая и едва сохраняя равновесие, первой побрела вниз. Каждый ее шаг сопровождался опасением, что она вот-вот рухнет и проделает оставшийся путем головой вперед, однако, из губительного положения ее неожиданно решил спасти маг.
ЦитатаЛина ()
Леонора. Хватит уже себя испытывать. Ты так никуда не пойдешь.
Еле-еле найдя точку опоры, Леонора медленно обернулась через плечо и тут же ойкнула, через секунду оказавшись на его руках. Ведьма даже не нашлась, что сказать. Вяло пробормотав нечто вроде "зачем, не нужно", она ухватилась за его шею и расслабилась, будучи, на самом деле, невероятно ему благодарной. Бог бы с ним, с разбитым носом, от такого позора оградил, чародей! Нахмурившись, Сильван покачал головой и, разве что, языком не цокнул от недовольства. Можно подумать, это она его просила нести ее на руках! Леонора фыркнула и непременно слезла бы с его рук сама, если бы не больная нога. Пришло смириться с тем, что на землю ее опускал он. Оказавшись на берегу, колдунья осмотрелась по сторонам, задержав взгляд на водной глади. Еще пару часов назад она бы скорее голову дала на отсечение, чем полезла бы в воду снова, но сейчас соблазн был слишком велик. Такая спокойная, прозрачная и манящая; могучая водная стихия, способная смыть все плохое, очистить мысли, излечить ее замученную и израненную душу. Велика ли беда, что она не умеет плавать, проблема ли, что это делать просто не в чем - если Леоноре было что-то нужно - она всегда находила выход из положения.
Сбросив плащ, ведьма добавила его к куче вещей, образовавшейся на берегу, и, кинув взгляд на мага, шедшего к воде, пошла вправо, к вьющемуся зеленому кусту, опустившему гибкие стебли в воду. - В плаванье, я, конечно, не смыслю, - покачивая головой, ведьма ласково провела пальцами по зеленым листьям, - Зато в этом мне нет равных! Правда, мой хороший?
Стоило ей коснуться растения, оно тут же ожило под ее руками, приветливо изогнув стебли и обвившись вокруг запястья. Водный вьюн, напоминающий причудливое сочетание плюща обыкновенного и плюща виноградного, из-за своего внешнего вида носил угрожающее прозвище "речная змея", однако, никакой угрозы он не нес. Подпитывался илом и водорослями, любил влажный грунт, скрывался в тени более сильных и ветвистых растений. Свое прозвище получил из-за длинных зеленых стеблей, вившихся в воде подобно хвосту змеи да манере свивать ветви в кольца. Но самое примечательное и волшебное в нем было то, что вьюн был невероятно контактный. Любое растение отзывается на человеческие касания, но вьюн ушел дальше остальных. Дружелюбный, спокойный, принимающий ровно ту форму, что ему повелеть. Разумеется, он мог ответить и на агрессию, но какое живое существо ее стерпело бы? Цепляя на руку стебель за стеблем, Леонора осторожно сорвала несколько штук и принялась за тонкие прутики, находящиеся у самой земли. Собрав целую охапку необходимого материала, легонько шевелящегося в ее руках, ведьма присела на теплый песок и принялась проворно плести. Важно было сделать это быстро, ведь, высохнув, вьюн почти не поддавался обработке. "Дрессировке" - мысленно поправила себя ведьма, обратившись к привычному для нее по отношению к этому растению слову. Ловко шевеля пальцами, так, будто плетет венок, колдунья вскоре закончила свою работу. Оставалось самое сложное - надеть собственное творение на себя. Подняв взгляд, Леонора увидела, что Сильван склонился над водой, застыв как каменный. Ведьма уже успела перепугаться, однако через мгновение маг дрогнул, наклонившись к воде чуть ниже.
- Подумаешь! Будто он что-то еще не видел, - меланхолично пробормотала себе под нос колдунья, снимая платье, и все же бросая на мужчину настороженные взгляды. Подняв с песка заготовленный вьюн, Леонора кое-как закрепила одну часть на бедрах, а вторую на груди. Хитросплетения прутиков, палочек и стеблей выглядело на ней комично, да и держалось на честном слове, но нужно было - все-то ничего - что дойти до воды, а там он приобретет нужную форму. "Действительно комично будет, если не приобретет... " - нервно хохотнув, подумала чародейка. Осторожно, чтобы не сломать созданную конструкцию, она стянула с ноги повязку, отбросила ее к плащу и бодрой прихрамывающей походкой направилась к Сильвану.
- Знаешь сколько таких задумчивых магов, как ты, уже лежат на песчаном дне? Хочешь присоединиться? - нарочито громко протянула Леонора, не сдержав улыбки. Маг отмер, встрепенулся и принялся усиленно делать вид, будто все так и было задумано. Пока он плескал себе в лицо водой, ведьма продолжала: - Мы же не зря сюда пришли! Вставай скорее и пойдем со мной, идеальная ночь для купания!
ЦитатаЛина ()
В воду? Искупаться, но как?
С этими словами маг обернулся. На его лице застыло такое прелестно-забавное выражение абсолютного недоумения, что Леонора не удержалась от смешка. Уперев руку в бок, ведьма горделиво вскинула подбородок и наигранным жестом зачесала волосы пятерней назад. Велика магия! Обычные знания и ничего боле.
ЦитатаЛина ()
Как? Что? Да ты мастерица дочка.
- Да ведь я же вся в тебя, папочка! - ласково нараспев протянула ведьма, сделав особый акцент на последнем слове. "Папочка, хах! Папочке бы неплохо знать, что его дочурка не умеет плавать... Ох, спаси меня небо, пусть там будет неглубоко!" Борясь со страхом, Леонора сделала шаг вперед. - Хорошо, что именно ночью, в это время вода энергетически нейтральна - не унесет с собой хорошее, однако же, если попросить, уверена, с плохим она справится, - болтала ведьма, больше сама с собой, чтобы отвлечься от беспокойства, как вдруг из-за спины раздался голос мага:
ЦитатаЛина ()
- Стой-стой! Покажи, как это делается? Я тоже… Хочу искупаться, может быть… поплавать.
Изумившись, ведьма обернулась и одарила мужчину снисходительной улыбкой. Поразительный колдун: то брови хмурит да глаза щурит, будто она хуже горькой редьки, то вдруг прячет взгляд, выглядя смущенно и неуверенно. Интуитивно Леоноре были знакомы подобные переходы, но одно дело - собственные настроения, и совсем другое - чужие. Ведьма никак не могла взять в толк, не то ему нравилось все происходящее, не то - нет. Чтобы хоть как-то понять Сильвана, Леоноре приходилось читать между строк и невольно примерять его поведение на себя. Что бы она чувствовала? Почему поступила бы так, а не иначе? Качнув головой, ведьма указала на вьюн и подробно описала все необходимые действия.
- ... и ласково, чародей, ласково! Не дергай, это тебе не морковка и не сорняк! Нежно, осторожно, он ведь все понимает! - взмолилась колдунья, завидев, что маг действует по мужски решительно и прямо, - Если будешь дергаться, он будет сильнее шевелиться! - это было неправдой, но Леонора не могла не пошутить; уж больно забавно маг удивлялся. В отличие от нее, он, раздеваясь, вообще ни разу не поднял на нее глаз. Колдунья часто поморгала и, решив не дожидаться окончания "представления", поспешно отвернулась и наконец вошла в воду.
Температура была безупречна. Достаточно прохладно и свежо, чтобы сбить жар и усталость тяжелого дня, но, вместе с тем, не настолько, чтобы тут же окоченеть от холода. Утопая ногами в мягком песке и совершая руками плавные движения, будто разгребая воду, Леонора зашла чуть дальше, так, чтобы вода скрывала все тело почти до ключиц. Попружинив на месте, колдунья глубоко вздохнула и быстро пробежалась пальцами по своему импровизированному купальному костюму, мысленно представляя, как он облегает ее тело, как вторая кожа. Почувствовав движение, Леонора расслабилась и принялась ждать. Ощущения были странные и сумбурные, но их нужно было пережить. Пара секунд - и вот, вьюн, послушно замерев, уже крепко держался на ее бедрах и груди. Оглянувшись, ведьма заметила мага, зашедшего в озеро на некотором расстоянии от нее. Лицо мужчины, освещенное лунным светом, было абсолютно непроницаемым, будто он надел маску, и лишь редкие подрагивания плечами выдавали в нем волнение. Нетрудно было догадаться, от чего. Плотно сжав губы, Леонора посмотрела в противоположную сторону и незаметно прижала кулак ко рту, чтобы не засмеяться в голос. "Меньше надо было недовольно морщиться на меня, маг!" В конце-концов сжалившись, ведьма обернулась всем телом в его сторону. Не хватало еще, чтобы его терпение лопнуло; как она потом снимет с него эти стебли?
С мгновение подумав, колдунья медленно опустилась под воду с головой. Вынырнув, она зачесала мокрые волосы назад и с интересом взглянула вниз. Может, держаться под водой легче, чем на поверхности? Вспомнив, как вела себя в море, Леонора набрала в грудь побольше воздуха, вновь погрузилась под воду и, оттолкнувшись ногами, махнула руками перед собой. Пару метров она преодолела, но поймать нужный темп так и не смогла. Вынырнув на поверхность, ведьма фыркнула и отерла лицо ладонями. Под водой плыть было действительно легче. Махнув рукой на свои скупые таланты в плавании, ведьма двинулась дальше пешком, через каждый шаг увязая в тягучем песке. Сильвана она нашла стоящим на месте и опустившим голову. Смотря на хаотичные движения его руки, Леонора невольно представила, что еще секунда - и он со злости создаст огонь, вот только навряд ли он сослужит ему службу. "Ай-ай-ай, ведьма, ну кто тебя учил быть такой вредной?!"
- Ты его пугаешь, - нежно промурлыкала колдунья на ухо магу, подходя к нему сзади и мягко кладя ладони на его талию, - Не волнуйся, он не сделает тебе ничего плохого, - сладко тянула слова Леонора, обращаясь не то к мужчине, не то к вьюну. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что раздувает и без того опасную ситуацию до масштаба катастрофы, но происходящее до того ее забавляло и веселило, что она не могла остановиться. "Меньше надо было хмуриться!" - про себя отчеканила колдунья, покуда ее руки ползли по телу мужчины вниз. Опустив ладони ему на бедра, чародейка, нарочито томно вздохнув, пустила по рукам магический импульс, мысленно приказывая растению угомониться, принять нужную форму и замереть. Вьюн тут же послушался ее, застыл, и только тогда Леонора отстранилась и заливисто засмеялась. Она от души хохотала, периодически проваливаясь в песок и падая на мага, который вновь и вновь одним точным движением возвращал ее в прежнее положение. Выждав некоторое время, он наконец решил высказаться, но Леонора не смогла найти в себе спокойствие, чтобы ответить, поэтому лишь энергично кивала, смахивая проступившие от смеха слезы. В какой-то момент что-то пошло не так, и она вдруг набрала целый рот воды, хотя была уверена, что не уходила под воду. Отплевываясь и фыркая, она напрягла руку, чувствуя бегущую по венам магию, и с усилием махнула ею по воде, окатывая мага в ответ небольшой волной. Из груди вновь рвался смех, но на этот раз он был пресечен решительным рывком, с которым маг отправил ее на мгновение под воду. Так же быстро выдернув ее из воды за плечи обратно, он поставил ее ровно и еще раз обрызгал водой, будто отмахиваясь. Скорчив мину в ответ на его широкую довольную улыбку, Леонора медленно зачесала волосы назад и молча подняла руки, надавливая ему на плечи. Разумеется, он не двинулся ни на сантиметр, продолжая потешаться над ее попытками. Скрипнув зубами, ведьма решила попробовать применить магию, но не успела она напрячь руки, как слишком увязла в песке и всем телом рухнула вперед. Они вынырнули одновременно, с той лишь разницей, что Сильван поднялся медленно и не спеша, а она подскочила как ужаленная.
- Силы были не равны! - возмущенно начала Леонора, - Поэтому... - заметив на плече мага длинную белую полосу, ведьма в секунду посерьезнела и обеспокоенно нахмурилась, - Не важно, - быстро проговорила она, протягивая руку вперед. Маг как-то странно напрягся, а ведьма недоуменно похлопала глазами, - Обернись, - он не двинулся с места, - Обернись, - чуть мягче повторила она, делая шаг вперед, - никакой реакции, - Я не сделаю тебе больно, чародей, - ляпнула Леонора, только после сообразив, какими, должно быть, глупыми показались ему ее слова. Ответа не последовало, но и возражений тоже. Обойдя мужчину со спины, колдунья немного развернула его за плечи, поворачивая к лунному свету. Увиденное заставило ее вздрогнуть и сжать руки в кулаки от накатившей волны злости. Вся его спина была испещрена шрамами: длинные и короткие рубцы, круглые и продолговатые отметины, следы содранной кожи, так и не зажившие царапины. Осторожно проведя пальцами по его спине, Леонора изогнула брови и скрипнула зубами.
- Кто? - в голосе ведьмы зазвучал металл, - Кто это сделал с тобой? За что... - растерялась она, а в голове зазвучали его недавние слова: Я мог бить себя, истязать во имя веры. Я готовился быть подобным отцу, который ни разу за всю мою жизнь не выказал мне одобрения, не улыбнулся, не подал отеческой руки. Неужели... Леонора могла себе представить это, но поверить было слишком сложно. Встретившись с магом взглядом, ведьма закусила губу от волнения и не придумала ничего лучше, чем обнять его со спины, прижавшись мокрой щекой с розоватыми порезами к его белым витиеватым отметинам.
- Кто-нибудь мог бы прийти и помочь тебе, услышать тебя, но никто не пришел... - тихо повторяла ведьма слова, сказанные ей магом, вплетая в них и свои собственные, - Никто и никогда не приходил, но не сейчас. Ты не один, чародей, и никогда не будешь один, - подтянувшись чуть-чуть повыше, Леонора перегнулась через плечо Сильвана и, заглянув сбоку ему в глаза, улыбнулась, - Теперь у тебя есть я.
Изламываясь и увиваясь вокруг руки, упругий вьюнок никак не желал слушаться мага. - В этом что, есть какая-то особая магия? – недовольно бормотал мужчина. - Да иди же ты сюда.
Цитатаtender_poison ()
- ... и ласково, чародей, ласково! Не дергай, это тебе не морковка и не сорняк! Нежно, осторожно, он ведь все понимает! - взмолилась колдунья, завидев, что маг действует по мужски решительно и прямо,
- Да ну? – он поднял изумленные глаза на Леонору. «И это, мне придется еще и на себя одевать? Нет, она явно издевается! Безумие, о Боги это безумие!» Сохраняя ворчливую и удивленную мину, он таки смастерил себе некое подобие плавок и, отвернувшись к ведьме спиной, натянул извивающиеся и не особо-то удобные прутья на бедра.
Цитатаtender_poison ()
- Если будешь дергаться, он будет сильнее шевелиться!
- Да что ты!? – он наигранно надул щеки. - Тогда я просто расслаблюсь и получу удовольствие. Он сделал небольшие круговые движения тазом, и его тут же больно уколола одна из веток. - Ой!
Подойдя к воде, он стал медленно погружаться, зарывая ноги в песок. «Прохладная освежающая влага, тишина и покой, что еще нужно для счастья?» - думал маг, снимая напускную маску строгости. «Ах, да шевелящееся чудовище между ног, куда уж без него, не то веселье будет, ой не то. Эх, надо было идти купаться голым или вообще отказаться от этой затеи» - он размышлял, плавно погружаясь, заходя все дальше и дальше.
Но когда вода дошла до его импровизированного купального костюма, с Сильваном начали происходить и вовсе чудовищные вещи. Этот наглец плющ, начал проникать в самые потаенные места его паха, плотно скручиваясь кольцами вокруг яичек и члена, от чего те моментально налились кровью, готовые к самым, что ни наесть, настоящим плотским утехам. Сзади положение было не лучше, прутья и веточки обвивались, цепляясь одна за другую, массируя его ягодицы, и крепко прижимались к коже, и тем самым, создавалось двойное давление спереди. - Ох…- только и смог выдавить из себя ошарашенный мужчина, внимательно следя за действиями растения под водой. Но самая большая ирония состояла в том, что в данный момент он полностью зависел не от себя, а от кого-то другого, от Леоноры. Маг нуждался в помощи или хотя бы совете. На миг он поднял глаза на ведьму, а та и вовсе отвернулась в другую сторону, сотрясаясь от тихого приступа смеха. «Черт, черт, черт. Черт меня дери…» - ругался он как последний сапожник. Все его чресла предательски напрягались все сильнее, увеличиваясь в размерах, и от этого, он каменел все сильнее и сильнее. Опуская руки под воду, он решился применить магию и как-то распутать этот узел из веток и листьев, пока не стало совсем туго. Но отчего-то, ему это не удалось. Он попробовал раз, затем другой, но плющ не поддавался, скручиваясь все сильнее и сильнее.
Слишком сосредоточившись на своей маленькой проблемке, он и не заметил, как неподалеку заплескалась вода и к нему подошла Леонора. «Ой, ой, ой, лучше бы тебе быть, сейчас где-то на другом берегу девочка, а, нет, нет…» - проскочила первая будоражащая мысль.
Цитатаtender_poison ()
- Ты его пугаешь, - нежно промурлыкала колдунья на ухо магу, подходя к нему сзади и мягко кладя ладони на его талию
-Ах, ч..что? – переспросил маг, задыхаясь от ее прикосновений и обжигающего ухо голоса. - А-а-а может не стоит, Лео… - и не успел он закончить фразу, как ее руки уже совсем по-свойски стали блуждать на его талии.
Цитатаtender_poison ()
- Не волнуйся, он не сделает тебе ничего плохого, - сладко тянула слова Леонора
- Ты, вот, сейчас, это, кому, говоришь? – прерывисто спросил маг затаив дыхание. Ее прохладные от воды руки скользили по его напряженному статичному телу, и от этого Румпелю пришлось даже крепко сжать зубы, напрягаясь еще сильнее. «Отличная ситуация Румпель ты просто душка. Стояк рядом с лже-дочерью, в теле лже-отца. Это что вообще за безумство такое? Кому расскажешь, не поверят ведь, потешаться будут. Глупец, старый глупец»
И когда ее руки легли ему на бедра он уже не выдержал: - Пожалуйста…сделай уже…что-нибудь… - прерывисто говорил маг, мысленно умоляя ведьму не двигаться дальше положенного. Леонора не стала долго мучить мужчину, тот час, пуская магический импульс по закрутившемуся вьюну, и тот, отчего-то быстро ее послушался.
Волна дрожи прошла по телу мага, кровь прилила к голове и щекам, он шумно выдохнул и наконец, смог расслабиться. Наиболее чувствительные участки его половых органов вновь были в порядке и целости, надежно спрятанные под хитросплетениями магического плюща. - Фух – мотнул он головой. – Спасибо. Опустив руки под воду, маг мельком ощупал вздутый пенис, делая вид при этом, что он, как бы небрежно, поправляет плавки. Все действительно было на месте и сидело, как и положено. Но, увы, прилившее возбуждение все еще было при нем, он невольно поморщился, подумывая о скором заплыве, чтобы заставить тело напрячься и перераспределить энергию в другие, боле мирные русла. «Эта женщина еще не раз тебя удивит Темный. Еще не раз» - покачал он головой, поворачиваясь к Леоноре.
А она тем временем, так заливисто хохотала, все больше и больше, проваливаясь в песок. И если бы он вновь и вновь не подхватывал ее за руку и не поднимал, она бы так и грохнулась в воду лицом. - Ха-ха-ха – иронизировал Румпель. - Как смешно, я не умею обращаться с особо-нежными и прихотливыми созданиями, ха-ха. Раньше, знаешь ли, мы купались вовсе голыми или в рубахах, и носили белье как подобает, а не твои, ниточки – бурчал Сильван, кивая на дочь. - Ой, да что там ты понимаешь – отмахнулся он рукой, уходя в сторону.
Он плеснул водой ей в лицо, намереваясь хоть чуть-чуть успокоить девушку, но вышло, так, что она чуть ли не напилась этой воды, ныряя с головой. - Ой! – подражая поведению ведьмы, Темный стал заливисто смеяться. Но тут же, получил отдачу водным всплеском, снова. На эту выходку он крепко сжал ее плечи, и в объятьях опустил на дно, а затем, становясь на колени, еще раз умыл водными водопадами разбрызганных капелек воды.
Встречая ее возмущенный вид, широкой улыбкой, он был вполне доволен собой. Злобная и раззадоренная ведьма, накинулась на него пытаясь погрузить его под воду, впиваясь в плечи Сильвана, от чего его смех стал еще громче. - Да ну, детка, неужели ты думаешь? А-ха-ха-ха. – заливисто смеялся он, вытирая лицо от капель воды. Но внезапно для себя, он обнаружил, что начинает падать на дно, вместе с Леонорой. Успевая обхватить ее за талию, на миг они погрузились в воду, и одновременно вынырнули, отскакивая друг от друга, как сцепившиеся, ужаленные змеи.
Цитатаtender_poison ()
- Силы были не равны! - возмущенно начала Леонора
Выпрямившись во весь свой нынешний почти двухметровый рост, маг откашливался, уже приготавливаясь выслушивать ее длинную речь, но, как вдруг, настроение Леоноры отчего-то переменилось. Враз, она сделалась серьезной и хмурой как никогда прежде. Сильван напрягся, ожидая, как бы чего худого не вышло. Он снова сосредоточено смотрел в ее изумляющиеся темно-синие очи, пытаясь разгадать.
И как только она протянула руку, к его спине, он все понял. «Увидела, значит» - подумал он, весь внутренне сжимаясь.
Цитатаtender_poison ()
- Обернись, - он не двинулся с места, - Обернись, - чуть мягче повторила она, делая шаг вперед
Румпель смотрел вдаль, не подавая вида, что, что-то произошло. Леонора что-то говорила ему, но в его ушах вновь и вновь зазвучали те проклятые слова, что он слышал в детстве. Слова и смех. Насмешки и пенки. Побои и тяжелая работа. Прялка и длинные, темные ночи. Плач в подушку, маленького брошенного мальчика.
Цитатаtender_poison ()
- Я не сделаю тебе больно, чародей
Погружаясь в себя, он позволил ей обойти себя, и стал, как она и просила, когда перед глазами мага, стали мелькать уже вовсе знакомые картины.
- Ты! Ты дьявольское отродье! Сын шлюхи! Вертящийся кусок розового вопящего дерьма у меня на руках! Думаешь, ты был так нужен мне сЫнОк?! Сучий сын! Обуза! Несчастье! – кричал отец, больно избивая маленького мальчика в их убогом и ветхом доме на краю деревни. Тогда они жили очень и очень бедно, побираясь на подаяние или несвежую похлебку с барского стола, выкинутую в мусор. Матери он не помнил, поговаривали, что она куда-то, с кем-то сбежала, сразу после его рождения, игрушек не имел, да и радости детства тоже. Все детство маленького мальчика Румпеля по фамилии Штильцхен прошло в труде и сносимых побоях от отца. Отец же его не щадил, бил щедро и каждый день, он также щедро пил, пропивая последние деньги, играл в карты и все время проигрывал, залезал в долги и не спешил с их оплатой. Не зная грамоты, он до пяти лет не мог точно произнести свое имя, вызывая всеобщий смех, зато он сам штопал свою одежду и зашивал дырки в давно поношенной дырявой обуви, гордясь ловкими навыками. - Твой отец вор и проходимец! Твой отец трус! – говорили ему, соседские дети. – Сын труса! Трус! Трус! Трус! Румпель не верил, плача и дерясь с нападающими, но их, как правило, было больше, и они были сильные, откормленные. Мальчик снова приходил весь в ранах и ссадинах, а дома его ожидали новые уроки. - Тебе снова попало? Что сопли распустил, нюня? Раз еще можешь реветь, значит, мало попало! Ну, погоди, погоди, тебя ждет участь не лучше моей! Ты у меня еще попляшешь! Проклятый кусок мяса! Не мой! Не мой сын! – отец с ненавистью выплевывал слова и обвинения. И уже в семь лет, он начал корить судьбу, ненавидя свою жизнь. Зачем, за что он живой, для чего ему все это нужно? Не лучше ль было бы утопиться, не родиться, умереть где-то с голода и холода? Но Румпель жил, жил и работал, жил и страдал. Жизнь упрямо не хотела отпускать его, будто бы насмехаясь за чужие грехи, она снова и снова давала ему пощечину, но вытягивала из лап смерти, уберегала от роковой ошибки, сохраняла в диких, почти невыносимых условиях.
Однажды, они пришли на один из постоялых дворов. Отец сказал ему: - Стой здесь. И растворился в людской толпе. Его снова били, издевались и насиловали, на этот раз били больно и нещадно, рабочие, и разная пьянь, обитавшая в замке. А он снова и снова выполнял грязную, тяжелую работу, не подходившую ему по возрасту. Убирал лошадиные стойла, носил воду и еду, в огромных корзинах, помогал в обработке кожи и меховых шкур, был загонщиком дичи на охоте. Его снова обзывали, называя сыном труса, сыном вора, сыном беглеца, коверкали его настоящее имя, которое он вскоре и вовсе забыл, откликаясь на простое «Эй ты!» Прожив еще пару лет, Румпель уже задумал было, однажды, сбежать. Он смог бы прожить в лесу, смог бы начать все заново, смог бы отыскать отца, а может и мать. Но не тут-то было, в планы мальчика снова вмешалась злодейка судьба, подкидывая ему очередной неожиданный поворот.
Весной, на заре его ранней десятилетней юности, в замок пришли кочевые прядильщицы. Две пожилые, добрые дамы были добры к нему. И он вспомнил. Вспомнил, как восхищался прялкой, вспомнил, как шил, вспомнил, как жил до всего этого. Они выкупили парня у герцога, он стал отличным прядильщиком, с головой окунаясь в полюбившуюся работу. Дни и ночи напролет он мог сидеть, лишь наблюдая как крутиться колесо, как из мотков воздушной овчины, образуются нити, и плавно выходят из-под его рук. Это были его творения, это были его воспоминания, его новая радостная жизнь. Прядильщицы, всегда добрые и ласковые, пытались излечить его раны, оберегая и хваля его, и вскоре, внешний вид Румпеля стал лучше, но никому не было подвластным излечить его черную бесконечную дыру в душе…
Уже после…однажды…он вновь встретил отца. Вернее сам нашел его, уже, будучи знаменитым и страшным Темным магом.
Ветхий морщинистый старик, вышел из старой, осунувшейся избы. Весь в лохмотьях и рванине, он мерзко и зловонно вонял гнилью и острым запахом перегара. И вот, на миг их глаза встретились, на лице мага пробежала тень боли и страха, а на лице же Малкольма отразилась прежняя презренная улыбка. - Ну что, я до сих пор не твой сын? – спросил Румпель. - Не знаю. Ты для меня был куском розовой вопящей плоти, так ею и остался, ну может только поуродливее стал – скрипучим голосом ответил смеющийся дед.
Огонь. Огонь. Вокруг был один палящий огонь. Жар затмевал его глаза, проникал под кожу, испепелял кости. Жар приносил удовлетворение, жар успокаивал его душу, освещал праведным светом отмщения. Огонь радовал, рисуя на лице удовлетворенную улыбку.
«Erde zu Erde, Asche zu Asche, Staub zu Staub» - говорил он после, просыпая пепел своего отца, над скалистым обрывом. Он спалил его и его дом, он уничтожил их деревню, он не оставил камня на камне в замке у герцога, он развеял и проклял прах отца, но так и не обрел покоя, так и не смирился с теми ужасами своего детства. Он скрыл магией все шрамы, пряча их так глубоко, чтобы он сам не мог их найти, он женился, родил сына и надеялся, что это проклятие обойдет их, но снова все растерял, обрекая себя и свою семью на годы мучений. Он все еще помнил, он все еще знал. Он был никчемным, недостойным любви чудовищем. Сыном труса, вора и предателя.
Цитатаtender_poison ()
- Кто? - в голосе ведьмы зазвучал металл, - Кто это сделал с тобой? За что... - растерялась она
Застывая словно каменная глыба, Румпель крепко погрузился в прошлое, невольно охнув и инстинктивно отпрянув от ее руки. - Есть двери, которые навсегда должны быть закрыты. Есть тайны, которые должны быть забыты Леонора – тихо, почти робко ответил он ей. Он и не заметил, как интуитивно спроецировал свою историю на историю Сильвана, сливая обе воедино. Он нуждался в том, чтобы кому-то это рассказать, чтобы вновь вспомнить, чтобы принять себя.
Чувствуя, как глаза наполняются слезами, Сильван встал на колени, уже без волнения дав себя обнять, он опустил руки в воду набирая горсть для умывания.
Цитатаtender_poison ()
- Кто-нибудь мог бы прийти и помочь тебе, услышать тебя, но никто не пришел... - тихо повторяла ведьма слова, сказанные ей магом, вплетая в них и свои собственные, - Никто и никогда не приходил, но не сейчас. Ты не один, чародей, и никогда не будешь один,
Он благодарственно накрыл ее руку своей, чуть сжимая.
Цитатаtender_poison ()
- Теперь у тебя есть я.
Рассмеявшись, маг потянул ведьму на себя, обхватывая за талию. - Мой маленький, персональный мучитель, какая прелесть – качая головой, он вновь окунул девушку в воду.
Когда же она вынырнула, чертыхаясь и снова что-то бормоча, Сильван непонимающе вскинул брови, и задал вопрос: - Эдак, что ты не умеешь, стало быть, плавать? О, моя дорогая, этот печальный факт мы сейчас исправим.
Он протянул руки к ней, приглашая: - Иди ко мне. Будем тебя учить. Обещаю не топить. Легкая улыбка играла на его лице, но сам он сохранял самые твердые намерения.
