- Получилось... получилось! У тебя получилось! - сбивчиво зашептала ведьма, - У нас получилось!
Откидывая вес корпуса назад, Румпель важно сложил руки на груди, довольно ухмыляясь себе и жене.
- Затея была довольно рисковая, но она удалась, - с наслаждением и радостью, он сделал пас верхней рукой. – Остается одна незадача, что ты себе думала Леонора? Что было бы, если бы я не справился? – мгновенная серьезность пришла на смену улыбке, но эти слова нисколько не повлияли на его общее состояние, да и Леонора кажется, даже не расслышала их.
Оборачиваясь, она пристально посмотрела на Румпеля. «Неужели я как-то изменился?» - подумал быстро маг.
- Подпрыгни!
«Ах вот оно что!» - маг отрицательно закачал головой, закатывая глаза.
- Спой!
«О да, прям сейчас, соловьем запою» - прыснув от смеха, Румпель махнул рукой. - Никогда больше не сомневайся в себе, чародей!
- Иди сюда, уже скорее!
Он словил радостную Леонору, и пока она целовала его только могла дотянуться, придерживал за бедра и спину. Он было хотел закружить супругу в веселых объятиях, но нечаянно, оступился, и они весело упали на землю. Хохоча и перекатываясь с одного бока на другой, вскоре они выдохлись и поднимаясь он присел у ствола дерева, притягивая ведьму к себе и усаживая на колени.
- А ведь все оказалось так просто! - и ведьма рассказала мужу все, к чему в итоге пришла.
Внимательно слушая жену, Румпель кивал, вставляя свои уточнения и догадки. В итоге их теории сошлись, что лишь подтверждало избавление Темного от власти кинжала.
- ... и еще, мне кажется, Чернобог специально заколдовал кинжал таким образом, чтобы его сила могла передаваться от одного к другому. Не берусь, конечно, утверждать, но-о-о, похоже, он ждал именно тебя. По крайней мере, ты первый и уже теперь последний, кто смог снять чары.
- В самом деле меня? Хм, это занимательно, но это уж я него лично спрошу, и спрошу, как следует, - прокручивая сухую травинку в пальцах, он сломал ее, взглянув на ведьму.
- Есть у меня догадка, что и убить им теперь тебя нельзя, но это опытным путем мы проверять не будем!
Склоняя голову, Румпель еще с неким недоверием взглянул на кинжал: - Ну уж точно не сейчас.
- За ответом придется снова идти на Лысую Гору, но уж ТОЧНО не сегодня.
- Ох, дорогая, за ответом мы пойдем непременно. К тому же там теперь находится особый интерес – Румпель поиграл бровями, намекая на чашу в пещере.
- Может, выпьем, а? Ты как, чародей?
- Отличная идея дорогая. Вино! Много вина! Как никак у нас нынче праздник! – он взмахнул рукой и извлек бутылку вина. – Да простят меня гости, за это я хотел бы выпить наедине с супругой.
- За нас любимая, все-таки это наша ночь! – он поднял бутылку, и сделал глоток, передав ее Леоноре.
Они выпили еще и еще, пока не закончилась первая бутылка. Но будучи изрядно напряженными от всего произошедшего ни маг, ни ведьма даже не собирались пьянеть.
Тогда Румпель наколдовал уже не одну, а сразу две бутылки вина, по одной для каждого. И всякий раз говоря тосты, они делали большие глотки, целуясь все жарче и обнимаясь все крепче.
Ощущая, как Леонора начинает дрожать, Румпель без каких-либо объяснений наколдовал камзол в тон его жилетке, накидывая ей на плечи.
- Кажется я уже надевал его, год назад – лукаво усмехнулся он, придвигая бедра жены ближе к себе.
Они выпили еще и еще раз, они продолжали целоваться и обниматься, руки Румпеля уже без зазрения совести блуждали под туникой Леоноры, сжимая бедра снаружи и внутри, сминая ягодицы, касаясь и надавливая на уже влажную ткань трусиков.
Чувствуя значительное напряжение члена в брюках, маг не был в силах и при желании сдерживаться и разводить долгие беседы. Сбрасывая с плеч девушки камзол, он жестом указал ей пересесть к нему лицом и поднять руки. Быстро снимая ее платье, он обхватил обеими руками ее маленькие груди крепко сжимая и прокручивая соски меж пальцев, а сам тем временем целовал ее ключицы, спускаясь вдоль живота к пупку.
Постанывая от удовольствия, Леонора потерлась о ткань напряженных брюк, и тут он понял, что был все еще в одежде. - Вытащи его, - хрипло, но четко приказал он жене, указывая на набухший член. И пока она двигала бедрами, Румпель оторвался от дерева и дал ей возможность раздеть себя.
Отрываясь от поцелуев любимой, он внимательно осмотрел поляну изрекая: - Нам тут еще и наблюдателей сейчас, не хватало.
И взмахом руки Темный возвел вокруг поляны огненную магическую защиту скрывая их от любого любопытного взора. - Так-то лучше, - улыбался Румпель, придержал Леонору за спину и уложил на камзол. Отрываясь от ее шеи, груди и талии, он быстро пробежался по ногам ведьмы, поднимая их и складывая вместе, и располагая у себя на плече.
- Ах, да – он посмотрел на трусики, что все еще были на жене. Ухватываясь пальцем за шов, резким движением он сорвал их, и вошел в нее на всю длину, начиная движение.
Ох, дорогая, за ответом мы пойдем непременно. К тому же там теперь находится особый интерес.
Сделав страшные глаза, ведьма медленно моргнула и уставилась на супруга в упор. Румпель озадаченности и укора Леоноры ни то не заметил, не то проигнорировал, зато последующие ее слова услышал отлично и тут же взялся за реализацию ее идеи, восклицая:
ЦитатаTrickster ()
Отличная идея дорогая. Вино! Много вина! Как никак у нас нынче праздник!
- Вот почему нельзя решать такие глобальные проблемы проще, а? - задумчиво протянула чародейка, болтая ногами и с интересом рассматривая, как приминается под ее ступнями трава, - Собрать травы! Собрать цветы! Ну, шкурки ядовитых змей, на худой конец, аль крылья летучих мышей, почему ча-а-аши-и-и, - важно пробасила она, взмахивая рукой, - Мощные артефакты, который фьють - магией плюнут, - сложив пальцы вместе, Леонора резко разжала их на манер открывающейся пасти, - И поминай, как звали!
ЦитатаTrickster ()
Да простят меня гости, за это я хотел бы выпить наедине с супругой. За нас любимая, все-таки это наша ночь!
- Будьте здоровы, наши братья-Боги, - елейно улыбнулась Леонора, глянув в небо, а после сразу же переводя взгляд на Румпеля. Придвинувшись к мужу поближе, она одной рукой обхватила его за шею, а второй приняла бутылку вина, - Будь и мы здоровы. За нас, чародей! - первый глоток терпкого вина заставил поморщится. Опустив бутылку, ведьма бесцельно покрутила ее в воздухе, отпила снова и вернула магу.
Под стрекот цикад и отдаленный гул веселящихся гостей они за ничтожно короткое время молча прикончили бутылку и настороженно посмотрели друг на друга. Сперва Леонора всерьез решила, что Румпель вытащил из пурпурного тумана какое-то особое вино, возможно с минимальным градусом, но ведьма быстро отмела эту мысль - уж больно она показалась ей глупой. И только немного подумав, она наконец сообразила, что дело в их состоянии, а никак не в других факторах. Видно, адреналин и стресс ударили так сильно, что опьянение их просто не взяло. По опыту колдунья понимала, что это все - обман организма, и на утро им может быть в высшей степени скверно, но она уже столько передумала и напереживала за эту ночь, что просто не хотела терзаться чем-то еще. Задорно махнув рукой, Леонора взяла из рук Румпеля вторую бутылку и от души чокнулась с ним.
Все началось с тостов - один красноречивее другого. После, дай бог минут через десять, было принято обоюдное решение закреплять слова поцелуями, и как только это началось, тосты, от которых только и осталось, что название, приняли совсем иную направленность. Сознание Леоноры по-прежнему отрицало хоть какое-то влияние алкоголя, чего нельзя было сказать об объятиях, губах и поцелуях Румпеля, действующих на нее, как чертов дурман. Блаженно прикрывая глаза и прижимаясь к груди мужа, ведьма чувствовала невероятную легкость, приятное головокружение и щекочущий трепет во всем теле, как будто изнутри ее касалось множество маленьких острых коготков. Быстро облизав губы, она потянулась к пуговицам на его жилете, как вдруг маг вскинул руку, крутанул запястьем, и через мгновение на ее плечи легла тяжелая ткань. Придерживая камзол с обеих сторон, Румпель свел их вместе на ее груди и придвинулся вплотную.
- Румпель, - выдохнула Леонора, многозначительно поднимая брови, и начала расстегивать бесчисленные пуговицы, будь они неладны, - Мне не холодно.
ЦитатаTrickster ()
Кажется я уже надевал его, год назад.
Одновременно с ней сказал маг, притягивая ее ближе, и ведьма тот час покраснела от его внимательного, насмешливого, потемневшего от желания взгляда. - Как бы я ни любила твои камзолы, - промурлыкала она, расстегивая жилет до конца, - Твои жилеты, рубашки и кожаные штаны, Румпель... ты мне больше нравишься без них.
Наспех управившись с остатками вина и отправив бутылку сиротливо катиться по траве в сторону, они увлеченно принялись друг за друга. Казалось бы, думала Леонора, разводя колени пошире и позволяя рукам Румпеля свободно блуждать по ее телу: ну с чего краснеть, смущаться и трепетать пред супругом после года замужества и сотен лет знакомства, включающих в себя в том числе и близость, как будто она только-только познает его, однако, каким-то невиданным образом, каждая последующая прелюдия и секс с Румпелем казались ей чем-то новым, словно она прежде не знала его, не видела его тела, не ощущала его ласки и поцелуев. Словно она долго-долго мечтала о нем, наконец получила, и теперь не может осознать, что это произошло с ней на самом деле. И так было каждый раз. Выгибаясь под его руками, прерывисто дыша и постанывая, ведьма украдкой рассматривала лицо Румпеля, его волосы, плечи и руки, и тут вдруг поняла, что, возможно, нет ничего необычного в ее ощущениях, ничегошеньки! И чувства, и трепет, и некая робость, и затаенное восхищение - это действительно то, что дОлжно испытывать с любимым человеком, и не один раз, а каждый, снова и снова, всегда.
Она всегда просто отдавалась процессу, особо не думая, как и почему, но сейчас, пока выдалась какая-никакая минутка, Леонора будто взглянула на все другими глазами, и увиденное приятно потрясло ее и обрадовало. Будто она узнала и себя, и Румпеля чуточку лучше, хотя, по большому счету, не изменилось ничего, в самом Румпеле не изменилось ничего, но в ее ведьмовском сердце потеплело, и оно забилось чаще. Хотелось сказать ему о своих чувствах и наблюдениях, хотелось, черт возьми, уже уложить его на лопатки, чтобы хоть пять минут полежал спокойно, а она смогла бы рассказать ему все: о его руках, что обнимают ее в точности так, как ей нравится, о его губах, что целуют ее так, что колени подкашиваются, об его поджаром теле и золотой коже, на которые ей так нравится смотреть, касаться, ласкать и целовать, об его мягких волосах, в которые постоянно хочется запустить пальцы, о глазах, с которых бы она взгляда не сводила, об улыбке, о смехе, шутках, даже о хихиканье и мерзких, саркастичных замечаниях, которые доводят ее до белого каления, но которые она так любит, как и все в нем - каждый миллиметр тела, каждый мускул, каждый полутон настроения, каждый, даже самый дурацкий, поступок.
Столько лет он был рядом, он был выкован Тьмой для нее одной, а она не замечала и совершала глупости - одну за одной. И теперь, когда Румпель, ее любимый и родной Румпель, ее вредный зануда-чародей с кошачьей улыбкой, огромными желтыми глазищами, едкими ужимками, властным нравом и золотым характером, ее Темный маг, ее муж, был рядом, ей хотелось вечность твердить ему о том, какой он замечательный. Он всегда был для нее особенным, всегда был лучшим, всегда - самым близкими. И никто не должен был быть с ним рядом, только она, потому что он ее с того самого дня, когда она встретила его в лесу, когда ныне великий Темный маг был обычным солдатом, не в силах сделать и шага от боли и отчаяния. Ведьмы сразу, интуитивно понимают, кто их избранник, чуют его, присваивают себе, вот только порой у них пол-жизни уходит, чтобы понять это и признаться самой себе в том, что чувствуют.
Одним коротким движением Румпель скинул с ее плеч камзол и приказал сесть к нему лицом. Перекинув через ноги мужа свою, Леонора придвинулась поближе и тут же почувствовала, как между ее ног упирается его член, натянувший кожу брюк. В нетерпении кусая губы, она послушно подняла руки и облегченно вздохнула, когда Румпель поспешно стянул ее платье и отбросил в сторону. Сжав ее грудь обеими руками, он принялся покручивать и оттягивать ставшими сверх-чувствительными от возбуждения соски, в то время как его губы уже вовсю целовали ее, спускаясь от шеи к ключицам, ребрам и животу. Откинувшись назад, ведьма выгнула спину, невольно прикрыла глаза и застонала в голос, наслаждаясь ласками. Протянув руки, Леонора зарылась пальцами в волосы Румпеля и начала массировать его затылок, тут же получив в ответ полу-вздох, полу-рык. Покачивая бедрами, она извивалась и выгибалась в его руках. Ласки и поцелуи мужа становились жарче и настойчивее, и пульсация между ее ног становилась почти что невыносимой.
- Вытащи его.
Рывком вытащив рубашку из брюк, ведьма в два счета расстегнула пуговицы, поспешно выпутала мужа из рукавов и отбросила ее в сторону. Сосредоточившись, она щелкнула пальцами, избавила Румпеля от брюк и обуви и с наслаждением прильнула к его обнаженному горячему телу. Проталкивая язык в его рот как можно глубже, Леонора беспорядочно водила ладонями по коже Румпеля, намеренно задевая твердые соски, царапая ногтями, сжимая ребра, бока, обводя торс, плечи, вместе с тем придвигаясь ближе и потираясь лоном об его член.
- Нам тут еще и наблюдателей сейчас, не хватало.
Их вдруг озарила яркая вспышка, заставившая ведьму мигом доверительно прижаться к груди мужа и обнять его за плечи. Повсюду был огонь, стена огня - красного, желтого, оранжевого, и такие же оттенки тот час приобрела кожа мага, от которой Леонора не могла отвести восхищенных глаз.
Вздохнув, она легла на спину, притягивая мужа к себе и шире разводя ноги. Легонько прикусив ее кожу, чародей поднял голову и улыбнулся. Приподнявшись, он свел колени ведьмы вместе, провел ладонью по всей длине ее ног и вдруг поднял их, осторожно укладывая себе на плечо. Ойкнув, Леонора уперлась ладонями в камзол и похлопала глазами.
- Румпель? А сапожки? - неуверенно пробормотала она, но маг лишь состроил гримасу, играючи пробежался острыми ногтями по черной шнуровке и на миг прижался к ним щекой.
- Ах, да.
Наклонившись, маг не торопясь пробежался пальцами по ее бедру и, зацепив и оттянув трусики вбок, одним быстрым движением сорвал их с нее. Поерзав на месте от нетерпения, ведьма вскинула бедра и простонала от удовольствия, когда муж, придерживая член рукой, ввел его в нее полностью, сразу избрав быстрый, жаркий темп. Скомкав пальцами ткань камзола, Леонора прикрыла глаза и отрывисто задышала, сжимая внутренние мышцы как можно сильнее. Придерживая ее ноги одной рукой, а второй опираясь на землю, Румпель двигался все быстрее и быстрее, невольно наклоняясь к ней. Чувствуя скорую приближающуюся разрядку, ведьма протянула руки и положила ладони на ягодицы мужа, притягивая его к себе как можно ближе. Пару раз качнув бедрами ему навстречу, она затряслась всем телом, а после почувствовала, как он изливается в нее, заполняя теплом. Рыкнув, Румпель поспешно опустил ее ноги и повалился сверху, придавливая приятной тяжестью.
- Муж. Я тебя люблю, - скороговоркой проговорила Леонора, - Ты такой чудесный. Румпель, ты даже не представляешь, насколько ты чудесный, - мурлыкала она, изо всех сил прижимая его к себе, - Не в сексе дело, понимаешь? Ты просто, ты... ох, Румпель. Румпель, Румпель, мой любимый Румпель, - повторяла она, - Я все в тебе люблю, а самое ужасное, мерзкое, занудное и отвратительное люблю больше всего! Мне так нравится произносить твое имя: Ру-м-пе-ль, мой Ру-м-пе-ль, - углубив поцелуй, ведьма закинула ноги на талию мага и энергично задвигала бедрами, - Я так хочу тебя. Черт возьми, чародей, даже когда ты рядом, мне все равно тебя мало! - положив ладони на грудь мужа, Леонора с усилием оттолкнула его и уложила на спину. Поспешно сев сверху, чтобы он не успел оказать сопротивление, она ласково провела пальцами по его лицу и шее, а после спустилась ниже.
- Я люблю твое тело, Румпель. Люблю твою золотую кожу, - обведя плечи и торс мага ладонями, Леонора наклонилась и повторила тот же путь, но теперь уже губами - нежно, не торопясь, смакуя каждый миллиметр, - Я люблю все в тебе. Как ты дышишь, как смотришь, люблю твой голос и твой смех, люблю твои глаза и твои губы, люблю нос, лоб и щеки, люблю руки, пальцы, - спустившись ниже, ведьма поцеловала живот мужа и обхватила пальцами его ребра, - Люблю каждую твою косточку, каждую мышцу, люблю все самое плохое в тебе, люблю твой гнев, неуверенность и растерянность, люблю твою боль и твое отчаяние, люблю когда ты гневишь меня и ругаешь, люблю... люблю когда твое дыхание сбивается, люблю, когда ты стонешь, когда отдаешься мне, люблю, когда ты признаешь, что весь, целиком и полностью, мой, люблю, когда зовешь меня своей женой, когда сжимаешь в порыве страсти мои волосы, когда говоришь мне, что всегда любил только меня, что с самой нашей первой встречи понял, что хочешь меня, - медленно проведя языком по низу живота Румпеля, Леонора обхватила рукой член у корня и сделала несколько поступательных движений, - Я люблю, когда ты говоришь, что я твоя, люблю, когда ты любишь меня, когда берешь меня, когда хочешь меня. Люблю, когда ты понимаешь, Румпель: никто не властен над тобой, кроме меня. С первого дня, всю твою жизнь - ты мой, ты мой навсегда. И тебе нравится это.
Подогнув колени под себя и выгнув спину, ведьма обхватила губами член мужа, чередуя движения губ с движениями руки. Натянув кожу, она медленно по кругу облизала головку и, вновь обхватив губами, взяла в рот целиком. Выпустив его, ведьма с удовольствием медленно провела языком по всей длине, а затем начала медленные, ритмичные движения, помогая себе рукой. Муж откровенно, беззастенчиво застонал, задвигал бедрами, а после обхватил обеими руками ее голову, регулируя темп. Ускорившись, ведьма взглянула на супруга исподлобья и, протянув руки, обхватила ладонями его ягодицы, крепко их сжав. Тело Румпеля выгнулось, задрожало, и, спустя несколько секунд, в ее рот излилось горячее солоноватое семя. Облизав губы, ведьма подтянулась выше, легла на мужа, обняла и с чувством поцеловала его в губы.
Это довольно простая, даже несколько наивная, фраза, слетевшая с ее губ, позабавила Темного. Он намеренно оставил их на ведьме, наслаждаясь как при каждом его движении внутри нее она вскидывает бедрами, как дрожат ее изящные ножки в сапожках, как сжимаются внутренние мышцы ее сладкого лона. «Ножки в сапожках. Мои ножки» - подумал он, властно обхватывая ноги Леоноры, чтобы сильнее наклонить их и придвинуться еще ближе. Девушка покачивала бедрами и постанывала от накатывающего удовольствия и приближающейся разрядки. Ускоряя темп, он почувствовал ее ладони и царапающие коготки на ягодицах. Ощущая ритм настойчивой пульсации члена внутри ведьмы, он слегка замедлился, переводя дух и слегка послабляя хватку, а затем снова ускорил движение и мощно кончил внутри сжимающихся стенок лона Леоноры.
Удовлетворенно зарычав, Румпель быстро отпустил ноги Леоноры, повалившись на нее сверху и шумно выдохнул. Сгребая любимую в объятия, говорить что-то ему хотелось меньше всего. Румпель был удовлетворен, счастлив и немного пьян – что могло быть лучшим окончанием их годовщины?
- Муж. Я тебя люблю. Первой сказала Леонора, и он хотел было тут же ответить, открывая рот: - И я тебя лю…
- Ты такой чудесный. Румпель, ты даже не представляешь, насколько ты чудесный. Она что было сил, сжимала его ребра, от чего на лице мага разлилась довольная ухмылка.
- Не в сексе дело, понимаешь? Ты просто, ты... ох, Румпель. Румпель, Румпель, мой любимый Румпель. Я все в тебе люблю, а самое ужасное, мерзкое, занудное и отвратительное люблю больше всего! Мне так нравится произносить твое имя: Ру-м-пе-ль, мой Ру-м-пе-ль.
Не в силах ей перечить или что-то отвечать, он стал сильно и глубоко целовать жену, благодаря за все те слова, что произносила она. Пораженный такой откровенностью до глубины души, он что и мог, так это еще сильнее прижиматься к ней всем телом, да целовать ее куда только мог дотянуться.
Ощущая, как его член снова затерся между ее бедер, о самые потаенные и еще влажные, полыхающие от страсти складочки лона, Румпель понял, что возбуждается опять. Стараясь отдышаться и якобы прочистить горло, он хотел было отстраниться, но ведьма крепко ухватившись ногами за его бедра, мигом толкнула его в грудь, принуждая перевернуться на спину.
- Лео…- но так и не успел договорить маг. Ведьма уже оседлала его и стала медленно, возбуждающе водить по его лицу и торсу умелыми пальчиками. Вздувая грудь в большом вздохе, он повел бровью, расплываясь в довольную мину и позволяя ей проделывать с ним все что захочется. Это всё, так или иначе, ему очень нравилось.
- Я люблю твое тело, Румпель. Люблю твою золотую кожу
Придерживая любимую за талию, он обхватил ее обеими руками медленно водя снизу вверх, пока она говорила, удовлетворенно мыча в тон ее голоса, наслаждаясь моментом и кивая. Он рассматривал ее бледную кожу, тысячи мелких шрамов, выступающие кости останавливаясь на темных ореолах груди с твердыми упругими сосками, поднимаясь к самой шее и слегла раскрасневшемуся от возбуждения лицу. Но когда она закончила с тактильным исследованием его тела и перешла к поцелуям, Румпель и вовсе прикрыл глаза от удовольствия запрокидывая голову назад.
- Я люблю все в тебе. Как ты дышишь, как смотришь, люблю твой голос и твой смех, люблю твои глаза и твои губы, люблю нос, лоб и щеки, люблю руки, пальцы Ее жаркие влажные поцелуи будили в нем новые волны страсти и жар в чреслах. И чувствуя наливающееся напряжение на корне члена, он едва сдержался чтобы не выругаться в слух, лишь покровительственно замычав в ответ.
- Люблю каждую твою косточку, каждую мышцу, люблю все самое плохое в тебе, люблю твой гнев, неуверенность и растерянность, люблю твою боль и твое отчаяние, люблю когда ты гневишь меня и ругаешь, люблю... люблю когда твое дыхание сбивается, люблю, когда ты стонешь, когда отдаешься мне, люблю, когда ты признаешь, что весь, целиком и полностью, мой, люблю, когда зовешь меня своей женой, когда сжимаешь в порыве страсти мои волосы, когда говоришь мне, что всегда любил только меня, что с самой нашей первой встречи понял, что хочешь меня
Слушая Леонору, он хотел было возразить ей, что-то добавить, поблагодарить, сказать, как он ждал ее, как любил все это время, не ведая что любит, и что сейчас, безмерно благодарен ей за все что она прожила вместе с ним, что любит его так же как и он ее, но вместо этого в голове мага было лишь скорейшее желание снова погрузиться в ее такие узкие, сладкие недра, почувствовать себя внутри нее, кончить вместе с ней, ощущая ее дрожь, слышать запах ее кожи, ее пульс под пальцами.
Медленно проведя языком по низу живота Румпеля, Леонора обхватила рукой член у корня и сделала несколько поступательных движений. - Черт тебя дери, только не останавливайся, девочка, не останавливайся – захрипел маг, сжимая пальцы до бела.
- Я люблю, когда ты говоришь, что я твоя, люблю, когда ты любишь меня, когда берешь меня, когда хочешь меня. Люблю, когда ты понимаешь, Румпель: никто не властен над тобой, кроме меня. С первого дня, всю твою жизнь - ты мой, ты мой навсегда. И тебе нравится это.
- О да, Леонора, да, я твой, твой навсегда, ну же не тяни детка, бери его скорее, он тоже твой. Сделай это для меня – глубоко и быстро задышал Румпель, пока девушка принимала удобную позу и наклонилась вниз.
- М-м-м-м-м-г-г-гр-р-р-р-а-а-а-ах-х-х-х-х – зашипел от удовольствия Румпель откидывая голову назад, ощущая ее дыхание на головке члена. Напрягаясь всем телом и мыча от удовольствия, он прерывисто задышал, когда она обхватила член губами образуя вакуум и потягивая его на себя, вобрала в рот.
- Ах ты дьявол, черт, фак, мать твою, как же хорошо, гори оно все синим пламенем, Леонора не останавливайся! Начиная ритмичные движения рукой и ртом Леонора вбирала его, погружаясь все глубже и быстрее, с силой втягивая в себя член, помогая щеками и горловыми мышцами. Не в силах удержаться он громко застонал, двигая бедрами, и без промедления ухватил ее голову руками, помогая войти в нужный темп и ускоряя движение.
Напряжение достигало пика, налитой и пылающий член Румпеля требовал разрядки, чувствуя, как руки ведьмы тянуться к его бедрам, он почувствовал сдавливание в районе крестца и замедляя ритм их движения вытянулся всем телом в струну, бурно кончая в рот Леоноры. От такого яркого оргазма, перед глазами Темного поплыли темные круги и легкий тремор разлился по пылающему телу.
- Да чтобы вас всех черти взяли, да проварили в котле пару раз, фак, черт, дьявол, Леонора, - он потянул ее на себя, ругаясь и хрипло приводя дыхание в порядок, и смачно целуя в губы, сказал: - Ты великолепна, девочка моя. Я люблю тебя!
Так лежа и обнимаясь, он снова целовались и говорили о всяких мелочах, вспоминая минувший год. Румпель снова наколдовал бутылку вина и переводя дух от плотских утех, они вдоволь наговорились, обнимаясь и целуясь вновь и вновь.
Когда же на горизонте показались первые лучи зари, маг поднялся, изрекая: - Пора.
Они неспешно оделись, Румпель снял магическую защиту устраняя любые признаки их ночного присутствия, накинул на плечи жены камзол, и, все так же в обнимку, они побрели к хижине. На поляне у дома, еще догорали последние угли костра, и запоздалые гости спешили вернуться в свои жилища. Только все еще на вид бодрый и заводной Брикиус важно восседал на пне допивая медовуху прямо из бочки.
Поравнявшись с чертом, Румпель спросил: - Брикиус, дружище, а что тут до сих пор делаешь? - Ох, да я же вас и дожидаюсь господа-хозяева, где вы были, ась? Тут такое, такое было!!! – выпучил он красные от выпивки глаза. - А что было? – нахмурился маг. - Да, только вы ушли, как эти ироды проклятые приходили к нам, да! Ну, а мы че? Народ буйный, чуть что сразу за кортики спохватились и айда на амбразуры. - А кто приходил, то? – Румпель перевел пристальный взгляд с черта на Леонору. - Да эти ж все, поклонники Верховной, тьфу на них чтобы им пусто было – выругался и сплюнул Брикиус в сердцах. - А чего хотели? К ней на поклон звали, аль обратно приглашали? - Ой чего не знаю того не знаю златоокий. Они ж как пришли, так наши без разбору сразу биться пошли, там не до спрашиваний было. - Угу, угу, - закивал маг, - А потом чего было ушли? - Ну знамо дело, - присвистнул черт, - Пошумели, погрохотали да удрали. Чего хотели, зачем приходили, знать не знаю, ведать не ведаю. Ой, да и я засиделся тут у вас, вон медовуху допиваю, эх хороша чертовка! Эх хороша! - Ну бывай, тогда – попрощался с ним Румпель, крепко пожимая за плечо. Оборачиваясь к Леоноре, Брикиус попрощался и с ней, и они побрели к дому.
Ступая на порог, маг ощутил всю тяжесть и усталость минувшей ночи, смешанную с алкоголем и спектром самых различных эмоций.
Без промедления и лишних разговоров, он приказал жене: - Спать. Все потом любимая. Спать.
Раздеваясь на ходу, он лег, увлекая Леонору за собой, и едва не сразу же проваливаясь в сон. Слыша неясные, отдаленные, звуки ребенка, доносившиеся из другой комнаты, он пробормотал: - Крестница, мрмрмр-аг-р-р-р-х, спать, - взмахом руки Темный послал магический импульс в сторону детской комнаты, успокаивая Оливию.
И крепко обняв Леонору за талию, Румпель сразу крепко уснул.
Передернув плечами от пробежавшей по телу приятной дрожи, ведьма заулыбалась пуще прежнего и с удовольствием зарылась пальцами в волосы мужа. Бодрость, энергия и эйфория били через край, будто второе дыхание открылось. Румпель, без сомнений, переживал нечто похожее, потому как стоило им начать разговор, остановиться они уже не могли. Вскоре к беседе прибавилось вино, после - поцелуи, а затем все и вовсе стало чередоваться. Было что вспомнить и что обсудить, было над чем посмеяться и над чем подумать. Время летело незаметно, а легкой, приятной и непринужденной беседе, казалось, не будет конца. И лишь когда на небе заалела заря, Румпель произнес:
- Пора.
и они не торопясь засобирались домой. Встав на ноги, Леонора оделась, приманила магией свой брошенный полушубок, но не успела его надеть, так как на ее плечи лег мужнин камзол. Улыбнувшись и весело покачав головой, она перекинула мех через руку, а второй обхватила чародея, с чьей легкой руки исчезли всякие следы их пребывания здесь, за талию. Ведьма и пяти шагов не сделала, как вдруг поняла, что сон забирает ее в свои объятия даже слишком сильно; зевнув, она приложилась виском к плечу мужа и тут же едва не уснула. Пришлось несколько раз помотать головой, чтобы вернуться в сознание, но уже через несколько секунд перед глазами все вновь начало плыть.
Они шли по поляне молча. В попытке увлечь себя хоть чем-то, чтобы не уснуть, Леонора покрутила головой, но все вокруг только еще больше усыпляло ее: лениво тлеющие дрова, медленно переставляющие ноги немногочисленные гости, задержавшиеся чуть дольше, чем следовало, ласковая бархатная заря, окрашивающая небо причудливым, бесконечно красивым маревом. Справа от них кто-то громко икнул, и ведьма тот час же перевела взгляд туда. Брикиус, вальяжно развалившийся на пне, увидел их и, оторвавшись от бочки, замахал руками.
Между ним и Румпелем завязался разговор, который Леонора перестала слушать уже на третьей реплике. Снова прислонившись к плечу мужа, она закрыла глаза и, кажется, даже на несколько минут задремала. Очнулась ведьма на словах:
- Ой, да и я засиделся тут у вас, вон медовуху допиваю, эх хороша чертовка! Эх хороша!
сказанных громко, протяжно, как будто черт не говорил, а песню тянул. Стряхнув сонливость, Леонора пару раз кивнула ему, на мгновение сжала его руку и пожелала удачно добраться. Все гости разошлись окончательно, и они с мужем могли наконец-то со спокойной душой лечь спать. Проверив защиту дома, Румпель кивнул сам себе и повел ее вверх по ступеням крыльца.
- Спать. Все потом, любимая. Спать.
- Да-да-да, - затараторила ведьма, кидая на пол полушубок, а за ним и камзол. Стоило им переступить порог спальни, как они молниеносно разделись и тут же повалились на кровать, даже не удосужившись нормально укрыться одеялом. Повернувшись к мужу спиной и сунув руку под подушку, ведьма прижалась к нему поближе. Румпель что-то пробурчал сквозь сон, но Леонора не поняла ни слова. Махнув рукой в воздухе, он после обхватил ее за талию, уткнулся носом в плечо и почти сразу же засопел. Поерзав, ведьма глубоко вздохнула и меньше чем за минуту провалилась в сон.
~ тот же день, интервал с 12 дня до 6 вечера
Как показалось Леоноре, Румпель проснулся едва ли ни через час, как уснул. Не в силах разлепить глаза, она лишь поджала под себя ноги, обняла подушку покрепче и перевернулась на другой бок. Муж перелез через нее, а после принялся греметь чем-то на кухне. Ведьма уж было начала снова засыпать, но он, вернувшись, прижался губами к ее щеке и прошептал что-то о том, что ей надо "выпить это". С усилием присев, Леонора опрокинула в себя стакан, пахнущий травами и моментально завалилась обратно. Румпель задернул шторы, разжег камин, отчего в комнате начало очень быстро теплеть, и лег обратно к ней. В который раз перевернувшись, ведьма положила голову ему на грудь, обняла за талию, прижалась поближе и тут же почувствовала, как он укрывает их одеялом. Она так и не поняла: то ли Румпель действительно что-то говорил, то ли ей это снилось, но отвечать ему сил не было. Кивнув, Леонора без промедления заснула вновь.
Когда они проснулись во второй раз, солнце уже село за горизонт. Потянувшись со сна, Леонора попыталась сменить положение, но не смогла, придавленная к кровати котом, растянувшимся во всю свою объемную и увесистую грацию на ее спине. Где-то у их голов копошился Руфус, видимо, решив, что проходы между подушками и одеялом - кроличьи норы. Гукая и издавая звуки, похожие на мурлыканье, он то показывался на глаза, то вновь скрывался из виду, и в конце-концов Румпелю это надоело. Поймав фамильяра, он вскинул руку и легонько бросил его им в ноги, но игривое и пронырливое животное было не остановить. Переключившись на Мефа, он стал с чувством грызть его хвост, отчего кот тот час проснулся и с таким же чувством запустил свои когти-сабли прямо ей в спину.
- Ай, больно же! Кот, брысь отсюда! Слез быстро! - захрипела ведьма, заводя руку за спину, - Румпель, дай ему пинка, а! Общими усилиями, вдоволь наслушавшись недовольного гудения и рычания, они спихнули кота на пол, после чего его оскорбленное усатое величество получило еще и от Руфуса, с изяществом мешка с картошкой рухнувшего на его спину. Завязалась громкая и эмоциональная драка. - Они не успокоятся, с голодухи бесятся, - буркнула ведьма в шею мага, - Муж, покормишь? Маг, не двинувшись с места, лишь лениво взмахнул рукой, и это возымело эффект: уже через секунду вместо рычания и гудения слышалось лишь смачное чавканье. - Доброе утро, - мурлыкнула ведьма, подтягиваясь и целуя Румпеля в губы, - Или вечер, не важно. Хотела вчера показать... сейчас, обожди.
Леонора прочистила горло и сунула руку под одеяло. У нее и в мыслях не было прямо сейчас специально совершать какие-либо провокационные телодвижения, однако они лежали слишком близко, а ее движения были слишком не скоординированы со сна, потому и вышло так, что она задела пальцами все, что только можно. Румпель тут же напрягся всем телом, и главным образом в области паха, отчего Леонора снова невольно коснулась его члена, все теснее упирающегося ей в бедро. Подняв глаза, она встретилась с глазами мужа, но не нашлась, что сказать. Все в одночасье началось как-то само собой: вот ее ладонь обхватывает член и медленно проводит вверх-вниз, натягивая кожу и круговыми движениями лаская большим пальцем головку, вот Румпель сжимает ее в объятиях сильнее, вот его ногти впиваются ей в кожу, а вот с их губ одновременно слетает отрывистый полу-вздох, полу-стон.
- Черт. Дорогой, я ж не то совсем хотела... то есть, хотела, конечно, но еще хотела... черт... эмм-м-м... э-э-э, я... - замычала ведьма, крепко зажмуриваясь, - Секунду, в общем, подожди. Оторвавшись от своего занятия, Леонора быстро коснулась руны на внутренней стороне бедра и вокруг ее второй руки заклубился густой туман. - Вот, взгляни! - опустив кинжал на живот мужа, она кивнула на него, - Видишь, он стал другим! Э-э-э... не вовремя я, да? Муж смотрел так, будто сейчас искромсает ее этим кинжалом, а после соберет по кусочкам заново и снова искромсает. - Ну... давай потом тогда? - улыбнулась ведьма во весь рот, состроив максимально невинный вид.
Румпель с таким чувством швырнул кинжал в стену, как, пожалуй, никогда не швырял никого и ничто. Раздалось сиротливое позвякивание, а следом за ним - голос мага. У Леоноры, оказавшейся заключенной в крепкие, стальные объятия, на мгновение перехватило дыхание - не то от уверенной хватки мужа, не то от его тона. Инстинктивно сжавшись, она молча выслушала начало его гневного пассажа, не сулившего ничего хорошо. Порой Леоноре всерьез казалось, что вот-вот, и Румпель разорвет ее на кусочки, до того убедительна и ярка была его злость, но уже через минуту это ощущение проходило, и она начинала злиться сама. Как будто последний кусок хлеба отобрала, ей богу! Ведьма, конечно, млела и обожала в супруге его совершенно бесконтрольные эмоциональные порывы, но порой Румпель уж чересчур увлекался, и его, будто волной, уносило куда-то не туда.
- Расскажи мне, ага-ага, - язвительно прошипела в ответ ведьма, перебрасывая через мужа ногу и вновь обхватывая его член у корня, - На меня ругаешься, а сам что?! - пропустив очередную реплику мимо ушей, Леонора зарылась второй рукой в волосы Румпеля и надавила на затылок, - Вот если скажешь мне все это после - я, может быть, и поверю. А пока хватит, - с этими словами она впилась в губы мужа и начала настойчиво проталкивать язык в его рот.
Но, как бы не хотелось магу расслабиться и проспать до наступления следующего века, организм упрямо не желал отдыхать. Проспав несколько часов, без сновидений и ставших уже привычными страхов, Румпель почувствовал пульсирующую головную боль, что так и раскалывала его череп пополам. Недовольно промычав, он перевернулся на другой бок, и упорно сомкнул глаза, стараясь не обращать внимания на боль, но вместе с этим к горлу подступило похмелье, от выпитого накануне вина.
«Ну все» - подумал он и поднялся с кровати.
Пройдя в кухню, он зажег огонь в печи, быстро нашел котелок, налил туда воды и кинул горстью необходимые травы. Пока вода нагревалась, Румпель прошел в комнату ребенка, девочка еще тихо посапывала, он вновь взглянул на Оливию, и вновь не услышал в себе ни единого отклика отцовского или какого-либо иного чувства. В душе мага не находилось никаких подходящих к этой ситуации эмоций, быть может, он еще не совсем пришел в себя и осознал рассудком все то, что случилось прошлой ночью, а может быть он действительно утратил способность любить детей, после стольких лет поисков сына. К его счастью жена не хотела детей, или не хотела их так скоро, посему у него еще было время приобщиться к клубу почетных отцов. Он открыл оконце над кроваткой и покрепче укутал крестницу в одеяло.
На кухне его уже ожидали фамильяры. Он налил коту молока, а для хорька открыл двери, выпуская его наружу. - Иди зверь, слови себе завтрак сам. Разлив отвар от похмелья, для себя и Леоноры, он не спеша выпил его, ожидая, когда порция жены чуть остынет, негоже спросонья обжигать ее горло. Затем прошел в спальню, и ласково разбудив ведьму, подал ей стакан.
- Любимая просыпайся, на вот, держи, выпей это, так надо, пей, пей. Задернув шторы, он зажег камин, и оставил окна приоткрытыми. Возвращаясь в постель, он притянул Леонору к себе, накрывая их одеялом, и с усилием прикрыл глаза. Надеясь, что повторный сон и травы подействуют, и избавят его от симптомов похмелья.
Второй сон прошел лучше, первого. Головная боль и тошнотворная горечь отступили, Румпель наконец-то согрелся, и смог по-настоящему расслабиться. Мысли о матери, о кинжалах и всех этих богах что не давали сосредоточиться тоже очистили рассудок, и теперь Темному было просто - все равно. Умиротворение и тишина пришли в сердце, растеклись отваром трав по душе, и унесли с собой все тревоги. И как-то разом отступили мысли про проклятия, про разрушения миров, или же одного их Зачарованного леса, и ему так не хотелось открывать глаза и прощаться с этой легкостью, с безмятежностью. Но скотине хорьку этого было не объяснить. Руфус животное, и это животное требовало внимания к себе, вовсю резвясь в хозяйской постели.
- Ах ты мерзавец! – прохрипел маг, ухватывая хорька за шкирку и кидая его, им в ноги. Но увы фамильр Темного был настойчив, быстро сориентировавшись он стал донимать кота, а тот и ведьму. «Это животное воистину похоже на меня, чтоб тебя всеми богами, мать твою»
- Румпель, дай ему пинка, а! - Ох, да что ж это такое! – выругался Румпель, скидывая обоих тварей на пол. Слушая ворчание и фырканье внизу, маг искренне надеялся урвать еще минутку другую умиротворения и прикрыл глаза, но их покой по всей видимости был окончен.
- Они не успокоятся, с голодухи бесятся. Муж, покормишь? - Угу, - промычал Румпель, взмахивая рукой. - Мясо и молоко. Экие обжоры наши домашние питомцы, - закачал он головой, притягивая Леонору к себе. - Доброе утро. Или вечер, не важно. Хотела вчера показать... сейчас, обожди. - Д-д-доброе, - поцеловав жену в ответ, Румпель тут же нахмурился.
Ее действия под одеялом, были до того невинными и до того провокационными, что тело Румпеля мгновенно ответило на раздражение, возбужденной волной пробудившейся эрекции. Мысленно выругавшись, он напрягся, с силой втягивая воздух, но Леонора, казалось, даже и не думала останавливаться. Вместо этого, почувствовав, как ей в бедро упирается его член, она подняла взгляд еще едва сонных, но очень милых глаз, от чего желание трахнуть ее прямо здесь и сейчас, только возросло. Понимая мага без слов и намеков, она ловко ухватившись, стала сжимать член проводя вверх вниз, надавливая на головку. Не в силах сдерживаться Румпель все сильнее стал сжимать ее в объятиях. Его дыхание участилось, а из груди вырвался негромкий рык.
- Черт. Дорогой, я ж не то совсем хотела... то есть, хотела, конечно, но еще хотела... черт... эмм-м-м... э-э-э, я... - замычала ведьма, крепко зажмуриваясь, - Секунду, в общем, подожди.
Удивленно раскрыв глаза, Румпель готов был убить эту женщину немедленно. Полыхающие от вожделения чресла волновали его в данную минуту куда сильнее, чем все остальное, чем это все не являлось. Отрываясь от его члена, она все же сделала то что задумывала, по всей видимости изначально, призвала кинжал, но для Румпеля уже было слишком поздно. С недовольным видом он взглянул на жену, чуть склонив голову на бок.
- Вот, взгляни! Видишь, он стал другим! Э-э-э... не вовремя я, да? Смерив взглядом, ее недоумевающее выражение лица, он лишь думал о том, серьезно ли она, сейчас, настроена на разговор, и понимает ли что вообще творит? - Ну... давай потом тогда? Поднимая брови вверх, он взял в руки кинжал, теперь он стал абсолютно черного цвета, с той же надписью: «Румпельштильцхен» на резном лезвии. Это был его, настоящий кинжал, но он был ничем более не примечательный для мага, так кусок металла. Тьма, магия, это все и без того было в нем, а это теперь служило лишь подтверждением всего-то. Ему хватило трех секунд чтобы прокрутить кинжал в руке, рассмотреть его и с чувством швырнуть в ближайшую стену.
Поворачиваясь к жене, он заговорил все больше сжимая ее в объятиях: - Да, твою ж….фак…черт… дьявол побери… гори оно все… - Я понимаю твое желание Леонора обсудить все случившееся, но мне сейчас хочется совсем не этого. Мы, фак, обязательно все обсудим, черт, все это, гребаный, но чуть позже. А пока, я не поимею тебя так как захочу, мы не встанем. Ты сама напросилась женщина!
Она еще что-то говорила, но он уже слабо слушал жену, крепко ухватывая за талию и притягивая к себе, он страстно впился ей в губы, проникая языком все глубже и сильнее.
Блуждая руками по плечам, спине и талии ведьмы, он ухватывал, царапая и сжимая ее кожу, придвигаясь все ближе и приподнимаясь на кровати в положение сидя.
Целуя ее губы он спустился на шею и ключицы, надавливая на поясницу девушки он заставил ее прогнуться и стал целовать и вбирать в себя одним за другим ее соски, заканчивая все ощутимыми прикусываниями. Запустив руку под ее ягодицы, он быстро нашел влажное лоно, проникая пальцами внутрь и начиная быстрое скоро движение. Леонора простонала, начиная тереться бедрами и Румпель не стал более сдерживаться.
Быстрым отрывистым движением он поднялся на ноги, держа жену на руках. Разворачиваясь лицом к спинке кровати, он уронил на нее Леонору, быстро переворачивая девушку к себе спиной и развел ее бедра. Придерживая член рукой, он спешно провел головкой по влаге, и шумно дыша, резко вошел внутрь. Начиная входить, он двигался резко, отрывисто, проникая все глубже, сильнее сдавливая и разворачивая ее ягодицы к себе, желая быстрее достигнуть пика.
Впиваясь ногтями в ягодицы, Леоноры, и чувствуя скорую разрядку, он чуть замедлился. Проводя напряженной рукой по спине девушки, надавливая на каждый позвонок, он наслаждался теснотой и покорностью ее пульсирующего лона, почти рыча от удовольствия.
Она извивалась, постанывая и вскидывая бедра ему навстречу, прогибаясь в позе кошки все глубже и тем выше поднимались ее бедра. Пробормотав нечто нечленораздельное Румпель снова ухватил жену за ягодицы максимально ускоряя толчки и быстро кончая. Находясь еще внутри Леоноры он почувствовал характерный пульс и сжатие ее внутренних мышц.
Снова порядочно выругавшись, он отпустил ее, падая сверху. И быстро перевернувшись на спину, Румпель притянул любимую к себе, со словами: - Вот тебе и доброе утро, а то занимаемся ерундой.
Засмеявшись на ответ жены, он втянул носом воздух целуя ее.
Перекинув ногу, ведьма сжала обеими руками ягодицы мужа и стала торопливо двигать бедрами, потираясь лобком и лоном об его член, желая почувствовать его в себе как можно скорее. Дрожа и хрипло постанывая прямо Румпелю в рот, Леонора переместила руки на его плечи, и, как оказалось, сделала она это очень своевременно: мгновение спустя маг напряг мускулы и приподнялся на кровати, одновременно подтягивая ее и сразу же усаживая на себя.
Скрестив ноги на его пояснице и запустив пальцы в волосы, Леонора послушно прогнулась, ведомая движением руки Румпеля, и едва не взвыла от нетерпения. Прикрыв глаза, она лихорадочно начала кусать нижнюю губу, покуда муж целовал ее шею, ключицы и грудные кости, поспешно переходя к груди и набухшим соскам. Придерживая ее за талию и спину, он обводил их языком, оттягивал и прикусывал, отчего ведьма инстинктивно жмурилась и размыкала губы, не в силах удержаться от довольных отрывистых, чередующихся между собой, вздохов и стонов. Покачивая бедрами, Леонора все сильнее и сильнее сжимала волосы Румпеля, надавливая на затылок и притягивая его голову ближе к себе, но когда он опустил руку вниз и ввел в нее два пальца, начав быстрые, ритмичные движения, она на несколько секунд замерла и лишь сжала внутренние мышцы, стремясь ощутить его касания еще теснее. Муж ускорился, и ведьма терпеть более не стала, да и вряд ли смогла бы.
- Румпель, - с чувством простонала Леонора на выдохе, вкладывая в его имя столько эмоций, что ими, будь они куполом, можно было бы накрыть весь Зачарованный Лес.
Маг до того быстро и резко вдруг вскочил с кровати, что ведьма сперва даже не поняла, что к чему. Инстинктивно вцепившись в Румпеля мертвой хваткой, Леонора удивленно похлопала глазами, однако супруг и бровью не повел. Придерживая ее за ягодицы и крепко прижимая к себе, он зачем-то обернулся вокруг своей оси, а после наклонился и расслабил ладони. Падать было невысоко; плюхнувшись обратно на кровать, колдунья раскрыла рот, но тут же его захлопнула, когда через секунду оказалась лежащей на животе с раздвинутыми ногами. Щеки Леоноры вспыхнули, и она, мурлыкнув и улыбнувшись, зарылась носом в скомканную пальцами простынь.
Придвинувшись вплотную, муж шлепнул ее по ягодицами, и, когда ведьма, прогнувшись, вскинула бедра повыше, пару раз провел головкой члена вдоль лона, после чего ввел его до корня, сразу избирая быстрый и четкий темп. Колени Леоноры задрожали, а с губ один за одним стали слетать стоны, становившиеся с каждым его проникновением все более отрывистыми и жаркими. Сжимая простынь, она еще сильнее прогнула спину и пару раз качнула бедрами в ответ, стремясь сделать их единение максимально близким и тесным. Румпель ускорил темп, с еще большей силой сжимая пальцами ее ягодицы, отчего Леонора издала протяжный стон и прикрыла глаза, чувствуя скорое приближение разрядки.
- Пожалуйста, - захныкала ведьма, с трудом поворачивая голову набок, когда маг вдруг замедлил темп, - Да что б тебя, чародей, ну, пожалуйста, ну, черт, Румпель, - хрипло бормотала она вперемешку с глухими стонами, чувствуя как его горячие дрожащие пальцы скользят по ее спине и надавливают на поясницу, - Ненавижу тебя, - буркнула Леонора, недовольно ерзая на месте и с трудом удерживаясь на трясущихся коленях.
Дыхание мужа сбилось вновь, став отрывистым и шумным, из груди вырвался не то хрип, не то рык, после чего он резко отстранился, сжал ее бедра, властно притягивая к себе, и, совершив еще несколько быстрых толчков, кончил. Тело ведьмы покрылось мурашками, и она, задрожав и напрягаясь каждым мускулом, вытянулась в струну, чувствуя горячую разрядку. Расслабившись, Леонора довольно заулыбалась и с наслаждением потянулась, похрустывая суставами. Протянув руки вверх, она перевернулась набок, растянулась рядом с Румпелем и зажмурилась от удовольствия. Крепко обняв ее, маг притянул ведьму к себе и лениво протянул:
ЦитатаTrickster ()
Вот тебе и доброе утро, а то занимаемся ерундой.
- И так одно доброе утро за другим, одно-о-о-о за другим! - намеренно растягивая слова, отозвалась Леонора, а после рассмеялась и прижалась к губам Румпеля в ответ.
- Ты такой довольный, что так и хочется... - с этими словами ведьма шустро обвилась вокруг мужа на манер лианы, с силой сжимая и массируя его бока, а после ягодицы и бедра, - ... сделать как-нибудь вот так! - шумно выдохнув через сжатые зубы, договорила она, разжимая пальцы и звонко целуя Румпеля в нос, - Пойдем, я что-нибудь приготовлю!
Одевшись, ведьма принялась шарить по комнате в поисках зелья, и черт ее дернул неосторожно наклониться прямо перед магом. Едва ли он вкладывал в шлепок хоть сколько-нибудь силы, но Леонору аж всю передернуло, и она едва не подпрыгнула на месте. - Это было подло, чародей, - заскулила она, выгибая брови и угрожающе тыча пальчиком Румпелю в грудь, - Я тебя заколдую, - еще более жалобным голоском протянула ведьма, отчего ей самой стало смешно, - Ну, правда, пожалей меня хоть чуть-чуть!
- Что, мелкая, проснулась? Хорошо, мы идем есть. Вот только не надо мне этих гримас, - приговаривала Леонора, помогая Оливии выбраться из кроватки, - Давай-давай, сама, ножками, уже большая, вот так, - придерживая ребенка за ручки, ведьма вместе с ней дошла до стола, после чего оставила крестницу на попечение мужа, а сама пошла умываться.
Закончив все процедуры и загнав животинку в дом, Леонора принесла из погреба все необходимые ингредиенты и принялась замешивать тесто. Вот уж что-что, а печь она умела мастерски. Особую иронию процессу добавляла сидящая напротив на своем импровизированном детском стульчике крестница, весело болтая ножками и выдавая слово за словом.
- Поверь, малышка, при мне тебе лучше вести себя хорошо, - усмехнулась ведьма, ловко орудуя ножом, размельчая мясо, - Знаешь, что мне кажется, Румпель, - Леонора подняла глаза на вернувшегося в кухню мужа, при этом ни на секунду не прекращая быстрые движения рук, - Мы ее скорее замуж выдадим, чем за ней кто-то явится, - не глядя на разделочную доску, колдунья отодвинула в сторону получившийся фарш и принялась за второй кусок, - Эх, кроха-кроха, - цокнула языком ведьма, принимаясь за лук, - Не свезло тебе с родителями. Но мы ж не звери, волкам тебя не скормим. Разве что, сами съедим, да, родной? - оторвавшись от нарезки, Леонора перегнулась через стол и поцеловала подошедшего мужа в губы, - На вот, чародей, займи руки, а то, глядишь, начнешь опять... - многозначительно вскинув брови, она вручила ему посуду и тесто. Отправив пирог в печь, они уселись за стол и, не сговариваясь, повернули головы к притихшему чаду.
- Выдадим за колдуна, - с важным видом произнесла Леонора после нескольких секунд молчания, - За темного! - одновременно добавили они и расхохотались.
Вторник (1-2 ноября) - понедельник (27-28 ноября)
Дни следовали за днями - мерно, степенно, и, что было самым приятным, не происходило ровным счетом ничего странного или жуткого. Осень, казалось, только совсем недавно вступившая в свои права, уже готова была смениться зимой, чье наступление особо остро ощущалось в предгорье, где и находился их дом, и этот переход возложил на плечи супругов некоторые новые заботы. Наколоть дрова, собрать припасы, расчистить веранду и дорожку близ дома, пополнить запасы воды, позаботиться о теплой одежде и многое-многое другое. Убедившись на практике, что делать, нежели обсуждать кто и что должен делать, им удается куда лучше, Леонора и Румпель просто молча принимались за дело. Большую часть дня они проводили в движении, потому как какое-никакое дело, а находилось всегда, а вот вечера и ночи посвящали исключительно друг другу, хотя, бывало, и каждый - сам себе.
Маг мог на несколько часов засесть за прялку, а ведьма - до самой ночи пропасть в мастерской, занимаясь травами и снадобьями. Иногда они пропадали в мастерской вместе, и тогда, как правило, процесс затягивался до самого утра. С Румпелем не нужны были никакие библиотеки и тонны книг - он знал СТОЛЬКО всего, что Леонора не уставала ему поражаться. Любой ее вопрос, любая просьба показать наглядно - у него на все был готов ответ, история, легенда и пара умелых рук, которыми он на ее глазах создавал невероятной красоты и силы зелья, микстуры и мази. Тело и мозг колдуньи не выдерживали физической и умственной нагрузки, но она сидела до последнего, жадно впитывая знания и истории, как губка, пока в конечном итоге не засыпала прямо на столе или у Румпеля на плече. Муж заботливо относил ее на руках в постель, а после сетовал и журил, дескать, куда спешить, можно ведь все узнавать постепенно, но Леонора, как ни пыталась, не могла умерить энтузиазма, и с наступлением нового дня продолжала дергать его и ходить хвостиком до тех пор, пока он не согласится рассказать или показать ей что-то новое.
Был у ведьмы и свой особый ритуал: так, каждый день, она следила за состоянием мужа, естественно, держа весь этот процесс от него в строжайшей тайне. Шутка ли, в один день встретиться с матерью и избавиться от власти кинжала! Но, к счастью, Румпель чувствовал себя как никогда хорошо: редко злился и впадал в меланхоличную задумчивость, все реже и реже хмурился, чаще смеялся, дурачился, шутил, проявлял интерес к окружающему миру, спокойно относился к разговорам о природной магии и даже увлеченно постигал ее новые грани, что демонстрировала ему ведьма. Леонора ничего не делала специально и ни секунды не стремилась перековать хмурого и сурового супруга в радостно собирающего коренья и цветы чародея. Она любила его всяким: и спокойным, умиротворенным и веселым, развалившемся на диване в расстегнутой рубахе, со всклоченными волосами, удобно устроившем голову на ее коленях, и гневливым, жестоким деспотом, и язвительным, подтрунивающим гадким змеем, умудряющимся в одном предложении помянуть все ее не самые лестные черты, и безумным колдуном, что мог вытворить такое, от чего даже у нее шевелились волосы на затылке, словом, Румпелю никогда не нужно было становиться для ведьмы кем-то, чтобы быть ею любимым - именно эту мысль она прочно запечатывала в его сознании. Главным было то, что ему было по-настоящему хорошо, спокойно, сыто и счастливо, потому о внутреннем состоянии мужа Леонора пеклась куда больше, чем о своем собственном; об ее заботился Румпель.
То утро выдалось на редкость морозным. Забежав в дом, ведьма с грохотом захлопнула дверь и принялась прыгать на месте, стуча зубами и растирая ладони друг об друга. Она провела в лесу не более часа, а замерзла так, будто бродила среди сосен целый день. Завернув ее в плед и сунув в руку большую чашку отвара, Румпель сперва прочитал длинную лекцию, высказав все, что думает, а после смягчился и взмахнул рукой в воздухе. По меркам мира без магии, этот предмет гардероба был отдаленно похож на что-то, вроде куртки, однако привычных Сказочным Землям деталей в нем было гораздо больше. Черная грубоватая ткань, на ощупь схожая с мужниными камзолами, расшитая не то медными, не то золотыми нитями, с блестящими пуговицами, мехом и большим капюшоном - эдакая смесь камзола и зимнего плаща, только короче и легче - идеальный для нее вариант. При всей своей симпатии к надежным, проверенным временем, зимним плащам, что носили в Зачарованном Лесу все, Леоноре, привыкшей носиться туда-сюда и лазать в самых жутких местах, они были страшно неудобны, потому-то муж и попал в точку. Ведьма тут же бросилась обнимать и целовать его, начисто забыв про холод. Вскочив с дивана, она тут же примерила обновку и покружилась на месте. Вдобавок, Румпель еще и утеплил для зимы ее сапожки, поэтому теперь можно было не бояться за собственное здоровье. Ничто в тот день не предвещало беды и смены привычного уклада их жизни, если бы не птица, со всего размаху врезавшаяся в окно.
Ворон еще был жив, когда Леонора спешно подхватила его с пола. Оценив увечья, она пулей понеслась в мастерскую за нужными зельями. Птица находилась в очень плохом состоянии, но снадобья, как была уверена ведьма, должны были ей помочь. Оставив ворона в тепле, она медленно поднялась на ноги, закрыла глаза и принюхалась. Надвигающаяся беда всегда пахла кровью, кровью и землей, кровью и глиной, летящей из-под копыт взмыленных коней.
- Что-то не так, - с опаской прошептала Леонора, протягивая руку и подзывая мужа к себе, - Плохой, очень плохой знак, - поспешно добавила она, взмахом второй руки указывая на птицу, - Это - всегда очень плохой знак, - как заведенная, будто в бреду, твердила она, твердо зная, что не ошибается.
- Есть знаки, - обернувшись к Румпелю, заговорила Леонора, когда более-менее пришла в себя, - Есть знаки, - вкрадчиво повторила она, беря его руки в свои, - Свидетельствующие о том, что случится что-то очень-очень плохое. Завыл ли домовой, погасла ли свеча, иссохла ли полынь, или вот, ударилась ли ни с того ни с сего в окно птица - все это говорит о том, что надвигается беда. Энергетика всего сущего - она ведь живая, и начинает, скажем так... дребезжать, по ней идет рябь, как по воде, если в нее бросить камень, когда она предчувствует беду. Пойдем-ка.
Выйдя на улицу, они отошли от дома на пару метров, а после ведьма сказала: - Проверь защиту.
Как и ожидалось, она значительно ослабла.
- Я... - растерялась Леонора, - Черт, я даже не знаю откуда... - стоило ей только произнести эти слова, как сосна за их спинами неожиданно вспыхнула, будто кто-то швырнул в нее сразу несколько фаерболов, - ... ждать беды, - быстро договорила колдунья, резко крутанувшись вокруг своей оси. - А-а-ай! Помогите! Кто-нибудь, на помощь! - Черт с ней, с землей, может, защита будет крепче, если накрыть ею только дом? - посоветовала Леонора, не в силах избавиться от ощущения, что голос, звавший на помочь, кажется ей страшно знакомым. - Ай-ай-ай, хозяева, родимые! Спасите, помогите, помираю! - Мать честная, это что, Брикиус?! - ахнула ведьма, узнав, наконец, голос. - Спасите!!
Переглянувшись с Румпелем, Леонора кивнула ему и во весь опор понеслась вперед. Отбросив магией поваленное дерево, она за шкирку оттащила черта в сторону и помогла ему затушить огонь, попавший на черную шерсть. - Тебе что, жить надоело, ты куда полез, рогатый?! - Да я что, специально думаешь?! - истерично заорал в ответ черт, махая руками, - Она просто взяла и загорелась! А потом упала! Ты видела, ведьмочка, видела?! - Божечки! Да не крутись ты! - убедившись, что жизни черта ничего не угрожает, Леонора опустилась на одно колено и встряхнула его за плечи, - Ты чего тут забыл средь бела дня? - К вам я шел! Вы вообще как, чародеи, из дома носа показываете?! - Ты... погоди, Брикиус. Румпель! - маг быстрым шагом пересек поляну, взмахнул рукой и в одночасье погасил огонь, - Вот теперь говори, рогатый. - Ну так вот, - черт набрал в легкие побольше воздуха и, переведя взгляд с нее на Румпеля, продолжил, - Вы меня уж не гневите, но я дурные вести вам принес. Понимаю, у вас тут счастье-благодать, вы счастливые, в неведении живете! - сорвался он на крик.
И тут не выдержал Румпель. Меж бровей мага пролегла привычная глубокая складка, а голос стал стальным и жестким, режущим их рогатого приятеля без ножа. В ту же секунду муж вскинул руку, отрывая тело черта от земли. Крепко сжимая его магией за горло, маг сделал шаг вперед и приблизил свое лицо к его. - Господин Румпель, - прохрипел Брикиус, хватаясь когтями за невидимые оковы, - Темные, - задыхался он, безвольно барахтаясь в воздухе, - Выслушайте! Грядет война! - из последних сил выкрикнул он, после чего тут же рухнул на землю. - Румпель, - прошептала Леонора, кладя руки мужу на плечи, но тот смахнул их, отвернулся и отошел в сторону. - Ведьмочка, ну хоть ты послушай! - Молчи! - рявкнула колдунья, - Молчи, Брикиус. И не двигайся.
- Румпель? - осторожно позвала его Леонора, подходя сзади, - Ну всё-всё, будет тебе, чародей, - ласково шептала она, заключая мужа в крепкие объятия, на силу не давая ему оттолкнуть ее. Всем телом прижавшись к магу, она пропустила руки под его руками и положила ладони на его грудь, - Расскажи мне, Румпель. Мне важно все, что важно для тебя.
И он рассказал. Голос его звучит глухо, монотонно, холодно и безучастно. Выслушав любимого, Леонора бережно, не торопясь, развернула его к себе и обхватила ладонями лицо. - Я пойду за тобой и туда, Румпель. Я не оставлю тебя, куда бы твоя дорога тебя ни повела, какое решение ты бы ни принял - я всегда буду рядом. Нет смысла оглядываться назад - ты ничего не изменишь. Сейчас нам нужно понять, что происходит, а уж после - подумать, что делать. Давай выслушаем его, хорошо? Что скажешь? - маг кивнул, обнял ее, спешно поцеловал, а после они вернулись к черту, все еще сидящему на земле.
- О какой войне ты толкуешь? - спросила ведьма. - Сказочные Земли страдают, - неуверенно проговорил Брикиус, с опаской поглядывая на Румпеля, - Магия, она... выходит из-под контроля, страдают сказочные существа. А всё из-за нарушения баланса, из-за грядущей войны. Я не хотел знать, понимаете, я просто оказался не в то время не в том месте. Видел стражей, видел людей, слышал от наших о восстании, люди вот-вот - и готовы пойти на него войной, на того, кто именует себя Кромешником. Поговаривают, что вскоре у них, людей, в руках окажется золотой песок - вы же, поди, о нем слышали? Вы поймите, где я, а где битвы! Я о наших беспокоюсь только. Неизвестно, чем обернется для нас война. - И ты хочешь, чтобы мы... - начала Леонора. - Вы должны знать, - твердо сказал он, - Ты, - указывая на Румпеля, продолжил черт, - Ты, Темный, должен знать. Только тебе по силам защитить нас. Говорю же, мне до войн людей и песчаных чудищ дела нет, но я не хочу, чтобы из-за глупых горячих голов страдали те, кто не имеет к этому отношения. Ты нужен нам, Темный, вы оба нужны, нам и Черному Богу. Все ведь стало намного сложнее, понимаете? Если бы только все зависело от него, от Чернобога, я бы ни за что вас не потревожил, но не властен он более над войной, что развязали люди. Прислушайтесь, прошу. Простите, я не могу сказать больше. - То есть, как?! Брикиус, погоди! - Простите, но я вправду не могу. - Да стой же ты! - ведьма попыталась схватить черта, но тот дернулся в сторону и уже через секунду растворился в темной чаще.
- Что ж такое, а! - в сердцах воскликнула Леонора, - Война против Кромешника?! - Не против Кромешника, - неожиданно раздался голос, заставив мага и ведьму резко обернуться, - Против меня.
Из-за деревьев вышел мужчина. Высокий, статный, укутанный в зимний дорожный плащ. Покачиваясь, он сделал шаг вперед и тут же поднял руки, показывая, что не собирается нападать. Тряхнув головой, он отбросил с лица спутанные темные волосы и высокомерно вздернул подбородок.
- Я знаю тебя, - сделав шаг вперед, выпалила ведьма и прищурилась, - Ты и есть Кромешник. - Нет, - с отвращением выплюнул он, расправляя плечи, - Не смей произносить при мне его имя! Я - Вэйланд Фиар, а ты та ведьма... Леонора, кажется? - Она самая, - хмуро отозвалась колдунья. - Впрочем, это неважно. Уйди с дороги, ведьма, - презрительно прошипел он, а Леонора спиной почувствовала исходящие от мужа волны гнева, - Я пришел к нему, - Вэйланд кивнул на Румпеля, - К Темному магу, и я буду говорить только с ним! - Глупо, Вэйланд, - притворно-ласково протянула ведьма, каждой клеточкой тела ощущая магию мужа, - Очень глупо.
Не сразу поняв, о чем говорит Леонора, Румпель наигранно нахмурился, тут же привычно обнимая любимую. - Как? Что? Какой? Ау-у-у-уч! Довольная жена, страшная сила! – расхохотался от ее эдаких манипуляций маг.
На самом деле, в настоящий момент, пребывая в полном удовлетворении от утреннего секса, от полного осознания удачно прошедшей ночи, и в принципе ощущения легкой свободы от всяких тревог, он наконец-то мог позволить себе расслабиться и насладиться женою сполна. И даже, захоти Леонора его покусать, или сотворить еще чего немыслимого, Румпель не стал бы ей возражать.
Беззаботно расхохотавшись, он крепче прижал ее к себе, выдыхая сквозь сжатые зубы: - Люблю тебя ведьма, мочи нет как, так и убил бы, как люблю сильно, - прикусывая плечо девушки он ослабил хватку, мягко проводя руками по ее спине и сжимая за ягодицы. - Пойдем, я что-нибудь приготовлю! - Угу, я чертовски голоден - кивнув он быстро поднялся на ноги, принимаясь одеваться.
Быстро натянув просторные брюки и рубаху, он подошел к стене куда запустил кинжал и стал внимательно осматривать его. В предмете что так изводил его все эти долгие столетия не было ни единой перемены, кроме той, что теперь лезвие кинжала стало полностью угольного цвета, с той же высеченной гравировкой его имени. «Хм, об этом не плохо было бы у самого Чернобога спросить» - подумал он, разворачиваясь в сторону, чтобы положить артефакт на полку.
Но увидев, как рядом с ним Леонора, наклонившись к полу, что-то увлеченно ищет, тут же склонил голову чуть на бок, любуясь видом и похотливо ухмыляясь: - Ммм, какая аппетитная попка! – со смехом в голове сказал он, хлестко ударив по пятой точке жены, - Так и проситься ко мне в руки, - проведя вниз по ягодице он надавил на крестец ведьмы, помогая ей выпрямиться, - Да и не только в них – сжимая руку между ягодиц жены, он потянул ее на себя, смачно целуя. - Это было подло, чародей. Я тебя заколдую. Ну, правда, пожалей меня хоть чуть-чуть! Повторяя жалобную гримасу Леоноры, Темный расплылся в улыбке, и отпустил ее: - Ладно, ладно, пошли. Там, кажется, уже и ребенок проснулся.
Пряча кинжал в полку с книгами, на какую-то долю секунды Румпель задумался. Действительно ли он, теперь и впредь, стал свободным человеком? Пройдя извилистый путь длинною в более чем триста лет, он наконец-то принял себя и больше не подчиняется куску железа? Безусловно, все было именно так, как и все что случилось этой ночью и кому как не ему, знать, что собой представляет заслуженное счастье, свобода, выбор собственной воли. Из размышлений его вынул голос Лео, на кухне, и тряхнув головой, он отставил кинжал, а вместе с ним и все тяжелые думы, на время «когда-нибудь потом». Слегка сощурившись, он ухмыльнулся, оставляя нож в покое.
- Ну что же добрейшее утро тебе крестница, - принимая эстафету по сидению с ребенком Румпель ловко усадил ее к себе на колени. Девочка тут же залепетала тонким голоском, еще сложно разбираемые, но вполне себе четкие фразы. - Дя-дя, Рюмплель, аматри! Анарог, анарог! Плыг, плыг! Аматри! - А ну-ка дай глянуть что у тебя это за игрушка? – он усадил ребенка на скамью, рядом с собой и повернулся, разглядывая небольшого игрушечного единорога, высеченного из светлого дерева в ее руках. - Единорог! - Дя! Дя! Анарог! Плыг! - Хм, - хмыкнул Румпель, наблюдая за тем как радостно играет Оливия, - Первая игрушка. А моей первой игрушкой была кукла из соломы, маленькая такая совсем как ты. Не без того, огромные глаза девочки, расширились еще больше. - Кяк я? - Да, именно, как ты. – засмеялся маг, ударив кончиком ногтя по носику ребенка. - Только его звали иначе, и у него не было таких прелестных глазок. От удивления малышка было, раскрыла рот, но Темный не собирался продолжать откровения. - Ну-ка покажи мне что делает твой единорог, как его зовут мм? За веселой игрой и смешками мага, над непроницаемой искренность и неподдельным удивлением ребенка, время пробежало незаметно. И вот они уже все трое сидели за столом, а Леонора умело расставляла все необходимо для приготовления пирога на стол.
Усадив Оливию на ее стул, Румпель умылся и принес новых дров для камина и печи. Напряженные нервы после похмелья, требовали хоть каплю дозы алкоголя, и долив себе остатки уже холодного отвара, он залпом выпил весь стакан. - Знаешь, что мне кажется, Румпель - Что-что? – отозвался маг, отряхивая руки от мелкой древесины. - Мы ее скорее замуж выдадим, чем за ней кто-то явится. Эх, кроха-кроха. Не свезло тебе с родителями. Но мы ж не звери, волкам тебя не скормим. Разве что, сами съедим, да, родной? - Учитывая наше с тобой детство, дорогая, компания двух темных магов, еще не самый худший вариант для этого создания, - он обернулся к Оливии, и слегка улыбнулся, - К тому же, мы ее крестные родители, и так или иначе, но всегда будем связаны с нею, иногда даже в большей мере, чем родители. К тому же, - продолжал он рассуждать, присаживаясь за стол – Кто знает, чем, сейчас, занята ее горе мать. Во славу богам, надеюсь она еще не забыла имени своей дочери, о происхождении и месторасположении отца и вовсе говорить не берусь. В целом вывод один, им крайне повезло с такими крестными как мы – он развел руками отвечая на поцелуй жены.
- На вот, чародей, займи руки, а то, глядишь, начнешь опять… Отвечая ей на ее жест, похотливой усмешкой, он ответил: - А я еще не закончил, и не собираюсь заканчивать, никогда. Он вынул тесто из миски и принялся с чувством разминать его, перебирая между пальцев, выжимая и выворачивая текстуру, поглаживая его и растирая, всякий раз из-под лба поглядывая на Леонору, он издевательски искривлял брови, не скрывая похоти того, что и кого он представляет на месте этого куса будущего пирога.
Расправившись с тестом, они уселись рядом, повернувшись к крестнице. - Выдадим за колдуна, - подытожила Леонора, на что Румпель, уверенно кивнул, спеша добавить, - За темного! – двойным эхом фраза разлилась по кухне, переходя в их обоюдный смех.
Вторник (1-2 ноября) - понедельник (27-28 ноября)
Время текло бесследно и спокойно. Все тревоги и переживания в душе мага, наконец-то улеглись оставляя за собой тихое умиротворение. Теперь он днями напролет мог заниматься обычными мирскими делами, не думая о ворохе пророчеств или внезапных свалившихся проблемах. А занимался он своими любимыми по сути делами, вроде того, чтобы наколоть дров, или же смести листья с крыльца. Он ловил рыбу и ставил силки, помогал Леоноре с заготовками на зиму, и в целом был доволен такой вот простой жизнью, что когда-то, казалась ему непостижимым, недостижимым маревом. А тем временем, запахи осени становились все гуще, и вот уж по утрам морозный иней прихватывал кусты и пожухлые листья, постепенно в их горы спускалась зима.
К счастью для мага, Леонора была ведьмой и прекрасно понимала его желания и стремления, он мог подолгу прясть, вспоминая отточенный веками навык, усложняя задачи по выработке нитей самой разной толщины. Порой он мог напрясть и золота, если тот день предполагал посвятить изготовлению зелий, порошков, настоек или других снадобий. И он с интересом и упоением делиться всеми знаниями с Леонорой, что так внимала каждому слову, жесту, педантично подходя к рецептуре ингредиентов. Но бывало, он увлекался настолько, что мог забыть о времени и усталости, вспоминались годы бесконечной работы в замке Темного, и тогда жена буквально засыпала на его импровизированных уроках. Хмурясь и ругаясь на себя самого, за такое безрассудство, он всякий раз давал себе обещание останавливаться и загонять ведьму в постель, но каждый раз нарушал его, говоря без умолку снова и снова.
Но и Леонора удивляла Темного, не меньше чем он сам себя. Она с интересом всякий раз, рассказывала ему о чудесах природной магии. Внимательно слушая ее, теперь он, сперва чувствовал и думал, постигая все премудрости, а уж после, логически выстраивал законы естественных наук и наитий, в стройный ряд. И что было самым огромным открытием для Румпеля, так это то, что эти наития, прекрасно сочетались и вторили законам науки и базовым алхимическим знаниям. Постепенно Темный избавлялся от своего известно скепсиса и неприятия интуитивной магической основы.
Он всякий раз украдкой поглядывал на ведьму, что собирала травы в пучки, развешивая их в мастерской. Как она улыбалась и мурлыкала какие-то песенки себе под нос, как мило хмурилась, пересчитывая корешки, как внимательно перекладывала сухостой перетряхивая его от пауков и мошек. Он любил вдыхать травянистый запах ее рук, после натруженного дня, и поправлял выбивающиеся пряди из незатейливой прически, когда она растирала ингредиенты в ступке. И даже когда она ошибалась или намеренно проверяла его внимание переспрашивая итак известные истины, он улыбался, отвечая со всей искренностью и неподдельным радушием. Прожив столько веков, Румпель никогда и помыслить не мог, что эта женщина принесет ему столько счастья, любви и тепла. И за это он готов был часами тихо сидеть рядом, наблюдая за ней, помогая ей, поддерживая ее, и вдохновляя. Он опекал ее как отец, помогал как брат и любил как самый страстный любовник, отдаваясь всей душой. И как однажды она сказала «просто был рядом». Румпель действительно всегда был рядом, и теперь, у них было все время мира, чтобы всецело насладиться обществом друг друга.
Осень подходила к завершению, и утренний легкий снег, уже перестал сходить росой в полдень, задерживаясь на траве, белым покрывалом. Морозы крепчали, северный порывистый ветер, так и норовил забраться под кожу камзола. Пришла пора им позаботиться и о теплой одежде, размышлял маг, грея руки у костра. Словно повинуясь его мыслям, в дом тотчас же, вбежала заледеневшая Леонора. Мигом накинув на нее плед, он налил согревающий отвар и стал растирать ее перемерзшие ноги и ступни, недовольно ворча о поразительной неосмотрительности и безответственности, казалось бы, уже вполне взрослой женщины. Но быстро понимая, что толка в его словах будет мало, да и чего уж там греха таить, ему всегда лучше удавались действенные меры безопасности, чем какие-то уговоры, маг махнул на них рукой. Решив действовать кардинально, он, недолго думая, наколдовал для Леоноры небольшую, но удобную для ее работы и скорости передвижения в лесу, накидку, она скорее походила на куртку, а в современном мире ее бы и вовсе назвали дубленка или же пальто, так как по его задумке она была украшена под стать создателю золотом что переливалось на темном меху.
- И согреешься, и красивая будешь ходить. Ты все же жена Темного, а не портового моряка, поди величина – хмыкнул довольный собою маг, пока супруга примеряла обновку и радовалась утеплению сапог.
Допивая отвар, он собирался снова присесть за прялку, как вдруг по окну в спальне что-то ударило, падая с характерным звуком. Ведьма стремительно метнулась в комнату, поднимая с пола полумертвого ворона, а затем столь же быстро отправилась в мастерскую держа его на руках. - Лео, обожди… - слова Румпеля расплылись по воздуху, и он уже не успел ее остановить. Входя за женой в мастерскую, он безмолвно встал рядом, наблюдая за поведением птицы.
- Что-то не так. Плохой, очень плохой знак. Это - всегда очень плохой знак. Маг слегка сжал ее плечи, кивая в знак согласия.
- Есть знаки. Свидетельствующие о том, что случится что-то очень-очень плохое. Завыл ли домовой, погасла ли свеча, иссохла ли полынь, или вот, ударилась ли ни с того ни с сего в окно птица - все это говорит о том, что надвигается беда. Энергетика всего сущего - она ведь живая, и начинает, скажем так... дребезжать, по ней идет рябь, как по воде, если в нее бросить камень, когда она предчувствует беду. Пойдем-ка.
Кивая в такт ее словам, Румпель сжал ее ладони. Он прекрасно знал и понимал то, о чем она говорила, и судя по всему, время этих знаков наконец пришло. - Пойдем, - коротко ответил он, выходя на улицу.
- Проверь защиту. Кивая Леоноре, Румпель взмахнул рукой обнажая купол над хижиной, и просвечивая его словно под рентгеном, но увы защита хижины и пространства вокруг нее, ослабла, зияя дырами на верхушке.
Все еще удерживая защиту во власти своей магии, он попробовал изменить полярность и уровень, уменьшить размеры и длину, чтобы хоть как-то подлатать купол над домом. Разворачиваясь к ведьме, он было собирался рассказать ей свой вариант развития событий в таком ключе, но внезапно воспламенившаяся сосна, спутала все мысли Темного, переключая внимание на выбегающего из-под нее черта!
- Ба-а-а, - только и потянул Румпель, - Эдак так, какими ветрами ты здесь оказался? Не утруждаясь рассматриванием горящего дерева, он пересек поляну и затушил мини-пожар. - Ну так вот, - черт набрал в легкие побольше воздуха и, переведя взгляд с нее на Румпеля, продолжил, - Вы меня уж не гневите, но я дурные вести вам принес. Понимаю, у вас тут счастье-благодать, вы счастливые, в неведении живете! - сорвался он на крик. - Что? – выдохнул Темный делая шаг вперед, - Ты кого себе возомнил смерд ходячий? Ты на кого голос поднял, что забылся? – тут же вскидывая руку вперед, он поднял черта на уровень глаз, крепко сдавливая его горло магическим узлом. - Господин Румпель, - прохрипел Брикиус, хватаясь когтями за невидимые оковы, - Темные, - задыхался он, безвольно барахтаясь в воздухе, - Выслушайте! Грядет война! - из последних сил выкрикнул он, после чего тут же рухнул на землю. - Ай! Да что бы тебя, черти…гребанный…ну тебя к дьяволу! – он выругался, опуская руку, Брикиус упал на землю, пятясь назад.
Отворачиваясь от жены и черта, Румпель скрестил руки на груди пытаясь совладать с накатывающим гневом. - Румпель? - осторожно позвала его Леонора, подходя сзади, - Ну всё-всё, будет тебе, чародей. Расскажи мне, Румпель. Мне важно все, что важно для тебя. Он дал себя обнять и даже перевел дух, говоря спокойно и отрешенно. - Война Леонора. Я видел много войн. На войне умирают невинные мужья и дети. Она забирает жизни тысячи людей, я сам был там, я видел, как полыхают огни костров, как лежат тысячи убитых, убитых зря, убитых ради идеи. Таких же убитых, каким был я, в свое время. И если бы, я вовремя не выбрался... Война - это всегда бессмысленно и беспощадно. - Я пойду за тобой и туда, Румпель. Я не оставлю тебя, куда бы твоя дорога тебя ни повела, какое решение ты бы ни принял - я всегда буду рядом. Давай выслушаем его, хорошо? Что скажешь? Утвердительно кивая, он наскоро обнял любимую и быстро поцеловал.
- Вы должны знать. - Ты, Темный, должен знать. Только тебе по силам защитить нас. Говорю же, мне до войн людей и песчаных чудищ дела нет, но я не хочу, чтобы из-за глупых горячих голов страдали те, кто не имеет к этому отношения. Ты нужен нам, Темный, вы оба нужны, нам и Черному Богу. Все ведь стало намного сложнее, понимаете? Если бы только все зависело от него, от Чернобога, я бы ни за что вас не потревожил, но не властен он более над войной, что развязали люди. Прислушайтесь, прошу. Простите, я не могу сказать больше.
Внимательно слушая слова Брикиуса, Румпелю хватило и пол минуты сложить два плюс два. Кромешнику таки не удалось сдерживать гнев толпы, и они пошли на него с вилами, Робин добился своего и добыл песок, и светлые действительно могут победить, но как бы там ни было, что под властью Кромешника, что под властью одно из светлых недогероев, землям Темного леса, сулила опасность. Черт был прав.
- Что ж такое, а! - в сердцах воскликнула Леонора, - Война против Кромешника?! - Не против Кромешника, - неожиданно раздался голос, заставив мага и ведьму резко обернуться, - Против меня. - Пусть идет, он не важен – махнул рукой Румпель, тут же оборачиваясь на голос позади себя.
Разглядывая показавшуюся изящную фигуру мужчины, он сразу различил в нем манеры аристократа, и гордость царственной крови. - О, да это же сам Вейланд Фиар, - зашипел Румпель, напрягаясь всем торсом.
- Я знаю тебя, - сделав шаг вперед, выпалила ведьма и прищурилась, - Ты и есть Кромешник. - Он, он, Леонора, это он хотел убить нас, на своем балу, - сощурился маг, сжимая руки в кулаки.
- Нет, - с отвращением выплюнул он, расправляя плечи, - Не смей произносить при мне его имя! Я - Вэйланд Фиар, а ты та ведьма... Леонора, кажется? - Она самая, - хмуро отозвалась колдунья. - Впрочем, это неважно. Уйди с дороги, ведьма, - презрительно прошипел он, а Леонора спиной почувствовала исходящие от мужа волны гнева, - Я пришел к нему, - Вэйланд кивнул на Румпеля, - К Темному магу, и я буду говорить только с ним!
- Ба-а-а! – протянул маг, - Пришел ко мне, а такое неуважение к моей жене, - оскалился он, делая шаг вперед и вскидывая руку с магией. - Глупо, Вэйланд, - притворно-ласково протянула ведьма, каждой клеточкой тела ощущая магию мужа, - Очень глупо.
Сжимая кольцо магии на шее их гостя, Темный еле сдерживался чтобы не убить его прямо здесь и сейчас. Мужичина под властью магии, весь сжался, задыхаясь и хватаясь за горло, в попытке убрать боль. - Ко мне говоришь пришел?! Коронованный принц Севера, говоришь?! А где же твой друг, Кромешник, ась? Иль поссорились часом? – он делал шаг за шагом все ближе подходя к Фиару. - Ох, - цокнул Румпель языком, - Ай-ай-ай-ай-ай-ай-ай, незадача то какая! – хмурился и скалился Темный, наслаждаясь пытками мужчины. - А правду говорят война идет? И что все против тебя? Как же так то, а? Какой глупенький мальчик, а. А что если я прямо здесь и сейчас, тебя убью? А?
Он уже было подошел на расстояние в три метра, чтобы лично пронаблюдать за тем как тело Фиара покидают остатки жизни, но вдруг взглянул прямо в его испуганный взгляд, узрел испарину на лбу и плащ, запачканный явно не кровью противника, и резко смягчился. - Так значит это правда, - ослабил хватку Румпель, отступая назад, - Тебе действительно нужна помощь, - горько усмехнулся он, переводя взгляд на Леонору.
- Кромешник покинул его, теперь это не более чем, зазнавшийся мальчишка, что заигрался во власть, - хохотнул он и вовсе отпустил Вейланда, тот поднялся с колен и заговорил. Делая характерный жест рукой, Темный резко оборвал его: - Пугать будешь свою армию дорогуша, или подданных. Я же уже живу очень долго, и знал тебя еще ребенком. А вздумаешь снова повести себя неуважительно, и вовсе убью, так что говорим быстро, четко и по существую, - злобно скалясь Румпель испытующе взглянул на Фиара.
Взмах руки мужа напомнил ведьме грациозный взмах лапищи Мефа, когда тот ловил бабочек: легкий, быстрый и точный. Танцующей пружинистой походкой Румпель двинулся на Фиара, и когда тот захрипел от нехватки воздуха, губы чародея растянулись в широкую улыбку, образуя в уголках глаз веселые и насмешливые лучики. Упав на колени, Вэйланд открыл рот пошире в попытке вздохнуть, но все было тщетно. Расцарапывая ногтями туго окольцованное магией горло в кровь, он издавал сдавленные клокочущие звуки, переходящие в тяжелые хрипы, но чем больше он сопротивлялся, тем плотнее Румпель сжимал пальцы, и тем сильнее и острее становилась его боль. Лицо Фиара побагровело, в глазах полопались сосуды, нос и губы распухли; казалось вот-вот, секунда, в лучшем случае две-три, и маг задушит его. Вэйланд корчился и извивался на желто-бурой, припорошенной снегом листве, со стороны напоминая бьющуюся в предсмертной агонии змею, в то время как Румпель безжалостно сыпал ядовитыми фразочками, казалось, причиняющими Фиару боль намного сильнее той, что он испытывал от удушья.
Леонора не чувствовала ни ликования, ни удовольствия, наблюдая за его муками. Но не было в ее душе и сочувствия с жалостью - ей попросту было все равно. Колдунье казалось происходящее чем-то естественным: разве Вэйланд не заслужил этого? Было лишь одно, что никак не могло оставить ее равнодушной: даже сейчас, в таком крайне плачевном состоянии, неизвестно как, но Вэйланд умудрялся сохранять свою королевскую гордость. Меньше чем без минуты не жилец, он по-прежнему был королем; опальным, поверженным, разбитым, изуродованным болью, но все же королем - то, что всегда было у него и никогда - у Кромешника.
Чародей навис над Фиаром, как грозовая туча, как палач, готовый нанести последний удар, как вдруг что-то неуловимо изменилось: мгновение - глаза Румпеля и Вэйланда встретились - и после маг плавно опустил руку чуть ниже, на уровень ребер, небрежно встряхивая кистью и расслабляя пальцы, однако все еще продолжая удерживать его магией. Поравнявшись с ней, муж склонил голову набок и произнес:
ЦитатаTrickster ()
Так значит это правда, тебе действительно нужна помощь.
Тут же обернувшись к магу корпусом, Леонора встретилась глазами с его, пробежалась пальцами по плечу, несильно сжала, а затем быстро кивнула в сторону Вэйланда, как бы прося продолжать мысль.
ЦитатаTrickster ()
Кромешник покинул его, теперь это не более чем, зазнавшийся мальчишка, что заигрался во власть.
... насмешливо проговорил Румпель, после чего окончательно снял магический захват и легонько попружинил на месте. Вэйланд, до сей поры пытающийся отдышаться, вдруг заговорил, но не то от боли, не то от шока, не то просто по глупости, стал вновь сыпать угрозами. Поднявшись с колен, он резким жестом зачесал волосы назад, нарочито громко фыркнул и пробормотал что-то еще, но Леонора его уже не слушала. Закатив глаза, ведьма задумчиво почесала нос, после чего сложила руки на груди и уставилась на Фиара с немым укором. Вэйланд лишь мельком глянул в ее сторону, очевидно, почувствовав на себе взгляд, и уж было открыл рот, но тут Румпель остановил его, поведя в воздухе рукой.
ЦитатаTrickster ()
Пугать будешь свою армию дорогуша, или подданных. Я же уже живу очень долго, и знал тебя еще ребенком. А вздумаешь снова повести себя неуважительно, и вовсе убью, так что говорим быстро, четко и по существую.
- И впрямь, Вэйланд. Довольно, - добавила ведьма, хлестко чеканя каждое слово, - Ты за этим явился? - Я сам избавился от него, - процедил Фиар, смахивая вновь налипшие на лицо волосы, - От Кромешника.
Леонора так и не поняла, что случилось, но после этих слов Фиар рухнул, как подкошенный - ноги просто согнулись сами по себе и вот, он уже снова лежал на земле, да еще и в такой позе, будто его тело вдруг отчего-то вообще отказалось функционировать.
- Я избавился от злого духа так же, как когда-то избавлялся от кошмаров мой отец, - глухо произнес он, протягивая руку и хватаясь за ветку дерева, - Я - не он, - уверенно добавил Вэйланд, с огромным трудом поднимаясь на ноги, - Я не Кромешник, - упрямо твердил он непонятно зачем, привалившись плечом к сосне и вперившись взглядом в Румпеля, - И я не хочу, чтобы моя история повторилась, не хочу вновь оказаться с ним, чтобы он овладел мной. Я хочу жить, хоть и понимаю, что смерти достоин больше. Повстанцы, они идут на меня войной, и я бы и рад выступить против них, но моих людей - дюжина, остальные же, те, в ком черный песок - они непокорны, они... эти твари, они словно бешеные звери, это нелюди, я и сам хочу их истребить, все, что так или иначе касается Кромешника, я хочу уничтожить это. У меня есть чаша - легендарная чаша войны, выкованная самим Чернобогом - я владел ею, с ее помощью я погрузил эти земли во тьму, но пару дней назад... словом, - тяжело вздохнул Вэйланд, не спуская с Румпеля глаз, - Он пришел ко мне, Чернобог. Заколдовал чашу и сказал, что вручает мою судьбу в твои руки, колдун.
- Мессир! Ваше величество! - раздались голоса.
Ведьма до того резко обернулась, что в глазах на секунду потемнело. Вскинув руку, готовая атаковать, она задрала подбородок повыше и встретилась глазами с глазами визитера. Высокий мужчина с седой бородой тут же поднял руки в ответ и сложил их в мудреном жесте, от которого волнами исходила магия.
- Назад! - тут же скомандовал Фиар, и в его голосе зазвенела сталь, - Назад, - повторил он. - Ваше величество, вы не ранены?! - спросил второй мужчина, пониже ростом и крепко сбитый, выглянув из-за спины первого. - Нет, - отрезал Вэйланд, вновь оборачиваясь к ней и Румпелю, - Магнус - мой советник и придворный маг, Брион - мой генерал, - нехотя представил своих людей Фиар, понимая, что иначе, как играть по чужим правилам, не выйдет, - Ле-о-н-ора, - с трудом произнеся ее имя, продолжил он, - Прошу.
- Уж не знаю, что решит мой муж, - змеей зашипела Леонора, опуская руку и давая мужчинам подойти к Фиару, - Но у нас, ведьм, закон таков: с чем к нам придешь, то в ответ и получишь. Я помню, что ты и твой Кромешник сделали со мной, и твою судьбу, Вэйланд, могла бы решать я, но я не стану. Мудрость позволила мне извлечь из того пользу, а снисхождение позволит на этот раз уступить Черному Богу и внять его просьбе. Коль скоро он считает, что Темный маг вернее распорядится тобой, что ж, так тому и быть, - обернувшись к мужу, ведьма ласково коснулась его щеки и бегло очертила контур губ, - Он весь твой, чародей. Действуй, как посчитаешь нужным.
- И впрямь, Вэйланд. Довольно, - добавила ведьма, хлестко чеканя каждое слово, - Ты за этим явился?
- Я сам избавился от него, - процедил Фиар, смахивая вновь налипшие на лицо волосы, - От Кромешника. - Хм, хм, хм – Румпель иронично покачивал головой, слушая слова Фиара.
Он уже давно понял, что принц находится в опасности, и пришел к нему не просто ради праздного любопытства, все же Вэйланд отличался значительным высокомерием и спесью, чтобы совершать походы по лесам, да еще и без сопровождения, в таком случае ему было бы проще просто призвать Румпеля, даже будучи не под властью кинжала, к нему, бы, он явился. Но Фиар убегал, он явно боялся кого-то или чего-то. Быть может того, что могут совершить люди, настигшие его, а быть может и самого Кромешника. Ведь магу было давно известно, что кому бы то ни было, а особенно такому парню как Вэйланд будет совсем не просто распрощаться с тем что дает власть, что расщепляет сознание на состояние до и после принося боль и наслаждение одновременно. Испробовав эти муки единожды, Фиару рано или поздно захочется вернуться вновь и вновь.
- Я избавился от злого духа так же, как когда-то избавлялся от кошмаров мой отец. Я не Кромешник. И я не хочу, чтобы моя история повторилась, не хочу вновь оказаться с ним, чтобы он овладел мной. Я хочу жить, хоть и понимаю, что смерти достоин больше. - Ох, мальчик, мальчик, а ведь истории… - Румпель помедлил, качая головой, - Все истории повторяются рано или поздно. Разве отец на научил тебя этому? Впрочем, - он развел руками, продолжая слушать Фиара.
- Повстанцы, они идут на меня войной, и я бы и рад выступить против них, но моих людей - дюжина, остальные же, те, в ком черный песок - они непокорны, они... эти твари, они словно бешеные звери, это нелюди, я и сам хочу их истребить, все, что так или иначе касается Кромешника, я хочу уничтожить это. - Ай-ай-ай, как не хорошо то вышло, не так ли? – издевательски рассмеялся Темный, едва шипя, - А ведь говорено тебе было, предупреждал я тебя - всякая магия имеет цену, дорогуша. Смотри как бы оплата не оказалась слишком высокой.
- У меня есть чаша - легендарная чаша войны, выкованная самим Чернобогом - я владел ею, с ее помощью я погрузил эти земли во тьму, но пару дней назад... словом. Тут уж очередь гневаться и злиться докатилась и до Румпеля. Естественно, он помнил ту историю что рассказывал им Белобог на празднике Самайна, и конечно же, любопытство и природная пытливость, изредка побуждали его найти эти чертовы чаши дабы убедиться в их магичности, по крайней мере, про одну, что он уже видел в пещера Чернобога, Румпель знал наверняка, и эта легенда не вранье. Складывая руки на груди, маг напрягся, продолжая слушать Вэйланда.
- Он пришел ко мне, Чернобог. Заколдовал чашу и сказал, что вручает мою судьбу в твои руки, колдун. - Время идет, а маленький мальчик все еще играется со взрослыми игрушками, - ответил он сквозь зубы, переступая с ноги на ногу, - Дорогуша, я уже не спрашиваю, как, просто ответь, зачем? Зачем тебе нужна была это гребанная чаша, Чернобог, всевластие? Скучно жилось что ли? А теперь и вовсе… - он намеренно запнулся, останавливаясь и делая шумный выдох – Я должен решить твою судьбу, - всплеснул руками Румпель, кривляясь – Радость то какая!
ЦитатаVenefica ()
- Мессир! Ваше величество! - раздались голоса.
Но не успел он снова подойти к королю и окончательно задушить его, как с левой стороны леса, вышли двое, направляясь в сторону Фиара. Один, исходя из выправки и одеяния был воином, а второй либо знахарем, либо прислугой, но после того, как он тут же занял оборонительную позицию, стало понятно, Фиар водит за собой ручного колдуна.
- Назад! - тут же скомандовал Фиар, и в его голосе зазвенела сталь, - Назад, - повторил он.
- Ваше величество, вы не ранены?!
- Ну надо же! – Румпель вскинул руку, чтобы в случае чего тут же ударить в ответ и защитить жену. – А это у нас кто, еще двое друзей, из твоего ансамбля? Ты говорил, что вас всего дюжина, неужели вся эта дюжина вместе с тобой пожаловала? Ну же не расстраивай меня, признавайся сразу. - Нет, - отрезал Вэйланд, вновь оборачиваясь к ней и Румпелю, - Магнус - мой советник и придворный маг, Брион - мой генерал, - нехотя представил своих людей Фиар, понимая, что иначе, как играть по чужим правилам, не выйдет, - Ле-о-н-ора, - с трудом произнеся ее имя, продолжил он, - Прошу.
Румпель переводил пытливый взгляд с одно на другого, слуг Фиара, изучая их. В один миг, он мог бы убить их троих. Возможно, Магнус и оказал бы сопротивление, но их силы все равно были не равны, а раз Чернобог не убил его сам, а доверил решать все Темному, стоило ли их убивать? Как бы там ни было, но Чернобог сохранил его жизнь, не просто так, он прекрасно знал, что Темный тоже не убьет его, да Румпель садист, да он безумец, но не палач. К тому же, Вейланд был и будет заносчивым подлецом, горделивым юнцом, видящим только то, что крутиться у него перед носом, таким он был всегда, впрочем, как и все особи царской крови. Но его деяния, власть, захват земель… людям нужны доказательства, им все равно нужна жертва, для усмирения рассудка. Так или иначе, Фиар умрет, даже без руки Темного.
ЦитатаVenefica ()
- Уж не знаю, что решит мой муж. Но у нас, ведьм, закон таков: с чем к нам придешь, то в ответ и получишь. Я помню, что ты и твой Кромешник сделали со мной, и твою судьбу, Вэйланд, могла бы решать я, но я не стану. Мудрость позволила мне извлечь из того пользу, а снисхождение позволит на этот раз уступить Черному Богу и внять его просьбе.
Поворачивая голову к жене, он внимательно слушал ее слова, ведь именно, он, обещал ей убить Кромешника, заставить его поплатиться за все те мучения, через которые тот провел его любимую, но теперь, в этом больше не было нужды, хотя и отпускать якобы невиновного и растерянного крошку Вэлайнда маг не собирался.
ЦитатаVenefica ()
Коль скоро он считает, что Темный маг вернее распорядится тобой, что же, так тому и быть. Он весь твой, чародей. Действуй, как посчитаешь нужным.
Посмотрев прямо в глаза ведьмы, он слегка улыбнулся, ласково накрывая ее ладонь своей и кивая в ответ. - Джек-пот дорогуша! – воскликнул он, вдруг резко разворачиваясь к Фиару и его слугам сзади.
- И я скажу, тебе невероятно повезло сегодня, так как сегодня, я не буду убивать тебя. Чернобог, говоришь, отправил тебя ко мне? А за вами по пятам уже идет война, но умирать ты не желаешь, какая до ужаса не тривиальная история – он выпучил глаза, растягивая последние слова.
- Но пойми меня правильно, дорогуша, людям нужен Король узурпатор, им нужна свежая кровь, нужна жертва. Он двинулся вперед к мужчинам, делая резкие большие шаги.
- Им нужен хладный труп, для того чтобы надеть голову на пику и напиться пьяными, празднуя победу, им нужен Вейланд Фиар, - он подошел к ним совсем близко, кладя одну руку на плечо короля, а другую на плечо генерала, - Так почему же им не дать, Вейланда мать твою Фиара?! – расхохотался Румпель, пропуская заряд магии по телам мужчин.
На долю секунды всех троих окутал пурпурный столб магии, и Темный резко одернул руки, отступая. - Ну надо же, какая прелесть! – снова засмеялся маг, всплескивая руками, - А что ты скажешь, дорогая, как тебе наш душка Вэйланд, по-моему, само обаяние.
Король было вознамерился что-либо сказать, или как-то возразить, но Темный резко пресек его речи. - Если жить хочешь, значит все стерпишь! К тому же, все вернется на круги своя, как только ты умрешь, а ты – он обернулся к Бриону, - Как и полагается, выполнишь свой непреложный закон, - с нажимом говорил маг, - Защитишь хозяина! - Но куда же мне...? – вдруг переспросил слегка озадаченный Фиар. - Магнус верно? – Румпель указал пальцем на колдуна, и тот утвердительно кивнул. - На данный момент, во всем Зачарованном Лесу, нет места более защищенного и безопасного, чем самый страшный и опасный замок, мой замок. Так что, милости прощу – сделал он издевательский недореверанс, - Поторопитесь.
Голос мужа резко скакнул на октаву выше, заставив Фиара помрачнеть, а Магнуса и Бриона сделать шаг вперед и встать перед своим королем, тем самым заслоняя его. Румпель захихикал в ответ на их действия, а Леонора, хмыкнув, закатила глаза. Перед Вэйландом могла сейчас встать хоть вся его многотысячная армия - златоокого чародея это все равно бы не остановило. И, кажется, их непрошеные гости тоже интуитивно это понимали, потому как в воздухе тот час повисло напряжение и тяжело молчание. Они не знали, судя по их растерянному виду, то ли хвататься за оружие, то ли применять магию, то ли и вовсе - хватать Фиара и бежать отсюда куда глаза глядят.
Маг энергично, в шутку, замахал руками, будто раздвигал ветви деревьев, чтобы пройти, но на колдуна и генерала этот жест произвел фантастическое впечатление: оба побледнели, стушевались, не сговариваясь, переступили с ноги на ногу и стали неловко шевелить пальцами, не понимая толком, что вернее стоит сделать в ответ. Только Вэйланд не шелохнулся, замерев, как каменное изваяние и, кажется, даже не дыша.
ЦитатаTrickster ()
И я скажу, тебе невероятно повезло сегодня, так как сегодня, я не буду убивать тебя. Чернобог, говоришь, отправил тебя ко мне? А за вами по пятам уже идет война, но умирать ты не желаешь, какая до ужаса не тривиальная история! Но пойми меня правильно, дорогуша, людям нужен Король узурпатор, им нужна свежая кровь, нужна жертва.
Румпель был чертовски прав: голод людей, готовых выступить против Фиара, не утолить было ничем, кроме его смерти. Преисполненная любопытством, ведьма завороженно следила за движениями и словами мужа, гадая, что будет дальше.
ЦитатаTrickster ()
Им нужен хладный труп, для того чтобы надеть голову на пику и напиться пьяными, празднуя победу, им нужен Вейланд Фиар. Так почему же им не дать, Вейланда мать твою Фиара?!
Бесконечно можно смотреть на три вещи: на огонь, на воду и на Румпеля. Хохочущий, кривляющийся, угрожающий, колдующий, переворачивающий ситуации с ног на голову, меняющий неизменное и останавливающий необратимое. Леонора невольно представила с каким, должно быть, глупым лицом, стоит сейчас и смотрит на происходящее. Затаив дыхание, она вперилась взглядом в мужа, забыв обо всем на свете. Он был до того хорош, что ведьма с трудом затолкала в себя рвущееся наружу восхищение.
Фиолетовый туман, не успев появиться, тут же рассеялся, и гости, переглянувшись, синхронно взглянули на чародея.
ЦитатаTrickster ()
Ну надо же, какая прелесть! А что ты скажешь, дорогая, как тебе наш душка Вэйланд, по-моему, само обаяние.
- Краше не видала, - хохотнула Леонора, мельком глянув на Вэйланда. Дальнейший разговор ведьма слушала уже вполуха. Воспользовавшись тем, что Магнус, Брион и Фиар слишком заняты расспросами, чтобы обращать внимания на нее, она развернулась к лесу, медленно присела на одно колено и приложила ладонь к земле. Совершив несколько нехитрых движений и прошептав заклинание, она уж было собралась подняться, как вдруг услышала стальной голос Вэйланда:
- Что это ведьма делает?! - Ведьма, - вздохнула Леонора, выпрямляясь и тут же кладя руку Румпелю на плечо; кажется, муж был готов вот-вот передумать и предать всех троих земле, - Делает так, чтобы вас в лесу никто не сожрал, - на нее тут же уставились четыре пары глаз, на что Леонора лишь лениво взмахнула рукой в воздухе, - А вы как думали? Сюда-то вы, конечно, дошли целехонькие - Чернобог ведь повелел! А отсюда как? То-то и оно! Перемещаться с этой земли нельзя, оружие бесполезно, а что до магии, - колдунья выразительно глянула на Магнуса, - Недалече как пару дней назад, как по ягоды ходила в лес, нашла оторванную руку, смотрю, а на ней руны вырезаны, символы - я таких много дураков видала, ха-ха, о-о-ой, ох уж эти самоучки, вот сколько живу, а всё диву даюсь! Волчатам, а то, поди, и кому покрупнее - обед, а вам, спесивым кретинам - урок. Убирайтесь от нашего порога прочь. Да поскорее. Легкой дороги.
Еще более помрачневшая компания поспешила ретироваться, избавив их от прочих вопросов, правда, не забыв напоследок наградить ее, Леонору, тяжелыми и злыми взглядами, но ведьме было всё равно.
- Надеюсь, хватит ума переместиться, как в лес зайдут - обидно будет, получится, зазря помогал! Ох-хо-хо, родной, и ты, что ли поверил? Чернобог с тобой, какая защита! Я чары наложила, чтобы они, ступив на ту тропинку, дорогу сюда навсегда забыли! Ну, знаешь, - мурлыкнула она, шутливо пихнув мужа в бок, а после прижавшись к его груди, - Почем зря я, что ли, травы тут везде развешивала и иглы закапывала! А ты-ы-ы, о-о-ой, Румпель-Румпель! Такой ты хитрый лис! - по пути к дому Леонора расспросила его обо всем поподробнее, а после позволила наконец восхищению вырваться наружу. Хохоча, муж подхватил ее на руки и занес в дом.
Они пробыли целый день в лесу в надежде узнать о грядущей войне как можно больше - перебрав все варианты, маг с ведьмой решили, что этот вариант был самым оптимальным, за границами Темного Леса они вызвали бы массу вопросов, если бы их кто-то увидел. Было ничуть не страшно, но проблем итак был целый ворох, не хотелось прибавлять к ним еще одну. К несчастью, лесные жители знали едва ли не меньше их самих. Ведьма отнеслась к этому спокойно, понимая, почему никто за границы и носа не показывает: черт бы с ними со стражниками, там были люди. Люди, что итак были жестоки по своей природе, а сейчас и вовсе - охваченные жаром войны, отчего опасность возрастала многократно. Один, двое, даже небольшая группа - они не представляли угрозы, их сжирали и стирали с лица земли за считанные секунды, а вот войско или целая армия... смотря на зверей и созданий, Леонора мысленно просила у Чернобога уберечь их - всех и каждого, даже самого крохотного.
Полной неожиданностью для ведьмы стало то, что все тянулись больше к Румпелю, а не к ней. Нет, конечно, как водится, на ее голос выходили, здоровались, охотно разговаривали, даже сжимали руки, а некоторые и вовсе обнимали, никакой враждебности и замкнутости не было, но от Румпеля они не отлипали. Птицы, змеи, олени, волки, лисы, черти, кикиморы, дриады, фавны и прочие-прочие, магические и нет, при виде мага словно голову теряли: вились вокруг, сбивались в стайки, чуть ли не на руки забирались, следовали по пятам и сопровождали, следя, чтобы он навестил как можно больше жителей.
Сперва муж был в полном шоке. Потом стал злиться. Ну а после наконец смирился. У Леоноры язык устал переводить для супруга местные наречия и объяснять, что пытается до него донести очередной житель. Но, благо, маг учился очень быстро, и вскоре стал более-менее сам различать, кто и что от него хочет. Ясно было одно: всем было очень тревожно и они искали у него защиты и покровительства.
Леонора вернулась из леса озадаченной и задумчивой, Румпель - вдохновленным. Непросто было затронуть струны его души, но, кажется, у лесной братии это получилось. Как-то вышло так, что они с магом будто на время поменялись ролями, и теперь он без умолку твердил об оленятах и кикиморах, а она только кивала и пыталась логически понять, что и как им делать дальше.
Так прошло несколько дней.
Ведьма всю голову сломала, но, казалось, чем больше она думает, тем дальше удаляется от нее верное решение. Как-то раз, под вечер, усталая и замучившая сама себя, Леонора решила плюнуть на все и пойти за вдохновением и озарением к Румпелю, но, как на зло, именно в этот момент муж был занят. Он стоял на заднем дворе, колол дрова, а рядом с ним, на поваленном дереве, сидели кот и хорек и не спускали с него глаз. Маг что-то увлеченно рассказывал, и Леонора, укутавшись в шаль, подошла ближе, чтобы тоже послушать. То была легенда про двух лисов, путешествующих по холмам и цветущим летним полям. Муж до того подробно и красочно описывал их приключения, что ведьма невольно заслушалась, в какой-то момент поняв, что в ее голове не осталось ни одной мысли, только яркая картинка цветочного поля и теплых солнечных лучей, путающихся в густых рыжих хвостах. Не сразу Леонора поняла, что Румпель, договорив, теперь обращается к ней.
- А? Прости, чародей, я заслушалась, - улыбнулась ведьма, переступив с ноги на ногу, - Ты так здорово рассказываешь! - Румпель, улыбнувшись в ответ, направился в ее сторону, но тут Леонора вскинула руки и крикнула: - Осторожнее! - маг едва не подпрыгнул на месте от неожиданности, - Смотри-и-и, - радостно протянула она, опускаясь на корточки, - Помнишь, я тогда семена выкинула, когда на кухне порядок наводили? Мы еще решили, что они иссохли и точно всходов не дадут, ан, нет, гляди, пробились, даже зимой!
Муж, опустившись рядом, рассмеялся и поспешил ответить на ее слова, но Леонора застыла, начисто утратив слух. Сердце быстро заколотилось, шестеренки в мозгу закрутились с бешеной скоростью, и ведьма наконец крепко поймала нужную мысль за хвост, который она невольно представила рыжим и пушистым. Отмерев, она бросилась расчищать землю от снега. Добравшись до черной земли, она провела по ней пальцами, а после бережно коснулась зеленого ростка.
- Выковал Черный Бог чашу, кинул в нее горсть земли темной... выковал Белобог из солнечного света чашу священную и вложил туда несколько семян... Румпель, дело не в чашах! - Леонора аж завалилась вперед, но Румпель быстро подхватил ее за плечи и помог подняться на ноги, - Дело не в чашах! - не унималась ведьма, крепко вцепившись в предплечья мужа, - Дело в том, что В чашах! Только вдумайся: коль час придет и нарушится баланс их земель, собравший чаши сможет восстановить его - собравший, - выделила это слово Леонора, - Использовать нужно то, что лежит в них! Восстановить то, что было создано двумя братьями, - процитировала колдунья, - Ими были созданы Сказочные Земли, а созданы они были из земли, семян, темной магии, светлой магии и природных сил! Чернозем, семена, твоя магия и золотой песок - вот и все, что нужно! О, боги-боги, всё же было так просто! Лишь одно меня тревожит: мы не знаем, что случится, если все элементы соединить воедино.
Но, наверняка, знал Чернобог, поэтому ими было принято решение отправиться к нему незамедлительно. - Сможешь перенести нас сразу в ту пещеру с чашей, о которой ты рассказывал? Румпель кивнул, обнял ее покрепче и взмахнул рукой.
- Краше не видала, - хохотнула Леонора, мельком глянув на Вэйланда. Удовлетворительно кивая, он обернулся, снова испепеляя взглядом Вейданда и его свиту, и продолжил разговор.
- Что это ведьма делает?! - ЧТО? – скривился маг на его слова, поворачиваясь к жене.
Он все еще никак не мог унять гнева, от такого считай пренебрежительного и безрассудного поведения Короля. Ему бы, сейчас, совсем не о них стоило беспокоиться, а о своей жизни, так как именно от них она и зависела, но раз уж маг дал себе обещание не убивать Фиара в первые две минуты их встречи, то нарушать этот зарок не собирался, по крайней мере не в эту встречу. Да и объясняться с ополченцами всея Зачарованного Леса куда девался вдруг их узурпатор, Румпелю ой как не хотелось.
- Ведьма. Делает так, чтобы вас в лесу никто не сожрал. Перемещаться с этой земли нельзя, оружие бесполезно. Удивленно вскидывая брови, Румпель склонился чуть набок, слушая жену.
Естественно, он бы несколько удивлен, проявлению заботы со стороны Леоноры об этих несчастных, но тут же отметил для себя то, что он порой даже не догадывается насколько мудра и умна его супруга, и поэтому, порой, ему не суждено заметить и понять то, что знает и чует она. И, со всей уверенностью, если Леонора говорит так надо, значит так надо. Он лишь едко ухмыльнулся, переводя взгляд с одного на другого путника.
Но полководцу, магу и Королю, видать уж не хватило смелости да наглости возразить хоть словом, хоть делом. Обменявшись последними тяжелыми взглядами, троица покинула их поляну, исчезая в лесной чаще.
- Надеюсь, хватит ума переместиться, как в лес зайдут - обидно будет, получится, зазря помогал! - А может стоило их все-таки убить? – задумчиво сказал Темный, беря ведьму за руку и провожая их взглядом, - Все же, любимая, меня порой удивляет твоя мудрость и бескорыстие, обеспечить им, хм… - он чуть помедлил, подбирая верное слово, - проход, хм странно, и весьма загадочно.
- Ох-хо-хо, родной, и ты, что ли поверил? Чернобог с тобой, какая защита! Я чары наложила, чтобы они, ступив на ту тропинку, дорогу сюда навсегда забыли! - Что? – Румпель удивленно уставился на жену, улыбаясь во всю мину.
- Ну, знаешь. Почем зря я, что ли, травы тут везде развешивала и иглы закапывала! А ты-ы-ы, о-о-ой, Румпель-Румпель! Такой ты хитрый лис! - Э-ва оно как! – воскликнул маг, выворачиваясь и сгребая Леонору в стальные объятия, - Ай-ай-ай, умная жена – счастье в семье, а если она еще и ведьма…
Он сжал руки еще сильнее поднимая тело девушки вверх, и шутливо кружась вокруг своей оси, после так же резко опустил ее на землю и смачно целуя отпустил. Хохоча и иронизируя, они двинулись к дому, слушая слова жены о случившемся, он рассмеялся пуще прежнего и задорно подхватывал на руки, понес в хижину.
Все последующие дни они провели в поисках ответов. Блуждая по лесу, разговаривая с его жителями, осматривая кустарники и деревья, магические рощи, болота, и скопления самых разных существ, что в целом было бы даже не плохо, не считая того, что без крайней нужды представители разных по темпераментам и образу жизни расы ни за то бы не поселились рядом. Но ни их отставленная ради выживания вражда, ни ценные советы, ни радостные лица и морды, при виде Темного и Леоноры ничем не помогли им. Напротив, некто знал еще меньше, чем сам маг и ведьма. И этим их задача усложнялась. Как узнать, что грядет, когда все подпольщики ушли в подполье еще глубже, намеренно прячась от чужих глаз.
Но ни отсутствие информации, ни то, что нависание угрозы из представления ее возможного существования, стало вполне себе ощущаемой реальностью, нависая надвигающейся угрозой, так сильно не удивляли мага, как всякий раз обезоруживающая искренность и почтение сказочного народа.
И если сперва он считал, что они быть может делали это по ошибке, обознались, или спутали ег то с кем-то иным, то потом эти плохо выстроенные логически доводы рассудка Темного работать отказались, так как он явно понял, что волшебные существа действительно увидели в нему защиту и покровительство. Что бесспорно в считанные секунды его же и разозлило, нет не потому что он себя таковым не считал, Румпель принял судьбу, всем сердце полюбил Темный лес, буквально вжился в него корнями и уже был готов к любому развитию событий, но суть его озадаченности все равно оставалась открытой. Принять на себя ответственность за всех жителей темного леса, значило стать их лидером, стать их ведущим, а для этого, как считал сам Румпель, было рановато, по крайней мере до той поры, пока он не рассчитается с Чернобогом, по всем долгам.
Но смиряясь с такими проявлениями уважения и любви от эти существ, его задача весьма облегчилась, и уже после пары-тройки других встреч, он стал добродушно улыбаться им в ответ, жать руки и внимательно слушать. На его благо Леонора понимала и переводила их языки что значительно облегчало эти разговоры, и всякий раз восхищенно взирая на терпеливость и помощь жены, Румпель смягчался в умиротворении.
И даже после их возвращения домой, он все еще перебирал в голове все эти лица, слова, загадочные незнакомые языки, их признание и честность. Все же, этот народ быстро запал ему в душу, стоило ли больше трех веков отвергать свое причастие к ним, недолюбливать и ворчать, чтобы потом всего за считанные месяцы так проникнуться к этой земле любовью и признанием.
Дни полетели за днями.
Снова занимаясь рутинными заботами и обычными делами, Румпель перестал тревожиться пророчеством или же путем избавления от него. И на какое-то время он сам себе казался весьма и весьма расслабленным человеком, в отличие от его жены. Он видел, как это все ее тревожило, как он всякий раз размышляла о грядущем, как искала выходы.
Но решив, что не станет давить на супругу, он спокойно продолжал выполнять все поручения и заботы, без излишних разговоров. А тем временем, его отношение к Оливии стало значительно улучшаться, чем более понимала девочка, тем скорее ее можно быть чему-то научить, к тому же Румпелю весьма импонировала самостоятельностью ребенка и соблюдение твердой дисциплины.
Однажды под вечер, пока он колол дрова, на бревне рядом устроились их фамильяры, увлеченно слушая его пустую болтовню. Рассуждая стоит или нет рассказывать крестнице реальные, а не вымышленные сказки и легенды Зачарованного леса, он невольно стал рассказывать всю историю коту и хорьку, что были безусловно благодарными слушателями, не посмев и глазом моргнуть, слушая Темного.
И увлекаясь все больше и больше, он стал расписывать все детали историй в ярких красках добавляя жестикуляцию и насыщая историю эмоциями, видимо услышав его к ним решила присоединиться и Леонора, и оборачиваясь к жене, он спросил: - О, милая моя, прости мы тут заговорились, хэ-хэ, - смутился и откашлялся маг, пожимая плечами, - Уже поздно, да? - А? Прости, чародей, я заслушалась. Ты так здорово рассказываешь! - О-о-о-о, Лео – потянул маг, оставляя топор в пне и направляясь в сторону спуруги. - Осторожнее! Смотри-и-и, - радостно протянула она, опускаясь на корточки. - Что? – отскочил Румпель на шаг назад, - Что такое? – он наклонился к пробившимся ростам растений. - Помнишь, я тогда семена выкинула, когда на кухне порядок наводили? Мы еще решили, что они иссохли и точно всходов не дадут, ан, нет, гляди, пробились, даже зимой!
Присаживаясь рядом с ведьмой, Темный рассмеялся и с интересом стал разглядывать ростки: - Сильная магия – сильная земля, какие мысли вложишь, то и взойдет. Но все и всегда, имеет свою цену. - Выковал Черный Бог чашу, кинул в нее горсть земли темной... выковал Белобог из солнечного света чашу священную и вложил туда несколько семян... Румпель, дело не в чашах! - Мм? О чем ты говоришь? – переспросил маг, задумавшись.
Девушка невольно подалась вперед, и он успел вовремя ухватить ее за предплечья помогая подняться на ноги. - Дело в том, что в чашах! Только вдумайся: коль час придет и нарушится баланс их земель, собравший чаши сможет восстановить его – собравший. Использовать нужно то, что лежит в них! Восстановить то, что было создано двумя братьями. Нахмурившись Румпель внимательно слушал ее, кивая в знак понимания и одобрения.
- Ими были созданы Сказочные Земли, а созданы они были из земли, семян, темной магии, светлой магии и природных сил! Чернозем, семена, твоя магия и золотой песок - вот и все, что нужно! О, боги-боги, всё же было так просто! Лишь одно меня тревожит: мы не знаем, что случится, если все элементы соединить воедино.
- Ну это мы узнаем лишь у одного великого засранца зачарованного леса – Чернобога, - пожал плечами маг, - Хотя, впрочем, когда если не сейчас? – он взмахнул рукой, готовясь их перенести.
- Сможешь перенести нас сразу в ту пещеру с чашей, о которой ты рассказывал? Улыбнувшись уголками губ, он кивнул, крепче обнимая Леонору и их окутал магии.
- Скажи хоть ты мне! - взмолилась Леонора, едва густой туман рассеялся. Схватив Белобога за грудки, она несколько раз потрясла его, после чего устало прижалась лбом к его груди, - Скажи хоть ты, добрый дух. - Ох, - выдохнул он с улыбкой, мягко отстраняя ее руки и накрывая их ладонью, - Волшебница, - еще шире улыбнулся Белобог и приставил свободной рукой посох к дереву, - Присядем? - устроившись на поваленной сосне, той самой, что недавно была охвачена огнем, он махнул ей рукой, призывая сесть рядом, - Зачем его прогневала? - Брата-то твоего? - фыркнула ведьма, присаживаясь рядом, - Да мне брат твой... - с жаром начала она. - Не брата, - спокойно сказал Белобог, - Мужа своего. - А, - коротко отозвалась Леонора, опуская глаза, но затем тот час вскинула подбородок повыше, - Не твое дело! - отрезала она. Не хватало еще и тут разыгрывать драму. - Как скажешь, - покладистый бог вновь улыбнулся и развернулся к ней корпусом, - Что хотела у меня спросить? Хочешь знать, чем ритуал обернется?
Колдунья промолчала.
- Многое могу тебе рассказать, вплоть до того, что будет после, но, девочка, решишься ли ты тогда его провести? Знаю, что нет. Сто дорог и троп исходишь, ноги в кровь сотрешь, из сил выбьешься, будешь думать, что есть другой путь. А нет другого пути, - Белобог протянул руки и крепко сжал ее ладони в своих, - У всех и всегда есть выбор: решить в пользу себя аль другого, пойти или остаться, помиловать или покарать, у тебя он есть тоже, но вместе с тем есть вещи, которые дОлжно просто делать. - Но почему я? - Потому что ты ведаешь: когда что-то - ничьё дело, оно твоё, ведьмовское. Это не добро, но и не зло, не хорошо и не плохо, это - просто то, что должно свершиться. - Значит... выбора у меня нет? - Отчего же, есть. Выбор есть всегда. Но ты ведь не готова пойти на то, чтобы решал кто-то другой, так ведь? - Да, - поразмыслив, согласилась Леонора, - Я не знаю, что должна сделать, но знаю, что смогу. Могла ведь прежде. - О, девочка! Ты прекрасно знаешь, ЧТО делать. И тебе не нужны ничьи слова: ни Чернобога, ни мои, ни даже мужнины. - Стало быть, я поняла все верно? - А разве мои слова заставят тебя уверовать в это сильнее? - Не думаю, - покачала головой ведьма, - Но что, если все пойдет не так? - Как - не так? - Что, если я не смогу? - Ох, девочка, - снисходительно улыбнулся Белобог, бережно приподняв ее подбородок пальцами, - Сколь бы хорошо я ни относился к тебе, не мне вдохновлять тебя и поддерживать. Всё - от и до - ты знаешь сама, и, пусть не так уж сильно веруешь в себя, все же знаешь, на что способна. Леонора, ты не лучше и не хуже всех тех, на чьи плечи в свое время легла такая же ответственность, просто ты ведаешь, что делать, потому и не отступишь. - Как и ты, когда предпочел родному брату мир в Сказочных Землях? - Как и я, - согласно кивнул Белобог.
В паре метрах от них вдруг заклубился фиолетовый туман, и ведьма растерянно взглянула на бога, ожидая от него сама не зная чего.
- Лиха беда начало, девочка, - лицо старца озарила светлая улыбка, после чего он разжал пальцы, отпуская ее руки. Она отвлеклась лишь на миг, а когда обернулась, Белобога уже и след простыл.
- Румпель! - воскликнула Леонора, когда туман рассеялся. Ведьма тут же бросилась к нему и вовремя удержала от падения, когда он резко покачнулся на месте, - Ты дурной али как? Опять проверял, насколько бессмертен? Родной, ну нельзя же так! Ой, молчи! - бегло осмотрев порезы на его лице, она повела мага в дом.
- Здесь посиди, - усадив мужа на диван, она быстро сбегала в мастерскую и принесла несколько склянок, - Твоей жене невесть что делать предстоит, а ты подраться вздумал, вовремя, ничего не скажешь! - пропитав марлю зельем, она с силой приложила ее к лицу мага и подняла его руку, чтобы он ее придерживал, - Муж, ты меня убиваешь! - всплеснула руками Леонора, присаживаясь рядом, - Скажи хоть, что Чернобогу больше досталось!
Покачиваясь от нанесенных ран и истощившейся магии, Румпель приземлился около хижины. Кровь заливала глаза, он еле стоял на дрожащих ногах, а плечи и спину сковало ужасной болью. Сквозь биение пульса он услышал, как подбежала жена, и удерживая его за локоть, когда он хотел было повернуться к ней.
- Все в порядке… все в порядке… Лео... я... я в порядке – бессвязно бормотал маг.
ЦитатаVenefica ()
- Ты дурной али как? Опять проверял, насколько бессмертен? Родной, ну нельзя же так! Ой, молчи! - бегло осмотрев порезы на его лице, она повела мага в дом.
- Я его… я его… про-у-чил… все в порядке… Лео… - его голос становился все тише, в голове отчего-то зашумело, и Румпель прекратил все споры, дав жене довести себя до дома.
ЦитатаVenefica ()
- Здесь посиди
- Ох, - облегченно выдохнул Темный. Его магия, там в пещере, битва с Чернобогом, все смешивалось в одну смазанную картину. Он прикрыл тяжелые веки, расслабляясь, но тут же обнаружил что ко всему прочему у него кружится голова, а к горлу подступает тошнота. «Сотрясение?» - подумал Румпель, раскрывая глаза что было сил. «Этого еще не хватало» - он смахнул кровь рукой, рассматривая алые подтеки на раскрытой ладони. Сосредоточение на этом, на чем-либо, не даст ему отключиться и поэтому он стал напрягать все оставшиеся извилины.
Чернобог был безусловно не прав, никто, а тем более он, не имел права решать за него его судьбы. После всего что довелось ему пережить, им пережить, как можно было только подумать о том, что он выберет не Леонору. Кто бы ни был перед ним, бог, демон, даже собственный ребенок, Румпель всегда выберет Леонору и только ее. Ни одно живое или мертвое существо, даже будучи гребанным богом тьмы, ни в каком из миров не способно разделить их. Румпельштильхцен знал это лучше всех!
ЦитатаVenefica ()
- Твоей жене невесть что делать предстоит, а ты подраться вздумал, вовремя, ничего не скажешь!
- А? Что? – поднял он голову на звук ее голоса, - Хорошо, - Румпель послушался прикладывая марлю к ране.
ЦитатаVenefica ()
- Муж, ты меня убиваешь! - всплеснула руками Леонора, присаживаясь рядом, - Скажи хоть, что Чернобогу больше досталось!
- Ему то? – хрипло переспросил Румпель, протягивая пальцы к ее руке, - Теперь он не станет пытаться разделить мага и ведьму, а даже если и попытается, Лео, мы будем вместе. Всегда.
«Теперь и впредь, у тебя всегда буду, я. И я буду всегда рядом, я буду поддерживать каждое твое решение, и буду всегда держать твою руку, я буду обнимать тебя и заботиться о тебе, когда это будет необходимо. Я подставлю плечо в грустные моменты и буду смеяться в моменты радости. Я всегда утешу тебя советом, и всегда буду напоминать тебе о том, что ты прекрасна, и ты достойна всего, чего пожелаешь. И я принимаю тебя всегда, всегда такой, какая ты есть, свет или тьма, ты ничего не должна доказывать мне» - он слегка усмехнулся, вспоминая свои былые слова, и сжал ладонь любимой.
- Но, сейчас, мне нужно немножко отдохнуть. Иди ко мне, - он протянул руку для объятий и прикрыл глаза.
Ему то? Теперь он не станет пытаться разделить мага и ведьму, а даже если и попытается, Лео, мы будем вместе. Всегда.
От охрипшего, тихого голоса мужа и его усталой улыбки у ведьмы сжалось сердце. Охватившие её по первости эмоции сразу же схлынули, и Леоноре, взглянувшей на Румпеля другими глазами, стало страшно стыдно. За высказанные негодование, недовольство и упрёки, за проявленный эгоизм и непонимание, за глупость и самонадеянность, но больше всего - за то, что оставила его там, в пещере, одного. "Да какая к чёрту разница, досталось Чернобогу или нет, пропади оно всё пропадом! Что я несу, боже!" У ведьмы навернулись слёзы, когда она наконец-то заметила и приподнятые в напряжении плечи мага, и испачканные в крови лицо и руки, и дрожащие пальцы, и потускневший взгляд.
- Румпель...
Слова встали в горле комом. Леонора опустила глаза и несильно сжала его руку. "Какая холодная..." Сев поудобнее, маг вытянул ноги и запрокинул голову, положив её на спинку дивана. Поняв, что ему становится тяжело держать руку в согнутом положении, ведьма забрала у мужа ставшую красной марлю и откинула её в сторону.
ЦитатаTrickster ()
Но, сейчас, мне нужно немножко отдохнуть. Иди ко мне.
- Румпель, - тихо проговорила Леонора, осторожно прижимаясь к его боку, - Румпель, прости меня. Я не должна была уходить и оставлять тебя там одного. И прости, что наговорила глупостей. Ты не виноват, что я взвалила на себя непосильную ношу. Я думала, что справлюсь, думала, это будет легко. Для меня это был как вызов... - ведьма тяжело вздохнула. - Глупая я. Вечно кому-то что-то доказываю. Слушала всех подряд: полоза, тёмных существ, Фиону, Белобога, Чернобога - кого угодно, но только не тебя и себя. И теперь посмотри, что он с тобой сделал...
Смешанные эмоции, что бушевали внутри, постепенно приходили в норму. Румпель перевел дыхание, мало-помалу приводя мысли в порядок. Зачем он сделал это? Думал ли о последствиях? На что надеялся, поступая как редкий дурак. Во славу богам, маг был недостаточно силен, чтоб убить Чернобога, ведь случило это он сам был бы вынужден занять его место. Место Верховного не может пустовать, тогда на какую судьбу же он себя обрекал? Что ответил бы жене? «Глупец. Безрассудный болван» - винил он себя.
Давление. Конечно же давление пережитых дней, нависающих угроз, неизвестности: все это выплескивалось такими вот поспешными поступками, яростью без контроля, оканчиваясь потерей контроля, разрывом давних союзов, почти стоило ему нормальных отношение с любимой женщиной. Он был зол, и зол был и на себя, и на Чернобога с его братом, и на Леонору одновременно. Нет, такое не может продолжаться. Румпель должен, да просто обязан был взять себя в руки, немедленно.
ЦитатаVenefica ()
Румпель, - тихо проговорила Леонора, осторожно прижимаясь к его боку
- Ш-ш-ш-ш-ш-ш, тише, тише милая, - зашипел он от боли.
ЦитатаVenefica ()
Румпель, прости меня. Я не должна была уходить и оставлять тебя там одного. И прости, что наговорила глупостей.
Слушая Леонору он думал, улыбаясь: «Дорогая моя, я знал кого беру в жены, чего уж там прости, ты такая какая есть, будет тебе, извиняться еще удумала»
ЦитатаVenefica ()
Ты не виноват, что я взвалила на себя непосильную ношу. Я думала, что справлюсь, думала, это будет легко. Для меня это был как вызов
А Леонора все продолжала, он попытался поднять руку, в попытке приобнять девушку, но обессилел настолько что едва шевельнул пальцами.
«Но если бы ты не сделала этого, то это была бы уже какая-то другая Леонора, не ты. В этом вся ты, и так будет всегда, так всегда было, мне только и остается что идти рядом милая моя, и не дать тебе упасть в трудный час, как и договаривались» - растягивался маг в вымученную улыбку.
ЦитатаVenefica ()
Глупая я. Вечно кому-то что-то доказываю. Слушала всех подряд: полоза, тёмных существ, Фиону, Белобога, Чернобога - кого угодно, но только не тебя и себя. И теперь посмотри, что он с тобой сделал
- Тише, тише, милая, все уже прошло, - медленно, через паузу ответил наконец-то Румпель.
- Ты делала то что должна была, и будешь делать тоже самое, все хорошо. Но сейчас… - мужчина сглотнул, переводя дыхание, - Мне нужно поспать, отдохнуть, можно? Ты ни в чем не виновата, все в порядке, - Румпель снова закрыл глаза, а после добавил: - Ему тоже изрядно досталось, не одному же мне быть такому красивому.
- Да где ж прошло, чародей?! - воскликнула Леонора, резко выпрямляясь. Их глаза встретились, и по взгляду мужа стало понятно, что произошедшее - последнее, что он хочет обсуждать; и сейчас, и, возможно, впоследствии.
Чем она думала, ну вот чем? Сдался ей этот Зачарованный Лес, бросить бы его на произвол судьбы! Так ведь нет, возомнила себя избранной, якобы обладающей какими-то тайными знаниями, куда там до неё Спасительнице, куда там самому́ Тёмному, ишь премудрая какая нарисовалась - сами боги её направляют! Леонора скривилась - до того ей стало тошно и противно от самой себя.
Вместо того, что мудро распорядиться полученными о пророчестве знаниями, она стала кичиться ими, на деле прикрывая собственную несостоятельность. Будь она уверена в себе, в своих силах и магии, в своих решениях и действиях - стала бы выпрашивать одобрения у каждого бога, змея и ясеня? Стала бы брать на себя больше, чем может вынести? Стала бы подвергать опасности свою семью? Осознание собственных ошибок больно ударило по ведьме, заставив переосмыслить каждое совершенное действие, каждое сказанное слово. И вот она, её цена: кровоточащие раны на золотой коже её мужа, его потускневший взгляд и бессилие, затруднённое дыхание, с трудом проговариваемые охрипшим голосом слова и тяжёлое, сковывающее, отравляющие вернее любого известного ей яда понимание, что она могла предотвратить это, но не предотвратила, пойдя на поводу у своего эгоизма и придуманных амбиций. Хороша жена, ничего не скажешь.
Чувство вины снедало её, но Леонора изо всех сил старалась держать эмоции в узде, чтобы не вывалить их на Румпеля одним сплошным потоком. Достаточно того, что она уже сделала и через что заставила его пройти - не хватало ещё сейчас начать заламывать руки. Маг продолжил говорить, и на слове "должна" ведьма ещё плотнее сжала губы, чтобы не дай боже не высказать всё, что думает. Леонору воротило от этого слова, как от вонючей болотной жижи, попавшей в рот. Оно возвращало её назад, туда, где она принимала неправильные решения, к той себе, которая вызывала у неё отторжение.
"О, нет-нет-нет, любимый, если я буду делать тоже самое и дальше, то сама себя ко всем чертям пошлю!"
- Сможешь встать? Давай, Румпель, я помогу.
"А вот не брось ты его там, сейчас всего этого не было бы! Это всё из-за тебя!" - назойливые мысли не давали покоя. Леонора мотнула головой, и они не спеша, шаг за шагом, пошли в сторону спальни.
- Давно пора было с его рогов спесь сбить. Я про Чернобога. Сидит на своей Лысой Горе вот пусть и сидел бы дальше, молча, а то глянь, решил покрасоваться! - всё сильнее распалялась ведьма. - И то его, и это, это хочу, то не хочу, тьфу!
Ведьма откинула покрывало вместе с одеялом, помогла мужу раздеться и приступила к растопке камина. Щепки и поленья схватились быстро, начав заполнять спальню уютным теплом. Приоткрыв окно и задернув занавески, Леонора обернулась и тихо вздохнула.
- Схожу за зельем. Постарайся не уснуть, чародей, я быстро.
"Как же хорошо, что мы наварили их впрок", - думала колдунья, выбирая в мастерской нужные склянки. Восстанавливающее, заживляющее, укрепляющее, успокаивающее. Леонора подумывала взять еще и сонное, но потом передумала; зелье было очень концентрированное, и она не была уверена, что Румпель одобрит её выбор, особенно наутро, когда не сможет встать с кровати. Захватив ещё несколько кусков марли, обеззараживающую травяную настойку и налив на кухне стакан воды, она поспешила к мужу.
Румпель не спорил, покорно выпивая флакон за флаконом. Опустошив стакан с водой наполовину, он откинулся на подушку и облегченное выдохнул. Леонора пропитала марлю настойкой и осторожно протерла раны на его лице, руках и груди, стараясь не причинять своими движениями лишнего дискомфорта. Закончив, она бросила марлю и пустые флаконы в стоящую у окна корзинку, перекинула её через локоть и размяла шею.
- Пойду отнесу это, - кивнула она на корзинку, - и заодно приберусь на кухне. Да и Оливию покормить надо. А ты отдыхай, любимый, набирайся сил, - наклонившись, ведьма поцеловала мужа и убрала упавшие на его лицо волосы. - Я скоро приду.
Сытно поужинав, крестница запросилась на руки, но у Леоноры не было настроения возиться с ней. Усадив её на меховую шкуру, она подозвала кота, и тот, мяукнув и задрав хвост, почесал к ребёнку. Руфус же, проводив чёрный хвост-трубу долгим взглядом, угукнул, спрыгнул с дивана и прыжками направился в спальню, к хозяину.
Ведьма вскипятила воду, заварила ромашку и, сев за стол, небрежно махнула рукой, убирая беспорядок. В печи мерно потрескивали поленья, в дальнем, самом тёмном углу, тихо шурша, хозяйничал домовой, доносился детский смех и громкое урчание кота. Но несмотря на умиротворяющую обстановку, Леонора всё никак не могла успокоиться, прокручивая в голове каждый эпизод, в котором принимала непосредственное участие.
- Ты прекрасно знаешь, что делать, - гримасничала ведьма, вспоминая слова Белобога. - Да ни черта я не знаю.
Всё зашло слишком далеко. И если первоначально её цель несла благо - помочь мужу во всём разобраться, - то потом она свернула не на ту дорожку, польстившись на то, чтобы почувствовать себя особенной, той, от которой зависит едва ли не всё. Заигрываясь всё сильнее и сильнее, Леонора не думала об ответственности, и вот теперь она обухом обрушилась ей на голову, поставив перед выбором: принять её и идти до конца, что бы ни случилось, или отказаться, признав собственное поражение. Для себя ведьма уже сделала выбор, твердо решив: она возьмётся за ритуал не ради самоутверждения, а чтобы закончить то, что сама же и начала. Раз уж она взвалила это на себя, ей с этим и разбираться.
Леонора сделала глоток травяного отвара и уставилась в стену невидящим взглядом. Былые вдохновляющие самомнение и гордыня лопнули, как пыльный пузырь, оставив после себя липкое чувство страха. Она не знала, хватит ли ей ума и отваги справиться с неизвестностью, не знала, не дрогнет ли её рука, не опустит ли она глаз.
- Оливия, - строго сказала ведьма, когда девочка громко рассмеялась, - Тише. И вообще, тебе пора спать, - допив отвар, Леонора ополоснула чашку и уложила крестницу в кровать. - Что, песню хочешь? Без колыбельной уже не засыпается? - колдунья шумно выдохнула. - Разбаловала я тебя. Но потом, чтобы была тише воды, ниже травы! - оперевшись локтями о деревянную спинку, Леонора подалась вперед, поправила одеяльце и тихонько запела:
Говорила мне бабка лютая, Коромыслом от злости гнутая: - Не дремить тебе в люльке, дитятка, Не белить тебе пряжи вытканной, - Царевать тебе - под заборами! Целовать тебе, внучка, - ворона...
Точно облако побелела я: Вынимайте рубашку белую, Жеребка не гоните черного, Не поите попа соборного, Вы кладите меня под яблоней, Без моления, да без ладана.
Побыв с крестницей ещё несколько минут и убедившись, что она уснула, Леонора бесшумно направилась в спальню. Раздевшись, она легла у стены, укрылась и повернулась набок, лицом к Румпелю. Хотелось прижаться к нему как можно ближе, но она понимала, что может причинить ему этим боль - зелья за такой короткий промежуток времени ещё не успели подействовать в полную силу, - поэтому Леонора нашла под одеялом его руку и осторожно, чтобы не разбудить мужа, переплела их пальцы. Румпель отрывисто вздохнул, повернул голову и сжал её руку в ответ. Расслабившись, Леонора закрыла глаза и почти сразу же уснула.
