|
Флэшбэк №6
| |
| Trickster | Дата: Воскресенье, 17.06.2018, 02:52 | Сообщение # 1 |
 Тёмный маг
Сообщений: 1807
|
кратное описание:
знакомство и начало отношений
временной период:
около пяти лет назад (2012 год)
действующие лица:
Милагрос Эспозито, Аид Миккельсен
|
| |
| |
| Yennifer | Дата: Воскресенье, 12.08.2018, 04:57 | Сообщение # 2 |
 The Pirate Queen
Сообщений: 2143
Репутация: 5384
Статус:  
|
20 апреля 2012 года.
Милагрос Эспозито, мать-настоятельница монастыря святого Варфоломея, возвращалась из города злая как сто чертей. Причин для этого у неё было более чем достаточно. Сначала она встретилась в ресторане с потенциальным спонсором, однако тот в последний момент оказался не столь набожен и пожертвование делать передумал. Милагрос пока еще чувствовала себя не слишком уверенно в роли матери-настоятельницы – это место досталось ей совсем давно, после смерти её предшественницы.
- Но… что я буду здесь делать, со всем этим? – растерянно спрашивала она матушку.
- Ты справишься, девочка, - отвечала та. – Тебе будет тяжело, но ты справишься.
Хотела бы Милагрос хоть каплю такой веры в себя, какая была у матушки. Дела-то и впрямь идут паршиво. Потом еще и священник преставился. Конечно, удивляться этому не стоило – он был человеком пожилым и давно болел, но у Милагрос было стойкое ощущение, что Вселенная готовит против неё заговор. С этими невеселыми мыслями она вошла в кабинет, швырнула сумку, уселась за стол и принялась перебирать документы, чтобы хоть немного взять себя в руки.
- Да не дергайся ты, - попыталась успокоить её Патрисия, которая была в курсе почти всех дел монастыря. – Не этот, так другой, в Сторибруке много богачей…
- Пат, ты не понимаешь, - Милагрос подняла широко распахнутые глаза. Больше никто, кроме подруги, не видел её в таком состоянии. Она поспешно пряталась в свою келью или в кабинет при первых признаках душевной слабости. Молитвы ей никогда не помогали, только жесткий самоконтроль, холодность и расчетливость. – Если в ближайшее время не появятся деньги, нам не на что будет содержать приют.
- Все так плохо? – Патрисия нахмурилась и села в кресло напротив. – Ладно, не думай об этом. Я подброшу, сколько необходимо.
Милагрос грустно улыбнулась – Пат была чудесной подругой, всегда готовой выручить и прийти на помощь. Она не стояла за ценой, даже не спросила, сколько нужно. Милагрос была уверена, что она не дрогнет, даже услышав кругленькую сумму.
- Спасибо, Пат, - искренне произнесла она. – Но… Понимаешь, проблема ведь не только в деньгах. Почти все, кто прежде охотно жертвовал деньги монастырю, отказались делать это после смерти матушки. Видите ли, я слишком молода и они не уверены, что я смогу правильно распорядиться деньгами! – зло процедила Милагрос.
Её кабинет полностью отражал характер хозяйки. Просторный, отделанный в темных тонах. Главным источником света служило огромное окно слева от стола. Но Милагрос не любила свет, поэтому на окне висели жалюзи. На стенах, как того требовал её статус, висели иконы. Усмешка искривила её губы – обычно она действительно находила в кабинете умиротворение. Но не сегодня, когда раздражение вызывало все, начиная от вздорного богача и заканчивая этими портретами.
- Ты на взводе, - Патрисия, не обращая внимания на поджатые губы подруги, заварила ей крепкий чай. Она давно и хорошо знала Милагрос, ей не нужно было объяснять, о чем та думает.
А помыслы молодой настоятельницы монастыря действительно веселыми не были.
- Я не могу превратиться в старуху по их желанию, - выплюнула Милагрос, обхватив руками горячую чашку. – Спасибо, Пат, - машинально добавила она, глядя куда-то мимо гостьи. – Не могу вести дела так, как это делала матушка потому, что…выходит, потому, что я не выгляжу, как старуха.
Патрисия терпеливо слушала…она сама не раз и не два облегчала душу на плече у Милагрос, поэтому на такие ситуации реагировала совершенно спокойно, несмотря на резкий характер подруги.
- Если проблема исключительно в возрасте, то это, в общем, временно, - принялась она рассуждать вслух. Перехватив взгляд Милагрос, она поспешно добавила: - Я понимаю, что решать что-то нужно сейчас, а не потом, но… Ты хороший администратор, матушка была права, без тебя бы монастырь давно бы уже склеил ласты. К тому же с монахинями у тебя нет проблем, они сразу приняли тебя.
- Попробовали бы они не принять, - пробормотала Милагрос, слегка поморщившись.
- Ну как бы то ни было, сегодня они уважают тебя и готовы подчиняться твоим распоряжениям. Ведь распорядок монастыря не «от службы до службы»? – приподняла бровь Патрисия.
- Какое там… После смерти отца Бенджамина службы вообще проводить некому, - вздохнула Милагрос, подперев рукой щеку. – Конечно, пока все относятся с пониманием, но я ума не приложу, где возьму нового священника. Они почкованием не размножаются, особенно в этом городе!
- А тот, который приходил на прошлой неделе? – напомнила Патрисия.
- Он еще старше, чем был отец Бенджамин, и страдает провалами в памяти, - откликнулась Милагрос. В её памяти встал образ сухонького старичка невысокого роста. – Конечно, можно было бы взять его хотя бы на время, но о нем есть кому позаботиться. Его сын приехал и сказал, чтобы я не воспринимала всерьез его идей. Возраст и все такое.
- Зато филантропы были бы довольны! – не удержавшись, хмыкнула Патрисия. – Они хотят возраст – ну получите, распишитесь! А что он ни черта не помнит, ну, бывает.
- Я думала об этом, Пати. Поверь, это не тот возраст, который они хотят, - ответила Милагрос. – Им надо… А не знаю, что им надо, собственно. Никто как-то не уточнял. Но престарелый склеротик явно в эту картину не вписывается. Наоборот, он бы дискредитировал монастырь еще сильнее. И меня заодно.
Патрисия была вынуждена признать, что у её подруги в последнее время действительно маловато поводов для радости.
- Черт с ними, - наконец, махнула она с присущим ей легкомыслием. – А тебе?
- А что я? – недоуменно переспросила Милагрос.
- Ну, есть категории людей, которым бы ты однозначно сказала «нет»? Какие у тебя требования? – поставила вопрос по-другому Патрисия.
- Ты издеваешься? Не сегодня-завтра по миру пойдем, а ты о требованиях каких-то говоришь! – рассердилась Милагрос. В следующую минуту она, однако, была вынуждена признать, что требования все же есть. – Я ни при каких обстоятельствах не впущу сюда опасного человека. Здесь живут женщины и дети, у многих из них трудное прошлое. Они уходили от мужей и отцов, которые их избивали не для того, чтобы в храме встретить другого такого же.
Патрисия поежилась, но Милагрос не стала задавать глупых вопросов. Мать её подруги в свое время пришла в монастырь беременной. Позже она умерла при родах. Отец Патрисии к тому времени, к счастью, спился и не успел испортить жизнь еще и ей. Но в монастыре она наслушалась и насмотрелась на то, во что могла бы превратиться её жизнь. Так что она прекрасно понимала причины жесткости Милагрос в этом вопросе.
- Помилосердствуй – вряд ли опасный человек подался бы в священники, - пробормотала Патрисия.
- Это ты так думаешь, - недобро усмехнулась Милагрос, отводя взгляд в сторону. Нет, она не расскажет легкой, порхающей по жизни словно беспечная бабочка Патрисии, какими мерзкими могут быть священнослужители. Она не станет рассказывать, какие мысли роились в голове предшественника отца Бенджамина. Патрисии повезло, ею он попросту не заинтересовался, в то время как Милагрос…
Стук в дверь кабинета заставил её вздрогнуть. Сделав Патрисии знак рукой, она встала и открыла дверь. Гостьей оказалась одна из монахинь. Не самая радушная, но одна из самых ответственных женщин.
- Слушаю вас, сестра Марта, – доброжелательно улыбнувшись, произнесла Милагрос.
Сестре Марте было на вид около пятидесяти лет. Это была высокая подтянутая женщина с морщинистым лицом и строгим взглядом. Но мало кто знал, что за этой напускной суровостью прячется золотое сердце. Обычно она за словом в карман не лезла, несвойственная монахине молчаливость заставила Милагрос насторожиться. Бросив беглый взгляд на Патрисию, она вновь обратилась к Марте.
- Что-то случилось, сестра? – обеспокоенно спросила мать-настоятельница. – Что-то с девочками?
Милагрос пеклась о детях, живших в приюте, как о собственных, если бы они у неё были. И мысль, что с ними могла приключиться какая-нибудь беда, была одной из немногих, способных вывести её из равновесия. Пусть для девочек она всегда является образцом благочестия, многие даже называют её ханжой за глаза, Милагрос все равно любила их. По-своему, как умела.
- Нет-нет, матушка, с ними все хорошо, с Божьей помощью, - поспешила ответить сестра Марта, заметив перемену выражения на лице Милагрос.
- Тогда почему вы так странно на меня смотрите? – к матери-настоятельнице вернулась её обычная холодная непроницаемость.
- Понимаете, там… - замялась сестра Марта, отводя взгляд.
- Там – что? Выражайтесь яснее, сестра! – потребовала Милагрос.
Надо было отдать должное сестре Марте – она была хорошим человеком, пусть и скрывала. Но ей частенько не хватало решимости. Вот и сейчас – небось опять отменили товарищеский футбольный матч, поскольку половина игроков проспала или она забыла передать сестре Джоанне, что приготовить на ужин. Или еще какая-нибудь ерунда приключилась.
- Там, за воротами, какой-то человек, - наконец, произнесла сестра Марта ьез особой радости.
- Нищий? – продолжала расспросы Милагрос. – Так в чем дело? Дайте ему еды и немного денег и пусть идет с миром. Почему это вас так взволновало?
- Ну, не нищий, но и не богат, уж прямо скажем, - в голосе сестры Марты зазвучала тщательно скрываемая жалость. – Он ни с кем не хочет разговаривать, требует вас.
Милагрос удивленно приподняла брови. Она вовсе не собиралась тратить драгоценное время на какого-то проходимца. У неё была куча дел, требующих внимания.
- Требует? – почти по слогам переспросила она. Нельзя не признать: сестра Марта весьма неглупа и при иных обстоятельствах, возможно, стала бы матерью-настоятельницей. Запудрить ей мозги было крайне непросто. Вероятнее всего, матушка остановилась на кандидатуре Милагрос именно потому, что та была жестче, решительнее и холоднее. – Накормите его, если он голоден и отправьте домой.
- Помилосердствуйте, мать-настоятельница, на дворе такой ливень, что и собаку бродячую не выгонишь! – взмолилась сестра Марта.
«Все понятно», - вздохнула про себя Милагрос, уже понимая, что кем бы ни был этот загадочный незнакомец, ей придется с ним встретиться. Потому, что на улице ливень, а сестра Марта слишком добросердечна, чтобы отказать ближнему. Милагрос огляделась на сидевшую в кресле Патрисию, слышавшую весь разговор. Та равнодушно пожала плечами.
- Я подожду, не в первый раз. Ты же не будешь против, если я сегодня здесь переночую? Там и правда льет как из ведра.
- Да, конечно, - пробормотала окончательно сбитая с толку Милагрос. Повернувшись к сестре Марте, она спросила: - Где ваш непрошеный паломник? Вряд ли вы оставили его ждать моего ответа под дождем.
- Нет, конечно, - смутилась сестра Марта. – Он в притворе*.
- Хорошо. Спасибо, сестра, - смягчилась Милагрос. – Ни о чем не беспокойтесь, вы все сделали правильно. Ступайте.
Уверенными шагами она направилась в притвор. И едва очутилась там, как ощутила умиротворение в сердце. Милагрос любила это место, именно здесь она частенько пряталась от строгих воспитательниц. Но сейчас она пришла сюда не для беседы с Господом. Незнакомец стоял к ней спиной и, по всей видимости, не слышал, как она вошла.
- Мне сообщили, что вы хотите меня видеть, - вместо приветствия произнесла мать-настоятельница, привлекая к себе внимания гостя.
Он обернулся, и Милагрос с невольным любопытством взглянула на человека, столь бесцеремонно нарушившего её привычное расписание. Он был не стар, вряд ли ему было больше сорока пяти лет. Возраст удивительным образом скрывался в его глазах. Лицо было таким бледным, что Милагрос даже заподозрила, что он либо чем-то болен, либо совсем недавно перенес тяжелую болезнь. Одет он был в поношенную сутану, явно знавшую лучшие времена, на груди висел крест. Милагрос сообразила, что перед ней священнослужитель и присмотрелась к гостю внимательнее.
- Как я могу к вам обращаться, падре…? – деловито поинтересовалась она, продолжая изучать аристократическое лицо. Его можно было бы назвать красивым, несмотря на то, что он давно не брился. Однако высокомерная усмешка на тонких бескровных губах и презрительный взгляд перечеркивали всю внешнюю привлекательность гостя.
*Притвор – пристройка перед входом в храм.
Сообщение отредактировал Yennifer - Воскресенье, 12.08.2018, 05:01 |
| |
| |
| Hades | Дата: Среда, 22.08.2018, 10:26 | Сообщение # 3 |
 Evil isn't born, it's made
Сообщений: 174
Репутация: 1189
Статус: 
|
- Ты не смеешь мне запрещать! Я буду делать так, как я хочу!
- Хватит кричать, Си.
- Не подходи!
- Успокойся, ради всего святого!
- Не подходи ко мне, слышишь!
- Я сказал – успокойся!
- Замолчи! Мне мерзок даже звук твоего голоса!
- Я рад, что хоть здесь мы добились взаимности.
- Да как ты смеешь!
- Да смею. Потаскух, вроде тебя, нужно ставить на место.
- Ха! Лучше быть патаскухой, чем твоей женой!
- Прекраааасно. Двери открыты.
- Я же уйду. И не вернусь. Никогда!
- Иди, мне абсолютно плевать
- Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ…
Аид крепко зажмурился, до белесых прожилок, прогоняя образ давно минувшего из своей головы. Ненавижу, ненавижу, ненавижу…. Постепенно очертания комнаты погрязли во мраке, но надрывистый истеричный голос все еще звучал где-то далеко. Да, он свыкся с тонким сопрано, ежесекундно проклинающим его, но с каждым днем эта пытка становится невыносимее.
Мужчина глубоко вздохнул и зажег очередную сигарету, воняющую дешевым табаком и ужасно смолящую пальцы, и с наслаждением втянул в себя густой дым. Горький вкус заиграл на губах, а легкие царапнули коготки никотина – и Аид улыбнулся:
- Ничего дряннее не курил, - и, сделав еще одну затяжку, добавил, - Прекрасно.
Мужчина, облаченный в старую расползающуюся на плечах сутану с белейшей клораткой на шее, медленно шел по дороге, вдоль которой росли непонятного вида деревья, густо укутавшие все вокруг. Он бормотал себе под нос не то молитвы, не то проклятья – уж слишком неразборчивы были слова. Иногда его голос прочищался, и можно было различить обрывки фраз, но зачастую этот набор звуков мог понять только он сам, если конечно, в этом был смысл. Аид стал замечать, что все чаще говорит сам с собой: ругает, смеется, болтает – отпечаток одиночества с оттенком сумасшествия. Иногда он сам себя за это журил, но тут же оправдывал обычной и заученной фразой:
- Но если у тебя в собеседниках только ты да Господь Бог, то в виду занятости последнего нет ничего зазорного в увлечении монологами, да?
Однако он осознавал, что если продолжит жить отшельником, то скоро его разум одичает, разложится и умрет, покинув еще живое тело. Поэтому, когда он услышал о монастыре, в котором смерть старика освободило место священника, то решил попытать удачу. Конечно же, это не первая попытка горе-падре найти место обитания, но почему-то везде его выпроваживали и ставили свечки за упокой души, наплевав на грешность сего действия. То ли виной был его внешний вид, то ли дурные привычки, то ли отнюдь не мягкий характер – он не знал. Хотя и догадывался, что совокупность всего делает его наименее привлекательным кандидатом на роль лица святого места. Но он не собирался меняться – он искал неприхотливое место, и надеялся, что сейчас направляется как раз туда.
«Сторибрук – это та еще дыра, мой друг. Там даже ты со своим крестом не выгонишь всех бесов!» - говорил ему кто-то в дешевой гостинице, где он ночевал пару дней назад. Но Аида не пугала перспектива погрузиться город грехов, да и бесов он давно не боится, быть может, потому что он один из них….
Аид шел медленно, никуда не торопясь, выкуривая сигарету за сигаретой, пересекая километры за километрами. Деревья сменялись полями, асфальт чередовался с гравием, солнце пересекло небосвод и зарылось в тяжелых синеватых облаках. И когда он, наконец, заметил хлипку стену, за которой ютились серые надгробья, на него упала первая капля дождя.
- Привет, усопшие, - хмыкнул Аид, проходя мимо могил, углубляясь в территорию монастыря и по-хозяйски оглядываясь, - не заботятся о вас живые, а?
Мужчина видел, что кладбище было хоть вычищено, но приходило в негодность – время топтало и крошило все, что попадалось под руку. Та же картина встретила его около церкви – трудолюбивые руки монашек очищали монастырские угодья, но годы брали свое:
- Не хватает денег… - грустно констатировал Аид, смотря сквозь завесу резко нахлынувшего ливня на дряхлеющие стены.
Он поднял свое немолодое, покрытое жесткой щетиной лицо потокам воды и позволил слуху обратиться к танцу капель, не обращая внимания на то, как липкие мокрые пальцы дождя струятся по шее, спине, ногам. Он ощущал, как природа барабанит по камню, дереву, стеклу. Замер и прислушался к себе.
И что же?
Он чувствовал глубочайшее спокойствие. Да, он пропускал сквозь себя магию святого места, куда простерлась рука Господа, и понимал, что тут умиротворенно и хорошо. Он дал волю воображению, и практически увидел, как за толстыми стенами одна из пышногрудых монашек подкидывает дерево в огонь, отчего разлетаются икры. Она жмурится от жара печи и радуется тому, что она так близко к животворящему теплу, а не под дождем на улице. А тем временем босоногая девчушка бежит по ледяному полу коридора, спеша в свою комнату, где она нырнет под колючее одеяло, укутав озябшие ступни и зажав в ладошках плюшевого медведя. Возможно, сейчас суровая мать-настоятельница раскладывает в молельне ладан и набожно крестится каждый раз, когда особо тяжелая капля с шумом ударяется о крышу. И где-то на кухне мягкие руки месят тесто, подсыпая в муку сахар и какао, чтобы порадовать воспитанниц в такую погоду…
Аид улыбнулся небу и четко произнес:
- Я здесь останусь.
Он резко выпрямился и твердо направился к двери, постучав в которую замер в ожидании ответа. В скором времени скрип петель возвестил о том, что он был услышан: суровая сухая монахиня смотрела на него прямым и бесцветным взором.
- Что Вам угодно? – скорбно изрекла она.
Аид слегка кивнул и громко, дабы шум дождя не заглушил его, ответил:
- Я ищу встречи с матерью-настоятельницей.
- Мать-настоятельница помолится за спасение души вашей, но с обделенными она не видится. Этим занимается сестра Глорис, я провожу вас.
- Спасибо, сестра. Но мне нужна аудиенция именно с настоятельницей.
- Я уже сказала вам, сын мой, что… - начала монашка, но Аид расхохотался.
Женщина замолкла и с удивлением и укором посмотрела на гостя.
- Ваш сын? Дорогая моя, прежде, чем облачаться в черное и называться женой господней научитесь смотреть и видеть. Прозрейте, сестра, и поймете, что перед вами святой отец и гнать меня за порог – это богохульно. Но я прощаю вас, сестра, - он перекрестился, - а теперь давайте попробуем еще раз. Где матерь-настоятельница?
Монашка поджала и без того тонкие губы, и лишь процедила:
- Ждите ее в притворе. Я позову матушку, - после чего она захлопнула дверь, оставив Аида в одиночестве.
Священник скорчил гримасу, передразнивающую только что удалившуюся сестру, и направился к притвору, где ему была назначена встреча с матушкой. Очутившись внутри, он отряхнул промокшую насквозь сутану, и замер в ожидании, рассматривая поблекший интерьер и мысленно готовясь к новому бою.
Цитата Yennifer (  ) - Мне сообщили, что вы хотите меня видеть, - вместо приветствия произнесла мать-настоятельница, привлекая к себе внимания гостя.
Аид вздрогнул и обернулся, ожидая увидеть очередную увядающую монашку, но… не угадал. Перед ним стояла юная девушка с надменно вздернутым подбородком.
«Вот так новости. Я ждал мать-настоятельницу, а передо мной детя» - подумалось Аиду – «Не удивительно, что храм хереет – она ведь еще глупышка, куда уж ей до управления. Ну, тем лучше, можно не расшаркиваться, а сразу переходить к делу».
Цитата Yennifer ( ) - Как я могу к вам обращаться, падре…?
Аид сложил пальцы домиком и, оценивающе прищурившись, ответил:
- Аид Миккельсен, матушка.
Он отвернулся и, продолжая рассматривать стены, проговорил:
- Я не хочу отнимать Ваше драгоценное время, матушка, и сразу перейду к делу. Вы не против? – и не дожидаясь реакции, продолжил, - Я намерен стать здешним падре, взять в свои руки заботу о храме и воспитанницах, проводить мессы и, конечно же, помогать столь юной матери-настоятельнице.
Он набожно перекрестился:
- С позволения и благословления Господня, конечно же.
|
| |
| |
| Yennifer | Дата: Пятница, 24.08.2018, 01:43 | Сообщение # 4 |
|
The Pirate Queen
Сообщений: 2143
Репутация: 5384
Статус: |
Цитата Hades ( ) - Аид Миккельсен, матушка.
Милагрос изучающе смотрела на священника, даже не удосуживаясь мало-мальски скрыть свой интерес. Услышав необычное имя гостя, она не смогла скрыть усмешку.
- Ваши родители любили греческую мифологию? И пугали вами маленьких детей? – иронично поинтересовалась Милагрос, в то же мгновение вспыхнув. Винить за несдержанность, кроме себя, было некого. Однако она мрачно взглянула на Аида. Имя чье? Его. Значит, он и виновник. Ей не были свойственны столь явные подтрунивания, тем более над незнакомым человеком. Она не могла понять, что в этом незнакомце такого, что он, едва представившись, умудрился заставить её оставить в стороне правила приличия и хорошего тона. - Мое имя Милагрос Эспозито...падре, - после непродолжительных колебаний все же добавила она.
Аид или не Аид, но голос у него был приятный, мать-настоятельница даже на миг забыла о пороках, которыми светилось высокомерное лицо гостя. Обволакивающий баритон и легкий акцент произвели на неё впечатление. Не удержавшись, она медленно приблизилась, желая разглядеть падре Аида вблизи.
Цитата Hades ( ) Вы не против?
В принципе, Милагрос всегда импонировали люди, не любившие ходить вокруг да около. У неё имелись кое-какие соображения относительно того, что же привело сюда такого малоприятного человека, как падре Аид. Но она предпочла дождаться, пока он их озвучит сам, поэтому кивнула, обратившись в слух.
Цитата Hades ( ) - Я намерен стать здешним падре, взять в свои руки заботу о храме и воспитанницах, проводить мессы и, конечно же, помогать столь юной матери-настоятельнице.
Милагрос недовольно скривилась, услышав очередное напоминание о своем возрасте. Не самый лучший способ произвести на неё впечатление.
- Пытаетесь реализовать отцовские чувства? – поджав губы, холодно спросила она. На сей раз Милагрос себя не ругала – при первой встрече не стоит намекать на возраст собеседницы. А благими намерениями известно куда дорога вымощена. – Намерены… - повторила мать-настоятельница, её каблучки выразительно цокали по полу. Её брови сошлись на переносице, она не сводила с падре Аида испытующего взора. Милагрос не могла понять, что именно настораживает её в этом человеке. Да, он производит впечатление тщеславного и высокомерного, но в нем решение всех её проблем, и Милагрос это прекрасно осознавала. А еще у него, кажется, не сахарный характер – огоньки в глазах загорелись совсееем нехорошие. Не нравились Милагрос эти огоньки.
«Ну и черт с ним, пусть смотрит хоть до посинения, пока он исправно служит мессы, мне нет до этого дела», - сказала себе мать-настоятельница. Она уже собиралась сказать падре Аиду, что он может остаться, но, приблизившись на пару шагов, услышала вполне мирские запахи, заставившие её по-другому взглянуть на гостя. Милагрос помрачнела – из решения всех проблем монастыря этот человек теперь показался ей досадной помехой. Она еще могла сквозь пальцы посмотреть на то, что он курит, но алкоголь… Нет... Ни за что!
- Прошу меня извинить, падре, но в монастыре не место пьющему человеку, - кусая губы, произнесла Милагрос, безуспешно пытаясь скрыть ярость. Она слышала, что её голос звучит отрывисто и зло, но на сей раз падре Аид был в этом виноват лишь косвенно. Просто она возложила на случайного человека надежду на то, что он, еще не старый священник, сумеет привлечь филантропов. И теперь кислотная горечь разочарования отравляла её помыслы. Она не хотела себе в этом признаваться, но этот проходимец с большой дороги был её последним шансом на лучшую жизнь для монастыря.
Цитата Hades ( ) - С позволения и благословления Господня, конечно же.
Милагрос продолжала хмуро смотреть на гостя. Она понимала, что, не услышь она запах спиртного, падре, разумеется, не рассказал бы ей о своем пороке. А сколько их еще у него сокрыто?
Перед глазами пронеслась сегодняшняя встреча с очередным несостоявшимся благодетелем. Патрисия её со свету сживет, когда узнает, что она выставила вон кандидата на должность священника.
«Не в маразме, подумаешь, припивает слегонца, по-моему, ты малость зажралась», - Милагрос уже слышала решительный голос подруги. И смотрела на падре Аида еще внимательнее.
- Покажите ваши руки, - наконец, произнесла она, не глядя на него. Сигареты – ладно, выпивка – не хотелось бы, конечно... Но что, если он окажется наркоманом? При этом Милагрос чувствовала себя не слишком комфортно – у неё было ощущение, что она вторгается в личное пространство другого человека. Собственно, так оно и было. Окажись претендент не курящим и не пьющим, ей бы и в голову не пришло проверять, не употребляет ли он запрещенные препараты.
Хотя…проблема не только в порочных привычках. Ей не нравилась кривая саркастичная усмешка и взгляд темных глаз. Вообще ничего в нем не нравилось. Но другого кандидата поблизости не наблюдалось.
«Господи, он пялится на меня так, будто на мне ничего нет», - сердито подумала Милагрос. Она ощутила, как к щекам приливает румянец. Ни один мужчина не смел смотреть так на мать-настоятельницу. «Ничего, я ему крылышки обрежу».
- Полагаю, вы недавно приняли сан? – не выдержав, спросила она, нервно теребя четки.
Если он много лет провел в миру, то его поведение более-менее понятно. Но он все равно был и остается чужаком здесь, в монастыре.
Сообщение отредактировал Yennifer - Пятница, 24.08.2018, 05:11 |
| |
| |
|
